Анна Качкаева: Политический сезон наступил в бабье лето, на телевидении, разумеется. Программу Максима Шевченко на Первом передвинули на 8 вечера. Свеженькие в общественно-политическом эфире пока так и не появились. А президент и премьер-министр завели новую моду – писать статьи и делать заявления на экзотических, с точки зрения массовости, площадках, из которых синкопированность телевизионных синхронов и картинок делает развлекательно-пропагандистский суррогат. Итак, вся привычная обойма итоговых программ снова в эфире, так же как и новый сезон «Большой разницы» и «Прожектор Пэрис Хилтон». В день, когда президент Медведев пытался обратиться к продвинутым гражданам через «Газету.Ру», все новости национальных каналов открывались разборкой в звездном семействе Пугачевой-Орбакайте-Байсаровых и поставили ее на первое место. Несмелый комментарий по поводу того, что президент объявляет вроде бы «перестройку» путинского наследства, были стремительно перебиты цитатами премьера с заседания неизвестного широким массам «Валдайского клуба». Путин сделал заявку на президентство 2012. В итоговых программах и статьях Медведева и валдайских откровениях Путина, валдайские были перемешаны с Кавказом, с собачками, сахарным раем, Туркменией, цирковыми, десятилетием взрывов домов в Москве, годовщиной 11 сентября, очередной антинаркотической кампанией.
Как и что, и как именно будут смотреть граждане в новом политическом сезоне и общественно-политических программ, как и что будут объяснять гражданам в общественно-политических программах нового сезона, и вообще, осталась ли еще у большого телевидения цель – сделать жизнь зрителей не только веселее, но и понятнее? Об этом мы сегодня поговорим с ведущей программы «Неделя» Марианной Максимовской и журналистом-международником Петром Федоровым, который, наконец, в студии, а не по телефону, не из Лиона, и вообще, человек уже свободный на некоторое время от корпоративных уз, потому что перестал служить главой Русской службу «Евроньюс». Его на этом месте заменил Сергей Дубин. А вы теперь ждете новых перемен.
Я вот с чего хочу начать, потому что с Марианной мы в сентябре перезвонились, и я услышала некоторую минорность в интонациях, потому что, как я понимаю, что-то какая-то бесполезность ощущается. Вроде как новый сезон, а работа странноватая. Почему у вас такое настроение?
Марианна Максимовская: Ну, потому что время идет, мало что меняется.
Анна Качкаева: Хотя вы – вроде бы не заложница редакционной политики, так как это выглядит сейчас по уровню больших каналов.
Марианна Максимовская: Нет, мы совершенно не заложники редакционной политики. Наша редакционная политика нас очень радует. Но не сильно радует то, что в стране происходит. И у меня, если честно, с началом сезона было не то что минорное настроение, но я ожидала, не с точки зрения работы нашей, не с точки зрения событий, происходящих в редакции, а с точки зрения событий, которые в стране происходят, честно говоря, каких-то неприятных явлений. Я не говорю – вторая волна кризиса или что-то такое. Было ощущение, что могут произойти и в экономической сфере и в политической какие-то события негативные, которые могут иметь далеко идущие последствия. Посмотрим. Не то что у меня ушло это нехорошее ощущение, но посмотрим, как пойдет.
Анна Качкаева: Тогда все-таки возвращаясь к вашей профессии, к тому, что уже вчера полным ходом было на экранах, я говорю о вернувшихся итоговых программах. Как-то за лето ты от этого отдохнул, и вот вчера все окунулись, те, кто обычно это смотрит, или позавчера. И ощущение опять такое странное-странное. Потому что у того же Позднякова это действительно такой слоеный пирог – цирк, собачки, Медведев, Путин, теракты, еще чего-нибудь и какая-нибудь сахарная свекла. На «России», конечно, чуть-чуть иначе, но там, например, с удовольствием все трупы всех террористов, начиная с 2000 года, в профиль, в анфас, с телефоном и так далее, чтобы уж не забыли. Очень неплох был вчера действительно Толстой, потому что там был человеческий сюжет про Евкурова.
Марианна Максимовская: Он был и человеческий, и абсолютно объективный.
Анна Качкаева: Но вот в целом ощущение, что никто ничего даже про минувшую неделю по большому счету не понял из этих аналитических программ, если он, например, был далеко от страны, не читал интернет, не посмотрел…
Анна Качкаева: Во-во-во! Я так вижу, что с интересом вы слушаете, как я пересказываю, что же было в этих информационных программах.
Петр Федоров: С огромным интересом.
Анна Качкаева: Мы уже вообще вступили, Марианна, во время, когда этот информационный суррогат и стандарт на самом деле – это такая веселая аналитика. И «Прожектор Пэрис Хилтон», наверное, - самая главная, а не «Итоги» и «Вести».
Марианна Максимовская: На самом деле, уже огромное количество зрителей давно с куда большим интересом смотрят развлекательные программы, юмористические, я их не назову сатирическими, к сожалению, потому что сатира все-таки предполагает возможность шутить над собственными политиками тоже. А у нас можно шутить над Саакашвили, Ющенко и Лукашенко с некоторых пор. Поэтому все-таки это не сатира, но это юмор, это хороший юмор, и он пользуется спросом. И это абсолютно такая новая журналистика.
Анна Качкаева: То есть «Прожектор Пэрис Хилтон» мы можем уже причислять… На самом деле, ведь они и аналитикой занимаются. Они так же, как и вы, в конце недели подводят ее итоги.
Марианна Максимовская: Абсолютно, да. И делают это талантливо. И если бы могли это делать в полную силу, с точки зрения сатиры именно, а не юмора, это было бы тогда совсем пять с плюсом. Ну, а что касается содержания классических программ, итоговых программ, того формата, в котором мы работаем, тут я ничего нового для себя не увидела. Это уже не первый год ровно так, как есть и сейчас.
Анна Качкаева: А почему вы не стали обсуждать тему медведевско-путинского я бы не сказала противостояния, но некого такого ухода в виртуальное пространство и неких обсуждений?
Марианна Максимовская: Во-первых, мы эту тему как раз обсуждали, я об этом говорила, и у нас был целый сюжет.
Анна Качкаева: Вы назвали слово, вы сказали «предвыборная кампания».
Марианна Максимовская: Конечно. И у нас был целый сюжет, он был конкретизирован, как всегда на телевидении, сложно обсуждать вообще, тем более если это не ток-шоу, а программа, где репортажи идут, сложно обсуждать вообще какую бы то ни было проблему, ее нужно конкретизировать. Мы конкретизировали, нас заинтересовал аспект с проверками госкорпораций, с созданием комиссий по модернизации экономики, которое называют «теневым правительством» при президенте Медведеве, что уже достаточно забавно звучит – «теневое правительство при президенте» при наличии вполне себе все мы знаем какого правительства, вполне действующего. Мы как раз это все обсуждали, на мой взгляд, достаточно широко. И конечно, практически очевидно, что началась предвыборная кампания 2012. Эти цифры скоро, наверное, переплюнут цифры 2014, имея в виду подготовку к Олимпиаде. И не только потому, что это скорее наступит, а потому что это более важно. У нас «удвоение ВВП», с точки зрения двух лидеров, произошло уже давно. Слухи и предположения разных политологов и экспертов, тандем прочный или все-таки закрались какие-то противоречия внутрь тандема, - это все продолжается не первый год. В электронных СМИ, конечно, эта тема присутствует в гораздо меньшем объеме, чем в газетах, на радио и в интернете, но она все-таки есть. И мы ее коснулись, и об этом, конечно, речь будет идти дальше. Но это же все на уровне «а мне кажется». Это очень сразу усложняет, я бы сказала, анализ.
Анна Качкаева: Петр, по поводу «а мне кажется», вы что-нибудь поняли из нашего разговора, если вы ничего не смотрели, не читали особенно?
Петр Федоров: Я очень понял. Это было очень интересно. И это подтвердило мои ощущения. Потому что вы знаете, вообще-то, журналисту-международнику стыдно такое говорить, но я иногда больше, чем фактам, верю своей интуиции. И моя интуиция мне подсказывает: мы на пороге перемен. Поэтому я и вернулся. Мне очень хочется быть здесь, когда это начнется. Где эти перемены будут, в чем они будут состоять – пока не знаю. Мне понравился ответ Марианны, почему не анализировали этот ответ Путина иностранному корреспонденту на Валдайской встрече.
Анна Качкаева: Не корреспонденту, а политологу.
Петр Федоров: Злобину, да, будет ли соперничество в 2012 году? Потому что, действительно, пока мы выслушали мнение только одной стороны – Путина. Он уверен: соперничества не будет.
Анна Качкаева: Ну, извините, дорогой мой Петр, а мнение товарища Медведева мы выслушали в не меньшей степени определенности: «Нашей работе будут пытаться мешать влиятельные группы продажных чиновников и ничего не предпринимающих предпринимателей. Все они хорошо устроились, у них все есть, их все устраивает, и они собираются до скончания века выжимать доходы». Ну, и так далее. «Создадим новую Россию!»
Петр Федоров: И что, это ответ на то, будет ли он соперничать с Путиным?
Анна Качкаева: А он к кому это вообще обращает?
Петр Федоров: Это толкование, это не прямой ответ. Это ваше толкование. Чиновников много, Путина тоже можно назвать чиновником, но все-таки я хочу сказать одну вещь: меня все-таки ответ Путина весьма огорчил. Потому что втайне я надеялся, что два прагматичных лидера, которые действительно имеют общее видение на генеральное развитие России и имеют, по всей видимости, как мы сейчас видим, разное понимание тактики движения к этой цели, наконец-то, создадут ту политическую конкуренцию, которую мы видим во всем мире, и которая очень-очень близка. Вот сейчас почти такая же ситуация в Германии.
Анна Качкаева: Меркель с Эркхартом…
Петр Федоров: Совершенно верно. Они в одной упряжке, они в одной коалиции, и они на выборах состязаются. Если мы увидим выборы в любой стране Европы, то левые и правые сблизились настолько, что разницу между ними проводить очень трудно, и расклад голосов получается очень близкий.
Анна Качкаева: Вот наши новые левые и правые, видимо.
Петр Федоров: Меня действительно огорчил ответ Путина, потому что мне казалось, что формируются некие два, возможно, лидера, которые при общем взгляде на пути развития России имеют разное понимание тактического продвижения. Путин считает, что это не так. Путин считает, что такие лидеры не должны между собой состязаться. Возможно, Медведев думает иначе. И тогда мы получим весьма интересную и необычную ситуацию.
Марианна Максимовская: Я хочу сказать, что если продолжить то, о чем говорит сейчас Петр, и предположить, что и Медведев, и Путин оба будут баллотироваться на выборах 2012, это просто взорвет мозг всей стране. Я не могу себе даже вообразить этот хаос и вот это вот…
Петр Федоров: Наконец-то! Вот, Марьянушка, это России сейчас и нужно! Вопрос в том, дозрели ли мы до такого состояния, когда…
Марианна Максимовская: А кто левый, кто правый – я не очень то поняла.
Анна Качкаева: Надо маркировать.
Петр Федоров: От левых и правых в Европе остались только названия, кто левее – демократы или республиканцы?
Анна Качкаева: Одному у нас медведь годится, а вот для второго не придумали вариант.
Петр Федоров: Это не наше с вами дело. Мы сегодня будем придумывать. Но мне кажется, что мы в общем на пути определенного эксперимента.
Анна Качкаева: У Марианны сейчас как-то энергия появилась, и вы с удовольствием об этом говорите. Я только не понимаю, почему нельзя в аналитической программе, в любой, которую мы вчера видели, я посмотрела все от субботы до воскресенья, ровно так же сесть и посвятить этому минут семь, рассказать, где они там на Валдайском клубе, что он написал, как на нее отреагировали, не реакцию господ Хлопонина с Ткачевым давать, а посадить парочку политологов, даже не надо, синхрончики у них взять.
Петр Федоров: А что мы сейчас с вами делаем?
Анна Качкаева: Так почему этого нет на экране?
Петр Федоров: А я вам скажу почему. Потому что мозги еще не взорвались, как вы сказали. Только после взрыва мозгов собственно и будет возможность на эту тему говорить без ужаса, без ощущения нарушения сакральности власти и без ощущения того, что мы вступаем в такую опасную зону, в которую лучше не лезть.
Анна Качкаева: Тогда журналисты должны будут неизбежно, так же, как и владельцы и редакционные коллективы, как-то разобраться со своими симпатиями. Все равно они будут как-то ощущать, что есть условные медведевские и условные путинские.
Петр Федоров: Вот вы смотрели демонстрацию в Вашингтоне?
Анна Качкаева: Да.
Петр Федоров: Десятки тысяч прошли. Это кто были?
Анна Качкаева: Это были разные.
Петр Федоров: Нет, это были республиканцы. Потому что демократы не посмели бы вывесить плакать «Похоронить Обаму вместе с Кеннеди». Это были республиканцы. И ничего страшного!
Марианна Максимовская: Слушайте, ну, это как в анекдоте, я тоже могу выйти к Белому дому и сказать: «Буша долой!» Не надо приводить Америку в пример. Насколько я понимаю, что имеет в виду Аня? У нас в последнее время телевизионную политическую журналистику упрекали в том, что она стала охранительной так называемой, не критикующей, не пытающейся разобраться в том, что в действительности происходит, не дающей всю палитру мнений и так далее. Она охранительная, причем охраняет, принято говорить, интересы государства, а на самом деле имеется в виду, что охраняются интересы правящего класса.
Анна Качкаева: Абсолютно.
Марианна Максимовская: И в этом смысле надо понимать, если принимать вот этот термин, что у нас политическая журналистика большей частью, давайте сами себя не оскорблять, во многом охранительная, то кого больше надо охранять – одного лидера или второго? Это настолько сложный вопрос для всех, кто занимается политической журналистикой.
Петр Федоров: Это совершенно не сложный вопрос.
Марианна Максимовская: Его надо решить, наверное, для начала.
Петр Федоров: Совершенно не сложный вопрос, наработанный в европейских странах. Поэтому я и привел пример Америки. Потому что СМИ разделены по своим политическим взглядам. «Фигаро» поддерживает одних, «Либерасьон» поддерживает других.
Марианна Максимовская: Петь, тебя долго не было в стране, восемь лет – большой срок.
Петр Федоров: Не надо меня попрекать этим, я следил за этим.
Марианна Максимовская: Не модно сейчас приводить в пример западные страны и западную журналистику.
Петр Федоров: Очень модно, потому что в итоге мы движемся…
Анна Качкаева: Как вы поменялись местами. Марианна – охранитель, а Петя – крупный либерал.
Петр Федоров: Нет, я не об этом. Я не назвал бы себя либералом. Я скорее прагматик. И я исхожу из того, что защищать истеблишмент можно по-чиновничьи, что сейчас делают, к сожалению, многие телевизионные российские журналисты, и умно, к чему, как мне кажется, все больше и больше призывает Медведев. «Би-Би-Си» только и делает, что защищает британский истеблишмент. Но оно не защищает персоналии. И в этом разница. И вот этот урок России мог бы быть дан действительно соревновательными выборами.
Анна Качкаева: Хорошо, а что у нас на экране? К разговору о неопределенности. Медведев при всем формальном соблюдении политеса, если внимательно смотреть на экран, национальные каналы его не пиарят, потому что Путин всегда даст ему фору в силу многих обстоятельств и образа, и умения держаться на публике. Но забыли про статью. Я еще раз неслучайно подчеркиваю…
Петр Федоров: Статья интересная.
Анна Качкаева: А новости дали про Байсарова с Пугачевой, все первые новости.
Марианна Максимовская: Нет, но были ссылки.
Анна Качкаева: Ссылки тем не менее. Нет предварительного разговора, вчера не было ни одного сюжета, что сегодня в Ярославле начнется международная конференция, первая для России, куда, на минуточку, Тофлер приезжает, просто так, для понимания интеллектуалов.
Петр Федоров: Да, Романо Проди уже сидит, я его видел.
Анна Качкаева: Раньше бы в какой-нибудь Давос, не мне вам рассказывать, десяток съемочных групп уехало на Путина. А про Медведева даже никто не рассказал, что в Ярославле, как этот город готовится, травку там красят или как…
Петр Федоров: «Вести-24» с утра очень интересно рассказывали.
Анна Качкаева: Так «Вести-24». А я вам про национальные каналы и про вечерние программы.
Петр Федоров: И это уже, как бы скажем, ваша телевизионная аналитика, то есть аналитика телевизионного информационного действа. Думаю, что ваше замечание абсолютно справедливо, очень интересно и заставляет задуматься. Но я исхожу из того, что действительно после 8 лет отсутствия я не могу отвечать за коллег, которые занимаются тем, что называют аналитической телевизионной журналистикой. То, что в новостях сначала появляется Байсаров, я думаю, так бы было практически на любом национальном телевидении не только России. Это уж, извините, закон жанра и состояния общества, и общество очень приблизилось наше российское к ожиданию вот таких новостей. Уверяю вас, во Франции было бы то же самое. Когда что-то случается с кем-то из известных звезд, когда арестовывают Делона за то, что он неправильные номера вешает на свои автомашины в Швейцарии, это тоже выскакивает вперед.
Анна Качкаева: А вот Каширка почему не выскакивала? И дома почему все по верстке оказались в середине выпусков, даже аналитических? Я уж не говорю о том, что вскользь там Америку показали, правда, была трансляция и показывали, как отмечалось 11 сентября там, но это же просто тоже отношение нации и истеблишмента к своим трагедиям.
Петр Федоров: Это так. Но это еще неумение истеблишмента организовывать действо. Потому что на граунде Зироу были все, все пришли, зачитывались имена, это было сделано абсолютно, так скажем, подчеркнуто. Но при этом тоже небезупречно, потому что про граунд Зироу вспоминают все, про самолет, который упал в Пенсильвании, и почему он упал, и что реально упал на Пентагон, - об этом не говорится, аналитики об этом не слышно тоже. Поэтому законы действия СМИ в общем приблизительно везде одинаковые. И наши законы действия СМИ совпадают с теми законами. Другое дело, повторю свой образ, мы еще по мешковине шьем дратвой, они – по батисту шелком.
Марианна Максимовская: Ну, это очень красивая фраза. Я бы проще сказала, что мы же, как известно, между Европой и Азией, и вот с точки зрения политической журналистики, мы, безусловно, много ближе к Азии, это все понятно. Но в чем Петр, безусловно, прав, говоря о трагических годовщинах, 5 лет Беслану, 10 лет взрывам домов в трех российских городах, почему не было первых лиц на траурных мероприятиях, я, честно говоря, не понимаю. Просто не понимаю.
Анна Качкаева: И вообще, как-то про людей мало вспоминали.
Марианна Максимовская: Ну нет, тут надо все-таки отдать должное. Я видела в новостях больших сюжеты. Я имею в виду не только наш канал, где были и Беслан, и приуроченные к циклу просто репортажи. И на других каналах были. Конечно, об этом речь идет. И нет совсем такой попытки не будоражить, что называется, и не печалить лишний раз людей такими тяжелыми воспоминаниями.
Петр Федоров: Я думаю, неверное понимание. Я думаю, неверное понимание первых лиц о том, что первые лица в России считают, что участие в таких мероприятиях несет урон, а не добавит престижа, уважения и признания. А там понимают ровным счетом наоборот.
Марианна Максимовская: Ну, может, научатся.
Петр Федоров: Научатся. Мы быстро учимся.
Анна Качкаева: Давайте еще раз я сосредоточусь на этом развлечении в аналитике. И мы еще раз попробуем вот что обсудить, ведь совершенно понятно, что политика без политики потом становится иронией и пародией на политику. Потом появляется вторая волна, как с программой «Большая разница» - пародия на пародию, потому что «Большая разница» - пародия на телевидение, которое делает пародию на слепок жизни или того, что делает оно на самом деле. То есть такая постмодернистская игра доходит до своего окончательного финала. На канале НТВ это происходит уже несколько сезонов и по-моему, доходит до крайней точки. Но ведь у людей то иллюзия, и это показывают очень многие исследования, что это тоже аналитика, политика, и это все всерьез. С этим как быть? Потом не скажешь: остановитесь, дорогие товарищи, это мы тут пошутили или мы тут обсмеяли или вообще-то не важно, что вы услышали между делом, между цирком и собаками про начало «перестройки».
Петр Федоров: Я пришел на вашу программу и должен относиться уважительно и к вашей постоянной работе, Анна, и к этой программе. Но что-то меня заставляет вам задать вопрос: неужели вы думаете, что мы здесь втроем такие умные, а все остальные – дураки?
Анна Качкаева: Нет, даже сомнений у меня никаких нет.
Петр Федоров: Я тоже думаю, люди достаточно умны, чтобы понимать: никакая это не аналитика, и те, кто хочет реальной аналитики, ищет другие источники. То, что телевидение утратило свой аналитический запал – это для меня ясно. То, что вообще профессия журналиста, не только в России, но и во всем мире, деградирует – это тоже для меня ясно. И поэтому тот, кто хочет серьезного чего-то, должен обращаться к серьезному источнику. Вот мне, например, ужасно интересно, что Россия получит после того, как «Сбербанк» купил 27% «Опеля»? Мне ужасно это интересно. А ее никто не обсудил. Это интересно автомобилистам. Но такое впечатление, что у журналистов не хватает смелости даже к этой теме подступиться. Им самим то интересно, автомобили интересуют всех. А подступиться не хотят.
Анна Качкаева: Причем американцы, которых так полощут обычно.
Петр Федоров: На самом деле, это то, что мне придает оптимизма. Первый раз России позволили купить 27% компании с мировым брендом.
Анна Качкаева: Ну, а что касается нашей медиа-индустрии, я с изумлением обнаружила что в Амстердаме один из замминистров Минсвязи собственно сказал о том, что к цифровому изобилию по поводу передатчиков и техники разрешат тендеры для иностранцев, потому что их цифровые технологии, серверы и так далее, очевидно, выигрышнее, чем все, что может поставить российская промышленность.
Петр Федоров: Вот и это интересно.
Анна Качкаева: Но это ничего не обсуждается.
Петр Федоров: Но это не обсуждается. Есть, видимо, аудитория, которая абсолютно к этому привыкла, она готова.
Анна Качкаева: Так о том же и речь. А как вы хотите, чтобы аудитория куда-то поменялась, если ее бесконечно, уже несколько лет подряд вот этим всем и кормят?
Петр Федоров: Да ее не поменяешь. Россия идет туда, куда идет весь мир. 90% жителям Европы это все тоже неинтересно. Байсаров и Дэни, Ален Делон и убийство французской журналистки в Латвии, Литве или Эстонии, я уже не помню, - безумно интересно.
Марианна Максимовская: Я один раз посмотрела на меня, на то, с каким выражением лица я сижу и все слушаю, ну, это правда, но ведь далеко не вся правда. Потому что везде есть специальные программы, где обсуждаются важнейшие вопросы стран, где эти программы выходят в эфир. Есть ток-шоу, которые посвящены исключительно политическим проблемам, есть в конце концов те же итоговые программы. Можно говорить о том, что в Америке они выходят по выходным дням в полдень, например, и их перенесли из вечернего прайм-тайма миллион лет назад.
Анна Качкаева: Вот Шевченко теперь тоже перенесли с ночи на 8 вечера. Не знаю уж, с чем это связано.
Петр Федоров: Между прочим, в прайм-тайм, а там – из прайм-тайма.
Марианна Максимовская: В России 8 вечера – это, наоборот, главный прайм-тайм.
Анна Качкаева: Правильно, но у меня ощущение, что туда развлекательную линейку потом поставят.
Марианна Максимовская: Но тем не менее, это все равно как раз другое абсолютно движение в обратную сторону.
Петр Федоров: Нет, не абсолютно. Вы смотрели фильм «Стиляги»? Вот я вам скажу, в Америке стиляг нет, с этим я вернулся в Россию через восемь лет жизни в Европе. Фильм «Стиляги» смотрели?
Марианна Максимовская: Да, смотрела фильм Тодоровского.
Петр Федоров: Вот помните с чем приехал человек из Америки к своему другу стиляге?
Марианна Максимовская: А наши эмигранты, которые уезжали из Советского Союза, становятся леваками достаточно быстро.
Петр Федоров: Не эмигрант, а дипломат.
Марианна Максимовская: Я знаю, знаю, я помню. Один из главных героев, который приехал и сказал, что…
Петр Федоров: Поэтому уровень аналитики тоже строго дозирован. Вот такого глубокого проникновения в то, что происходит, вы там тоже в телевизионной аналитике не встретите.
Марианна Максимовская: Но есть специальные программы.
Петр Федоров: Ну, нету их.
Марианна Максимовская: Ну как?
Петр Федоров: Ну, назовите.
Марианна Максимовская: Полно. Там есть действительно…
Петр Федоров: Да нет.
Марианна Максимовская: «Эй-Би-Си», ну как же?
Петр Федоров: Я жил среди этого эфира, я общался с этими журналистами.
Марианна Максимовская: Во Франции?
Анна Качкаева: «Би-би-сишная» «Панорама», например, чем не программа?
Петр Федоров: О чем она?
Анна Качкаева: Она о разном, и о социальном, и о политике, о мире.
Петр Федоров: О путях развития Британии?
Марианна Максимовская: С чем я согласна, если говорить о французской журналистике, потому что Петр жил во Франции…
Петр Федоров: Вот такого глубинного, что мы сейчас требуем и что мы хотим увидеть, его нет нигде.
Марианна Максимовская: Французская журналистика политическая, например…
Анна Качкаева: Ну, почему? В Нью-Йорке после часа, например, серьезные разговоры в ночи.
Петр Федоров: Серьезные, а о чем?
Анна Качкаева: В том числе и о путях развития, но после часа ночи. Забыла как называется эта программа интервьюерная.
Марианна Максимовская: Но они есть. Эти программы, я же об этом говорю, что они могут быть в дневной эфир в выходной день или после часа ночи в будни. Но эти программы там есть. Я с чем согласна, что если говорить о французской журналистике, она действительно в каком-то смысле нам близка. Например, когда был арабо-израильский конфликт, французы, давайте скажем так, невозможно было не понять, на чьей стороны находится Франция в этом конфликте. Невозможно было этого не понять. Мне это очень напомнило нашу такую российскую традиционную, советскую, я бы даже сказала, журналистику.
Петр Федоров: Уже не российскую, уже советскую. А знаете, почему, Марианна? Потому что каждый десятый житель Франции – араб. И по-другому там уже нельзя, взорвется общество.
Марианна Максимовская: Именно так. И эти их симпатии были очевидны во всем, начиная от текста, заканчивая монтажом. То есть показывали картины разрушений в арабских поселениях и красивых девушек в бикини – израильтянок, которые едят мороженое, сидя на пляже. Был такой параллельный монтаж. И это правда.
Петр Федоров: Через два месяца после грузинской войны французский шеф-редактор…
Марианна Максимовская: А что мы сейчас об этом говорим? Что мы должны быть так же? Я не понимаю, зачем мы сейчас об этом вообще говорим. Это что, хороший положительный пример, которому мы должны следовать?
Петр Федоров: Я только прервал вас, что в мире нет совершенства. И ваша вера, что там есть, полно, масса…
Марианна Максимовская: Да, нет правды на земле, но правды нет и выше.
Петр Федоров: И что там кругом интересные аналитические программы – вот в этом я вас прервал.
Анна Качкаева: Зачем мы будем говорить про другое? Я все время говорю, а вот здесь?
Петр Федоров: Это закон развития телевидения – опрощение, опошление, разделение на черно-белое, максимальная легкость подачи и минимальная глубизна.
Марианна Максимовская: Я свои пять копеек все-таки вставлю. Давайте не совсем пудрить мозги слушателям, у которых очень многих эти мозги есть. Всегда в западных странах есть телекомпании, газеты и так далее, которые принадлежат разным финансово-промышленным группам, разным медиа-магнатам, одни – на стороне демократов, другие – на стороне республиканцев, там можно выбрать. Потому что на одном канале слышится одно, на другом канале – другое. И можно сделать выбор, можно услышать разные точки зрения. Но не надо тоже совсем: а у нас, как у них. Не так.
Петр Федоров: Я так не сказал.
Марианна Максимовская: Не так.
Петр Федоров: Я так не сказал, Марианна. Я сказал о том, что у телевидения есть законы развития. И наше телевидение развивается в том русле, которое проходит, прошло и будет проходить телевидение всего мира.
Марианна Максимовская: У нас были глубокие традиции борьбы с цензурой за всю российскую историю. Берем последние 200 лет, за всю эту историю, за все это большое количество времени были минимальные периоды, когда в стране была объявлена, сверху, естественно, как это всегда у нас бывает, свобода слова. Потом тут же через какое-то время сворачивалось, и выходили газеты с белыми пятнами из-за цензуры и так далее. Но и было умение этому противостоять, пытаться хоть что-то предложить взамен вот этого давления сверху. И не надо говорить, что нам вообще нужно сейчас успокоиться, у нас все так же, как у них, и инфотейнмент, то есть развлечение, подача информации через развлечение – да, это все есть, и понятно, что этот тренд никуда не уйдет. Потому что огромному, подавляющему количеству зрителей действительно интересно узнать, что случилось с Пугачевой в связи с конфликтом ее дочери с ее гражданским мужем и так далее. Но все-таки то, что у нас нет этих, давайте их называть нишевые программы, и то, что вместо программы, которая называется политическое ток-шоу, и в этом политическом ток-шоу обсуждается непрерывно проблемы расширения НАТО на Восток – это важно, но эти проблемы обсуждались, когда в стране был разгар кризиса, в нашей стране. А мы обсуждали все время, как НАТО куда-то там расширяется. Вот в чем проблема. Проблема в том, что у нас происходит подмена даже не понятия, а вообще сути журналистики. Вот в этом проблема. Никто же не против, чтобы в легкой форме подавать информацию. Я совершенно не против рассказывать о конфликте в главном звездном семействе. Мало того, мы об этом тоже рассказывали, потому что это важно на самом деле, это реальная проблема, которая во многих семьях есть, не только в звездных. Но это, конечно же, должно быть не все.
Анна Качкаева: А еще бы, как я понимаю, чтобы завершить эту тему, Марианна бы хотела, как и вы, Петя, чтобы еще, возможно, и про «Опель», и про дома, наконец, доросли.
Марианна Максимовская: Давайте не про «Опель» больше, про АвтоВАЗ, мне кажется, даже интереснее.
Петр Федоров: Вы меня как будто хотите в чем-то убедить. Я же ничего не говорю, что противоречило бы, Марианна, вашей точке зрения. Вы мне, наоборот, приписали то, что я даже и не говорил. Вы во мне видите кого-то другого, а не Петра Федорова.
Марианна Максимовская: Нет, нет.
Петр Федоров: Но я хочу сказать одну простую вещь, что глубины телевизионной, к сожалению, не хватает везде. Телевидение – это особый жанр. И даже такая тема, которая не затрагивает ничьи интересы во власти, ни Путина, ни Медведева, как «Опель», не обсуждается журналистами. Почему? Потому что не хватает квалификации. И цензура тут ни при чем.
Марианна Максимовская: В этом тоже есть правда.
Анна Качкаева: Или самоцензура.
Петр Федоров: И самоцензура тут ни при чем. Что такое «Опель»? Это слава России. Мы купили 27%. Гордиться и смотреть, что будет дальше. Но даже об этом не говорят, потому что больше не умеют.
Марианна Максимовская: Не факт, что это составит славу России – вот именно эта покупка 27%.
Петр Федоров: Как это?
Марианна Максимовская: Ну, вот так.
Петр Федоров: Мировой бренд.
Марианна Максимовская: Ну и? Что дальше?
Анна Качкаева: В любом случае, это была тема, которую достойно было обсудить. Это имело бы смысл сделать.
Петр Федоров: Хотя бы это обсудить, составит или не составит.
Анна Качкаева: Это правда, хотя бы этот вопрос.
Марианна Максимовская: И по поводу квалификации журналистов современных я спорить не буду.
Петр Федоров: А это причина.
Анна Качкаева: Правильно, еще и потому, что размывает представление о том, что надо про «Опель» рассказывать, а не про собачек.
Марианна Максимовская: Вы знаете почему? Я примерно сейчас постараюсь объяснить. Знаете, почему это происходит? Потому что последние уже много лет опасно задавать вопросы, опасно копать.
Петр Федоров: Про «Опель» то не опасно.
Марианна Максимовская: А вдруг опасно? А никто же не знает.
Петр Федоров: А про Байсарова тоже может быть опасно.
Марианна Максимовская: Ну, кстати, да. И многие так думают.
Петр Федоров: Но материалы то есть.
Марианна Максимовская: А про «Опель» мало ли, копнешь, потом окажется, что речь о важных государственных финансах.
Петр Федоров: Вопрос в том, что проще сделать, меньше думать надо.
Марианна Максимовская: Именно так, да.
Анна Качкаева: Давайте я почитаю то, что пишут слушатели. «Похоже, телевизионщикам нечем заняться, если так раздули скандал в семействе пугачевской дочери. А все это не стоит выеденного яйца», дальше комментарии по поводу папы, жены и мамы ребенка. «Мама хочет из него сделать американского идиота, папа – мусульманского фанатика. В общем, хрен редьки не слаще», - Александр из Москвы.
«В новом сезоне каналы всего лишь продолжают бои за зрителя. А ставка главная на отечественное кино и сериалы».
«Над Лукашенко всегда можно было смеяться, вот несколько лет назад была передача «Кремлевский концерт» и выступал там Лукашенко в стиле «Нотр-Дам». Ну, много было чего несколько лет назад, и «Кремлевские концерты», и на «Рен-ТВ» много чего было в этой связи. «Куклы» еще можно вспомнить.
«Люди, неужели вы не поняли, что Путину надо верить? Он всегда выполняет свои обещания», - пишет нам Александр. Не знаю, то ли шутит, то ли всерьез.
«Различия провести легко. Меркель отягощена антирусскими комплексами, а тот более прагматичен».
Петр Федоров: Я бы сказал, наоборот, человек не понимает ситуацию.
Анна Качкаева: «Напрасно вы думаете, что мозги взорвутся. Вот, например, слушатели Русской службы новостей на 69% готовы голосовать за Медведева. И люди уже определились», - Надежда.
«Товарищи журналисты, говорите на русском радио по-русски, а не говорите 2012», - Валентина. Ну, мы говорим по-русски, так называется стратегия.
«Все-таки это правда возвращается. Посмотрите, Кашпировский на телевидении. Прорыв! И вообще, что это означает? Дальше будут народу святые слова обещать. А народ будет собираться. Зачем же тогда говорить, что Россия – верующая страна, если такие персонажи выходят в эфир? Понятно, что хочет НТВ аудиторию захмурить», - Александр из Львова. «И тут же по пути Патриарха будем показывать вместе с Кашпировским. Это тоже легко уживается на сегодняшнем телевидении».
«Мне кажется, что уже ничего никому не кажется, все все уже поняли», - это пишет слушатель Сергей.
Петр Федоров: Все все – меня всегда смущало.
Анна Качкаева: «Дорогие мои, ну что у нас может измениться, - это семья Майоровых, - как бы хорошо ни писали президенты и как бы ни владели эпистолярным жанром. Вот и Чавес у нас побывал, теперь очередь за КНДР и Сомали. Вообще, будем продолжать делать козу цивилизованному миру». Кстати, это еще один аналитический разворот при то й статье Медведева, которая была написана, потом обнимание с Чавесом – это тоже контекст.
Марианна Максимовская: На самом деле, у нас много что взрывает мозг все-таки, потому что, с одной стороны, статья Медведева, с другой стороны, возвращение советской трактовки истории. А ведь тема Беслана и взрывов домов – она же абсолютно на второй план отошла по сравнению с темой фальсификации истории. Посмотрите, вот эта тема везде обсуждается, вообще везде. И нам вернули действительно старую советскую историю, что уж тут говорить? Уже имя Сталина увековечивают в названиях.
Петр Федоров: Где?
Марианна Максимовская: В Москве, в метро «Курская».
Анна Качкаева: Да, написали фразу из михалковского гимна.
Марианна Максимовская: Первого варианта гимна 1924 года.
Анна Качкаева: На станции метро «Курская», решили таким образом историческую правду вернуть.
Петр Федоров: Я помню. Там на мозаике было выковыряно при Хрущеве.
Марианна Максимовская: А теперь вковыряли обратно.
Петр Федоров: Ну, вы знаете, дураков много. Людей от кремлевской стены куда-то утащить, а других туда, наоборот, притащить. От этого жизнь не изменится. И этой цитаты, которая была выбита при строительстве «Курской», тоже жизнь не изменится. Насчет фальсификации истории, к сожалению, не мы начали этот процесс. И к сожалению, фальсификация истории, особенно Второй мировой войны, идет. Я вот как раз вчера взял и прочитал, что Черчилль писал о Мюнхене.
Марианна Максимовская: Черчилль про Мюнхенский сговор крайне резко отзывался.
Петр Федоров: Именно.
Марианна Максимовская: И выступая в парламенте.
Петр Федоров: Именно. Так вот сейчас, слушая, скажем, наших журналистов, которые придерживаются другой точки зрения, если бы я им прочел Черчилля, все, что он написал про Мюнхенский сговор, они были бы уверены, что я цитирую советский учебник истории. Потому что произошел перехлест, и перехлест произошел безобразный и похабный. Трусливый Мюнхенский сговор, когда Англии и Франции, чтобы не воевать, отдали другую страну, для меня аморальнее и похабнее, чем пакт Молотова-Риббентропа, где два хищника делили добычу и еще должны были ее разобрать, похабнее.
Анна Качкаева: Правильно, только после начала войны Красная армия вошла-таки на территорию Польши.
Марианна Максимовская: Давайте иметь в виду, что Франция…
Петр Федоров: Когда вошла?
Анна Качкаева: В сентябре 1939 года, через три недели после…
Петр Федоров: Когда? Я скажу когда. Когда польское правительство покинуло Польшу, и когда командование перестало командовать.
Марианна Максимовская: Давайте все-таки иметь в виду…
Петр Федоров: Я хочу сказать одно, фальсификация истории началась за пределами России. Ваффен СС, их прославление, накаты на ветеранов Советской армии – это началось не у нас. И на самом деле, это абсолютно похабная вещь, и мы ее должны защищать так, как евреи защищают Холокост.
Марианна Максимовская: Давайте все-таки иметь в виду, что тот же Мюнхенский сговор, который сейчас часто уже приводят наши уже современные пропагандисты, связывая это с пактом Молотова-Риббентропа, отличался прежде всего тем, что он был публичный, а соглашение между Молотовым и Риббентропом было тайное, и до сих пор никто не видел оригинала. Насколько я понимаю, только копии показывали, это первое. Второе, Мюнхенские соглашения уже тогда подвергались жесточайшей критике в тех странах, которые подписали это соглашение. Третье, западные страны, конечно, безусловно, предали своего союзника – Чехословакию, но хотя бы не оккупировали эту страну.
Петр Федоров: Они сделали хуже.
Марианна Максимовская: А Советский Союз оккупировал. То есть надо понимать все-таки, что фактически Советский Союз начал войну на стороне этой, а уже вышел из войны, безусловно, победителем.
Петр Федоров: Нет, это совершенно не так. Вы как раз приводите лже-доводы. Я вас могу опровергнуть абсолютно категорически. Потому что заявлять, что Советский Союз начал на стороне Гитлера – это полная глупость, потому что война Франции и Англии было объявлена только Германии, а не Сталину. И они не воспринимали это как начало войны. И я хочу сказать простую вещь, что за счет другой страны отводить от себя войну – помирайте там, но не здесь – на мой взгляд, похабнее, чем вступать в войну. И насчет открытости Мюнхенского сговора у вас тоже иллюзии. Потому что Чемберлен без публичности трижды с Гитлером встречался до подписания.
Марианна Максимовская: Безусловно, нельзя это превращать в исторический спор, но все равно тема публичности, почему я еще стала об этом говорить, мы все-таки говорим о СМИ, мы же не о политике, мы же сейчас не даем оценки политическим действиям наших властей современных или властей прошлого. Я говорю о степени публичности обсуждения самых болезненных тем в обществе.
Анна Качкаева: Вот за десять минут вы сцепились. А это нужно обсуждать. Где это обсуждалось?
Марианна Максимовская: В чем принципиальное для меня различие: Мюнхенский сговор обсуждали, а Молотова – Риббентропа – нет.
Петр Федоров: Я могу обсуждать что угодно.
Марианна Максимовская: И историческая традиция, безусловно, тоже есть. Это надо иметь в виду, что очень разные, конечно, традиции политические у них и у нас.
Петр Федоров: Да, и поэтому в Америке уверены, что Советский Союз воевал на стороне Гитлера, а Америка победила весь мир.
Анна Качкаева: Ну, тоже не все там уверены. Ну, ладно.
Марианна Максимовская: У меня все время работает канал «Дискавери», я смотрю…
Петр Федоров: 60% опрошенных школьников.
Марианна Максимовская: Опросите наших школьников.
Петр Федоров: Эта фальсификация, вернемся к более современной журналистике, идет постоянно. И они даже не понимают, что они фальсифицируют. Французский шеф-редактор «Евроньюс» ставит вместо кадров разрушенного дома в Гори разрушенный Беслан. И это было уже спустя три месяца, когда все было ясно, когда мы обсуждали проблемы беженцев. И когда говорят французскому шеф-редактору, не они плохие, я говорю простую вещь, что мы живем на конкретной земле, мы живем среди конкретных стран. И считать, что мы можем идеальными быть в неидеальном мире, может только мечтатель, который не знает, насколько там не идеально.
Марианна Максимовская: Но к этому надо стремиться.
Петр Федоров: И когда я шеф-редактору говорю: «Ты зачем поставил Цхинвали?» Он говорит: «Понимаешь, из Гори у нас только один дом, картинка затерта, что-нибудь поэмоциональнее надо». Я говорю: «Поэмоциональнее? Поставь Хиросиму. Уж куда эмоциональнее будет».
Марианна Максимовская: Петр, привести примеры аналогичные в нашей российской действительности – у нас не хватит эфира, чтобы приводить контраргументы. Это даже бессмысленно делать и не нужно. Это опять из серии: «дурак, сам дурак». Ну, давайте не об этом говорить.
Петр Федоров: А о чем? Давайте мы будем идеальными, а они – какие есть? А мы идеальные? Придумывать про них сказочку, что они супер?
Марианна Максимовская: Зачем же придумывать сказки?
Анна Качкаева: Я не понимаю, почему обязательно нужно из-за забора? Почему на них надо смотреть?
Петр Федоров: Я объясню. Потому что как только начинается разговор о том, что там не идеально, говорится: давайте как у нас. Но когда нужно, из рукава вытаскивается фальшивая карта, как во всех цивилизованных странах, а у нас не так. Либо не одно, либо не другое. Либо и то, либо и то. Потому что вот такое жульничество, шулерство в эфире: сначала сказать «ни в одной стране цивилизованной нет такого, как у нас», как только скажешь «нет, есть», «мы не их обсуждаем, мы свои проблемы обсуждаем», - это шулерство журналистское, и очень дешевое.
Марианна Максимовская: Никто не говорит.
Петр Федоров: Я не говорю про Марианну, я не говорю про вас. Я говорю о тенденции, которую я очень часто слышу.
Анна Качкаева: А интересно, не обсуждать их, тогда и не обсуждать нас?
Петр Федоров: Знать надо и то, и другое. Когда ты не знаешь то и выдумываешь про них что-то идеальное, то ты становишься в дурацкую ситуацию.
Марианна Максимовская: При всем уважении, но вот эта тема, что они тоже плохие, в нашем разговоре, например, возникла не после того, как кто-то из нас с Аней сказал, что у них все хорошо. Она возникла ровно потому, что ты начал говорить, что у них тоже плохо.
Петр Федоров: Нет, я не это сказал. Я сказал, это мировой тренд телевидения, и Россия не может из этого тренда выпадать.
Анна Качкаева: Очень хорошо бы нам это обсуждать не только в эфире «Свободы». Владимир Иванович из Москвы, мы вас слушаем в эфире.
Слушатель: Я как тот паршивый кот, который напакостил и начинает подлизываться к хозяину. И как бы там телевидение, радио, все равно все теракты, которые есть, это преступление власти под руководством Путина. Это народ прекрасно понимает, это прекрасно понимает телевидение. Как сказал один персонаж из романа…
Анна Качкаева: Давайте не будем сейчас цитировать романы. На самом деле, это был не вопрос, это ваша уверенность, в которой мы не убеждены, хотя версии и сомнения, безусловно, могут быть. И их надо тоже показывать и обсуждать. Мы говорим прежде всего об этом. Ефим из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Я хотел поблагодарить с «Рен-ТВ» ведущую, мой низкий поклон. Есть ли у вас цензура, приглашают ли вас в Кремль?
Анна Качкаева: В Кремль вас не приглашают.
Марианна Максимовская: Не приглашают.
