Виталий Портников: Ушедшее лето было памятно многими событиями, но одними из главных стали события религиозного характера, по крайней мере, на Украине. И сегодня в Киевском бюро Радио Свобода мы поговорим об этом с нашим гостем – патриархом Киевским и всея Украины Филаретом, главой Украинской православной церкви Киевского патриархата.
Вы хорошо знаете, насколько внимательно за Украиной следили все последние месяцы и в Москве, и в Стамбуле, где находится резиденция Вселенского патриарха, и в других апостольских столицах. Приезжал на Украину патриарх Московский и всея Руси Кирилл, это был его первый визит после избрания патриархом. Вы хотели с ним встретиться, но встреча не состоялась. И я думаю, что вы предвидели это. И мой первый вопрос как раз с этим и связан. Каковы вообще реальные перспективы такого диалога межцерковного, каковы перспективы того, что православные церкви на Украине когда-нибудь найдут общий язык?
Патриарх Филарет: Диалог неизбежен. И неизбежен из-за того, что неизбежно существование Украинской православной церкви Киевского патриархата. Потому что Киевский патриархат на сегодня окреп, его поддерживают 14 миллионов православного населения Украины. Патриархат существует в независимом государстве. И независимое государство является гарантией существования в этом государстве и поместной церкви. Поэтому если поместная церковь будет существовать, и она не только будет существовать, но и будет набирать больше силы, то хотят или не хотят, а диалог рано или поздно начнут. И это не будет зависеть от украинской или российской стороны. Это будет объективно и необходимо, и заставит нас сесть за стол переговоров. Поэтому я уверен, рано или поздно диалог начнется. А каковы будут его результаты – это другой вопрос. Но диалог начнется.
Виталий Портников: И если возвратиться, допустим, к событиям 1990 года, когда началось движение за создание поместной церкви на Украине, когда принимались решения о создании Украинской православной церкви самостоятельной, когда выступали с прошениями к Русской православной церкви о представлении автокефалии. И вы были, можно сказать, главной фигурой этих процессов. И я хотел бы вот что понять. Вы ведь очень хорошо Русскую православную церковь знали. Более того, я думаю, что так, как вы ее знали, никто ее больше не знал. Вы же были местоблюстителем патриаршего престола, а это, во всяком случае, уровень информации равный уровню информации патриарха. Правда? И уровень ответственности.
Патриарх Филарет: Да.
Виталий Портников: И когда вы принимали свои решения, вы действительно считали, что Синод может пойти вам навстречу, что может пройти Собор, на котором будет предоставлена автокефалия Украинской православной церкви? На какого рода решения своих коллег по Священному Синоду тогда вы рассчитывали?
Патриарх Филарет: Я рассчитывал не на Московский Синод и не на Архиерейский Собор Русской православной церкви. Я рассчитывал на те обстоятельства, на те условия, в которых оказалась Украина. А какие это условия? Это образование независимого государства. А образование независимого государства обязательно влечет к образованию независимой, то есть автокефальной поместной церкви. Поэтому у меня других доводов не было. И если бы московское руководство поняло направление развития истории, то они должны были бы поступить разумно. И должны были бы согласиться на автокефалию Украинской церкви. Но они поступили неразумно. Поэтому и себя поставили в такое положение, и нас поставили в такое положение. Они хотели силой удержать Украинскую церковь в своей власти. Но силой они не смогли удержать. Харьковский Собор – это была сила. Заставили архиереев собраться в Харькове на так называемый Собор. Я говорю «так называемый», потому что он незаконный, с точки зрения церковных канонов этот Собор незаконный. Поэтому это было силовое решение. И думали, что силой можно сделать все. Но силой, оказывается, все нельзя делать. И в результате образовался Киевский патриархат. Сначала маленький, а потом разросся. И сегодня Киевский патриархат по численности верующих больше Московского патриархата в Украине.
Виталий Портников: Ведь ситуация, может быть, не была бы такой сложной, если бы все архиереи придерживались единой позиции. Вот в Македонии есть православная церковь, она тоже заявила о своей автокефальности. У нее сложные отношения с Сербской православной церковью. Но долгие десятилетия там практически не было архиереев, которые бы считали иначе. А на Украине очень много архиереев, которые вместе с вами многие годы работали в самой республике, были выходцами с Украины такие митрополиты, как митрополит Владимир (Сабодан), которые здесь пользовались авторитетом, они заняли другую позицию. И много таких людей можно перечислить. И возможно, вы не ожидали от них другой позиции?
Патриарх Филарет: От них не ожидал. Но они в Харьков поехали не по своей воле, а их заставили туда ехать, и я это хорошо знаю. И поскольку их заставили ехать, может быть, они бы и не поехали, если бы их не заставили туда ехать. Вот прошло уже 17 лет. И я думаю, что многие из этих архиереев уже сожалеют, что они тогда заняли такую позицию. Да и митрополит Владимир не знает, как выйти из этой ситуации. И патриарх Кирилл не знает, как выйти из этой ситуации. Он на переговорах в Женеве как-то сказал, что «мы имеем патовое положение». А кто в это патовое положение завел и Русскую церковь, и Украинскую церковь? Московская патриархия, не украинская. Давайте представим, не было бы Харьковского Собора. Украинская церковь была бы цельной.
Виталий Портников: Но не признанной Москвой.
Патриарх Филарет: Нет, она бы оставалась в составе Московского патриархата. Но оставаясь в составе Московского патриархата, она бы добивалась автокефалии. И рано или поздно Московская патриархия и московский патриарх вынуждены были бы согласиться, потому что Украинская церковь цельная. И если цельная будет добиваться... даже если бы влияла на Украинскую церковь и Москва, но влиял бы и Киев, и поэтому вот эта цельная, неразделенная Украинская церковь, оставаясь в Московском патриархате, добивалась бы, и я думаю, до сегодняшнего дня она бы уже добилась автокефалии. И у нас были бы отношения с Русской церковью нормальные. А сейчас не нормальные отношения. И не нормальные отношения когда-то нормализуются.
Виталий Портников: Вы ведь хорошо знакомы с патриархом Кириллом?
Патриарх Филарет: Очень.
Виталий Портников: А с его учителем, можно сказать, митрополитом Никодимом?
Патриарх Филарет: Тоже.
Виталий Портников: А вы можете подтвердить мнение, что эти люди всегда были реформаторами церкви? Или хотели этого, по крайней мере.
Патриарх Филарет: Я знал митрополита Никодима очень хорошо, мы были друзьями. А друзьями мы были потому, что болели за церковь в атеистическом государстве. И мы были откровенные. А в то время откровенных архиереев было немного. Так вот, я знал митрополита Никодима как архиерея, который сделал для Русской церкви очень много. Просто Господь его поставил в то время фактически руководить Русской церковью. Но когда начались контакты с Западом, в частности с католической церковью, он прельстился внешним величием католической церкви.
Виталий Портников: Вы говорите прямо как русский священник.
Патриарх Филарет: Я знаю это из первоисточников.
Виталий Портников: Я просто это очень часто слышу в Москве.
Патриарх Филарет: Потому что это правда. Митрополит Никодим мне говорил: «Владыка, посмотрите на Рим и посмотрите на православие, какое православие бедное внешне и какая сила в католической церкви». И вот его внешнее величие соблазняло. И он хотел Русскую церковь строить на образец католической церкви по внешним признакам. Он оставался православным, я не могу сказать, что митрополит Никодим в чем-то погрешил по отношению к православию. Он просто соблазнился внешней стороной.
Виталий Портников: Поэтому вы поддержали когда-то кандидатуру патриарха Пимена?
Патриарх Филарет: Нет, я поддерживал всегда митрополита Никодима, до его смерти. Ну, в советское время голосовали открыто: как сказали, так и голосуют. Это не значит, что я так думал. Так вот, патриарх нынешний Кирилл такого же духа. Он видит величие Русской церкви во внешнем ее торжестве, в ее внешнем положении. А суть православия не в этом. Сущность православия в духе, в святости, в борьбе с грехом, в стяжании добродетелей, в общении, в молитве и в подвигах с Божеством – в этом сила православия. Сила православия в том, что православие сохраняет неизменно божественную истину. Католическая церковь погрешает в этом отношении. Поэтому если у нас были расхождения с митрополитом Никодимом, то были расхождения вот в этом. Мы были единодушны в служении Русской церкви и делали все, сколько могли, в условиях атеистического государства. А в этом у нас были расхождения. Патриарх Кирилл такого же духа, как и Никодим.
Виталий Портников: А предыдущий патриарх?
Патриарх Филарет: А предыдущий патриарх – нет. Я не скажу, что он был необразованным, но он был церковным человеком. И он придерживался традиции. Вот как отцы наши верили, так и он верил. Он в рассуждения о будущем церкви, каким путем она должна идти, какие реформы надо, он в это не вдавался.
Виталий Портников: Но это означает, что легче было договориться с Русской церковью времен Алексия II, чем с Русской церковью времен Кирилла? Тогда так получается.
Патриарх Филарет: Пимена.
Виталий Портников: Нет, предыдущий патриарх перед Кириллом был Алексий. Вы характеризовали сейчас патриарха Пимена.
Патриарх Филарет: Да, Пимена. А патриарх Алексий II к католичеству относился индифферентно, он к нему не тяготел так, как митрополит Никодим и патриарх Кирилл.
Виталий Портников: То есть он внешней оболочкой церковности тоже не был увлечен?
Патриарх Филарет: Не был.
Виталий Портников: Я поэтому и говорю, что в этом случае идеология Русской церкви времен предыдущего патриарха была проще для каких-то договоренностей, чем нынешняя идеология, чем идеология большого русского мира, большой, чуть ли не вселенской церкви.
Патриарх Филарет: Потому что патриарх Алексий II не был мыслящей фигурой. Он увлекался величием патриаршества.
Виталий Портников: Как институции?
Патриарх Филарет: Да. Это его устраивало. Патриарх Кирилл совсем другой человек. Это идейный человек. Но идеи его, я думаю, не совсем здоровые.
Виталий Портников: Почему? Если человек хочет величия церкви в государстве, утверждает его фактически в нынешней ситуации...
Патриарх Филарет: За счет кого? За счет Украины?
Виталий Портников: Не только. Украина в данном случае, согласитесь, только элемент.
Патриарх Филарет: Да, элемент, но значительный элемент. Патриарх Кирилл хочет и Европу объединить вокруг Москвы. Но Европа – не Украина. И в Австралии, и в Америке, и в Латинской Америке... Но они не равняются Украине.
Виталий Портников: Как же вы с митрополитом Никодимом воспитали такого амбициозного человека?
Патриарх Филарет: Он сам воспитался.
Виталий Портников: А в церкви так не бывает.
Патриарх Филарет: Бывает.
Виталий Портников: Это в жизни так бывает. А в церкви человек сам не воспитывается.
Патриарх Филарет: Нет, воспитывается. Потому что и в церкви бывают разные иерархии. И когда мы обратимся к истории церкви, все из церкви были и все служили в церкви, а были еретики, были раскольники. Но раскольники не в этом понимании, как сейчас говорят. Но везде шла борьба. И нельзя сказать, что церковь воспитала. Церковь воспитывает в правильном направлении. Церковь говорит: «Не надо быть таким, не надо быть гордым». А иерархи гордые. «Не надо быть стяжательным». А архиереи стяжательные. Это не значит, что церковь их воспитывает. Они, находясь в церкви, сами себя делают такими. Поэтому на церковь не надо сваливать грехи.
Виталий Портников: Я сваливал грехи в целом не на церковь. Я апеллировал лично к вам и к людям, которые были рядом с митрополитом Кириллом, пока он не стал патриархом, все эти годы. В годы его молодости, когда он стал молодым ректором Петербургской духовной академии, уже сразу стал заметен в мировом православии. Вот я недавно читал о нем в «Дневниках» архиерея Александра Шмемана. Он приезжал тогда уже в Соединенные Штаты. То есть он был известной фигурой с молодости. А это значит, что люди старшего поколения его поддерживали.
Патриарх Филарет: Дело в том, что он просто одаренный человек. И он одаренный человек с молодости своей. Поэтому он и занимал такие посты в церкви. Его нельзя сравнить с рядовым русским архиереем. Это выдающаяся личность, но которая может повести церковь не по правильному пути.
Виталий Портников: Мы говорили о диалоге с Московской патриархией, но есть же еще диалог с Вселенской патриархией, который проходил тоже достаточно долго, серьезно, и вот тоже не удался. Так можно сказать?
Патриарх Филарет: Я не сказал бы, что не удался.
Виталий Портников: Или привел к определенному результату.
Патриарх Филарет: Что мы не достигли того, чего хотели. Но у Вселенского патриарха свои интересы. Во-первых, он не хотел и не хочет разделять все православие. А Москва грозится: если Вселенский патриарх признает Киевский патриархат как автокефальную церковь, то произойдет разделение всего православия. Каким образом? Просто Москва прекратит молитвенное общение с Вселенским патриархом, на свою сторону привлечет несколько церквей, не все. И таким образом, православие будет разделено. Поэтому Вселенский патриарх, понимая, что Украинская церковь должна быть автокефальной церковью, не может пойти на такой риск: из-за Украинской церкви разделить все православие. А Москва на разделение готова идти. Вот из-за небольшой Эстонии поссорились и прекратили молитвенное общение.
Виталий Портников: Но для Вселенского престола это же не стало каким-то тормозом.
Патриарх Филарет: Не стало. Потому что церковь маленькая. А эта церковь большая. И церковь эстонская находится в составе Вселенского патриарха, а Украинская церковь не хочет быть в составе Константинопольского патриархата. Она хочет быть поместной автокефальной.
Виталий Портников: Может быть, в этом главная проблема? Если бы Украинская церковь согласилась на существование как митрополия Вселенского патриархата, все было бы проще?
Патриарх Филарет: А какой нам смысл?
Виталий Портников: Нет, я не говорю, что в этом есть смысл. Я просто анализирую соображения.
Патриарх Филарет: Если бы Украинская церковь согласилась войти в состав Константинопольского патриархата, то он бы принял. Потому что через Украинскую церковь Вселенский патриархат становится большой церковью и по количеству архиереев, по количеству приходов, по количеству верующих. Игра стоит свечей. А Эстонская церковь в составе Константинопольского патриархата. Поэтому если бы Украинская церковь пошла на вхождение, то, я думаю, Вселенский патриарх на это бы пошел. А мы не согласились. А мы хотели, чтобы Константинопольский патриарх признал Украинскую церковь автокефальной, поместной, независимой.
Виталий Портников: Но, с другой стороны, это мог бы быть этап. Сначала митрополия в составе Константинопольского патриархата. Собственно, Киевская митрополия такой и была до момента, пока она не была передана Русской православной церкви. А второй шаг – это поместная церковь.
Патриарх Филарет: А вот когда этот второй будет? Этот второй может быть через 100 лет.
Виталий Портников: А все так в церкви и бывает, вы сами знаете.
Патриарх Филарет: А мы и 100 лет можем существовать как независимая церковь.
Виталий Портников: Без признания?
Патриарх Филарет: Без признания. Существовала 140 лет Русская церковь, не будучи признанной никем? Существовала. И духовная жизнь была не ниже, чем сейчас. И были святые, монастыри, духовная жизнь развивалась в условиях непризнания Русской церкви другими православными церквами. Точно так же и Киевский патриархат не признан, но духовная жизнь в Киевском патриархате не ниже, чем в других церквах, не ниже, чем в том же Московском патриархате и в других поместных автокефальных церквах. Поэтому мы можем существовать и без признания. Но мы не хотим находиться в изоляции. Мы хотим иметь молитвенное общение, братские отношения со всеми церквами. Но нас не пускают. Но от этого страдает православие в целом.
Виталий Портников: Да, безусловно. Потому что если посмотреть сейчас на конкуренцию церквей в Украине, то протестантские общины сейчас фактически уже начинают превосходить по количеству православные приходы, во многих областях это так.
Патриарх Филарет: Дело в том, что тут не надо измерять силу и мощь церкви количеством приходов. Например, религиозная община в 10 человек – это приход, это религиозная община. И 100 тысяч прихожан Владимирского Собора – тоже одна единица. Поэтому протестантов по количеству общин... ну, они еще не дошли до количества православных, но по количеству верующих всего 2%, вместе взятых. А православие составляет больше 50% населения Украины. Поэтому количество приходов – это еще не есть показатель силы и могущества церкви.
Виталий Портников: С другой стороны, согласитесь, что еще недавно протестантские общины не были столь востребованы.
Патриарх Филарет: Я их разделяю все-таки на протестантские общины, которые давно существуют – баптисты, адвентисты, пятидесятники, лютеране, реформаты – это одни. А вот нас беспокоят тоталитарные секты, которые, на мой взгляд, далеки от христианства. Вот они набирают силу. И они в Украине распространяются, и довольно быстро. Потому что законодательство Украины настолько демократичное, что оно позволяет им. Вот от этого православие в целом страдает. И наша церковь это понимает, и Московский патриархат это понимает. А из-за этого разделения не можем приостановить вот это движение. А мы могли бы приостановить, если мы были бы единой церковью.
Виталий Портников: Послушаем звонок. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, почему нельзя провести голосование среди прихожан в приходах? Например, во время большого праздника Пасхи, когда бывает много прихожан. При входе верующие получают или красную карточку – это за Московский патриархат, или синюю карточку – за Киевский патриархат. А при выходе, соответственно, сдают.
Виталий Портников: А зачем это? Ведь люди и так знают, в какие церкви они ходят.
Слушатель: А для того чтобы определиться. А вдруг люди захотят перейти из Московского патриархата в Киевский.
Виталий Портников: Так они же могут тогда пойти в соседнюю церковь – и перейдут. Зачем им голосовать?
Слушатель: Кто не хочет. А приход был московским, станет киевским. И тогда уже никаких споров не будет.
Виталий Портников: Вот видите, церковь – это просто как партийная или комсомольская ячейка.
Патриарх Филарет: Мы уже и сами знаем, как разделилось украинское православие и кто принадлежит к Киевскому патриархату, а кто принадлежит к Московскому патриархату. Дело не в том, что мы не знаем. Мы знаем. Но нам ставят вопрос таким образом: «Когда вы все объединитесь в одну церковь, вот тогда мы можем говорить об автокефалии Украинской церкви». Достичь такого положения, чтобы все были, мы никогда не достигнем. Вот Украина в 1991 году провела референдум. За независимость, за государственность проголосовали 92%. Но 8% были против. Так что, из-за этих 8% эти 92% не должны быть в независимом государстве? Вот выборы были на поместном Соборе патриарха. За патриарха проголосовали примерно 60%, но 40% голосовали против. Но он же патриарх всех. Поэтому постановка вопроса о том, что «пока вы все не объединитесь, автокефалии не может быть», - это ложный путь. И по этому ложному пути нам не следует идти. И то, что радиослушатель ставит вопрос о том, что карточками определять... Сейчас есть социологические опросы, и они определяют своими методами принадлежность к Киевскому патриархату, к Московскому и к другим церквам, в том числе и к протестантским. И они дают эти более-менее объективные данные.
Виталий Портников: Просто радиослушатель, я думаю, не до конца понимает эту ситуацию. Он считает, что кого-то где-то удерживают силой. А это, по большому счету, свобода совести. Если человек хочет выбрать религиозную общину, он ее выбирает в зависимости от своих религиозных убеждений.
Патриарх Филарет: Дело в том, что я знаю, например, что многие сторонники Киевского патриархата посещают храмы Московского патриархата. Потому что мы в этом отношении не делаем никакого различия в богослужении и в вероучении, в принадлежности к православию из-за того, к московской или к киевской церкви относится. Я знаю, многие наши посещают Почаевскую лавру. А Почаевская лавра находится в ведении Московского патриархата. Но посещают. И Владимирский собор посещают верующие Московского патриархата, потому что там мощи Святой Великомученицы Варвары. Поэтому этим не приблизишь объединение.
Виталий Портников: Послушаем еще звонок. Здравствуйте.
Слушатель: Николай из Мордовии. Здравствуйте, братья по вере Христовой. Украина на самом деле мать России. Украина родила Россию, а не наоборот, Россия – Украину. И потом украинский народ первый христианский народ среди православия. И должна быть Украинская церковь во главе всех православных христиан. Это моя точка зрения. И Украина не должна зависеть от Римской апостольской церкви. И зависим от Евангелия, закона Иисуса Христа.
Виталий Портников: Вот слушатель считает, что Украина первой получила...
Патриарх Филарет: Дело в том, что это действительно так, что свет евангелиевского учения из Киева пошел и на Север, и на Восток, и на Запад частично. Поэтому он прав, что из Киева. И существовало Киевское государство, Киевская Русь. Москвы не было.
Виталий Портников: На момент крещения Руси не было, конечно.
Патриарх Филарет: Поэтому говорить о том, кто раньше, а кто позже, тут нет смысла. Потому что всем более-менее образованным людям ясно, что Киев есть основа и источник православия для всей Восточной Европы.
Виталий Портников: Кстати, как вы относитесь к тому, что Греко-католическая церковь сейчас переносит фактически кафедральный собор и резиденцию своего главы в Киев?
Патриарх Филарет: Она хочет занять положение такое, какое было во времена митрополита Киевского Михаила Рогозы, когда Греко-католическая церковь была и в Киеве, и по всей Украине. Но это было в конце XVI – начале XVII столетий. Сейчас возвратить былую силу Греко-католической церкви не удастся. И из-за того, что не удастся, мы не возражаем: можете кафедральный собор иметь в Киеве. Но туда будет ходить очень мало людей, потому что в Киеве греко-католиков немного. И для них достаточно храмов – и на Аскольдовой могиле церковь Святителя Николая, и на Подоле есть церковь Николая Доброго, и на Львовской площади построен новый храм, теперь строится большой кафедральный собор. Храмов достаточно. Верующих мало. И так по всей Украине. Есть отдельные приходы. Но думать так, что православные пойдут в католическую церковь, - нет. По крайней мере, у меня такой опасности нет. Поэтому мы с Греко-католической церковью находимся в хороших отношениях. Только мы не хотим, чтобы они разными методами обращали православных в католичество.
Виталий Портников: Это как бы греко-католичество, люди остаются в том же обряде. Они приходят в храм и видят практически то же самое, что и во Владимирском соборе. Или не то же самое?
Патриарх Филарет: Не то же самое. Это внешность та же, а внутренность другая - вера, догматы церкви другие. Поэтому сейчас время не религиозных войн, противостояний. Для христиан не это главная задача. Создать единую церковь Христову – вряд ли мы создадим. А вот церкви и православные, и католические, и протестантские должны подумать о возрождении духовности и морали в обществе – вот это задача. Потому что если мы будем бороться за образование единой организации, а внешний храм церкви Христовой будет большим, а внутри там никого нет. Вы возьмите сейчас Европу: храмов много, но людей мало. Храмы продаются. Советская власть уничтожала храмы, а Европа не разрушает, но продает под другие цели. Почему? Потому что не ходят люди туда. Поэтому задача всех христиан – подумать и общими силами возрождать мораль, направлять людей на правильный образ мыслей, думать о Боге, о вечной жизни, думать о грехах, думать о добродетелях – об этом надо думать, а не о том, кто будет первым, а кто будет последним.
Виталий Портников: Послушаем звонок. Здравствуйте.
Слушатель: Екатеринбург, Павел Заяц. Добрый вечер. Русскую православную церковь, то есть Московскую патриархию, организовали светские власти, чекисты, антихристы. Так можно ли ее считать христианской организацией?
Патриарх Филарет: Не только можно, а надо. Но считать не христианской организацией, а надо считать ее церковью, в которой действие и благодать Святого Духа, в которой совершается таинство. А то, что отдельные люди погрешают против истины, это их грех. Это то же самое, что в первом тысячелетии, когда шла борьба с ересями. Борьба шла, а церковь, как церковь, как святая апостольская церковь соборная, она существовала. Так и Русская православная церковь. Несмотря на все отклонения от чистоты православия, которые там есть, она остается церковью святой, соборной и апостольской церковью. А отдельные иерархи, духовенство и миряне отступают от идеалов христианской жизни. Поэтому если вы хотите быть христианином православным, вы соблюдайте заповеди божьи. Вот если будете соблюдать и показывать пример христианской жизни, духовной жизни, то вы будете приносить пользы намного больше, чем если вы просто будете говорить и обличать тех или иных своих противников.
Виталий Портников: Послушаем звонок. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Меня зовут Игорь Николаевич. Скажите, а вот как себя вела Украинская православная церковь при патриархе Никоне? И насколько она сумела отойти от Русской православной церкви?
Патриарх Филарет: Когда в Русской православной церкви возник старообрядческий раскол, тогда Украина, Киевская митрополия находилась в составе Константинопольского патриархата и не имела никакого отношения к Русской православной церкви. Это были две поместные церкви, две автокефальные церкви. Одна – московская, а другая – константинопольская. И в этой Константинопольской церкви была Киевская митрополия, то есть Украина. И поэтому Украина к старообрядческому расколу не имеет никакого отношения. И в Украине никогда не было никаких ересей, никаких расколов. Украина всегда сохраняла чистоту православия. Если не считать унию с Римом. Вот это единое событие, которое разделило православную церковь в Украине на православную и униатскую, которая впоследствии стала называться Украинской греко-католической церковью.
Виталий Портников: Если уже подойти к концу нашей программы... Это, конечно, странный вопрос. А вы представляете себе, что Украинская церковь станет автокефальной, если говорить о десятилетиях? Сколько для этого нужно времени – 10 лет, 20, 50?
Патриарх Филарет: Для этого надо немного – добрую волю.
Виталий Портников: Добрая воля – это не временное измерение.
Патриарх Филарет: Вот от доброй воли и зависит время. Оно может быть или близким, или отдаленным. Вот если добрая воля была бы со стороны Московской патриархии, со стороны Московского патриарха, мы бы договорились. А поскольку доброй воли нет, то говорить о том, сколько продлится это время, я не могу сказать. Господь знает, сколько будет. Но то, что в Украине Украинская церковь будет признанной как автокефальная церковь, я в этом не сомневаюсь.
