Международный фестиваль имени Чехова представляет спектакль "Семь смертных грехов". Театр танца из немецкого города Вупперталь впервые приехал в Москву без Пины Бауш, ровно через две недели после ее смерти.
С просьбой показать в Москве старый, 1976 года, балет "Семь смертных грехов" к Пине Бауш обратился глава Конфедерации театральных союзов Валерий Шадрин. Он рассказывает, как Бауш тогда отреагировала на предложение:
- "Он уже старый, мы давно его не играли, его надо восстанавливать…". Но, в конечном итоге, они на это пошли. И мы, казалось, самый старый спектакль взяли, - а он звучит совершенно по-другому!
Осиротевший ныне театр привез два одноактных балета, объединенных музыкой Курта Вайля и стихами Бертольда Брехта. "Семь смертных грехов" - цельное сочинение, написанное в 1933 году, редкое по жанру: "опера-балет". А для второго отделения, которое называется "Не бойтесь", Пина Бауш использовала отдельные зонги из разных произведений. "Семь смертных грехов мещанина" - так у Брехта - это история сестер, которые мечтали о доме в Луизиане и пустились во все тяжкие, чтобы заработать денег. Вернее, пустилась Анна первая, Анна вторая ее только поучала. У Пины Бауш одна Анна действует - танцует, а другая, альтер эго героини, - комментирует, поет. Одна сестра толкует второй про смертные грехи (алчность, гнев, лень, гордыню, чревоугодие), но - Брехт был большой парадоксалист - пугает не геенной огненной. А тем, что если быть гордой, не получишь денег, если любить поесть, потратишь много денег – и всяко останешься без желанного домика в Луизиане.
Скажем прямо, если не прочитать либретто и не владеть немецким языком, то из сценического текста совершенно невозможно понять происхождение названия. В спектакле речь идет только об одном грехе - похоти. Это манифест феминизма. Всей мощью таланта Пина Бауш обрушивается на мир, которым заправляют мужчины. Чтобы поведать историю барышни, которая, едва повзрослев, пошла по рукам, Бауш выбирает эстетику немецкого кабаре эпохи экспрессионизма: мрачные тона, ломаные кривые в построении мизансцен, угловатая резкость пластики. Женщина похожа на тряпичный манекен и используется сильным полом исключительно по прямому биологическому назначению. Представительницы слабого пола здесь так обезображены, что многие зрители уже к середине действия проникаются состраданием - к мужчинам, вынужденным вступать в тесный телесный контакт с этими истеричными, агрессивными и неопрятными существами.
Конечно, такой эффект можно списать на возраст постановки, на то, что спектакль устарел. Но ведь не скажешь того же про зонги Брехта-Вайля, написанные много раньше. Как ни странно, самое сильное впечатление производят именно вокальные, а не балетные номера. Особенно тот, где страстный низкий прокуренный женский голос признается в любви к обманщику Джонни...
Во второй части представления есть свой сюжет. Маленькая трогательная девочка мечтала о прекрасном возлюбленном - и вот он явился: красивый, сладкоголосый. Чтобы соблазнить ее и немедленно изменить с другой. Но эта история зрительно отодвинута на задний план и кажется второстепенной, а главными становятся отдельные, как и положено в кабаре, вокально-танцевальные номера. Особо запоминаются пластические сатирические жанровые зарисовки. Вот две немолодые подружки, наделенные сотней мелких, суетливых, знакомых каждой женщине жестов - попудрить нос, подтянуть чулок, одернуть подол, пригладить волосы. Актрисы проделывают все эти движения в бешеном темпе, абсолютно синхронно и уморительно смешно. А им на смену выходит четверка прекрасных фурий. Соперницы сперва меряются шубами - у кого богаче, потом телами - чье примет более непристойное положение, потом голосами - чей визгливее.
И пусть второе отделение распадается на отдельные номера, пусть сами эти номера напоминают о прежних работах Пины Бауш - о "Кафе Мюллер", "Мойщике окон", "Весне священной", "Мазурке Фого" - это все равно выдающееся произведение театрального искусства.
С просьбой показать в Москве старый, 1976 года, балет "Семь смертных грехов" к Пине Бауш обратился глава Конфедерации театральных союзов Валерий Шадрин. Он рассказывает, как Бауш тогда отреагировала на предложение:
- "Он уже старый, мы давно его не играли, его надо восстанавливать…". Но, в конечном итоге, они на это пошли. И мы, казалось, самый старый спектакль взяли, - а он звучит совершенно по-другому!
Осиротевший ныне театр привез два одноактных балета, объединенных музыкой Курта Вайля и стихами Бертольда Брехта. "Семь смертных грехов" - цельное сочинение, написанное в 1933 году, редкое по жанру: "опера-балет". А для второго отделения, которое называется "Не бойтесь", Пина Бауш использовала отдельные зонги из разных произведений. "Семь смертных грехов мещанина" - так у Брехта - это история сестер, которые мечтали о доме в Луизиане и пустились во все тяжкие, чтобы заработать денег. Вернее, пустилась Анна первая, Анна вторая ее только поучала. У Пины Бауш одна Анна действует - танцует, а другая, альтер эго героини, - комментирует, поет. Одна сестра толкует второй про смертные грехи (алчность, гнев, лень, гордыню, чревоугодие), но - Брехт был большой парадоксалист - пугает не геенной огненной. А тем, что если быть гордой, не получишь денег, если любить поесть, потратишь много денег – и всяко останешься без желанного домика в Луизиане.
В спектакле речь идет только об одном грехе - похоти. Это манифест феминизма. Всей мощью таланта Пина Бауш обрушивается на мир, которым заправляют мужчины
Скажем прямо, если не прочитать либретто и не владеть немецким языком, то из сценического текста совершенно невозможно понять происхождение названия. В спектакле речь идет только об одном грехе - похоти. Это манифест феминизма. Всей мощью таланта Пина Бауш обрушивается на мир, которым заправляют мужчины. Чтобы поведать историю барышни, которая, едва повзрослев, пошла по рукам, Бауш выбирает эстетику немецкого кабаре эпохи экспрессионизма: мрачные тона, ломаные кривые в построении мизансцен, угловатая резкость пластики. Женщина похожа на тряпичный манекен и используется сильным полом исключительно по прямому биологическому назначению. Представительницы слабого пола здесь так обезображены, что многие зрители уже к середине действия проникаются состраданием - к мужчинам, вынужденным вступать в тесный телесный контакт с этими истеричными, агрессивными и неопрятными существами.
Конечно, такой эффект можно списать на возраст постановки, на то, что спектакль устарел. Но ведь не скажешь того же про зонги Брехта-Вайля, написанные много раньше. Как ни странно, самое сильное впечатление производят именно вокальные, а не балетные номера. Особенно тот, где страстный низкий прокуренный женский голос признается в любви к обманщику Джонни...
Во второй части представления есть свой сюжет. Маленькая трогательная девочка мечтала о прекрасном возлюбленном - и вот он явился: красивый, сладкоголосый. Чтобы соблазнить ее и немедленно изменить с другой. Но эта история зрительно отодвинута на задний план и кажется второстепенной, а главными становятся отдельные, как и положено в кабаре, вокально-танцевальные номера. Особо запоминаются пластические сатирические жанровые зарисовки. Вот две немолодые подружки, наделенные сотней мелких, суетливых, знакомых каждой женщине жестов - попудрить нос, подтянуть чулок, одернуть подол, пригладить волосы. Актрисы проделывают все эти движения в бешеном темпе, абсолютно синхронно и уморительно смешно. А им на смену выходит четверка прекрасных фурий. Соперницы сперва меряются шубами - у кого богаче, потом телами - чье примет более непристойное положение, потом голосами - чей визгливее.
И пусть второе отделение распадается на отдельные номера, пусть сами эти номера напоминают о прежних работах Пины Бауш - о "Кафе Мюллер", "Мойщике окон", "Весне священной", "Мазурке Фого" - это все равно выдающееся произведение театрального искусства.
