Газета "Ведомости" сообщила, что роман "Околоноля", изданный под именем Натана Дубовицкого, скорее всего, написан первым заместителем руководителя администрации президента Владиславом Сурковым.

В аппарате Владислава Суркова версию издания не подтвердили и не опровергли. Тем не менее, теперь история "Околоноля" - первого продукта "Библиотеки Русского пионера" (журнал"Русский пионер" под редакторством Андрея Колесникова) - вышла за чисто литературные рамки, вне зависимости от подлинного авторства этой книги.

В предисловии к "Околоноля", появившемуся на прилавках несколько недель назад, Андрей Колесников писал: "В "Библиотеке..." мы будем печатать только те произведения, которые считаем культовыми, хотя они еще ни разу нигде не публиковались. Перед вами - такой роман. Его написал один из колумнистов "Русского пионера", на этот раз решивший выступить под псевдонимом".

Один из соавторов публикации "Кремлевский романист", сотрудник "Ведомостей" Максим Гликин заявил в интервью Радио Свобода: "Околоноля" Дубовицкого - прозаический ответ российским писателям оппозиционного толка. И автор его - колумнист "Русского пионера" Владислав Сурков:

- Об этом нам сообщил один из чиновников. А потом уже подтвердили в издательстве, где вышел роман. Также нам это сообщили и политологи из окружения Суркова.

Неслучайно очень восторженную рецензию на "Околоноля" дала одна интернет-газета ФЭП - Фонда эффективной политики, который консультирует Суркова и близких к нему людей. Дали рецензию и "Известия", которые тоже всегда с радостью предоставляют свои площади для пиарщиков и технологов Суркова - об "Околоноля" пишет в своей колонке Виталий Иванов. Все это - тоже косвенные признаки, указывающие на авторство Суркова.

Вообще, было довольно много подсказок, косвенных признаков. И то, что Дубовицкий - фамилия супруги автора, и то, что там часто упоминается Кафка - впервые в роли литератора Сурков появился перед публикой на чтениях "Русского пионера" в июне, его лекция была посвящена незаконченным романам и там говорилось о Кафке. Кафка, кафкианство – это, собственно, и сюжет, и структура романа.

- Вы сказали, что информация исходит, в основном, из круга политтехнологов, близких к Кремлю. А не известно ли, как эти люди оценивают роман? Он им нравится или наоборот?

- Они же воспринимают роман, как произведение Суркова - поэтому не оценивают его с точки зрения "хороший-плохой". Начальник высказался - нельзя не хвалить, нельзя не восторгаться. Это вне узколитературных оценок, это высказывание выше всяких критических суждений: месседж, идеолого-политическое послание - которое нужно оценивать, как оценивают если не Священное писание, то какие-то очень знаковые, значимые произведения.

- Вам самому удалось прочесть этот текст?

- Соавтор статьи Вера Холмогорова прочла его от корки до корки и цитировала, писала со знанием дела (В статье "Кремлевский романист"; главный герой Егор Самоходов, правда, назван Самохваловым. - РС.). Я, к сожалению, не успел - читал местами, немножко наискосок. Что-то во мне сопротивляется тому, чтобы читать всерьез этот роман: все-таки я всерьез читаю произведения, о которых у меня имеется хоть какое-то представление, что это литература. А когда это не совсем понятный для меня жанр, какие-то зашифрованные коды - я просто не могу это всерьез читать, верить этим словам.

- А о жанре там как-то можно по-настоящему разговаривать, с литературной точки зрения?

- Корректнее говорить, что это такой постмодернизм, поток сознания, очень много там каких-то аллюзий, цитат, много психоделики. То есть, очень современный на самом деле роман, в очень современном стиле. Но я все равно не могу воспринимать это как литературное творчество. Я больше воспринимаю это как некий идеологический зашифрованный текст, который поймут посвященные.

- У Владислава Суркова литературные амбиции присутствуют уже довольно давно. Он писал тексты для "Агаты Кристи", написал парочку искусствоведческих опусов для журнала "Арт-хроника", выступал в роли колумниста в журнале "Русский пионер". С чего вдруг человек решил так развернуться?

- Думаю, это не вдруг - он считает себя издателем, он творит, не переставая, пишет тексты, пишет стихотворные тексты, прозаические, эссе, он много лет, с молодости, пишет. Как любой писатель, он хочет, чтобы однажды это прочитали читатели. Ему трудно, но его должность совершенно не соответствует этому. Если бы он был министром культуры, то это было бы логичнее. Но, тем не менее, он хочет самовыразиться. Он не может сделать это напрямую, то есть под своим именем - он самовыражается таким вот хитрым, закодированным способом. Он себя воспринимает, конечно, как писатель. На самом деле, он графоман в хорошем смысле этого слова - он любит складывать слова, и однажды должен был, конечно, выразиться и таким способом. Думаю, он написал много другого прозаического, и это еще будет опубликовано.

Более того, я считаю, что его принципиальный спор с Лимоновым, его нападки на Лимонова и других левых писателей - это спор отчасти творческий. Внутренний спор, диспут с этими людьми: он считает, что они пишут не так и не о том. Но он соревнуется с ними, соревнуется не только, как политик с политиками, но и как писатель с писателями.

- Возможно, он соревнуется с последними романами Владимира Сорокина, посвященными Кремлю? "День опричника" и "Сахарный Кремль", где тоже очень странная фантасмагория и проекция в будущее, которое оказывается в то же время прошлым.

- Если вы помните, "Идущие вместе" спускали в унитаз книжки Сорокина - на Театральной площади поставили большой бумажный унитаз и туда книжки спускали. И они восставали против его оперы в Большом театре. Так вот, конечно, "Идущие вместе" таких книжек не читают, они не знают, кто такой Сорокин, тем более, они не смотрят оперы. Не читает таких книжек и люберецкий конкретный парень Василий Якеменко. Они не знают о существовании этого мира, он далек от них. Читает их, конечно же, Сурков. Поэтому еще тогда я подумал, что это, конечно же, Сурков таким языком, с помощью таких перформансов спорит с Сорокиным, доказывает ему его неправоту. И, конечно же, Сурков обиделся не на безобидную оперу, а на "День опричника". Это колоссальной силы произведение, на самом деле: лучшая политическая сатира последних лет, очень сильная. Конечно, Сурков не мог это проглотить, и он с Сорокиным разделался тогда таким образом. А теперь - да, возможно, "Околоноля" - это спор и с Сорокиным. Он спорит, собственно говоря, с писателями, которые все больше и все сильнее критикуют власть; он показывает, что можно иначе писать обо всем.

* * *
- По сюжету "Околоноля" - это рассказ о средних лет человеке по имени Егор, который начал свой путь в 90-е, - говорит Вера Холмогорова, соавтор Максима Гликина по публикации в "Ведомостях". - Егор занялся бизнесом, причем начал с убийства отца своего бывшего начальника по советскому государственному издательству – по просьбе этого начальника. Затем Егор входит в издательское "братство чернокнижников" - которое, с одной стороны, издает легальные книги, классику и современную прозу, а с другой стороны - работает по всяческим левым заказам, в том числе, издает книги без авторских прав. Кроме того, Егор подрабатывает черным пиаром - то заказывает либеральной журналистке тексты для депутатов, то организует сборник стихов для губернатора, который хочет не только народу нравиться, но и в литературе остаться.

В какой-то момент Егор встречает актрису, в которую влюбляется. Девушку то ли убивают, то ли похищают. Егор отправляется ее искать на Северный Кавказ (на земли некоего тайного Каганата. – РС.). И дальше, собственно, непонятно – то ли он сам погибает, то ли его там мучают и он сходит с ума, то ли он уходит в небытие и отправляется в путешествие по миру; некая фантасмагория. Там очень много аллюзий к Кафке, есть какие-то определенные отсылы и к Набокову, к "Лолите", он даже там открыто ее цитирует. Есть какие-то небольшие аллюзии даже с "Бесами" Достоевского: и убийство, с которого начинается карьера Егора, и все "революционные" персонажи - которые то ли люди, то ли какие-то демоны… Дубовицкий не скрывает черных красок, и эти герои довольно узнаваемы - можно сказать, даже лежат на поверхности. И это по-своему разочаровывает, потому что практически не оставляет загадок. Все отсылы очень узнаваемы, вплоть до школьной программы.

- Какова бы ни была фантасмагория, все равно в "Околоноля" речь идет о современной России. И каким образом там представлена власть?

- Внятной идеологической линии в этом романе нет. То есть, он станет идеологическим – теперь; но желания создать некую четкую идеологическую картину там нет. При этом в "Околоноля" много довольно узнаваемых деталей. Там упоминается и экономический кризис, и борьба с коррупцией, которую сейчас осуществляет Медведев, - эта борьба, следует сказать, изображена не в самых приятных красках. Есть два депутата-коррупционера, которые берут за законопроекты деньги у представителей бизнеса. Высокопоставленные бизнесмены тоже изображены людьми, находящимися в состоянии морального разложения: герой застает их в закрытом клубе, где они смотрят фильм модного режиссера с реальными сценами убийства, обсуждая при этом IPO нефтяных компаний. Там довольно неприглядно изображены силовики. И, пожалуй, самыми неприятными изображены, естественно, всевозможные либералы, интеллигенты, некая продажная журналистка и, скажем так, "несогласные". В частности, там предстает либерал-интеллигент, который предается разговорам об искусстве в своей квартире, а потом отправляется на Кавказ искать взрывчатку для совершения теракта.

- История литературы знает немало примеров, когда человек реакционных взглядов пишет невероятно талантливые художественные произведения. Вы можете сказать, что произведение под названием "Околоноля" обладает несомненными художественными достоинствами?

- Этого сказать, к сожалению, категорически нельзя. На мой читательский взгляд, на самом деле это плохой роман - довольно неинтересный как по языку, так и по образам. Если бы не необходимость прочитать его по работе, то лично я до конца бы не дочитала. Он попросту скучен, стиль - довольно вязкий. Автор явно злоупотребляет определениями: к каждому слову там несколько прилагательных. И продираться сквозь этот вязкий язык довольно сложно.

* * *
Главный редактор журнала "Русский пионер", издатель романа "Околоноля" Андрей Колесников уверен, что разговоры о возможном авторстве Владислава Суркова не относятся к бесспорным - по его мнению - художественным достоинствам романа.

- Интерес к самому роману, изданному три недели назад, безусловно, вырос. Буквально со вчерашнего дня. Эта тема стала одной из самых обсуждаемых в блогах, было очень много сообщений в разнообразных новостных ресурсах. Можно сказать, что информационное пространство взорвалось - от одного лишь предположения о том, что это может быть роман Владислава Суркова, а Натан Дубовицкий - это псевдоним.

- Кстати: кто автор?

- Чтобы говорить, кто автор, надо знать о том, кто автор. А мы с вами этого все-таки не знаем. Я уже несколько раз объяснял происхождение этого текста, его появление в журнале "Русский пионер".

- Притом, что вы уверены: автор - один из колумнистов "Русского пионера".

- Да. Об этом он написал в сопроводительном письме к электронной версии, которую я получил. Я как-то сразу из этого и исходил. Причем я подумал, что это псевдоним, так как у меня нет среди колумнистов журнала человека с именем Натан Дубовицкий - пока, по крайней мере. Не знаю, может быть, появится.

Дело, на самом деле, не в этом. Я как главный редактор печатал роман как текст, который произвел на меня довольно сильное литературное впечатление - и постарался сделать это в кратчайшие сроки, чтобы кто-нибудь нас, не дай бог, не опередил. В этой ситуации я действовал, как книгоиздатель.

- А что, собственно, вы нашли там? Увидев на первой странице "Околоноля" совершенно набоковских "нескромных скоморохов" и "колких комиков", я тут же вспомнил о "миллионах мотельных мотылей" из "Лолиты"; жаль, не было с кем поспорить на то, что Набоковым все и кончится. Есть у Дубовицкого Борхес, есть Кафка, есть история про мандарина и бабочку, которые друг другу снятся, есть прямой отсыл к обобщающему эпоху 90-х роману Кабакова "Все поправимо" - это последняя фраза "Околоноля"; есть "Санькя" Прилепина, есть многие другие авторы – вплоть до прямо поименованного "Виктора Олеговича", который Пелевин. Что нового?

- Сам ряд, с которого вы начали - Борхес, Набоков - прямо скажем, заслуживает уважения. И обратите внимание: все, что вы перечислили, делает этот роман постмодернистским явлением. "Околоноля" полон иронии, кроме всего прочего, по отношению ко всем без исключения этим авторам. При этом я не уверен, что весь ряд, который вы перечислили, имелся автором в виду, когда он писал этот роман. В результате-то появилось самостоятельное цельное произведение. Все аллюзии, переработанные автором, превратили "Околоноля" в совершенно самодостаточную, на мой взгляд, вещь. При этом новейшая история России здесь тоже вся как на ладони.

Но для меня даже, может быть, совсем не это было главным. Для меня главное – пронзительная история любви Егора и Плаксы. Мне представляется, что любовь - это вечная и всегда новая тема.

- Давайте тогда последуем в чисто постмодернистском ключе за предположением о том, что автор - все же Владислав Сурков. В свое время книги Леонида Брежнева "Малая земля", "Возрождение", "Целина" писала бригада журналистов во главе с Анатолием Абрамовичем Аграновским. Тогда Аграновский писал за самого Брежнева, а теперь сам Сурков пишет за некоего Натана Дубовицкого. Такое вот статусное понижение градуса властного творчества, не находите?

- Я бы не хотел говорить об этом в сослагательном наклонении – "что, если это Сурков?" - и строить на этом далеко идущие построения, которые в любом случае хромают. А что, если это не Сурков? А что, если это человек, который, например, писал под Суркова - вот так, нарочито, под Суркова - и дал столь явную подсказку, как Натан Дубовицкий? Даже странно, что вот так человек взял и засветился...

У меня лично такой уверенности нет. Я, еще раз повторяю, печатал этот роман, исходя из его высокого качества, а не из-за фамилии автора. Хотя по этому поводу у меня, конечно, есть свои догадки и свои соображения. Но, боюсь, что никаких доказательств того, кто на самом деле является автором этого романа, мы все равно не получим. И поэтому я предлагаю рассматривать "Околоноля" вне контекста брежневских произведений, написанных Анатолием Абрамовичем Аграновским. Хотя, может быть, для кого-то - не знаю, как для реального автора романа - это могло бы даже прозвучать и лестно.

- В какой контекст теперь попадет роман Натана Дубовицкого? Кто следующие авторы "библиотеки "Русского пионера"?

- Мне бы очень хотелось рассказать, но, боюсь, что сейчас не могу. Могу только сказать, что следующий роман появится в промежутке между 11-м и 12-м номерами "Русского пионера". Не под псевдонимом - но человек, который его написал, мне кажется, и сам по себе интересен, и его проза тоже. Не буду скрывать, что это один из колумнистов "Русского пионера". Мне бы хотелось, чтобы в "библиотеке" печатались произведения авторов, которые до сих пор не были никому известны. Хочется открывать их - как мы взяли и открыли Натана Дубовицкого читающей публике. Хотя и не сразу: все-таки прошло почти три недели, прежде чем возник такой ажиотаж - связанный, повторяю, с предположением о том, что автор Сурков. Но это - хороший повод прочитать роман и убедиться: неважно, Сурков это или не Сурков, а важно, что это роман. Я считаю, что это безо всяких скидок - роман. Назвать таким словом любой текст мне очень трудно: я в этом смысле - человек очень капризный и придирчивый, как мне кажется. Но в данной ситуации я так делаю.

Кстати, многие люди, с мнением которых лично я считаюсь, тоже так думают. Известный поэт Шиш Брянский посвятил этому роману рецензию еще до того, как начался весь этот шум. И Борис Гребенщиков прочитал роман, на него он тоже произвел сильное впечатление. Я думаю, что и так все разберутся. Шум утихнет - роман-то останется.

- Владислав Сурков уже читал этот роман?

- Очень хочу поговорить с Владиславом Сурковым на эту тему. Думаю, что я обязательно это сделаю. Пока у меня не было такой возможности, но я вам обещаю, что я ее использую - и даже постараюсь приложить какие-то усилия, чтобы, может быть, довести точку зрения Суркова по этому поводу до читателей в следующем номере журнала, если получится. Конечно, в разговоре с такими колумнистами трудно что-нибудь обещать наверняка, потому что они сами наверняка ничего обещать никогда не могут. Но я приложу все усилия к этому, обещаю вам.