Александар Попов: Нас отравляет идея о том, что мы моем возместить потерю Косово приобретением Республики Сербской. Сербия намного подняла бы свой авторитет, если бы способствовала стабильности Боснии – если бы она сотрудничала не только с Республикой Сербской, но и с остальными частями Боснии.
Ирина Лагунина: Далеко не все в Сербии разделяют эти взгляды белградского аналитика Александра Попова, которые он высказал в интервью моей коллеге Людмиле Цветкович. Доказательством тому – открытие школы под названием «Сербия» в городе Пале близ Сараева, о чем не прекращаются разговоры вот уже неделю. Рассказывает наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: Открытие новой, самой современной школы боснийских сербов вызвало бурную реакцию. Прежде всего, потому что название этого учебного заведения «Сербия» многие не-сербы в Боснии восприняли как провокацию, даже как скрытое доказательство территориальных претензий соседнего государства. На торжественной церемонии в Пале присутствовал президент Сербии Борис Тадич.
Борис Тадич: Сербия отвечает не только за своих граждан. Сербия несёт ответственность за всех людей, у которых сербское имя. Поэтому для меня огромное удовольствие, что Сербия, президентом которой я являюсь, участвует в строительстве этой школы.
Айя Куге: Правда, Дейтонские мирные соглашения, которыми в 1995 году была завершена война в Боснии, дали возможность каждой из трёх этнических групп (хорватам, сербам и боснийским мусульманам) устанавливать так называемые специальные, параллельные связи в области культуры и образования с любым государством. Этим до сих пор воспользовались лишь боснийские сербы, установив тесные связи с Белградом. Многие считают: слишком тесные. Президент Республики боснийских сербов Милорад Додик, который, порой кажется, чаще бывает в Белграде, чем в Сараево, не усматривает ничего спорного в школьном объекте на территории Боснии названном «Сербия».
Милорад Додик: У этого школьного объекта нет никаких других претензий, кроме как чтобы в нём обучались дети всех вероисповеданий и национальностей.
Айя Куге: Однако Милорад Додик не упомянул, что бывшая военная столица боснийских сербов Пале со времен войны стала этнически чистой. В годы конфликта оттуда были выдворены все хорваты и боснийские мусульмане, а после войны в свои дома вернулись лишь один процент бывших жителей не-сербов.
Борис Тадич уже через день также начал оправдываться, что никого он, посещая Пале в обход Сараево, не желал провоцировать, и вообще, он лично не имел бы ничего против, если бы в Сербии, в районе, где проживают мусульмане, боснийское руководство построило школу и назвало ее «Босния».
Председатель коллективного президиума Боснии и Герцеговины Харис Силайджич пригрозил обратиться в Конституционный суд, чтобы название школы «Сербия» было провозглашено противозаконным.
Но в чём, собственно, состоит проблема? Почему такая бурная реакция в Сараево? С этим вопросом мы обратились к сараевской журналистке, коллеге из южнословянской редакции Радио Свободна Европа Дженане Карабегович.
Дженана Карабегович: Люди в Сараево разочарованы. Тем более, что президент Сербии уже долго, почти пять лет, не посещал Сараево – он приезжает исключительно в столицу боснийских сербов Баня-Луку. Разочарованы этим фактом и ведущие политики Боснии и Герцеговины, этим можно объяснить их реакцию. С другой стороны, как-то неприлично, что школа, да еще и под таким названием, открыта именно в Пале, в двадцати километрах от столицы Боснии. Граждане Сараево всё ещё помнят сербскую политику военных времён, которую олицетворяло Пале, войска боснийских сербов там планировали военные операции против Сараево. И до сегодняшнего дня мало кто из Сараево едет в Пале. Это абсурд, потому что у многих горожан там были дачи, через Пале ездили кататься на лыжах в олимпийский центр на горе Яхорина. А теперь, через 14 лет после окончания войны они, к сожалению, в прямом смысле избегают Пале.
Айя Куге: Правда, Пале всё ещё символизирует кровавую войну, когда из этого курортного предместья Сараево, войска боснийских сербов отправлялись в горы над столицей Боснии и почти четыре года держали город в блокаде. После войны, усилиями международного сообщества, Босния и Герцеговина как будто осталась единой страной, однако разделённой на две составные части –на Республику Сербскую и хорватско-мусульманскую федерацию, причем ни одна из них не имеет право взять на себя функции государства. Однако такое, необычное устройство как будто единого, но на практике разделённого государства повлекло за собой много крайне необычных решений. Одно из них – школьная система. Дети трёх национальностей обучаются раздельно, классы создаются, учитывая национальность учеников.
Дженана Карабегович: Раздельные классы существуют лишь в Федерации Боснии и Герцеговины. В Республике Сербской их нет – там единая, сербская система образования. Родители детей других национальностей своих детей, если нет выхода, отправляют в эти сербские школы. А если семья живет вблизи Федерации, то тогда - туда. В Средней Боснии и на юге, вокруг города Мостар, где много хорватов, есть так называемые «две школы под одной крышей». Это одно здание, но дети боснийской (мусульманской) и хорватской национальностей ходят в отдельные классы и обучаются по различным учебным программам. На минувшей неделе я делала репортаж из одной такой школы, в городке Киселяк в сорока километрах от Сараево. Они там - и родители, и учителя, и дети - считают такое раздельное обучение нормальным. На мой взгляд, это не нормально, и этой ситуации благоприятствовали именно политики, создавшие законы, не соответствующие ни 21 веку, ни той жизни, которой мы жили до войны. Такая школьная система в Боснии и Герцеговине является настоящим апартеидом.
Айя Куге: Школьные программы существенно различаются по двум предметам: история и родному языку. Язык, который ранее в бывшей Югославии назывался сербско-хорватским, теперь каждый народ называет свои именем. Так теперь существуют язык сербский, язык хорватский и боснийский язык – хотя, конечно, они на самом деле лишь варианты одного языка. Историю сербские, мусульманские и хорватские дети учат каждый по своему курсу. У сербов и хорватов преобладает национальная история Сербии и Хорватии, и лишь у боснийских мусульман – история Боснии. Обучение новейшей истории - особая проблема. Сербских и хорватских детей учат, что война девяностых годов была Отечественной, оборонительной войной, а дети мусульманской национальности узнают, что тогда была совершена агрессия на Боснию и Герцеговину.
Напомню, наша собеседница журналистка из сараевского бюро Радио Свободная Европа Дженана Карабегович.
А как дети трёх национальностей – они между собой дружат?
Дженана Карабегович: Дружба случается не часто. Все они на первое место ставят вопрос вероисповедания – это для них основное. И дети себя делят на «наших» и «ихних». Например, когда я одну мусульманскую девочку спросила, хотела бы она ходить в школу вместе с детьми хорватской национальности, она ответила: «Нет, мы верим в своего Бога, а они - в Иисуса Христа». Так что дети полностью разделены.
Айя Куге: Кажется, своей родиной Боснию считают лишь боснийские мусульмане. Боснийские сербы хотят объединиться с Сербией, хорваты – с Хорватией, стараясь запасаться даже гражданством соседних государств. Как граждане Боснии воспринимают свою страну?
Дженана Карабегович: Различно воспринимают, и – что самое главное – по большому счету так же, как в 1992 году, когда началась война – а ведь война-то и началась из-за этого. Мы на прошлой неделе стали свидетелями типичного восприятия родины. В один и тот же день международные матчи играли сборные Сербии, Хорватии и Боснии и Герцеговины, в разных местах. Лишь боснийцы-мусульмане болели за сборную Боснии, боснийские сербы - за сборную Сербии, хорваты – за спортсменов Хорватии. Правда, такой раздел по национальному признаку уже не так бросается в глаза, когда Речь идет о контактах обычных людей. Нет больше проблем в общении, в передвижении через районы других этнических групп. Не возникает проблем и у тех, кто возвращается домой в места, которые покинули во время войны. Однако этот раздел чувствуется в умах, в голове людей. Это - последствие войны.
Айя Куге: Национализм в Боснии стал образом жизни. Но есть ли у граждан, кроме национального сплочения – или, лучше сказать, разделения, какие-то более важные проблемы?
Дженана Карабегович: Конечно, есть и проблемы поважнее. 40% населения безработные. Приватизация была проведена плохо. Рабочие всех крупных предприятий, фабрик и комбинатов остались без работы. У нас высокообразованные люди принуждены работать на рынке, сидеть за торговыми лотками. Безработица и огромное число крайне бедных людей - наша главная проблема. Однако в Боснии и Герцеговине об этом предпочитают не вспоминать. Легче всего манипулировать людьми, загнав из в национальный загон. В Боснии постоянно на всех выборах, а они проходят каждые четыре года, ни одна политическая партия не предлагает программу выхода из экономического кризиса. Исключительно призывают голосовать за партию потому, что это партия вашего народа, и только поэтому. Так государство функционирует уже 14 лет, и всегда побеждают национальные партии.
Айя Куге: Более четырнадцати лет международное сообщество пытается помочь Боснии встать на ноги, но порой эти усилия выглядят беспомощно.
Дженана Карабегович: Я бы не сказала, что международное сообщество такое уж беспомощное! Оно продолжило ту политику, которую проводило до 95 года, и в послевоенный период. Международное сообщество предоставило помощь Боснии и Герцеговине, вложила огромные деньги в восстановлении страны. Однако эти деньги неизвестно куда ушли. С другой стороны, международные представители в последние годы настаивают на том, чтобы местные политики сами начали договариваться, без посредников. Часть боснийских политиков считают, что международное сообщество должно вовсе уйти из страны, что должна быть закрыта канцелярия Верховного международного представителя. А другие уверены, что если такое случится и если в ближайшее время Босния и Герцеговина не станет частью Евросоюза, может произойти распад страны. Да, на первый взгляд кажется, что международное сообщество беспомощно. Однако, у него есть свои механизмы, но оно не всегда ими пользуется. Ведь Босния больше ни для кого не является сферой интересов, как это было до 2003 – 2004 года.
Айя Куге: Мы разговаривали с журналисткой из Сараево Дженаной Карабегович.
Ирина Лагунина: Далеко не все в Сербии разделяют эти взгляды белградского аналитика Александра Попова, которые он высказал в интервью моей коллеге Людмиле Цветкович. Доказательством тому – открытие школы под названием «Сербия» в городе Пале близ Сараева, о чем не прекращаются разговоры вот уже неделю. Рассказывает наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: Открытие новой, самой современной школы боснийских сербов вызвало бурную реакцию. Прежде всего, потому что название этого учебного заведения «Сербия» многие не-сербы в Боснии восприняли как провокацию, даже как скрытое доказательство территориальных претензий соседнего государства. На торжественной церемонии в Пале присутствовал президент Сербии Борис Тадич.
Борис Тадич: Сербия отвечает не только за своих граждан. Сербия несёт ответственность за всех людей, у которых сербское имя. Поэтому для меня огромное удовольствие, что Сербия, президентом которой я являюсь, участвует в строительстве этой школы.
Айя Куге: Правда, Дейтонские мирные соглашения, которыми в 1995 году была завершена война в Боснии, дали возможность каждой из трёх этнических групп (хорватам, сербам и боснийским мусульманам) устанавливать так называемые специальные, параллельные связи в области культуры и образования с любым государством. Этим до сих пор воспользовались лишь боснийские сербы, установив тесные связи с Белградом. Многие считают: слишком тесные. Президент Республики боснийских сербов Милорад Додик, который, порой кажется, чаще бывает в Белграде, чем в Сараево, не усматривает ничего спорного в школьном объекте на территории Боснии названном «Сербия».
Милорад Додик: У этого школьного объекта нет никаких других претензий, кроме как чтобы в нём обучались дети всех вероисповеданий и национальностей.
Айя Куге: Однако Милорад Додик не упомянул, что бывшая военная столица боснийских сербов Пале со времен войны стала этнически чистой. В годы конфликта оттуда были выдворены все хорваты и боснийские мусульмане, а после войны в свои дома вернулись лишь один процент бывших жителей не-сербов.
Борис Тадич уже через день также начал оправдываться, что никого он, посещая Пале в обход Сараево, не желал провоцировать, и вообще, он лично не имел бы ничего против, если бы в Сербии, в районе, где проживают мусульмане, боснийское руководство построило школу и назвало ее «Босния».
Председатель коллективного президиума Боснии и Герцеговины Харис Силайджич пригрозил обратиться в Конституционный суд, чтобы название школы «Сербия» было провозглашено противозаконным.
Но в чём, собственно, состоит проблема? Почему такая бурная реакция в Сараево? С этим вопросом мы обратились к сараевской журналистке, коллеге из южнословянской редакции Радио Свободна Европа Дженане Карабегович.
Дженана Карабегович: Люди в Сараево разочарованы. Тем более, что президент Сербии уже долго, почти пять лет, не посещал Сараево – он приезжает исключительно в столицу боснийских сербов Баня-Луку. Разочарованы этим фактом и ведущие политики Боснии и Герцеговины, этим можно объяснить их реакцию. С другой стороны, как-то неприлично, что школа, да еще и под таким названием, открыта именно в Пале, в двадцати километрах от столицы Боснии. Граждане Сараево всё ещё помнят сербскую политику военных времён, которую олицетворяло Пале, войска боснийских сербов там планировали военные операции против Сараево. И до сегодняшнего дня мало кто из Сараево едет в Пале. Это абсурд, потому что у многих горожан там были дачи, через Пале ездили кататься на лыжах в олимпийский центр на горе Яхорина. А теперь, через 14 лет после окончания войны они, к сожалению, в прямом смысле избегают Пале.
Айя Куге: Правда, Пале всё ещё символизирует кровавую войну, когда из этого курортного предместья Сараево, войска боснийских сербов отправлялись в горы над столицей Боснии и почти четыре года держали город в блокаде. После войны, усилиями международного сообщества, Босния и Герцеговина как будто осталась единой страной, однако разделённой на две составные части –на Республику Сербскую и хорватско-мусульманскую федерацию, причем ни одна из них не имеет право взять на себя функции государства. Однако такое, необычное устройство как будто единого, но на практике разделённого государства повлекло за собой много крайне необычных решений. Одно из них – школьная система. Дети трёх национальностей обучаются раздельно, классы создаются, учитывая национальность учеников.
Дженана Карабегович: Раздельные классы существуют лишь в Федерации Боснии и Герцеговины. В Республике Сербской их нет – там единая, сербская система образования. Родители детей других национальностей своих детей, если нет выхода, отправляют в эти сербские школы. А если семья живет вблизи Федерации, то тогда - туда. В Средней Боснии и на юге, вокруг города Мостар, где много хорватов, есть так называемые «две школы под одной крышей». Это одно здание, но дети боснийской (мусульманской) и хорватской национальностей ходят в отдельные классы и обучаются по различным учебным программам. На минувшей неделе я делала репортаж из одной такой школы, в городке Киселяк в сорока километрах от Сараево. Они там - и родители, и учителя, и дети - считают такое раздельное обучение нормальным. На мой взгляд, это не нормально, и этой ситуации благоприятствовали именно политики, создавшие законы, не соответствующие ни 21 веку, ни той жизни, которой мы жили до войны. Такая школьная система в Боснии и Герцеговине является настоящим апартеидом.
Айя Куге: Школьные программы существенно различаются по двум предметам: история и родному языку. Язык, который ранее в бывшей Югославии назывался сербско-хорватским, теперь каждый народ называет свои именем. Так теперь существуют язык сербский, язык хорватский и боснийский язык – хотя, конечно, они на самом деле лишь варианты одного языка. Историю сербские, мусульманские и хорватские дети учат каждый по своему курсу. У сербов и хорватов преобладает национальная история Сербии и Хорватии, и лишь у боснийских мусульман – история Боснии. Обучение новейшей истории - особая проблема. Сербских и хорватских детей учат, что война девяностых годов была Отечественной, оборонительной войной, а дети мусульманской национальности узнают, что тогда была совершена агрессия на Боснию и Герцеговину.
Напомню, наша собеседница журналистка из сараевского бюро Радио Свободная Европа Дженана Карабегович.
А как дети трёх национальностей – они между собой дружат?
Дженана Карабегович: Дружба случается не часто. Все они на первое место ставят вопрос вероисповедания – это для них основное. И дети себя делят на «наших» и «ихних». Например, когда я одну мусульманскую девочку спросила, хотела бы она ходить в школу вместе с детьми хорватской национальности, она ответила: «Нет, мы верим в своего Бога, а они - в Иисуса Христа». Так что дети полностью разделены.
Айя Куге: Кажется, своей родиной Боснию считают лишь боснийские мусульмане. Боснийские сербы хотят объединиться с Сербией, хорваты – с Хорватией, стараясь запасаться даже гражданством соседних государств. Как граждане Боснии воспринимают свою страну?
Дженана Карабегович: Различно воспринимают, и – что самое главное – по большому счету так же, как в 1992 году, когда началась война – а ведь война-то и началась из-за этого. Мы на прошлой неделе стали свидетелями типичного восприятия родины. В один и тот же день международные матчи играли сборные Сербии, Хорватии и Боснии и Герцеговины, в разных местах. Лишь боснийцы-мусульмане болели за сборную Боснии, боснийские сербы - за сборную Сербии, хорваты – за спортсменов Хорватии. Правда, такой раздел по национальному признаку уже не так бросается в глаза, когда Речь идет о контактах обычных людей. Нет больше проблем в общении, в передвижении через районы других этнических групп. Не возникает проблем и у тех, кто возвращается домой в места, которые покинули во время войны. Однако этот раздел чувствуется в умах, в голове людей. Это - последствие войны.
Айя Куге: Национализм в Боснии стал образом жизни. Но есть ли у граждан, кроме национального сплочения – или, лучше сказать, разделения, какие-то более важные проблемы?
Дженана Карабегович: Конечно, есть и проблемы поважнее. 40% населения безработные. Приватизация была проведена плохо. Рабочие всех крупных предприятий, фабрик и комбинатов остались без работы. У нас высокообразованные люди принуждены работать на рынке, сидеть за торговыми лотками. Безработица и огромное число крайне бедных людей - наша главная проблема. Однако в Боснии и Герцеговине об этом предпочитают не вспоминать. Легче всего манипулировать людьми, загнав из в национальный загон. В Боснии постоянно на всех выборах, а они проходят каждые четыре года, ни одна политическая партия не предлагает программу выхода из экономического кризиса. Исключительно призывают голосовать за партию потому, что это партия вашего народа, и только поэтому. Так государство функционирует уже 14 лет, и всегда побеждают национальные партии.
Айя Куге: Более четырнадцати лет международное сообщество пытается помочь Боснии встать на ноги, но порой эти усилия выглядят беспомощно.
Дженана Карабегович: Я бы не сказала, что международное сообщество такое уж беспомощное! Оно продолжило ту политику, которую проводило до 95 года, и в послевоенный период. Международное сообщество предоставило помощь Боснии и Герцеговине, вложила огромные деньги в восстановлении страны. Однако эти деньги неизвестно куда ушли. С другой стороны, международные представители в последние годы настаивают на том, чтобы местные политики сами начали договариваться, без посредников. Часть боснийских политиков считают, что международное сообщество должно вовсе уйти из страны, что должна быть закрыта канцелярия Верховного международного представителя. А другие уверены, что если такое случится и если в ближайшее время Босния и Герцеговина не станет частью Евросоюза, может произойти распад страны. Да, на первый взгляд кажется, что международное сообщество беспомощно. Однако, у него есть свои механизмы, но оно не всегда ими пользуется. Ведь Босния больше ни для кого не является сферой интересов, как это было до 2003 – 2004 года.
Айя Куге: Мы разговаривали с журналисткой из Сараево Дженаной Карабегович.
