В серии "Жизнь замечательных людей" вышла книга о создателе Камерного театра, режиссере Александре Таирове. Книга так и называется "Таиров", а написал ее художественный руководитель театра "Эрмитаж" Михаил Левитин.
На какое-то время Михаил Левитин будто перевоплотился в актера, работающего над ролью Таирова. Причем в актера психологического театра, приученного переживать чужую жизнь, как свою, искать оправдания всякому поступку и заполнять воображением лакуны (белых пятен в биографии Таирова - много). Вместе с Таировым Левитин преклоняется перед Алисой Коонен; вместе с ним встречается с Есениным и Мейерхольдом, Луначарским и Ворошиловым, Александрой Экстер и Рындиным, ездит с Камерным на гастроли - по стране и миру; вместе с ним идет на компромиссы ради того, чтобы сохранить "буржуазный" и "эстетский" театр; вместе с ним рассуждает об отношениях с властью и о предательстве актеров. Книгу Левитин написал глубоко, страстно, ее с удовольствием прочитает любой человек - даже тот, кто ничего не знает о Таирове.
Много лет назад Александр Таиров встретил свою будущую супругу и музу - великую трагическую актрису Алису Коонен - именно в "Эрмитаже", которым теперь руководит Левитин. Но все-таки странно, что первую книгу о Таирове написал именно он. С этого мы и начинаем разговор.
- Почему Таиров? Мне кажется, что вас очень многое от этого человека отделяет. Почему вы выбрали его?
- Как ни странно, книгу мне заказали. Но заказали именно по той причине, что, с их точки зрения, никто, кроме меня, о Таирове писать не должен был. Я понимаю, откуда у них такая уверенность: во-первых, из моей юношеской повести "Витя Кузов в сандалиях на босу ногу" - это биографическая повесть, и там сказано о первой встрече с 20-ми годами в образе Таирова. Я нашел эту книгу о Камерном театре - наукообразную книгу, но в нее были вложены статьи о гастролях Камерного театра в Одессе, о гастролях в Париже и, кроме всего, некролог Таирова. То есть я получил сразу всю жизнь от начала до конца - и первые фотографии необыкновенных таировских спектаклей того времени.
* * *
Тут я перебью собеседника. Камерный театр для Левитина начался с фотографий. Для Таирова театр вообще тоже начался с них - с фотографий знаменитых в то время актеров, братьев Адельгейм. Цитирую по книге Левитина: "Известно в истории театра, что когда под ногой одного из братьев на шиллеровском спектакле не оказалось бутафорского камня, на который он обычно ставил ногу, Адельгейм позу все-таки не изменил, а так и стоял на одной ноге, другую утвердив в воздухе на отсутствующем камне. И никто не засмеялся - так торжественно и важно он стоял..."
- Потом пришел радиоспектакль с Алисой Коонен "Мадам Бовари", - продолжает Михаил Левитин, - и я полюбил Коонен. А затем снова кто-то в Одессе, в Русском театре рассказал мне, что она жива, и что я могу написать ей, и сказали, что она в Театре Пушкина живет. Я написал, она мне ответила; я написал, она мне ответила - и дальше, дальше уже развивались наши отношения с ней. Я поступил через несколько лет в ГИТИС, на режиссерский. И уже дальше она позволила с собой некоторое время общаться.
Вы знаете, у меня - ненависть к забвению, особенно если это касается людей по-настоящему ярких и одержимых, единственных и неповторимых людей. У меня сложилось такое чувство вины перед Александром Яковлевичем Таировым. И еще возник облик светлого человека. Все легенды о диктаторах, интриганах - главных режиссерах, руководителях театров, все эти мейерхольдовско-станиславские варианты главного режиссера, - они не проходили в случае Таирова. Потом я написал несколько эссе. Это непостижимое дело! Это совершенно не было главным делом моей жизни, это все время шло параллельно.
И вдруг - предложение от издательства. Они позвонили и сказали, что никто не будет писать о Камерном и о Таирове, кроме вас, - ну, никто. Я стал писать роман, герой у меня реален, он - идеальный директор, идеальный политик, идеальный организатор, гениальный режиссер. И у него была женщина, цена которой установлена Богом, великая актриса; она ею была, я слышал и видел это. У него было все, у него было, ради кого жить и ради кого бороться за свой театр.
На какое-то время Михаил Левитин будто перевоплотился в актера, работающего над ролью Таирова. Причем в актера психологического театра, приученного переживать чужую жизнь, как свою, искать оправдания всякому поступку и заполнять воображением лакуны (белых пятен в биографии Таирова - много). Вместе с Таировым Левитин преклоняется перед Алисой Коонен; вместе с ним встречается с Есениным и Мейерхольдом, Луначарским и Ворошиловым, Александрой Экстер и Рындиным, ездит с Камерным на гастроли - по стране и миру; вместе с ним идет на компромиссы ради того, чтобы сохранить "буржуазный" и "эстетский" театр; вместе с ним рассуждает об отношениях с властью и о предательстве актеров. Книгу Левитин написал глубоко, страстно, ее с удовольствием прочитает любой человек - даже тот, кто ничего не знает о Таирове.
Много лет назад Александр Таиров встретил свою будущую супругу и музу - великую трагическую актрису Алису Коонен - именно в "Эрмитаже", которым теперь руководит Левитин. Но все-таки странно, что первую книгу о Таирове написал именно он. С этого мы и начинаем разговор.
- Почему Таиров? Мне кажется, что вас очень многое от этого человека отделяет. Почему вы выбрали его?
- Как ни странно, книгу мне заказали. Но заказали именно по той причине, что, с их точки зрения, никто, кроме меня, о Таирове писать не должен был. Я понимаю, откуда у них такая уверенность: во-первых, из моей юношеской повести "Витя Кузов в сандалиях на босу ногу" - это биографическая повесть, и там сказано о первой встрече с 20-ми годами в образе Таирова. Я нашел эту книгу о Камерном театре - наукообразную книгу, но в нее были вложены статьи о гастролях Камерного театра в Одессе, о гастролях в Париже и, кроме всего, некролог Таирова. То есть я получил сразу всю жизнь от начала до конца - и первые фотографии необыкновенных таировских спектаклей того времени.
У меня сложилось чувство вины перед Александром Яковлевичем Таировым. И еще возник облик светлого человека
* * *
Тут я перебью собеседника. Камерный театр для Левитина начался с фотографий. Для Таирова театр вообще тоже начался с них - с фотографий знаменитых в то время актеров, братьев Адельгейм. Цитирую по книге Левитина: "Известно в истории театра, что когда под ногой одного из братьев на шиллеровском спектакле не оказалось бутафорского камня, на который он обычно ставил ногу, Адельгейм позу все-таки не изменил, а так и стоял на одной ноге, другую утвердив в воздухе на отсутствующем камне. И никто не засмеялся - так торжественно и важно он стоял..."
- Потом пришел радиоспектакль с Алисой Коонен "Мадам Бовари", - продолжает Михаил Левитин, - и я полюбил Коонен. А затем снова кто-то в Одессе, в Русском театре рассказал мне, что она жива, и что я могу написать ей, и сказали, что она в Театре Пушкина живет. Я написал, она мне ответила; я написал, она мне ответила - и дальше, дальше уже развивались наши отношения с ней. Я поступил через несколько лет в ГИТИС, на режиссерский. И уже дальше она позволила с собой некоторое время общаться.
Вы знаете, у меня - ненависть к забвению, особенно если это касается людей по-настоящему ярких и одержимых, единственных и неповторимых людей. У меня сложилось такое чувство вины перед Александром Яковлевичем Таировым. И еще возник облик светлого человека. Все легенды о диктаторах, интриганах - главных режиссерах, руководителях театров, все эти мейерхольдовско-станиславские варианты главного режиссера, - они не проходили в случае Таирова. Потом я написал несколько эссе. Это непостижимое дело! Это совершенно не было главным делом моей жизни, это все время шло параллельно.
И вдруг - предложение от издательства. Они позвонили и сказали, что никто не будет писать о Камерном и о Таирове, кроме вас, - ну, никто. Я стал писать роман, герой у меня реален, он - идеальный директор, идеальный политик, идеальный организатор, гениальный режиссер. И у него была женщина, цена которой установлена Богом, великая актриса; она ею была, я слышал и видел это. У него было все, у него было, ради кого жить и ради кого бороться за свой театр.
