Андрей Бабицкий: За две последних недели Чечня и Ингушетия стали объектом нападения смертников. В обеих республиках атакам подверглись сотрудники МВД. Рассказывает сотрудник Назрановского отделения правозащитного центра "Мемориал" Усам Байсаев.
Усам Байсаев: В последние несколько дней в Чечне были совершены несколько террористических актов с участием смертников, так называемых шахидов. Последний по времени произошел сегодня, 25 августа, в 11 часов утра в селе Шалинского района. К милиционерам, которые дожидались, когда закончится мытье машины на мойке, подошел человек и подорвал себя. Погибли четверо милиционеров и сам террорист. Сотрудники правозащитных организаций, которые все еще работают в Чечне, они выражают опасение, что в отношении родственников ближайших и даже отдаленных, тех людей, которые в последние дни совершили террористические акты в Грозном, будут подвергнуты репрессиям. К примеру, был сожжен дом Рустама Мухадиева, взорвавшего себя у театрального центра. Несколько человек из числа его родственников пропали. Некоторые жители города Аргун, откуда он является родом, предполагают, однако, что они могли выехать заранее, прежде чем этот человек был опознан. Но вполне вероятно, что некоторые люди из числа его близких, родственников могли быть захвачены сотрудниками силовых структур.
К сожалению, репрессии в отношении родственников участников сопротивления стали для Чечни делом обыденным. К таким репрессиям прибегали федеральные силовые структуры, когда еще до процесса чеченизации конфликта в начальной стадии второго конфликта. Но особо активно эти методы используют нынешние, состоящие из чеченцев силовые структуры. Некоторые склонны полагать из наблюдателей, аналитиков, политологов, что это сугубо чеченский обычай, местные традиции. Но к местным традициям они абсолютно не имеют никакого отношения. И поэтому нельзя называть сведение кровных счетов, называть это кровной местью, то, что сегодня зачастую происходят с семьями тех людей, которые когда-то решили для себя уйти в лес и принять участие в сопротивлении местной власти, в сопротивлении российским силовым структурам.
То, что в результате таких акций все чаще гибнут мирные жители, не только сотрудники силовых структур, является для сотрудников правозащитных организаций очередным тревожным сигналом. Во время взрыва у театрально-концертного зала, как известно, погибли два иностранных гражданина, два строителя. Женщина погибла во время так называемых подрывов велосипедистов в Грозном несколько дней назад. Такие жертвы среди гражданского населения во время таких акций даже при всем желании невозможно избежать, потому что эти акции проводятся в черте населенных пунктов, рядом с гражданскими объектами и полностью предотвратить, допустить такое невозможно. К сожалению, такие акции неизбежно будут приводить к подобного рода эксцессам, то есть к гибели представителей гражданского населения.
Андрей Бабицкий: Многие уверены, что идея смертничества, как ее формулируют идеологи современного исламского терроризма, действительно обоснована постулатами мусульманской веры. Об этом – преподаватель МГУ, религиовед Азамат Джендубаев.
Идеологи салафизма, проповедники утверждают, что они извлекают концепт шахидизма, смртничества из Священного писания, из священного предания.
Азамат Джендубаев: Никогда этого не было и пусть они покажут хоть одну сунну Корана, где об этом сказано. Везде, где идет речь либо через архангела Гавриила, либо от пророка Мухаммеда, либо где цитируется речь Всевышнего, речь идет только об одном, о том, что все, что посылает Всевышний, было использовано для очищения души, для того, чтобы человек, обладая частичкой мира и той энергией, которая дана Всевышним, ценил это и через это приобщился к чему-то высокому, чем эта суетная жизнь, которой мы живем. И второе: есть очень простые критерии оценки тех проповедей и пророчеств, которые даются современными людьми, и эти критерии четко определены в Коране. Первое, что никогда люди, проповедующие веру и путь знания, никогда не делают из этого политику и бизнес. И второе: никогда ни один пророк не призвал делать нечто, чего он не делал сам. Это, знаете, как у военных – делай, как я.
Если я призываю своих последователей на смерть идти, даже во имя мученичества, даже, чтобы стать шахидом и так далее, я должен сделать по-другому – я должен показать, как это делается. И оставив свой пример в истории человечества, через это потом, условно говоря, будь на то воля Всевышнего, наблюдать за тем, как мои ученики будут следовать моему пути. Это на Востоке путь самураев, когда человек показывает, как надо воевать, и как потом сделать в условиях угрозы харакири, и его ученики это потом делают. А когда люди сидят в офисах или прячутся в горах или непонятно, на какие деньги и как, чем занимаются и при этом ведут молодежь на смерть, с моей точки зрения, это огромный грех перед Всевышним. Духовная зрелость человека по канонам исламским наступает только к сорока годам. И пускай тогда эти проповедники попробуют сагитировать мужчин, которым сорок и за сорок, на то, чтобы они шли в шахиды и чтобы сознательно принимали эту смерть и так далее. Вот тогда я поверю проповедникам современного смертничества, которые столь открыто и столь пафосно зачастую призывают к смерти других. Пусть он пожелают себе и своим детям, вот тогда мы посмотрим.
Андрей Бабицкий: Имеется в виду, говорится о том, что мусульманин не должен прекращать усилия и останавливать сражение до тех пор, пока не установится истинная вера.
Азамат Джендубаев: Абсолютно. Только на это я вам скажу следующее: пророк после очередного сражения, которое было с врагами его, вернулся со своими сторонниками в стан, сказал: а теперь мы займемся истинным джихадом. На что была реакция просто шока и удивления у всех, кто его окружали. Поскольку пророк, в отличие от нынешних проповедниках ислама, я не говорю обо всех, о тех, кто пробует на этом спекулировать, прекрасно знал, что существует несколько уровней того, что мы называем джихад. При этом есть уровень, который мы определяем как требования шариата, есть следующий уровень, который определяется как газават, следующий уровень определяется как тарикат. И если мы для себя как истинные мусульмане понимаем, что существуют различные уровни джихада, то мы должны признать, что самый высокий уровень джихада – это духовный джихад, это джихад со своими слабостями и со своими пороками. Газават – самая простая форма джихада, это может сделать любой человек, который желает проявить себя и который способен держать в руках оружие или какие-то другие вещи, при помощи которых он воюет.
Андрей Бабицкий: Есть случаи самопожертвования. Во всех войнах использовалась эта методика. Чем, на ваш взгляд, эти случаи отличаются от сегодняшней практики? Те же проповедники сближают самопожертвование и собственно смертичество, уравнивают их, говорят, что это одно и то же.
Азамат Джендубаев: Неужели непонятно, что человек, который выстраивает свою политику или свою карьеру на том, что он толкает молодых людей на смерть и при этом решаются абсолютно земные проблемы, неужели непонятно, что ему гореть в аду? Неужели непонятно этим людям, что при таком отношении к судьбе и жизням других людей, они идут против Всевышнего. Потому что каждый человек похож на ларчик, в котором находится бесценное сокровище в виде души, которая дана Всевышним. Все, что у нас есть от земли, в землю уйдет, но душа наша приходит из космоса, и она туда уйдет – к Создателю. И вы никто не имеет права распоряжаться этим бесценным даром кроме самого Бога.
Андрей Бабицкий: Вы говорите о земных проблемах. Но лидеры подполья утверждают, что они ведут джихад за установление законов Аллаха, за создание государства мусульман.
Азамат Джендубаев: Закон Аллаха только один и он звучит таким образом, что на земле у мусульманина должна быть возможность молиться, исполнять те требования, которые есть в соответствии с пятью арканами настоящего мусульманина. Больше там ничего нет. Если мусульманину не дают возможности исполнять все те пять требований, по которым определяется мусульманин, они вам известны, начиная с признания Всевышнего и пророка и далее, включая хадж, то в этом смысле вы действительно имеете моральное право идти на бунт и сопротивляться тому, что есть. Но есть даже разрешение на то, что в случае необходимости сделать вид, что вы не мусульманин, если вы находитесь в условиях, которые угрожают вашей жизни. Но при этом, если вы в душе искренне сохраняете веру во Всевышнего и вы продолжаете верить в то, что прописано в Коране и предшествующих откровенных книгах, вы стоите на пути праведности. Неужели трудно понять, что конечная цель всего того, что происходит на этой земле, никакого отношения не имеет к вечной жизни в том плане, чтобы решать какие-то проблемы здесь с тем, чтобы здесь что-то улучшать и так далее. Чем более жесткие будут условия, чем больше испытаний будет посылать Аллах, тем больше и выше наш шанс свою душу сделать такой, какой она может стать. Поэтому любые попытки сделать некий исламский коммунизм, условно говоря, когда не надо напрягаться, когда все бесплатно, когда не требуется никаких усилий и так далее, это же все не имеет никакого отношения к исламу.
Андрей Бабицкий: Мало кому известно, что черкесская диаспора является второй по численности, после русской, зарубежной общиной коренного народа России. По разным оценкам, в Турции, странах Ближнего Востока, а также в США и Германии проживает от 4 до 8 млн. черкесов – потомков переселенцев-мухаджиров, вынужденных покинуть Кавказ во время и после Русско-Кавказской войны. О сегодняшних проблемах черкесских репатриантов – материал Демиса Поландова.
Демис Поландов: Вопрос о возможности возращения мухаджиров на родину после крушения Советского союза стал весьма актуальным. Немалую роль в этой актуализации сыграло решение президента Бориса Ельцина во время войны в Югославии принять черкесов из Косова и поселить их в Республике Адыгея.
Впрочем, решение Ельцина оказалось разовым, и начало организованной репатриации зарубежных адыгов положено не было. Все эти годы желающие вернуться обивали пороги российских госучреждений в индивидуальном порядке. Однако в этом году черкесы из Турции впервые попытались организованной группой получить российский вид на жительство. В начале августа 27 человек – членов общественной организации Адыге Хасе Анкары прибыли в Майкоп. О том, какой прием их ожидал в российской миграционной службе, рассказывает адыгейский журналист Аслан Шаззо.
Аслан Шаззо: Группа состояла из тех людей, которые хотят получить гражданство России. Они целенаправленно приехали для того, чтобы сдать документы, начать оформление вида на жительство. Но многие из них не смогли это сделать. Требования документов, которые взяли с собой, не соответствовало тому, что здесь необходимо было. Сначала у меня цифра была по трем человекам, которым отказали, но сейчас мне сообщили, что из 27 человек четыре человека только смогли сдать. Перед тем, как эти 27 человек приехали, требования были одни, а когда они приехали, требования были другие. В частности, по зеленым паспортам такая картина была. Вообще проблема с зеленым паспортом выглядит комично, потому что только для России он не подходит. Такая есть система награждений в Турции, если человек долго работал хорошо, ему выдают не синий паспорт, а зеленый. Гражданин первого сорта получается. Другого любого отличия у этого паспорта нет. Тем не менее, здесь почему-то к нему такое требование.
Я говорил с одним репатриантом, который не входил в эту группу. Сдал документы гораздо раньше этой группы и у него не были приняты, ему не продолжили оформление этих документов и сказали ему, чтобы он вернулся и получил синий паспорт. Получается, что они придумали специально для этой группы.
Демис Поландов: В ожидании приезда делегации адыгов из Анкары черкесы российского интернета радостно делились информацией о грядущем событии. «Лед тронулся?» - с надеждой вопрошали блогеры. Судя по тому, что рассказал Аслан Шаззо, первый опыт обернулся полным провалом.
Впрочем, уже после беседы с Асланом, один из адыгейских общественных деятелей, член местной Адыге Хасе Аскер Сохт поделился информацией о том, что помимо тех 4 человек, у которых приняли документы, еще 10 человек из делегации смогли все-таки донести недостающие бумаги:
Аскер Сохт: Возникла, на мой взгляд, техническая накладка. Дело в том, что репатрианты, которые прибыли в республику Адыгея, не имели с собой необходимого пакета документов. Из 27 человек, по словам сотрудников ОВИР, только четыре сдали документы, 10 человек еще дополнительно довезли документы и они так же сдали их на днях. Возник вопрос с зеленым паспортом гражданина Турции. Удивительно, что до прибытия этой группы репатриантов эти паспорта принимались и оформлялись как право на временное проживание, так и вид на жительство. Однако с прибытием репатриантов, вот этих 27 человек из Турции по квоте возникла проблема с приемом этих документов. Так же возникла проблема с тем, что эти репатрианты прибывают по туристическим визам, а до этого это было нормальным явлением, сейчас же требуют частного приглашения. Таким образом ситуация, когда правила приема документов изменены буквально за день, за два, нас удивляет. Мы намерены официальные запросы направить в Федеральную миграционную службу по этой группе проблем для того, чтобы получить исчерпывающие комментарии.
Демис Поландов: Одной из главных проблем репатриации адыгов на родину является отсутствие какой-либо внятной законодательной базы, регулирующей их возвращение. Формально черкесы не попадают под закон о возвращении соотечественников, потому что они никогда не являлись гражданами ни Советского союза, ни Российской империи. С другой стороны, российские чиновники, говоря о соотечественниках, иногда вскользь упоминают и черкесскую диаспору. Более того, российские дипломаты встречаются с ее представителями, черкесов приглашают на встречи с соотечественниками в консульских учреждениях России.
Так являются ли черкесы соотечественниками? Аскер Сохт считает, что ответить на этот вопрос однозначно невозможно в виду ряда ограничений в российском законодательстве о соотечественниках.
Аскер Сохт: Дело в том, что закон о соотечественниках решает совершенно иные задачи, направлен на организованное переселение лиц, которые желают вернуться в Российскую Федерацию. Дело в том, что зонами расселения в настоящее время по программе соотечественников являются Сибирь и Дальний Восток. Это, конечно, не устраивает черкесскую диаспору. Субъекты федерации Южного федерального округа, на них эта программа не распространяется в настоящее время. Являются ли они соотечественниками или нет – это вообще проблема достаточно запутанная. Потому что, с одной стороны, их рассматривают как соотечественников, приглашают на конгрессы по линии МИД Российской Федерации, однако нужно учитывать, что удостоверение соотечественника до сих пор еще не принято и официально они никому не вручаются, в том числе и русским соотечественникам и соотечественникам другой национальности. А в условиях, когда программа не действует в республике Адыгея, соответственно невозможно подать заявку на переселение в республику Адыгея и, собственно говоря, уточнить, являются ли они соотечественниками.
Демис Поландов: Фактически в настоящий момент черкесы переселяются в Адыгею на общих основаниях, как обычные иностранцы. В последние несколько недель в российских СМИ, которые заметили приезд черкесской делегации в Адыгею, мелькала информация, что существует якобы годовая квота на репатриацию адыгов. На самом деле, никакой черкесской квоты нет, Адыгея просто получила разрешение на приглашение 1400 иностранцев в республику. Будут ли это черкесы – это большой вопрос. По словам Аскера Сохта, конкуренцию черкесам составят армяне и курды.
Аскер Сохт: Происхождение этой квоты, на что она направлена, мы не знаем, потому что информации об этом нет. Утверждается, что 1400 человек черкесов могут получить право на временное проживание в Российской Федерации. Для того, чтобы поддержать эту акцию, Турция проводит эту акцию и желающие получить право на временное проживание прибывают в Российскую Федерацию. Намечено прибытие очередной партии из пяти человек в ближайшие дни, после праздника Рамадан мы ждем еще группу из 50 человек. Судя по всему, эта квота не будет заполнена. Это так же вызывает у нас обеспокоенность, потому что существует проблема получения права на временное проживание гражданами дальнего зарубежья и гражданами СНГ. Особенно нас беспокоит то, что достаточно большая армянская диаспора компактно начинает расселяться в Майкопском районе, в городе Майкоп. Так же в республике Адыгея около 800 иностранных граждан незаконно находятся, это люди курдской национальности, они тоже могут по существу с помощью этой квоты узаконить свое нахождение на территории республики Адыгея. Это беспокоит общественность, беспокоит органы власти, но каким образом ситуация будет разрешена, мы не знаем.
Демис Поландов: Репатриация черкесов в другие регионы, где проживают адыги – Карачаево-Черкесию и Кабардино-Балкарию, - сопровождается еще большим количеством проблем. В Карачаево-Черкесии, ввиду малочисленности черкесов, этот вопрос даже не поднимается. В Кабардино-Балкарии ситуация чуть лучше и количество репатриантов даже выше, чем в Адыгее. Однако в этом году Нальчик не стал выбивать квоту на приглашение иностранцев, как это сделал Майкоп. А те репатрианты, которые приехали раньше, сталкиваются с такими же проблемами, как и возвращенцы в Адыгее – прежде всего, с бюрократией. Рассказывает президент Всемирного адыгского братства Замир Шухов
Замир Шухов: Очень много бюрократических проволочек, люди не могут получить нормально документы, не могут получить нормально карточки, которые им отдают для перемещения или передвижения между республиками. Часто находятся несоответствия в бумагах. Если, допустим, одна буква где-то напечатана неправильно, это может явиться причиной для отказа. То есть мы столкнулись с тем, что молодежь, студенты еще более-менее получают документы, приезжающие из Турции, из Иордании на учебу. А если человек приезжает повидать родственников или просто посмотреть на историческую родину, он сталкивается со стеной, во-первых, непонимания, во-вторых, со стеной бюрократических заморочек, с которыми человеку трудно справиться. Вторая проблема – это то, что в ОВИРе нет человека, который может нормально изъясняться на черкесском языке или на кабардинском языке. Потому что многие репатрианты, приезжающие на родину, они владеют родным языком, но не владеют русским.
Демис Поландов: Тема возвращения адыгов – так называемый «черкесский вопрос» - в преддверии Олимпиады 2014 года в Сочи является весьма острой. Черкесы, пользуясь моментом, получили шанс привлечь внимание международной общественности к своей исторической судьбе, ставя вопрос о геноциде, совершенном в отношении их предков Российской империей. Информация о том, что Российская федерация ввела квоту на возвращение адыгов, фактически признав их соотечественниками, внушала оптимизм. Получалось, что Россия не отмахивается от проблемы, а пытается решить ее цивилизованным способом. Печально, что этот оптимизм был преждевременным
Андрей Бабицкий: За два с лишним месяца на территории Чечни и Ингушетии взрываются живые бомбы, при этом частота этих подрывов возрастает. На прошлой неделе два, на этой - пока один. Очень, похоже, что использование человекобомб становится основой военной стратегии вооруженного кавказского подполья. Священный месяц Рамадан в этом году может стать поворотным моментом кавказской войны, поскольку в начале поста и глава Чечни Рамзана Кадыров и лидер моджахедов Докка Умаров, оба пообещали не жалеть усилий, направленных на уничтожение друг друга.
Пока боевики проводили какие-то боевые операции, их противник как-то хотя бы понимал, что можно противопоставить нападениям. Постепенно федеральные военнослужащие, милиционеры привыкли на дорогах, в лесу, на каждом буквально углу ожидать засады. Успешно бороться с такими нападениями не всегда конечно получалось, но, благодаря повышенной бдительности, постоянной готовности отразить атаку, профилактическим мероприятиям кадыровцам и федералам удавалось выходить из столкновений без серьезных потерь.
Что делать теперь, не совсем ясно. Смертник – персонаж плохо уловимый и опознаваемый. Он ничем не отличается по внешнему виду от тысяч и тысяч самых обычных людей, которые ходят по улице. Это может быть водитель Газели с лихо заломленной кепкой, скромный молодой человек, кажущийся завзятым театралом, спортивного вида юноша на велосипеде – в общем, кто угодно. Его задача предельно проста - оказаться возле врага и взорвать себя.
Безусловным успехом силовых структур за 10 лет войны является то, что им удалось загнать боевиков в леса и горы. В населенных пунктах, особенно в крупных городах количество инцидентов с применением оружия фактически снизилось до нулевых значений. Но, живые бомбы легко проходят через все препятствия. Гражданская одежда, отсутствие оружия – даже обратить внимание зачастую бывает не на что.
Это означает, что подполье вновь пришло в города и намерено превратить их в зону войны. Те, кто думают, что дело ограничится Чечней или Северным Кавказом, скорее всего заблуждаются. Умаров еще в апреле говорил об операциях, которые он планирует проводить за пределами кавказского региона. На прошлой неделе восстановленная им бригада смертников "Риядус Салихийн", которую создал Басаев, взяла на себя ответственность за взрыв на Саяно-Шушенской ГЭС. Эксперты отрицают, что авария явилась следствием теракта, но это и не так важно. Само заявление смертников показывает направление их намерений, какие цели они считают приоритетными.
Годовщина российско-грузинской войны, которую отмечают в августе, остается предметом нескончаемых дискуссий о вине каждой из сторон. Лауреат Гонкуровской премии Джонатан Литтелл, чей роман "Благоволительницы" разошелся по миру многомиллионными тиражами, был во время войны в Грузии. Он посвятил событиям несколько статей и брошюру. Сейчас Джонатан уверен, что споры о том, кто виноват, не могут никак изменить сложившейся ситуации.
За год так и не сложилось никакой определенной точки зрения у очень многих людей, что же все-таки послужило причиной. Ты находился на месте, как тебе виделось тогда, как видится сегодня?
Джонатан Литтелл: Это сложный вопрос. Потому что информации во время войны было очень мало. Было много провокации с русской стороны, что, я думаю, в конце концов, русские играли на нервах Саакашвили, потому что он не знает, какой он человек и в конце концов хорошо получилось для них, что он большую ошибку сделал, что дал приказ начала этой глупой войны.
Андрей Бабицкий: Там есть какие-то моменты очень странные, когда Саакашвили в 7 часов вечера дает слово, что он не будет использовать оружие, а после 11 начинается обстрел Цхинвали. Есть какое-то у тебя представление, что произошло в этот момент, за эти несколько часов, когда было принято решение об обстреле?
Джонатан Литтелл: Есть информация в «Нью-Йорк Таймс» по поводу какой-то записи, которую с грузинской стороны получили. Я думаю, что это был полный хаос и они сами не знали, что делать, как отвечать на все движения, которые были российской бронетехники. Он весь день искал решение и где-то между 7 и 11 часами, вероятно, сам Саакашвили дал приказ начинать. Но по какому поводу? Я не верю, что он скажет, что думал точно, что будет российское нападение на Грузию, это был постфакт. Но, наверное, он был сильно испуган. Как, чем – я не знаю.
Андрей Бабицкий: А что делать сегодня? Какие юридические последствия вытекают из признания того, что обе стороны несут ответственность за начало войны?
Джонатан Литтелл: По-моему, факт есть – это ситуация сейчас, что Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, Грузия, конечно, не признает эту ситуацию. Юридического какого-то выхода из этой ситуации нет просто. Это фактическая ситуация, это ситуация силы, можно сказать. Сейчас ситуация очень сложная. Вопрос, кто начинал, кто что делал, когда и что – это просто пустой разговор. Правду никто не знает, не будет знать, этот вопрос не будет решаться. Сейчас надо решить на будущее, на какой-то переговорный процесс. Между Грузией и Россией ужасные отношения, что не могут идти на переговоры. Без третьей силы, которая будет помогать, ничего не будет. Вероятно, ни Европа, ни Америка не будут достаточно давить, чтобы изменить серьезно. Россия даже не вспомнила условия, которые они сами подписали, чтобы возвратить административные границы Южной Осетии и до сих пор есть российские воинские силы на территории Грузии, административной территории. Проблема, что делать с Осетией и Абхазией – это тоже большая проблема.
