Ирина Лагунина: Сегодня в научной рубрике речь пойдет о монастырской археологии – научном направлении, которое стало активно развиваться в России в последние десятилетия. Например, у ученых появилась возможность проводить раскопки в Соловецком монастыре, где были найдены новые факты как древней, так и советской истории. Об этом рассказывает участник археологических экспедиций на Соловках, старший научный сотрудник института археологии РАН Владимир Буров. С ним беседуют Ольга Орлова и Александр Марков.
Ольга Орлова: Владимир, скажите, пожалуйста, монастырская археология не очень активно развивалась, по крайней мере, в России. Почему?
Владимир Буров: Этому есть объективные причины. Дело в том, что в советский период было два основных направления развития археологии – археология древнерусского города и археология сельских поселений и могильников. Монастырская археология, церковная археология не были развиты, потому что церковь у нас была в загоне. В 1960-70-е годы в связи с развитием туризма начались активно вестись реставрационные работы, и тогда понадобились археологи. А в последние годы в связи с передачей объектов культурного наследия монастырей, церквей православной церкви начались активные археологические исследования. Взять московской монастырь, где работает Леонид Андреевич Беляев, подмосковные монастыри, Троице-Сергиеву лавру, где работают наши археологи и прочие монастыри. Но моя судьба - это Соловецкий монастырь. Так сложилось, что я им занимался еще в 1970-е годы, а второй раз пришел на Соловки в 1996 году и работал там буквально до прошлого года. Только в этом году, к сожалению, в силу ряда причин, в том числе и экономических, раскопки на Соловках не состоятся.
Ольга Орлова: В чем интерес ученого на Соловках? Что важного удалось найти в Соловецком монастыре?
Владимир Буров: Дело в том, что в археологии долгое время считалось, что зазорно изучать поздние слои - 17, 18-й века. И когда приносили статьи по археологии 17-го века, то к ним относительно презрительно: ну что это за "позднятина", зачем это нужно. Эти периоды достаточно хорошо обеспечены письменными источниками. И зачем это изучать, если все уже известно по письменным источникам?.. Но как показал опыт, археология дополняет письменные источники, идет взаимопроверка. Иногда то, что есть в письменных источниках, не отражено в земле, а то, что мы находим в земле, этого тоже нет в письменных источниках. И когда мы совмещаем, получаются совершенно неожиданные выводы. Интереснейший материал, взаимопроверка идет. Мой принцип на Соловках - изучать все слои, начиная с 20 века. А 20 век, как известно, ГУЛАГ, "школа юнг" та же. И мы идем сверху вниз до 16 столетия. 15 век, к сожалению, пока не представлен на Соловках.
Александр Марков: Соловки в каком веке основаны?
Владимир Буров: Это середина 15 столетия, монастырь был основан в середине 15 столетия, а до этого там обитали промышленники. В 1429 году впервые на Соловках появились монахи. Где-то в середине 15-го столетия, в 1450-ых годах, не раньше, был основан монастырь, когда была поставлена первая церковь Спаса, собственно с этого началась история монастыря. Но этот древнейший период сокрыт от нас тем, что вся территория застроена, заложена плитами, в значительной степени уничтожена и практически археологически недоступна.
Ольга Орлова: То есть добраться можно, только начиная с 16 века.
Владимир Буров: В 16 веке там началось гигантское строительство при игумене Филиппе Колычеве, будущем митрополите Московском. И собственно с этого века начинается накопление археологических остатков. Но их тоже опять-таки мало. Потому что археология монастыря специфическая. Ведь если монастырь общежитейный, то по правилам общежития монахи питались в общей трапезной. В кельях они не могли ничего держать кроме может быть книги, иконы. Судя по письменным источникам, по описям кельи, там был совок, клещи для вытаскивания углей, рукомойник, таз, два топора для колки дров.
Александр Марков: Печки там были?
Владимир Буров: Да, отапливались печами. Если говорить о печах, мы проследили два типа печей. Древнейшие печи 16 века, нам удалось раскопать одну такую печь, остатки ее, они были глинобитные, а более поздние уже сложенные из кирпича в 17 веке. И даже украшались некоторые печи изразцами. Поэтому никаких особых остатков у нас нет. Впоследствии, когда начинается перестройка в 17-18 веках, то ведь мусор из келий начинает удаляться за пределы монастырей, а какие-то вещи теряются на территории монастыря. Постепенно начинает накапливаться культурный слой. Но самый мощный слой относится, я бы сказал, к 20 веку, был сформирован мощный слой, когда шло разрушение уже келий, выбрасывалось все, уничтожалось, что связано с монашеской монастырской жизнью. И многие вещи 19 века, в основном археология 19 века, попадают в землю. И в наших коллекциях представлены в основном находки 19 века.
Ольга Орлова: А эти находки как-то изменили или прояснили картину соловецкой монастырской жизни?
Владимир Буров: Конечно. Вот два конкретных примера. На Соловках существовало свое производство, то есть они жили, обеспечивая себя всем необходимым. У них были кузницы, у них были свои ремонтные мастерские, пошивочные мастерские, они сами шили обувь, сами изготавливали одежду, они сами изготавливали гончарные изделия. В частности, у них был гончарный завод на северном берегу Святого озера. И этот завод начал функционировать в середине 19 века и оставил колоссальный след в культурном слое. Посуда была самых разнообразных форм, начиная с горшков для цветов и кончая столовой посудой. Имели клейма Соловецкого монастыря: две буквы СМ или «Солмон», то есть Соловецкий монастырь. Посуда были поливная, они покрывали ее разноцветной глазурью. Там же на этом же заводе они изготавливали грузила рыболовные, их тоже покрывали глазурью. И керамическая коллекция у нас складывается как бы из двух вещей – это остатки горшков, многие из них собираются, здесь еще предстоит большая работа, хотя часть мы собрали горшков, и бытовые вещи, изготовленные на керамическом заводе, но в основном грузила. Вот это первый след.
Александр Марков: Из чего они делали грузила?
Владимир Буров: Дело в том, что на Соловках имеются свои залежи природной глины, и это собственно и позволило в 16 столетии на отделенном острове в Белом море изготовить кирпичи, приступить к каменному строительству. Все это началось при игумене Филиппе, с тех пор, с 16 века шла добыча глины. А в 19 столетии ее стали использовать для изготовления посуды.
Александр Марков: Эта глина на суше или на берегу моря?
Владимир Буров: Она в глубине острова. Была такая гора Варака. До 1930 годов 20 века на Соловках было развито гончарное производство, даже во времена ГУЛАГа продолжали изготавливать посуду, еще какие-то керамические изделия, шашечки мы находили керамические. Изготавливали во время ГУЛАГа письменные приборы, чернильницы, статуэточки маленькие. Ребята из Архангельска, которые копают этот завод в последние два года, Мария Шульгина, аспирант кафедры отечественной истории Амурского государственного университета, они нашли изображение, похоже, Петра Первого.
Ольга Орлова: Получается, что традиции монастырской жизни постепенно перешли в традиции жизни заключенных.
Владимир Буров: Да, и это отдельная тема, которой занимается Мария Шульгина. Интересно, как произошла трансформация, что из этого вышло, когда все это было разрушено в итоге. Ведь Соловецкий монастырь официально был упразднен в 1920-м году, был создан совхоз, где монахи перевоспитывались и были рабочими Соловецкого совхоза. А в 1923 году уже совхоз был упразднен и начал функционировать Соловецкий лагерь особого назначения. Там предпринимались попытки развивать это хозяйство. Работали гончарные мастерские, кирпичное производство продолжало функционировать и кирпич провали на материк, отвозили на материк готовый кирпич. Кузница функционировала.
Александр Марков: То есть монастырские предприятия продолжали жить трудом заключенных.
Владимир Буров: Там даже оставались еще монахи. Они добровольно работали вместе с заключенными, даже обучали их. Более того, мы раскопали мастерскую эпохи ГУЛАГа. Говорят, для чего нужна поздняя археология. А это оказался интереснейший объект. Случайно на нее напоролись, нашли наши ребята, которые увидели во время строительных работ на окраине поселка какое-то скопление железа, стали смотреть, а там были топоры инструменты. На следующий мы заложили раскоп, это был 2003 год, и мы вышли почти целиком на кузницу 1920-х годов. Это время, когда строилась узкоколейка на Соловках, а ее прокладывали для того, чтобы вывозить лес с Соловков из глубины к причалу. И эта кузница обеспечивала работу строительства узкоколейки. Что мы нашли в этой кузнице? Помимо вещей, связанных с кузнечным производством, молотки, клещи, остатки горнов, кстати, все было забито шлаком, там мы нашли огромное количество топоров, скопление топоров колоссальное - 450 топоров. Все они были принесены с территории монастыря, и это были топоры монастырского производства, в том числе 19, начал 20 веков. И где-то 50 топоров имеют клейма КСМ, то есть кузница Соловецкого монастыря, СМ - Соловецкий монастырь, изображение храма - вот еще третий тип клейма, изображение кружочков - четвертый тип клейма.
Ольга Орлова: А с какой же целью собирали такую коллекцию монастырских топоров?
Владимир Буров: Мы гадали, для чего нужно. А потом стало ясно, ведь у всех разбиты обуха, их использовали в качестве инструмента, чтобы забивать костыли в шпалы. Мне один товарищ, работавший в экспедиции, задал вопрос: «Вот все же это сомнительно, чтобы топором забивали. Почему не взять молоток, кувалду?». А я ему говорю: «Вот мы сегодня собирали кровать, ты чем забивал кровать? Молотком?». «Нет, - говорит, - топором». «Вот ответ на твой вопрос».
