Ирина Лагунина: Американская неправительственная организация Совет по международным отношениям провела конференцию о ситуации в международной журналистике. В одной из прошлых программ Владимир Абаринов рассказывал о дискуссии на тему «Журналист в закрытом обществе». Сейчас – его же репортаж на другую тему: «Журналист на войне».
Владимир Абаринов: В этом месяце произошло два знаковых события, бурно обсуждавшихся сообществом журналистов-международников, особенно тех из них, кто работает в зонах вооруженных конфликтов.
Агентство АР опубликовало фотографию смертельно раненного в Афганистане младшего капрала Корпуса морской пехоты Джошуа Бернарда. Снимок сделан прикомандированным к войскам корреспондентом Джулией Джэкобсон. Она находилась в составе патруля, нарвавшегося на засаду. Джошуа Бернарду оторвало ноги гранатой. На снимке видно, как товарищи оказывают ему помощь. Позднее Джошуа скончался на операционном столе полевого госпиталя. Отец погибшего солдата позвонил в агентство и потребовал прекратить распространение снимка. Его поддержал министр обороны США Роберт Гейтс.
Правила Пентагона для таких случаев состоят в том, что фотожурналист не должен приближаться к раненому, не должен мешать оказывающим помощь; на снимке не должны быть видны подробности ранения. Публикация имени раненого или погибшего допускается лишь после того, как оно будет оглашено официально.
Все эти правила были неукоснительно соблюдены. По снимку Джэкобсон невозможно установить личность солдата или характер его ранения. Без помощи он не брошен. Фотография сделана с почтительного расстояния. Снимок представляет несомненный общественный интерес – подобных снимков крайне мало. Еще совсем недавно Пентагон запрещал снимать гробы погибших в Ираке и Афганистане. Тем не менее АР, уважая чувства отца, распространять фотографию прекратило, хотя и настаивало на правомерности публикации.
Второй инцидент – освобождение журналиста Стивена Фаррелла, захваченного в заложники талибами. Фаррелл - британец, но работает на американскую газету New York Times. Операцию освобождения провел британский спецназ по приказу премьер-министра Гарольда Брауна.
Браун назвал операцию актом «захватывающего дух героизма». Однако при освобождении Фаррелла погиб его афганский помощник Султан Мунади, один солдат и еще два человека - вероятно, хозяева дома, в котором держали заложников, муж и жена. Британская пресса обвинила премьера в том, что он поторопился – похитители торговались за выкуп, и к моменту начала операции переговоры еще не закончились, следовательно, жертвы были не оправданы.
Дискуссия в Совете по международным отношениям состоялась вскоре после освобождения Фаррелла, и ее модератор, старший международный корреспондент CNN Кристиан Аманпур, сослалась на этот сюжет как на характерный пример условий, в которых работают журналисты в горячих точках. Затем она обратилась к Кэти Гэннон – специальному корреспонденту АР, работающей в Афганистане и Пакистане.
Кристиан Аманпур: Первой я спрошу Кэти, которая много работала в тех местах: с какими опасностями сталкиваются сегодня иностранные корреспонденты, освещающие положение в таких местах, как кишащие мятежниками области Афганистана?
Кэти Гэннон: Опасность очень реальна. Проблемы возникают внезапно и решать их приходится быстро. Они не очень хорошо знают обстановку, часто не очень хорошо подготовлены и потому подвергают себя угрозам, которых можно было бы избежать при более тщательной подготовке. А кроме того, я думаю, вот эта практика, сложившаяся после 11 сентября, практика прикомандирования к войскам, она часто путает людей, о которых мы пишем.
Кристиан Аманпур: Ты имеешь в виду – они путаются, потому что не знают, на чьей ты стороне?
Кэти Гэннон: Да, они, я думаю, подчас не могут воспринимать тебя отдельно. Ты стоишь рядом с солдатом, но у тебя в руках блокнот. Сама-то про себя ты знаешь, кто ты, но вокруг могут быть люди, те же талибы, которые не видят этой разницы. Для меня также большая забота – это наши помощники, наши переводчики. Мы идем на риск вместе с ними. Мы бываем недостаточно ответственны по отношению к ним. В Афганистане было несколько случаев, когда помощников убивали. <…> Не далее как на прошлой неделе мой близкий друг и коллега был убит выстрелом в голову в Пешаваре, потому что брал интервью у талибов, и им не понравилось, как он написал. Он сделал это для нескольких разных изданий, и вот они его выследили и убили.
Владимир Абаринов: В разговор вступает Кристофер Дики – шеф парижского бюро еженедельника Ньюзуик, много работавший на Ближнем Востоке.
Кристофер Дики: Я считаю, здесь большая структурная проблема. Мы больше не имеем того значения, какое имели прежде. 20-30 лет назад если ты ехал на войну от таких изданий, как Нью-Йорк Таймс, Ньюзуик, Вашингтон Пост, CNN, ты был важной персоной. Все признавали твой статус. Люди на той стороне хотели донести через тебя свое послание, им было неважно, на чьей стороне ты – с тобой хотели говорить. Сегодня им нет необходимости говорить с нами. Вокруг них много тех, с кем можно поговорить. У «Аль-Каиды» свое телевидение, мы ей не нужны. И это делает нас гораздо более уязвимыми. И не только нас, но и людей, с которыми мы работаем.
Владимир Абаринов: Мнение Ким Баркер – бывшего шефа бюро газеты Чикаго Трибьюн в Южной Азии.
Ким Баркер: Я на самом деле не думаю, что кто-то в чем-то путается. И я думаю, что нам придают большое значение. На нас смотрят как на знак доллара. Белый человек – а большинство из нас белые – едет по дороге на встречу с талибами. Идеальный случай похитить его. Что может быть проще, чем заработать таким способом 100-200 тысяч долларов? Вот что изменилось. На нас сегодня не смотрят как на репортеров. На нас смотрят как на добычу, как на способ получить деньги. <…> За последние два с половиной года в Пакистане и Афганистане было похищено по меньшей мере восемь журналистов. Все они приехали с намерением сделать репортаж, какой мы, постоянные корреспонденты сделать не можем – нам, дескать, не хватает смелости. А мы просто лучше знаем обстановку. В определенный момент встречаться с талибами стало небезопасно. Один из этих похищенных, голландец, писал для порнографического издания, кроме шуток. И теперь мы больше не пишем о похищениях журналистов. Сотрудник гуманитарной организации похищен среди бела дня – пишем.
Владимир Абаринов: Кэти Гэннон впервые попала в Афганистан при талибах и при их содействии. Она отвечает на вопрос, каково ей было работать в окружении людей диаметрально противоположных убеждений.
Кэти Гэннон: Как идеологического оппонента они меня не воспринимали, потому что я женщина. Я была на передовой, когда они брали Кабул. Я была там, когда они взяли Кабул. Я не вникала в идеологические разногласия. Я просто старалась делать свою работу, освещать обе стороны, и делать это хорошо. Я писала репортажи о тренировочных лагерях, о мулле Омаре, о женщинах. Я действительно верю в то, что можно делать свое дело по ту сторону точно так же, как по эту. Я, во всяком случае, старалась по обе стороны делать все, на что способна. Да, конечно, идеологически мы разные, но я не уверена, что мы должны вдаваться в эту материю. Они смотрят на нас как на знак доллара – значит, надо принять меры предосторожности. Ты минимизируешь риск, насколько это возможно, но ты не перестаешь подвергать себя риску.
Владимир Абаринов: Однако опасность, исходящая от партизан и бандформирований, – не единственное испытание военного корреспондента. Кристиан Аманпур и Ким Баркер.
Кристиан Аманпур: Ну хорошо, мы поговорили о риске в зоне конфликта, но есть и риск иного сорта, который исходит от редакции – риск сокращения числа зарубежных корреспондентов, сокращения бюджета, сворачивания любых видов информационной работы за границей. Ты, кажется, жертва именно этого.
Ким Баркер: Я – просто наглядное пособие.
Кристиан Аманпур: Расскажи.
Ким Баркер: В конце марта мне позвонили и сказали, что Трибьюн сокращает большинство своих зарубежных корреспондентов. Уцелело два корреспондента. Много народу осталось без работы. Мы вели переговоры с Чикаго, но, знаешь, когда ты подсела на работу за границей, сама мысль о том, чтобы вернуться и писать о событиях городского масштаба, описывать заседания школьного совета... все это очень важно, но это не по мне. В итоге я решила уволиться и поискать что-нибудь вне штата. Я получила разные предложения, в том числе от одной из крупнейших газет. Мне предложили 30 тысяч долларов в год за работу в Афганистане, в зоне боевых действий. Из этих денег...
Кристофер Дики: Ну, жизнь-то там дешевая.
Ким Баркер: Ага. Из этих денег я должна снимать жилье, платить помощнику, оплачивать медицинскую страховку и радоваться, что у меня есть работа. Вот такие вакансии теперь открываются для зарубежных корреспондентов.
Владимир Абаринов: Уточним, что средняя зарплата в США сегодня – более 40 тысяч долларов. По мнению Кристофера Дики, дело еще и в том, что широкая публика просто устала от международных новостей, которые почти всегда плохие. Кристиан Аманпур, со своей стороны, полагает, что публика устала не от плохих новостей, а от плохой журналистики.
Кристофер Дики: Я думаю, тут два фактора действуют в одном направлении. Речь идет не только о бюджетных сокращениях. Полагаю, имеет место также новостная усталость, и это явление циклическое. После конца 80-х – середины 90-х, после падения Берлинской стены, после [первой] иракской войны, после всего того, что произошло в те годы, никто больше знать ничего не хочет о заграничных делах. Кризиса еще не было, а международные бюджеты уже стали сокращать. Все сокращали.
Кристиан Аманпур: Я смотрю на этот вопрос иначе. Я думаю, начальники не хотели ничего знать о заграничных делах потому, что эти новости дорого обходятся. В Соединенных Штатах появился новый президент, Билл Клинтон, который ничегошеньки не знал об окружающем мире. Я не собираюсь его обижать, просто у него не было никакого опыта. И все подумали: ага, он займется внутренними делами. Я недавно видела очень обнадеживающее исследование. Действительно, многие американцы говорят, что они устали от новостей, но когда их спрашивают, чтό это значит, оказывается, что они устали от поверхностной фактографии и заголовков, которыми их бьют по голове. Они устали от непрерывных сенсационных новостей. <…> Они хотят больше информации, они хотят разобраться. Им нужны глубина, контекст, перспектива, анализ и все такое прочее.
Кристофер Дики: Все время, что я работаю зарубежным корреспондентом, моим подспудным чувством было, что все, что американцам требуется от остального мира, - это возможность забыть о его существовании. <…> 30 лет назад считалось, что люди обязаны интересоваться международной политикой, а мы, журналисты, обязаны освещать ее. Когда я работал в Вашингтон Пост, на первой полосе всегда отводилось место под международные новости. Пусть скучные – это не имело значения. Потому что это был наш долг – сообщать международные новости. Это была наша ответственность перед обществом. Я проработал в Ньюзуике 26 лет. Сколько мы ни проводили опросов, на вопрос, что читают в нем в последнюю очередь, ответ всегда был один и тот же: международные новости. И это не потому, что мы плохо работаем. Мы отлично работаем. Просто это не тот случай, когда человек встает поутру с постели и говорит: где бы мне прочитать, что там стряслось в Анголе?
Владимир Абаринов: Точка зрения Ким Баркер на тот же предмет.
Ким Баркер: Я думаю, хороший материал всегда найдет своего читателя, своего зрителя. Люди хотят читать истории про людей. Они не очень-то жаждут прочесть громадную статью о бюджетной политике какого-нибудь государства. Но если ты можешь написать такую историю о человеке, которая заденет читателя за живое... я чувствую, что вот этим я должна заниматься. Не имеет значения, живет этот человек в соседнем доме или на другом конце света. Особенно когда речь идет о таких конфликтных зонах, как Афганистан и Пакистан, где мы тратим кучу американских налоговых денег.
Владимир Абаринов: Да, Афганистан для американцев – не международная новость, и не только потому, что там тратятся американские налоговые доллары, но и потому, что там погибают американские солдаты и журналисты.
Владимир Абаринов: В этом месяце произошло два знаковых события, бурно обсуждавшихся сообществом журналистов-международников, особенно тех из них, кто работает в зонах вооруженных конфликтов.
Агентство АР опубликовало фотографию смертельно раненного в Афганистане младшего капрала Корпуса морской пехоты Джошуа Бернарда. Снимок сделан прикомандированным к войскам корреспондентом Джулией Джэкобсон. Она находилась в составе патруля, нарвавшегося на засаду. Джошуа Бернарду оторвало ноги гранатой. На снимке видно, как товарищи оказывают ему помощь. Позднее Джошуа скончался на операционном столе полевого госпиталя. Отец погибшего солдата позвонил в агентство и потребовал прекратить распространение снимка. Его поддержал министр обороны США Роберт Гейтс.
Правила Пентагона для таких случаев состоят в том, что фотожурналист не должен приближаться к раненому, не должен мешать оказывающим помощь; на снимке не должны быть видны подробности ранения. Публикация имени раненого или погибшего допускается лишь после того, как оно будет оглашено официально.
Все эти правила были неукоснительно соблюдены. По снимку Джэкобсон невозможно установить личность солдата или характер его ранения. Без помощи он не брошен. Фотография сделана с почтительного расстояния. Снимок представляет несомненный общественный интерес – подобных снимков крайне мало. Еще совсем недавно Пентагон запрещал снимать гробы погибших в Ираке и Афганистане. Тем не менее АР, уважая чувства отца, распространять фотографию прекратило, хотя и настаивало на правомерности публикации.
Второй инцидент – освобождение журналиста Стивена Фаррелла, захваченного в заложники талибами. Фаррелл - британец, но работает на американскую газету New York Times. Операцию освобождения провел британский спецназ по приказу премьер-министра Гарольда Брауна.
Браун назвал операцию актом «захватывающего дух героизма». Однако при освобождении Фаррелла погиб его афганский помощник Султан Мунади, один солдат и еще два человека - вероятно, хозяева дома, в котором держали заложников, муж и жена. Британская пресса обвинила премьера в том, что он поторопился – похитители торговались за выкуп, и к моменту начала операции переговоры еще не закончились, следовательно, жертвы были не оправданы.
Дискуссия в Совете по международным отношениям состоялась вскоре после освобождения Фаррелла, и ее модератор, старший международный корреспондент CNN Кристиан Аманпур, сослалась на этот сюжет как на характерный пример условий, в которых работают журналисты в горячих точках. Затем она обратилась к Кэти Гэннон – специальному корреспонденту АР, работающей в Афганистане и Пакистане.
Кристиан Аманпур: Первой я спрошу Кэти, которая много работала в тех местах: с какими опасностями сталкиваются сегодня иностранные корреспонденты, освещающие положение в таких местах, как кишащие мятежниками области Афганистана?
Кэти Гэннон: Опасность очень реальна. Проблемы возникают внезапно и решать их приходится быстро. Они не очень хорошо знают обстановку, часто не очень хорошо подготовлены и потому подвергают себя угрозам, которых можно было бы избежать при более тщательной подготовке. А кроме того, я думаю, вот эта практика, сложившаяся после 11 сентября, практика прикомандирования к войскам, она часто путает людей, о которых мы пишем.
Кристиан Аманпур: Ты имеешь в виду – они путаются, потому что не знают, на чьей ты стороне?
Кэти Гэннон: Да, они, я думаю, подчас не могут воспринимать тебя отдельно. Ты стоишь рядом с солдатом, но у тебя в руках блокнот. Сама-то про себя ты знаешь, кто ты, но вокруг могут быть люди, те же талибы, которые не видят этой разницы. Для меня также большая забота – это наши помощники, наши переводчики. Мы идем на риск вместе с ними. Мы бываем недостаточно ответственны по отношению к ним. В Афганистане было несколько случаев, когда помощников убивали. <…> Не далее как на прошлой неделе мой близкий друг и коллега был убит выстрелом в голову в Пешаваре, потому что брал интервью у талибов, и им не понравилось, как он написал. Он сделал это для нескольких разных изданий, и вот они его выследили и убили.
Владимир Абаринов: В разговор вступает Кристофер Дики – шеф парижского бюро еженедельника Ньюзуик, много работавший на Ближнем Востоке.
Кристофер Дики: Я считаю, здесь большая структурная проблема. Мы больше не имеем того значения, какое имели прежде. 20-30 лет назад если ты ехал на войну от таких изданий, как Нью-Йорк Таймс, Ньюзуик, Вашингтон Пост, CNN, ты был важной персоной. Все признавали твой статус. Люди на той стороне хотели донести через тебя свое послание, им было неважно, на чьей стороне ты – с тобой хотели говорить. Сегодня им нет необходимости говорить с нами. Вокруг них много тех, с кем можно поговорить. У «Аль-Каиды» свое телевидение, мы ей не нужны. И это делает нас гораздо более уязвимыми. И не только нас, но и людей, с которыми мы работаем.
Владимир Абаринов: Мнение Ким Баркер – бывшего шефа бюро газеты Чикаго Трибьюн в Южной Азии.
Ким Баркер: Я на самом деле не думаю, что кто-то в чем-то путается. И я думаю, что нам придают большое значение. На нас смотрят как на знак доллара. Белый человек – а большинство из нас белые – едет по дороге на встречу с талибами. Идеальный случай похитить его. Что может быть проще, чем заработать таким способом 100-200 тысяч долларов? Вот что изменилось. На нас сегодня не смотрят как на репортеров. На нас смотрят как на добычу, как на способ получить деньги. <…> За последние два с половиной года в Пакистане и Афганистане было похищено по меньшей мере восемь журналистов. Все они приехали с намерением сделать репортаж, какой мы, постоянные корреспонденты сделать не можем – нам, дескать, не хватает смелости. А мы просто лучше знаем обстановку. В определенный момент встречаться с талибами стало небезопасно. Один из этих похищенных, голландец, писал для порнографического издания, кроме шуток. И теперь мы больше не пишем о похищениях журналистов. Сотрудник гуманитарной организации похищен среди бела дня – пишем.
Владимир Абаринов: Кэти Гэннон впервые попала в Афганистан при талибах и при их содействии. Она отвечает на вопрос, каково ей было работать в окружении людей диаметрально противоположных убеждений.
Кэти Гэннон: Как идеологического оппонента они меня не воспринимали, потому что я женщина. Я была на передовой, когда они брали Кабул. Я была там, когда они взяли Кабул. Я не вникала в идеологические разногласия. Я просто старалась делать свою работу, освещать обе стороны, и делать это хорошо. Я писала репортажи о тренировочных лагерях, о мулле Омаре, о женщинах. Я действительно верю в то, что можно делать свое дело по ту сторону точно так же, как по эту. Я, во всяком случае, старалась по обе стороны делать все, на что способна. Да, конечно, идеологически мы разные, но я не уверена, что мы должны вдаваться в эту материю. Они смотрят на нас как на знак доллара – значит, надо принять меры предосторожности. Ты минимизируешь риск, насколько это возможно, но ты не перестаешь подвергать себя риску.
Владимир Абаринов: Однако опасность, исходящая от партизан и бандформирований, – не единственное испытание военного корреспондента. Кристиан Аманпур и Ким Баркер.
Кристиан Аманпур: Ну хорошо, мы поговорили о риске в зоне конфликта, но есть и риск иного сорта, который исходит от редакции – риск сокращения числа зарубежных корреспондентов, сокращения бюджета, сворачивания любых видов информационной работы за границей. Ты, кажется, жертва именно этого.
Ким Баркер: Я – просто наглядное пособие.
Кристиан Аманпур: Расскажи.
Ким Баркер: В конце марта мне позвонили и сказали, что Трибьюн сокращает большинство своих зарубежных корреспондентов. Уцелело два корреспондента. Много народу осталось без работы. Мы вели переговоры с Чикаго, но, знаешь, когда ты подсела на работу за границей, сама мысль о том, чтобы вернуться и писать о событиях городского масштаба, описывать заседания школьного совета... все это очень важно, но это не по мне. В итоге я решила уволиться и поискать что-нибудь вне штата. Я получила разные предложения, в том числе от одной из крупнейших газет. Мне предложили 30 тысяч долларов в год за работу в Афганистане, в зоне боевых действий. Из этих денег...
Кристофер Дики: Ну, жизнь-то там дешевая.
Ким Баркер: Ага. Из этих денег я должна снимать жилье, платить помощнику, оплачивать медицинскую страховку и радоваться, что у меня есть работа. Вот такие вакансии теперь открываются для зарубежных корреспондентов.
Владимир Абаринов: Уточним, что средняя зарплата в США сегодня – более 40 тысяч долларов. По мнению Кристофера Дики, дело еще и в том, что широкая публика просто устала от международных новостей, которые почти всегда плохие. Кристиан Аманпур, со своей стороны, полагает, что публика устала не от плохих новостей, а от плохой журналистики.
Кристофер Дики: Я думаю, тут два фактора действуют в одном направлении. Речь идет не только о бюджетных сокращениях. Полагаю, имеет место также новостная усталость, и это явление циклическое. После конца 80-х – середины 90-х, после падения Берлинской стены, после [первой] иракской войны, после всего того, что произошло в те годы, никто больше знать ничего не хочет о заграничных делах. Кризиса еще не было, а международные бюджеты уже стали сокращать. Все сокращали.
Кристиан Аманпур: Я смотрю на этот вопрос иначе. Я думаю, начальники не хотели ничего знать о заграничных делах потому, что эти новости дорого обходятся. В Соединенных Штатах появился новый президент, Билл Клинтон, который ничегошеньки не знал об окружающем мире. Я не собираюсь его обижать, просто у него не было никакого опыта. И все подумали: ага, он займется внутренними делами. Я недавно видела очень обнадеживающее исследование. Действительно, многие американцы говорят, что они устали от новостей, но когда их спрашивают, чтό это значит, оказывается, что они устали от поверхностной фактографии и заголовков, которыми их бьют по голове. Они устали от непрерывных сенсационных новостей. <…> Они хотят больше информации, они хотят разобраться. Им нужны глубина, контекст, перспектива, анализ и все такое прочее.
Кристофер Дики: Все время, что я работаю зарубежным корреспондентом, моим подспудным чувством было, что все, что американцам требуется от остального мира, - это возможность забыть о его существовании. <…> 30 лет назад считалось, что люди обязаны интересоваться международной политикой, а мы, журналисты, обязаны освещать ее. Когда я работал в Вашингтон Пост, на первой полосе всегда отводилось место под международные новости. Пусть скучные – это не имело значения. Потому что это был наш долг – сообщать международные новости. Это была наша ответственность перед обществом. Я проработал в Ньюзуике 26 лет. Сколько мы ни проводили опросов, на вопрос, что читают в нем в последнюю очередь, ответ всегда был один и тот же: международные новости. И это не потому, что мы плохо работаем. Мы отлично работаем. Просто это не тот случай, когда человек встает поутру с постели и говорит: где бы мне прочитать, что там стряслось в Анголе?
Владимир Абаринов: Точка зрения Ким Баркер на тот же предмет.
Ким Баркер: Я думаю, хороший материал всегда найдет своего читателя, своего зрителя. Люди хотят читать истории про людей. Они не очень-то жаждут прочесть громадную статью о бюджетной политике какого-нибудь государства. Но если ты можешь написать такую историю о человеке, которая заденет читателя за живое... я чувствую, что вот этим я должна заниматься. Не имеет значения, живет этот человек в соседнем доме или на другом конце света. Особенно когда речь идет о таких конфликтных зонах, как Афганистан и Пакистан, где мы тратим кучу американских налоговых денег.
Владимир Абаринов: Да, Афганистан для американцев – не международная новость, и не только потому, что там тратятся американские налоговые доллары, но и потому, что там погибают американские солдаты и журналисты.
