Два с лишним десятка восточноевропейских политических и общественных деятелей написали открытое письмо Бараку Обаме. Среди поставивших под ним свои подписи много людей всемирно известных (Лех Валенса, Вацлав Гавел), но больше тех, кто известен лишь в пределах самой Центральной и Восточной Европы. Для большинства подписантов вершина их политической карьеры позади – слово "бывший" сопровождает титулы 19 из 22 авторов письма. Тем не менее, люди это опытные и авторитетные. И сильно обеспокоенные.
Чем? Главным образом тем, что США "забыли" о бывших соцстранах, 20-летие расставания которых с коммунистическими режимами отмечается в этом году. Евроатлантические связи ослабли, в то время как Россия, по словам авторов письма, ведет себя как "ревизионистская" держава, всеми правдами и неправдами пытаясь восстановить утраченное влияние в этом регионе. Хотя в письме говорится, что его авторы приветствуют провозглашенную Обамой "перезагрузку" российско-американских отношений, из самого послания явствует – этот reset, пусть пока сугубо риторический, их совсем не радует, а скорее тревожит. Главный предмет тревоги – возможный отказ администрации Обамы от разработанных при Джордже Буше планов разместить в Польше и Чехии элементы американской ПРО.
Российские СМИ уже бросились обвинять авторов письма в закоренелой и неистребимой восточноевропейской русофобии. На самом деле картина сложнее и отношениями России и ее бывших собратьев по соцлагерю совсем не исчерпывается.
Восточная Европа попала в сложное положение. Кризис показал, что экономики бывших соцстран все еще обладают такиммножеством уязвимых мест, что без помощи тугого кошелька ЕС и международных финансовых институтов им из нынешней катавасии не выбраться. Еще лет 5-6 назад экономическая слабость региона отчасти уравновешивалась его политическим значением – США нашли в лице "новой Европы" верного союзника в иракской и афганской операциях. Но сейчас, когда Америка выводит войска из Ирака, когда ясно, что Афганистан - это всерьез и очень надолго, а ПРО в Европе, детище прежней американской администрации, вполне может быть принесена в жертву московской "перезагрузке", сколь бы мифической она ни была, – в этих условиях Восточная Европа оказалась как-то не у дел. Исправить положение и пытаются авторы "письма 22-х", напоминая Вашингтону о существовании Варшавы и Праги, Бухареста и Вильнюса, Риги и Будапешта – и о том, что геополитическая игра на востоке Европы далеко не закончена.
Что же до России, то тут авторы письма не сказали ничего нового: собственно, это поколение восточноевропейских политиков уже лет 12-15, со времен первой чеченской войны и министра иностранных дел Примакова, говорит на российскую тему примерно одно и то же. Конечно, жизненный опыт многих подписантов, боровшихся с коммунистическими режимами в своих странах, не способствовал появлению у них теплых чувств к государству со столицей в Москве. Но дело еще и в пережитом восточноевропейцами большом разочаровании.
На рубеже 80-х – 90-х никакой особой отчужденности и настороженности по отношению к России и ее лидерам в Восточной Европе не было. Наоборот, Горбачева многие были готовы носить на руках за то, что не пытался силой удержать выбравших свой путь бывших союзников, а к Ельцину относились, как к собрату Гавела и Валенсы, – лидеру такой же антикоммунистической революции. Потом, однако, произошел поворот. Россия не стала еще одной, пусть и самой крупной, восточноевропейской страной, которая, избавившись от коммунизма, радостно принялась строить либеральную демократию и взахлеб дружить с Западом. Восточноевропейцы не сразу поняли, что крах любой империи обычно очень по-разному воспринимается в бывших колониях и в недавней метрополии, что постимперская "ломка" – не метафора, а печальная реальность. А когда поняли, испугались. И покрепче ухватились за нового союзника – США.
Для самой Восточной Европы, однако, речь идет не только о геополитическом выборе – он сделан 20 лет назад, но и о выборе внутриполитическом. В "письме 22-х" глухо говорится о новом поколении восточноевропейских политиков, ориентированных на "реалистическую" – это слово в письме нарочито взято в кавычки – политику, в том числе по отношению к России. Этот "реализм", однако, слишком часто имеет банальную подоплеку: хорошие отношения с российским бизнесом строятся на понимании того, что русские, в отличие от западноевропейских и американских "зануд", не только приходят в Восточную Европу с немалыми деньгами, но и хорошо понимают интересы восточноевропейского чиновника, а со словом "откат" знакомы не понаслышке... В результате во многих случаях не российский бизнес в Европе начинает играть по европейским правилам, а его европейские (по крайней мере, восточноевропейские) партнеры – по российским.
Если авторы «письма 22-х» против такого "реализма", то с ними трудно не согласиться. Иное дело, что вряд ли проблемы в отношениях Восточной Европы и России способен решить Барак Обама или любой другой президент США. Эти проблемы так или иначе, рано или поздно, придется решать самой Восточной Европе.
Чем? Главным образом тем, что США "забыли" о бывших соцстранах, 20-летие расставания которых с коммунистическими режимами отмечается в этом году. Евроатлантические связи ослабли, в то время как Россия, по словам авторов письма, ведет себя как "ревизионистская" держава, всеми правдами и неправдами пытаясь восстановить утраченное влияние в этом регионе. Хотя в письме говорится, что его авторы приветствуют провозглашенную Обамой "перезагрузку" российско-американских отношений, из самого послания явствует – этот reset, пусть пока сугубо риторический, их совсем не радует, а скорее тревожит. Главный предмет тревоги – возможный отказ администрации Обамы от разработанных при Джордже Буше планов разместить в Польше и Чехии элементы американской ПРО.
Российские СМИ уже бросились обвинять авторов письма в закоренелой и неистребимой восточноевропейской русофобии. На самом деле картина сложнее и отношениями России и ее бывших собратьев по соцлагерю совсем не исчерпывается.
Восточная Европа попала в сложное положение. Кризис показал, что экономики бывших соцстран все еще обладают таким
Что же до России, то тут авторы письма не сказали ничего нового: собственно, это поколение восточноевропейских политиков уже лет 12-15, со времен первой чеченской войны и министра иностранных дел Примакова, говорит на российскую тему примерно одно и то же
Что же до России, то тут авторы письма не сказали ничего нового: собственно, это поколение восточноевропейских политиков уже лет 12-15, со времен первой чеченской войны и министра иностранных дел Примакова, говорит на российскую тему примерно одно и то же. Конечно, жизненный опыт многих подписантов, боровшихся с коммунистическими режимами в своих странах, не способствовал появлению у них теплых чувств к государству со столицей в Москве. Но дело еще и в пережитом восточноевропейцами большом разочаровании.
На рубеже 80-х – 90-х никакой особой отчужденности и настороженности по отношению к России и ее лидерам в Восточной Европе не было. Наоборот, Горбачева многие были готовы носить на руках за то, что не пытался силой удержать выбравших свой путь бывших союзников, а к Ельцину относились, как к собрату Гавела и Валенсы, – лидеру такой же антикоммунистической революции. Потом, однако, произошел поворот. Россия не стала еще одной, пусть и самой крупной, восточноевропейской страной, которая, избавившись от коммунизма, радостно принялась строить либеральную демократию и взахлеб дружить с Западом. Восточноевропейцы не сразу поняли, что крах любой империи обычно очень по-разному воспринимается в бывших колониях и в недавней метрополии, что постимперская "ломка" – не метафора, а печальная реальность. А когда поняли, испугались. И покрепче ухватились за нового союзника – США.
Для самой Восточной Европы, однако, речь идет не только о геополитическом выборе – он сделан 20 лет назад, но и о выборе внутриполитическом. В "письме 22-х" глухо говорится о новом поколении восточноевропейских политиков, ориентированных на "реалистическую" – это слово в письме нарочито взято в кавычки – политику, в том числе по отношению к России. Этот "реализм", однако, слишком часто имеет банальную подоплеку: хорошие отношения с российским бизнесом строятся на понимании того, что русские, в отличие от западноевропейских и американских "зануд", не только приходят в Восточную Европу с немалыми деньгами, но и хорошо понимают интересы восточноевропейского чиновника, а со словом "откат" знакомы не понаслышке... В результате во многих случаях не российский бизнес в Европе начинает играть по европейским правилам, а его европейские (по крайней мере, восточноевропейские) партнеры – по российским.
Если авторы «письма 22-х» против такого "реализма", то с ними трудно не согласиться. Иное дело, что вряд ли проблемы в отношениях Восточной Европы и России способен решить Барак Обама или любой другой президент США. Эти проблемы так или иначе, рано или поздно, придется решать самой Восточной Европе.
