Анна Качкаева: Сегодня со мной в студии – депутаты Московской государственной Думы и люди, которые... ну, один из них точно будет баллотироваться, не знаю, как второй, видимо, тоже будет, но активно пока еще об этом не говорят. В любом случае, я приветствую в студии Сергея Митрохина, партия «Яблоко», и Сергея Никитина, КПРФ.
И мы будем сегодня говорить об актуальном, конечно. Разумеется, о том, как началась предвыборная борьба, что мои гости думают о том, как регистрируют кандидатов. Сегодня, кстати, состоялись первые онлайн дебаты – это новинка сезона, потому что на телевидении теперь не дебатируют, а вот в интернет-пространстве, «Газета.Ру» и РИА сегодня транслировали, эти дебаты состоялись. И представители четырех партий принимали участие в этих дебатах. И судя по интернет-голосованию, Митрохин выиграл. С чем я вас и поздравляю!
Сергей Митрохин: Спасибо.
Анна Качкаева: С небольшим перевесом по отношению к господину Платонову. Как-то Губенко, при всей его харизме, немножечко... То ли, может быть, интернет-пользователей не поймал.
Сергей Никитин: Там специфическая аудитория, поэтому...
Анна Качкаева: Да. Но, тем не менее, сам факт любопытен, и это чрезвычайно важно.
А начать я хочу все-таки с крупнейшего внешнеполитического события этих дней, которое оценивается везде и обсуждается, - о том, как проходило отмечание годовщины 70-летия начала Второй мировой войны, и то, о чем и как говорили лидеры европейских держав с точки зрения ваших разных идеологических представлений и разных исторических платформ ваших партий. Мне бы хотелось, чтобы вы оценили, что происходило в эти дни и как все то, что мы слышали в Польше, будет влиять на политические процессы в России, и что это означает.
Сергей Митрохин: Действительно, был интересный визит Путина в Польшу, и были сделаны неожиданные заявления. Я бы оценил эти заявления с положительным знаком.
Анна Качкаева: Неожиданные со стороны российской?
Сергей Митрохин: Да. Потому что у нас уже началась кампания по оправданию пакта Молотова-Риббентропа. И все наши штатные пропагандисты на всех наших штатных телеканалах и в Государственной Думе уже бодро встрепенулись, думая, что сейчас вот они в очередной раз переоценят историю, исходя из принципа прагматизма, который сейчас очень популярен в нашей политической элите, оправдают пакт Молотова-Риббентропа. Но Путин дал ему достаточно жесткую оценку, и эта оценка адекватна. Он сказал примерно, что этот пакт не имеет оправдания ни с моральной, ни с практической точки зрения, он не привел ни к каким последствиям. Ну, тут можно спорить. Некоторые историки считают, что не было бы пакта, может быть, не было бы и нападения на Советский Союз или таких катастрофических последствий первого периода войны. Потому что известно, что расслабился и Сталин, и все руководство после этого пакта. Но мы сейчас это не будем обсуждать. Это тема для историков.
Но очень важно, что Путин в некотором смысле пролил холодный душ на головы тех, кто хотел все это оправдать. И еще очень важную вещь он сделал, и этого тоже, наверное, никогда не делал руководитель государства, или один из руководителей государства, в течение, по крайней мере, последнего, очень длительного периода, он назвал польский народ великим, вместе с российским народом. И это серьезное заявление. Потому что у нас складывается очень часто, и сегодня опять-таки это модно в нашей элите, комплекс обиженного «старшего брата» по отношению к тем странам и государствам, которые не следуют в фарватере нашей политики, и мы с ними на этой почве постоянно ругаемся. А вот Путин сделал заявление, которое, в общем, отклоняется от этого. И возможно, уже приходит понимание к нашему руководству, что не надо бесконечно окружать себя врагами, особенно делая их на пустом месте, на месте абсолютно беспочвенных комплексов каких-то и так далее. Путин напомнил, кстати, о том, что пакт был осужден парламентом. Правда, это был не российский еще парламент, а это был Съезд народных депутатов. И сказал, что дальше этот вопрос не будет пересматриваться.
Мне кажется, что единственное, что еще осталось сделать нашему руководству, если это не пиар (а такое подозрение может возникнуть, памятуя многие ранее сделанные заявления на самые разные темы), так вот, для того, чтобы подтвердить, что это не пиар, мне кажется, что наше собственное государство Россия все-таки должно признать преступления сталинского периода, признать, что осуществлялся геноцид по отношению и к русскому народу, и к другим народам России и Советского Союза. И сделать это надо, в первую очередь, для того, чтобы другие страны или мировое сообщество за нас не давало эти оценки. Многие опять-таки наши штатные пропагандисты и политики обижаются, что принято заявление ПАСЕ. Так чего обижаться, если мы сами этого не можем сделать? Если мы сами не можем сказать, что были совершены преступления против нашего собственного народа, чего же мы обижаемся, что это за нас делают другие, и в той форме, в которой умеют? Может быть, и в неуклюжей, но мы сами в этом виноваты.
Анна Качкаева: А вы соглашаетесь с тем, что Владимир Путин оценил так, как он оценил, и осудил пакт Молотова-Риббентропа, и признал польский народ великим? И некоторым образом, хотя не извинился и не каялся, но взял на себя ответственность Советского Союза за то, что происходило в 1939 году, вы с этим согласны?
Сергей Никитин: Нет, я не согласен с этим. Я просто констатирую тот факт, что он озвучил те политические решения, которые были у нас приняты на Съезде народных депутатов, которые признали ошибочным принятие пакта Молотова-Риббентропа и договор между СССР и Германией 1939 года. Все, что он сделал.
Анна Качкаева: То есть, по сути дела, если я вас правильно понимаю, вы считаете, что Путин в данном случае просто констатировал как есть и не пошел дальше. В отличие от Сергея, который считает, что Путин впервые все-таки высказал от имени руководства страны принципиально иную оценку, чем раньше.
Сергей Никитин: Да, я именно такую оценку даю этому событию. Поскольку, делая какие-то политические заявления, всегда нужно прогнозировать те последствия, которые могут произойти за этими событиями. Согласитесь, были попытки тех же самых прибалтийских государств выставить нам финансовые претензии по известным событиям. И я не исключаю, что и Польша точно так же может попытаться выставить финансовые претензии к нам за ту ситуацию, которая сложилась в период Второй мировой войны. Я считаю, что в этой ситуации мы не обязаны рассматривать этот вопрос.
Анна Качкаева: Ну, финансовый – нет. Мы просто про моральные...
Сергей Никитин: С моей точки зрения, то, что было сделано, это было наиболее адекватно тем последствиям, которые могли произойти, если бы этого не было, если бы мы не оттянули на 22 месяца начало нападения немцев на СССР.
Анна Качкаева: Ну, это понятно. И эта точка зрения транслировалась в эти дни. Другое дело, что есть и другая, когда говорится, что Красная Армия на стороне Германии 17 августа, то есть через три недели, вошла на территорию...
Сергей Митрохин: Не на стороне. Сталинский СССР и нацистская Германия были союзниками в вопросе раздела Польши. Но надо называть вещи своими именами.
Сергей Никитин: Был период, когда все пытались ухватить. Но Советский Союз вернул те территории Западной Украины и Западной Белоруссии, которые входили в состав СССР.
Анна Качкаева: Сергей, я так понимаю, что с премьером, когда он довольно определенно осуждает, вы не согласны.
Сергей Никитин: Я не согласен, да.
Анна Качкаева: Мы все поняли. И продолжая уже польскую современную тему, давайте поговорим о том, что Владимир Путин договорился о ядерных отходах. Вот это что – экономика или политика, по-вашему?
Сергей Митрохин: Эта тема мне близка, потому что в свое время именно партия «Яблоко» возглавила борьбу всего экологического движения России против идеи ввозить в Россию ядерные отходы со всего мира с целью их захоронения. Мы выступали по целому ряду простых причин. Мы говорили, что, конечно, кто-то сорвет очень большие деньги с этого, распихает эти деньги по карманам. Но та необходимая инфраструктура, которая необходима для обеспечения безопасности, так и не будет построена, все это будет где-то свалено. И в каком состоянии это свалено, я сам убедился, когда совершил инспекцию на горно-химический комбинат в Железногорске, под Красноярском, увидел там, что он совершенно не охраняется. Потом поставили там охрану. Но дело не в этом. Дело в том, что никто не направит эти деньги на создание крайне разветвленной, серьезной инфраструктуры безопасности хранения всех этих отходов и так называемого отработавшего ядерного топлива, и того, что из него образуется потом, после переработки, если она вообще будет. То есть это в некотором смысле диверсия против будущих поколений России. Сегодня чиновники зарабатывают деньги, пусть даже какая-то их часть идет в бюджет, а за исправление последствий всего этого будут расплачиваться будущие поколения. Хороший бизнес, в принципе, выгодный. И придумал его господин Адамов. Вот именно поэтому я считаю неправильным соглашение, подписанное Туском с Путиным, о том, чтобы возвращать отходы с ядерных исследовательских реакторов из Польши обратно в Россию. Ни одна страна мира таких вещей не делает. Если американцы поставляют свое свежее ядерное топливо, например, в Японию и в Южную Корею, они его оттуда обратно не забирают. Поэтому оно там хранится и ждет, пока Россия позволит ввозить это топливо к себе. И это, мне кажется, недопустимо не только с экологической, но и с моральной точки зрения.
Анна Качкаева: Вот здесь Сергей Никитин согласен со своим оппонентом.
Сергей Никитин: Конечно. Так уж сложилась моя судьба, что я очень много имел контактов и работал на ядерных объектах с точки зрения обеспечения прочности этих энергетических объектов. И я должен сказать, что вот это решение чистой воды политическое, и с моей точки зрения, неуклюже политическое. Поскольку это все проявление некоего заигрывания с нашими оппонентами в Европе и попытка чего-то добиться в политическом плане.
Анна Качкаева: Чтобы они были помягче...
Сергей Никитин: Более лояльны к нам с оценкам и сегодняшних, и прошлых событий. Но это не приведет к результату. Я согласен с Сергеем, что в атомной отрасли у нас бардак, это я могу вам авторитетно сказать, с точки зрения хранения отработанных материалов. И появление еще дополнительных материалов – это только действительно беда для будущих поколений, ну и для сегодняшних тоже. Поэтому я считаю, что это абсолютно неуклюжее...
Анна Качкаева: Поскольку вы специалист, и я знаю, что действительно много занимались обеспечением безопасности ядерных объектов. Скажите, как происходит экспертиза, когда подписываются такие решения? Или она келейная и вполне с точки зрения бизнес-мотивов?
Сергей Никитин: Абсолютно келейная. И там играют роль, в первую очередь, финансовые интересы, причем не государственные, а неких отдельных... как у нас принято говорить, узкого круга ограниченных людей. Это все, в общем-то, корпоративные решения, но отнюдь не решения с точки зрения государства.
Анна Качкаева: То есть экологи, например, в принятии таких решений никогда не участвуют?
Сергей Никитин: Нет, конечно. Их туда не пускают.
Сергей Митрохин: И произошла, конечно, чудовищная коммерциализация всего нашего бывшего Минатома, теперь это Росатом. И в руководстве находятся не люди, которые что-нибудь понимают в атомной энергетике, не специалисты, а находятся коммерсанты. И это очень опасная ситуация.
Сергей Никитин: Ну а министр обороны, который занимался организацией производства табуреток, если грубо сказать, в мебельной отрасли, но никакого отношения не имел ни к управлению войсками, ни к политическим последствиям военных действий. И это стало системой в нашем государстве. Поэтому принятие подобных решений, я подчеркиваю, связано с решением узкого круга людей, не в интересах государства, а в интересах только этой группы.
Анна Качкаева: То есть вы хотите сказать, что просто это решение... которое, кстати, не очень комментировалось. Оно было кем-то всерьез пролоббировано. А цена вопроса-то какая? Кто-нибудь из вас понимает?
Сергей Митрохин: Никогда этого никто не знает, поскольку занимаются этим коммерсанты, и на них распространяется закон о коммерческой тайне.
Анна Качкаева: Ну а приблизительно вы можете оценить, Сергей?
Сергей Никитин: Нет, я не могу сказать.
Сергей Митрохин: А они скажут вам, что «мы эту информацию вам не обязаны показывать, согласно закону о коммерческой тайне».
Анна Качкаева: А вот бюджет. Насколько мы можем предположить...
Сергей Митрохин: Когда я был депутатом Государственной Думы, пытался специально изучить этот вопрос. Там есть специальные закрытые материалы, куда только депутат может лично, без помощников, получить доступ. Я получил доступ. Но так ничего путного из этих цифр, которые прикладываются к бюджету в секретных приложениях, я не узнал. Вот ответ на ваш вопрос. Это абсолютно закрытая сфера. Мы не знаем, кто эти деньги получит, на что эти деньги пойдут. По закону, должны существовать специальные фонды...
Анна Качкаева: Но это миллиарды?
Сергей Митрохин: Да, в рублях это миллиарды. Специальные фонды, из которых часть этих денег идет на финансирование программ реабилитации территорий, например, последствий катастрофы в Челябинской области и так далее. Так вот, никакие фонды не созданы и никуда, ни на какую реабилитацию эти деньги не идут. Вот это я совершенно ответственно заявляю. Кстати, во многом и нашими усилиями, «Яблока» тоже, когда мы с этим боролись, не пришли все-таки американские по происхождению отходы в Советский Союз. Поэтому и денег-то, собственно, нет, чтобы наполнять эти фонды. Но есть другие программы. У нас и с Венгрией есть договоры, и с Украиной, кстати, тоже идет оттуда топливо. Но почему-то фонды никак не наполняются. Село Муслюмово так и не можем переселить, где люди болеют лейкемией, и там совершенно ужасная ситуация. Наш Росатом, который ответственен за то, чтобы реабилитировать последствия своей собственной деятельности, не может найти для этого денег.
Анна Качкаева: Как я понимаю, у нас же ведь надзорных органов почти нет.
Сергей Никитин: Почему? Есть надзорные органы. Я, как практик, могу сказать, что если бы была коммерческая составляющая всего этого дела... А она, собственно, была. Мне приходилось быть в Финляндии на атомной станции «Ловииза». На которой, кстати, за все время эксплуатации этой станции не было ни одной сколь-нибудь серьезной аварии. Великолепная техника была. Но самое интересное другое. Вот там коммерческий интерес присутствовал. И для того чтобы выиграть контракт на строительство этой атомной станции, мы вынуждены были для того, чтобы это было конкурентоспособно, в соглашение включить нашу обязанность принять отработанные материалы для хранения после их использования. Вот это было действительно коммерческой составляющей. И в той ситуации это была единственная возможность выиграть у наших оппонентов конкурс. Но это единственный случай. А все остальное (я с Сергеем согласен), действительно, делается только в угоду неким частным, коммерческим интересам, но не на пользу государства.
Анна Качкаева: А правильно ли я понимаю, что тоже непонятно, когда деньги доходят все-таки, а ведь это все равно бюджет, что они идут в Минатом или, может быть, еще на энергетику, может быть, ГРЭС наши поддерживают, которые в таком состоянии плачевном? Это тоже не ясно, куда они потом распределяются?
Сергей Митрохин: Часть денег, конечно, идет в бюджет. Но я говорил о специальных фондах. Я тоже был в Швеции, на другой атомной станции, и вот что я там выяснил. Там нет дешевой атомной энергии, она очень дорогая, так же, как и любая другая. Потому что огромные суммы закладываются на реабилитацию последствий функционирования атомных станций. А у нас ничего не закладывается. Минатом говорит, что эта энергия дешевая, получает прибыли, а дальше опять-таки те же самые будущие поколения займутся выводом этих станций из эксплуатации и исправлением последствий хранения радиоактивных отходов.
Сергей Никитин: Но ведь согласитесь, тот же самый Стабфонд, который громаден, составляет более 400 миллиардов долларов, но ведь на развитие экономики он не пошел. Он сейчас идет на цели проедания и защиты от протеста жителей, их возмущения против того, что деньги эффективно не используются.
Анна Качкаева: Итак, мы начали с исторических проблем, потом перешли к актуальным неисторическим, поговорили об экологии. И я вижу, что слушатели на это реагируют. Действительно, спрашивают слушатели, потому что тоже заинтересовались этим договором, по которому будут ввозить отработанное ядерное топливо, что теперь будет делать «Яблоко». И вероятно, что будут делать коммунисты в этой связи. Вопрос вполне логичный.
Сергей Митрохин: «Яблоко» будет, конечно, пытаться этому всему препятствовать. Но надо сказать все-таки, что пока еще речь идет (даже об этих польских реакторах) о советских отходах. То есть источником происхождения их был Советский Союз, правопреемником является Россия. Мы против возвращения этих отходов тоже. Пусть Польша сама решает этот вопрос, потому что она полностью их использовала. Они дали ей какие-то научные результаты, вот пусть она сама и ищет решение этой проблемы. Есть еще другой путь решения проблемы – международный: создать на каком-то абсолютно безлюдном месте, где-то в мире могильник для таких отходов со всего мира и туда их свозить. Но я считаю, унизительно для России предоставлять сразу свою территорию именно для реализации такого рода проектов.
Но самые опасные отходы и самые унизительные – это не те, которые мы забираем, как сейчас из Польши, которые когда-то поставляли, а те, которые мы будем ввозить из других стран, если сработают соответствующие законы, если будет принято стратегическое соглашение по энергетике между Россией и Соединенными Штатами. И в проекте такой пункт предусмотрен, что Соединенные Штаты дают разрешение на ввоз своих по происхождению отходов из других стран в Россию. Вот с этим «Яблоко» борется последовательно, и мы будем здесь стоять до конца. Если потребуется, будем инициировать референдум на эту тему.
Анна Качкаева: Ну, пока, вроде бы...
Сергей Митрохин: Пока – нет. Но была большая борьба. Кстати, мы проводили, и я не стесняюсь этого, работу и в Соединенных Штатах. Мы говорили, что российские демократы против этого, потому что нельзя этого делать в условиях такой чудовищной коррупции, которая у нас существует, это может закончиться очень плохо для тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч и, может быть, даже миллионов людей. И отчасти к нашему мнению прислушались. Хотя главная причина отказа Соединенных Штатов пока от этого проекта – это ядерное сотрудничество России с Ираном.
Сергей Никитин: Я думаю, что это проблема общегосударственного плана, поэтому наша фракция в Госдуме создаст, безусловно, комиссию для изучения этого вопроса.
Анна Качкаева: То есть для вас подписание – это было такой же неожиданностью, как и для всех граждан, которые узнали об этом...
Сергей Никитин: Конечно.
Сергей Митрохин: К сожалению, тогда фракция КПРФ разделилась, когда речь шла об этих законах «адамовских», половина все-таки «за» проголосовала. Надеюсь, что эта ошибка будет исправлена.
Сергей Никитин: Я думаю, что время поправляет, и головы в том числе. Не ошибается тот, кто ничего не делает. А я считаю, что это должно быть подвергнуто серьезному анализу. И самое главное - публичному анализу. Пока не будет публичного рассмотрения этих вопросов, всегда можно будет принять вот такое решение, которое потом, как снег, на голову свалится, и уже поезд уйдет.
Анна Качкаева: Вот наши слушатели спрашивают, все-таки возвращаясь к вашим депутатским обязанностям. Вы оба несколько лет работаете в Московской Думе. Но у нас проблемы с пенсионерами, дольщиками, пробками, историческим центром. Почему вы не можете решить эти проблемы?
Сергей Митрохин: Ответ простой, почему мы не можем решить все проблемы. Я сейчас про фракцию «Яблоко» говорю. Нас всего два человека. Кстати, наши инициативы в Московской Думе все время поддерживает фракция КПРФ, и за это ей спасибо.
Сергей Никитин: Социальные инициативы КПРФ «Яблоко» тоже поддерживает. Тут у нас полное единодушие.
Сергей Митрохин: Но не по всем вопросам, как видите. По отношению к сталинизму у нас...
Сергей Никитин: Но я же говорю о социальных проблемах.
Сергей Митрохин: Поэтому, конечно, многого не удается...
Анна Качкаева: А сколько вас сейчас в Мосгордуме?
Сергей Никитин: Нас четверо.
Сергей Митрохин: Даже если 2 плюс 4 – 6 человек, и это все-таки против 29 голосов из «Единой России», ну, не получается все вопросы решать. Хотя я считаю, что при такой маленькой фракции мы в состоянии оказывать реальное влияние на решение городских проблем. Потому что мы апеллируем по многим вопросам непосредственно к мэру Москвы. И очень часто мэр вынужден принимать решения вопреки даже самой позиции «Единой России», причем и федеральные в том числе. И довольно много удалось добиться разными способами по городу Москву. Я не раз говорил, мы вместе с КПРФ добились принятия постановления 714 о запрете точечных застроек. Конечно, они далеко не везде запрещены, но, в принципе, они остановлены. Сейчас они, кстати, могут вернуться через новый Генеральный план, и он очень опасен. Мы, например, добились остановки так называемых корректировок природных зон. Это такой лукавый термин, который придумали чиновники для того, чтобы отрезать часть от территорий и позволить ее застраивать, и провести так называемую компенсацию где-то в 10 километрах, что, конечно, для местных жителей, которые с этим парком рядом живут, это просто насмешка над ними. И вот этот процесс нам сегодня удалось остановить. Но опять-таки через Генплан он может вернуться, но, тем не менее, кое-что уже сделано.
Мы заявили о недопустимости монетизации льгот в разгар кризиса, в феврале мы сделали это заявление. И мэр принял решение об остановке монетизации льгот буквально через неделю после нашего заявления. То есть я много могу рассказывать. Делаем мы все-таки достаточно много в Мосгордуме.
Анна Качкаева: Я понимаю, что что-то пересекается. Сергей, вы верите в то, что вас будет больше после этого выборного цикла?
Сергей Никитин: Да, безусловно, такая уверенность есть.
Анна Качкаева: То есть вас хорошо регистрируют, в отличие от...
Сергей Никитин: Мы все давно зарегистрированы.
Сергей Митрохин: «Яблоко» собирало подписи. И завтра будет решение о регистрации.
Сергей Никитин: Я надеюсь, что и «Яблоко» зарегистрируют. Но вопрос-то в другом. На чем основывается моя уверенность. Мы формировали пул наших сторонников, причем не сторонников КПРФ, а сторонников нормального жития в городе Москве. Работали так же, как и «Яблоко», с инициативными группами. И у нас тоже есть достижения. Только сегодня я получил от Ресина письмо, в котором он согласился с нами, и что принято решение о запрете строительства двух паркингов во дворах в Бескудниково. Они очень неохотно соглашаются на это дело. Но самое главное, наш принцип такой, и мы не скрываем его, что вместо кого-то мы, даже если хотели бы, нас четверо, мы не сможем сделать, а вместе с ними готовы на любую драку. И вот это благоприятно воспринимается москвичами. И все те положительные решения, в том числе и по отмене точечного строительства, и так далее, связаны с большими протестными акциями, которые мы организовывали и как депутаты, и я, как руководитель Комитета защиты прав граждан межрегионального. Вот эта активная протестная борьба, подчеркиваю, в рамках нашей Конституции, мы нигде Конституцию не нарушаем, дает результат. Поскольку без такой мощной поддержки населения, а только одними парламентскими методами добиться результата довольно сложно.
Сергей Митрохин: Я согласен. Даже сейчас по сбору подписей, какими силами мы собрали такое чудовищное количество подписей, а 100 тысяч – это с запасом. Это силами тех инициативных групп, с которыми «Яблоко» работало, которые помогали останавливать точечные застройки, останавливать вырубку парков и так далее. Это мощная сила – гражданское общество реальное.
Анна Качкаева: Хорошо, если вас зарегистрируют...
Сергей Митрохин: Будем надеяться.
Анна Качкаева: Во всяком случае, некоторые слушатели вам, безусловно, желают этого, кто за вас обычно голосовал.
Сергей Митрохин: Спасибо.
Анна Качкаева: Тогда оцените, пожалуйста, то, что произошло с теми, кого так странно не зарегистрировали. Причем 104% подписей признали недействительными на основании того, что там...
Сергей Никитин: Там формальный подход. Ссылаются на то, что неправильно были оформлены...
Анна Качкаева: Я имею в виду Яшина, Трунова...
Сергей Никитин: Да-да. Неправильно были оформлены сами подписные листы, не там провели линии, не ту взяли графу. Я думаю, что это чистой воды придирки для того, чтобы расчистить поле для политических оппонентов их. Поскольку эти люди достаточно энергичные и известные политики. Вот власть и решила их убрать.
Сергей Митрохин: Я тоже считаю, что это абсолютно неправильно. Эти придирки – это, скорее, признак слабости со стороны тех, кто их применяет. И как я могу считать иначе, если сегодня партию «Яблоко», Клинское отделение тоже не допустили к выборам в городе Клин.
Анна Качкаева: На похожем основании?
Сергей Митрохин: В нашу партию пришла оппозиция, она сказала, что «мы только на вас надеемся». Оппозиция господину Постриганю, главе администрации города Клин, который там развернул чудовищные проекты антиэкологические, прямо почти на территории заповедника «Завидово», который сельскохозяйственные земли переводит огромными площадями под строительство коттеджей. Ну, в чистом виде криминал у власти. Он действует такими же методами криминальными и против своих оппонентов. Вот не допустил, придравшись к тому, что в протокол не были занесены данные кандидатов, а они были занесены в приложение к протоколу. И вот на этом основании, так сказать, «ручная» избирательная комиссия отказала партии «Яблоко» в регистрации. Мы так этого не оставим.
Сергей Никитин: Это общий подход власти. Они принимают это решение, а потом можно бодаться. Но известный вопрос: а судьи кто? Например, в Москве известно, что судебная система получает дотации из бюджета Москвы, ну и понятно, к каким это приводит последствиям. Ну а когда заканчиваются выборы, тогда можно и принять решение, которое будет в пользу...
Анна Качкаева: Ну да. Но тогда уже все уехало. И у вас не будет еще, как минимум, возможных троих или четверых сторонников, которые могли бы оказаться.
Сергей Митрохин: По Клину назначено судебное заседание на 10 октября. Конечно, мы будем после этого требовать отмены результатов выборов. Но только кто же нас будет слушать?..
Анна Качкаева: Лариса Дмитриевна, Москва, здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Я Сергея Никитина приняла сначала за барда.
Сергей Никитин: И жена у меня, кстати, Татьяна. И куда бы я ни приезжал, интересовались, не те ли Сергей и Татьяна Никитины.
Слушатель: Теперь возвратимся, как принято в Австралии говорить, к нашим баранам. Я слышу благостные... я, может быть, даже думаю, что вы неповинны в репрессиях 30-ых годов, судя по возрасту.
Анна Качкаева: Да, вы правы, по возрасту – точно нет.
Слушатель: Но пока вы не будете каяться точно так же, как канцлер Германии один, другой, третий 60 лет подряд, люди, которые родились намного позже, чем закончилась война, вы для меня не будете существовать. Каяться, каяться и каяться. И в начале войны, и нож в спину Польше, и за то, что зашли на эти земли, за то, что...
Анна Качкаева: Лариса Дмитриевна, понятна ваша позиция.
А у вас воевали, репрессированные были?
Сергей Никитин: Нет, репрессированных не было. Мой отец всю войну прошел, воевал, и в севастопольскую блокаду, и в ленинградскую блокаду. Я ездил по военным городкам вместе с ним, поэтому знаю я всю эту историю.
Но мне лично каяться не в чем. Я честно жил все это время, работал как гражданин. Единственное, я могу покаяться в том, что я только в 1987 году по-настоящему ощутил себя гражданином и стал бороться за сохранение Советского Союза. Но, к сожалению, поздноватенько я проснулся.
Сергей Митрохин: Мой дед тоже прошел всю войну, хотя он был комиссован, пошел добровольцем. У него плохое зрение было. Почти всю войну прошел. И я с ним часто спорил. Он коммунистом был, я не был коммунистом никогда. И по многим вопросам мы с ним спорили. Но, тем не менее, он не был сталинистом. Он принял очень близко к сердцу решение ХХ съезда. И он, скорее, даже был антисталинистом при этом. И он говорил, что «признак силы нашей партии КПСС, что она была способна на то, чтобы совершить переоценку культа Сталина». Он считал это признаком силы.
Анна Качкаева: Сергей Никитин как-то тоже аккуратно... про Сталина-то он не говорит.
Сергей Никитин: Я уважаю Сталина как государственника.
Сергей Митрохин: К сожалению, сейчас получается так, что КПРФ вернулась к ситуации до ХХ съезда. То есть то, что было сделано при Хрущеве, по сути дела, сейчас, как мне кажется, ревизовано в КПРФ. И вот Зюганов написал хвалебную книгу о Сталине. Ну, мне кажется, что многие люди, конечно, не только радиослушательница, но и многие другие воспринимают это несколько, мягко скажем, настороженно.
Сергей Никитин: С учетом особого состава слушателей Радио Свобода я, тем не менее, должен отметить, что я чту Сталина как великого государственника, человека, который сумел сохранить государство, сумел сделать из страны лапотной страну индустриальную...
Анна Качкаева: Цена... Вы только что нам говорили про атомные дела и ответственность перед поколениями. А цена?
Сергей Никитин: А цена определяется конечным итогом.
Сергей Митрохин: Но Гитлер тоже сделал Германию индустриальной, ведущей страной.
Анна Качкаева: Ну, понятно, что у вас позиции определенные.
Сергей Никитин: Однако это не мешает нам работать совместно в Думе.
Анна Качкаева: Самуил Львович, Москва, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Сначала маленькая реплика. Не надо каяться. Эти религиозные фанатики уже достали нас просто, деваться некуда. Петра I тоже антихристом, между прочим, называли одно время за то, что разогнал патриархат. А потом стал великим.
А конкретные вопросы такие. Верно ли, что в этом году на озеленение в Москве было потрачено 7,5 миллиарда рублей? И верно ли, что за 950 миллионов рублей где-то под Москвой строят типа псарни для бездомных собак? И верно ли, что, как говорит «Московский комсомолец», ваш средний заработок, депутата Государственной Думы, 130 тысяч рублей в месяц, включая бесплатную медицину, поликлинику, больницы и так далее? И верно ли, что у каждого из вас, 35 человек, практически в личном пользовании автомобиль «Audi»?
Сергей Никитин: Я не могу назвать цифры, которые потрачены на озеленение. Но судя по тому, что Москва действительно выглядит сегодня прилично...
Анна Качкаева: Я только не поняла, слушатель нас осуждает, что...
Сергей Никитин: Нет, он просто интересуется. Я считаю это положительным фактом. Меня-то другое смущает: сама форма осуществления этого навивает такие мысли, что, безусловно, те средства, которые уходят, они легко «рубятся» и часть оседает в карманах чиновников. Вот это меня беспокоит.
Анна Качкаева: Или наоборот: рубится старое, а на большие деньги насаживается молодое, которому ему лет 50 расти.
Сергей Никитин: А относительно псарни, действительно, московские власти решили создать питомник для бездомных собак. Но, как всегда, настолько неуклюже, не посоветовавшись с жителями...
Анна Качкаева: А где они собираются строить?
Сергей Никитин: Где-то на юго-западе. И строят его в непосредственной близости от домов. Ну, естественно, вы знаете, какие там испарения. Люди возмущены. И это говорит о том, что настоящее гражданское общество у нас не создано. И пример обсуждения Генерального плана показал, что пытаются граждан убрать.
И относительно наших зарплат. Да, действительно, зарплата где-то 130 тысяч. Но при этом наша фракция, все наши депутаты приняли решение об отчислении в фонд партии 40% нашей заработной платы. Да, у нас действительно есть машины, которыми мы пользуемся. Ну, например, представьте себе, у меня в один день в Южном Бутово... вот мы с Сергеем Сергеевичем там довольно долго бывали, а следующее мероприятие общественное у меня, например, в Северо-Восточном округе. Ну, на городском транспорте быстро не успеешь, и пользуемся этой машиной. Это действительно так.
Анна Качкаева: Вы же к нам на своей приехали?
Сергей Никитин: Нет, не на своей.
Сергей Митрохин: Я добавлю. Хоть у нас решение партии и не принято, что такую-то часть в фонд партии, но мне, как председателю, постоянно не хватает денег на текущие партийные расходы. Естественно, я беру из своей зарплаты. Ну, наверное, примерно столько и получается. Мы, кстати, «Яблоко», не получаем госфинансирования. Поэтому откуда можно брать средства, там и берем. И по поводу машины. Действительно, машина – это рабочий инструмент депутата, ну, в том случае, если депутат работает. Если он просто просиживает в кабинете, то, может быть, это излишество.
Анна Качкаева: А жены пользуются вашими машинами?
Сергей Митрохин: Да, иногда и родственников... Ну и что? Я каждый день объезжаю по несколько точек, защищаю людей от точечных застроек, и если у меня не будет машины с водителем... Потому что если я буду сам сидеть за рулем, то после того, как на тебя наваливается по 50 милиционеров, пытаясь тебя оторвать от людей, которых ты защищаешь, и потом с трясущимися руками...
Анна Качкаева: А «мигалки» стоят на ваших машинах?
Сергей Митрохин: Нет, «мигалок» нет. Больше того, еще одна привилегия – есть бесплатный телефон мобильный у нас. Опять-таки для депутата работающего это инструмент. Мне по этому мобильному телефону звонит вся Москва. И я его принципиально не отключаю. Тут что-то произошло, сюда приехали рубить деревья, здесь продолжается точечная застройка...
Анна Качкаева: Сколько ж вы в пробках-то простаиваете, если вы в машинах?
Сергей Митрохин: И все звонят мне, в том числе и ночью звонят. И я все эти звонки принимаю.
Сергей Никитин: Сегодня я первый раз чуть не опоздал. Я обычно выезжаю с запасом. В Москве сейчас вообще страшное дело с транспортом. Все вернулись из отпусков...
Анна Качкаева: И вы, как депутаты, тоже не можете ни на что повлиять.
Сергей Никитин: Я оцениваю это как следствие той бездарной в этом направлении политики московских властей... Это «рукотворные» пробки.
Анна Качкаева: Я-то считаю, что это, конечно, популистская история – пересаживать вас на отечественные машины. Но ничего более, созданного здесь, хоть и западными сборщиками, вам не предлагают? Ну, хоть как-нибудь отечественного производителя поддержать.
Сергей Никитин: Это же решение московских властей. Они заключают договор с соответствующими структурами, которые имеют машины и оплачивают аренду этих машин. Это, в общем-то, не думские машины.
Сергей Митрохин: Когда я был депутатом Госдумы, я ездил только на «Волге». Потому что там был парк автомобилей, он состоял из «Волг». А сейчас я как-то прошелся – там совершенно другие машины стоят.
Сергей Никитин: Сейчас там «Audi».
Анна Качкаева: Дмитрий, Москва, здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Я желаю регистрации списку партии «Яблоко», потому что вижу, что на данный момент это единственная оппозиционная партия, которая может влиять на ситуацию в Москве и на чиновников. Поэтому если «Яблоко» будет зарегистрировано, я обязательно проголосую за эту партию.
И вопрос у меня к Сергею Митрохину. Скажите, есть ли какие-то пункты в вашей программе, которые бы очень не хотели видеть чиновники? Потому что вы постоянно боретесь с ними. И они, наверное, не будут рады, если «Яблоко» пройдет в Московскую городскую Думу. И Сергей Митрохин, наверное, самый активный депутат в Мосгордуме, который сделал для москвичей просто тысячу добрых дел. И за это ему спасибо большое.
Сергей Митрохин: Спасибо большое. Что касается программы. Ключевой пункт у нас – это контроль со стороны Мосгордумы и со стороны органов местного самоуправления, и самое главное, со стороны москвичей над исполнительной властью. Вот это ключевое. И это не просто наша программа, а это то, чем мы регулярно занимаемся в Мосгордуме и когда рассматриваем бюджет, и требуем, чтобы сокращались, например, расходы на коммерческие структуры из бюджета, чтобы больше средств шло именно на социальные программы, например, на пенсионные надбавки, мы постоянно этот вопрос ставим. Да, КПРФ тоже поддерживает нас в этом вопросе. Но самое главное – это контроль. У нас в последнее время идет процесс очень неприятный перехода полномочий от законодательного органа Мосгордумы к исполнительной власти, от местного самоуправления опять же к той же самой исполнительной власти.
Анна Качкаева: Но я все время слышу, что и Платонов, например, тоже говорит о том, что нужно контролировать и так далее.
Сергей Митрохин: Но одно дело – говорить, а другое дело – голосовать за реальные инициативы. Вот была недавно в законе о приватизации статья о том, что обязательно список объектов приватизируемых на следующий год утверждается при рассмотрении бюджета. Изъяли эту статью из закона. Теперь все это чиновники делают бесконтрольно. Мы, конечно, сопротивлялись этому, но опять-таки количество депутатов - здесь решающий вопрос. И «Единая Россия» в данном случае отстояла интересы чиновников. Но мы все равно постоянно ставим эти вопросы и требуем вернуть часть полномочий, отнятых у Мосгордумы и органов местного самоуправления, и еще передать новые.
Анна Качкаева: Вопрос Сергею Никитину от Андрея из Одинцова: «У «Единой России» и ЛДПР 300 голосов, у оппозиции – 50». Ну, это в большой. Но у вас приблизительно то же самое. «Ничего не изменится, если вас останется такое количество? Или что-то изменится?».
Сергей Никитин: Безусловно, меняется. Потому что наши настроены в основном не на парламентскую деятельность, хотя это та трибуна, которой мы пользуемся, и та информация, которую мы имеем, имея статус депутата, получать то, чем мы раньше не обладали. Но наша основная задача – формировать оппозиционные настроения и объединять людей, которые готовы протестовать. И мы вместе с ними готовы бороться за их интересы. Вот это самое главное в нашей деятельности.
Сергей Митрохин: Я немножко поправлю радиослушателя. Там не только партия власти «Единая Россия» и ЛДПР, там еще есть партия «Справедливая Россия». Она почему-то называет себя оппозицией, но она голосует за все инициативы, в том числе и позорные. Например, продление президентского срока полномочий. И каким образом эту партию можно причислять к оппозиционной, я совершенно не понимаю.
Анна Качкаева: Ну что ж, успехов вам! Вот слушатели спрашивают: «Почему у вас так редко бывают коммунисты?». Приглашаю вас, Сергей Никитин, приходите чаще.
