3 октября исполняется 40 лет со дня смерти писателя второй волны русской эмиграции Николая Нарокова. В России хорошо известен его роман "Мнимые величины", выходивший несколькими изданиями.
С большой постановочной фотографии смотрит на нас шестидесятилетний человек в костюме и бабочке, с открытым лицом ученого или университетского профессора. Это писатель Нароков в лучшие свои дни, когда ему сопутствовал международный успех: его роман "Мнимые величины" переведен на девять иностранных языков. Но до успеха надо было еще дожить, а гарантии выживания судьба Нарокову дать никак не могла.
Николай Владимирович Марченко (так звучит его настоящая фамилия) родился в Бессарабии в 1887 году. Окончил Киевский политехнический институт. Во время Гражданской войны был офицером в Деникинской армии, попал в плен к красным. Удалось бежать. Скрывался в провинции. Преподавал математику в Казани. Понадеявшись, что его забыли и не ищут, приехал в Киев, но тут-то и был арестован. Отделался небольшим сроком. В 1935 году ему разрешили вновь поселиться в Киеве и вернули к преподавательской деятельности. Ни он, ни его сын поражения в правах не получили и благополучно дожили до начала войны.
Война все перевернула. В 1943 году семья Марченко ушла с немцами на Запад. Поселились сначала в Гамбурге, потом, когда британская авиация разбомбила город и в капитулировавшей Германии жить стало негде, отправились в лагеря перемещенных лиц. Те, кто не желал возвращаться в Советский Союз на расправу, меняли в документах кто страну рождения, кто собственные фамилии. Отец и сын фамилию обрели диковинную – Моршен. Сын с нею так и остался, развившись в прекрасного поэта. Отец взял литературный псевдоним Нароков.
В 1950-м переселились в Америку. Выбрали один из ее глухих уголков, городок Монтерей, известный своими площадками для гольфа, романтическими скалами береговой линии и школой военных переводчиков. Здесь Марченко-старший, а затем и младший, много лет преподавали русский язык. Отсюда никуда не хотели уезжать, полюбив тихоокеанскую природу и малолюдный край земли.
За десять с небольшим лет Нароков написал три романа – "Мнимые величины" (1952), "Никуда" (1961) и "Могу!" (1965); все три - о выборе человеком своего пути, своего предназначения. "Мнимые величины" – книга наиболее известная и удачная. В ней Нароков осмыслил и дорастил свой личный опыт советского зека: она повествует о профессии и нравственных терзаниях следователя НКВД, постепенно осознающего, что он творит по приказу своего начальства. Конечно, после "Крутого маршрута" и "ГУЛага" (которые по особенностям распространения тамиздата пришлось в России прочесть раньше) "Мнимые величины" производят впечатление и несильное, и немного наивное. Но именно потому, что написан роман гораздо раньше, хочется отметить его несомненный вклад в тему.
Самое, вероятно, проницательное, что написал Нароков о сталинском терроре, – это психологические портреты чекистов, партийцев - вообще, большевиков в целом, которых, надо сказать, писатель отличал от коммунистов: коммунистов он готов был считать почти наивными мечтателями, а вот большевикам у него прощения не было.
"Вами, – говорит один из персонажей его романа "Могу!", – во всем руководит комплекс неполноценности и сознание своей неполноценности. Вы знаете, что в вас нет ума, образования, талантов, широты взглядов, изящества чувств, великодушия и благородства. Вы знаете, что вы – человек третьего сорта, что вы стоите не на верхней ступеньке и никогда на верхнюю не встанете. Подняться до высших вы не сможете. Но вы можете сделать другое: вы можете опустить этих высших. Вы можете заставить благородного человека сделать подлость, доброго – сделать зло, честного – преступление. Вы можете вконец разрушить жизнь ученого и можете довести до отчаяния поэта. Вы принижаете всех, кто выше вас, и этим становитесь выше их. Не поднимать низшее, но снижать высшее – вот ваша задача и ваш метод. А это задача и метод той неполноценности, которая знает, что она – неполноценность!"
Человек старых правил и несколько немодной возвышенности мыслей, Нароков не умел себя обманывать и в глухом калифорнийском углу все больше уходил в депрессию. Старался никуда не выезжать. Болезненно помнил государственные угрозы, звучавшие некогда по советскому радио – обращаясь к военным и послевоенным эмигрантам, избежавшим голгофы насильственной репатриации, диктор обещал: "Мы отыщем вас и на дне морском". Помнил эти слова и сын Нарокова, поэт Николай Моршен, во многом повторявший натуру отца. Сын тоже ничем не соблазнился и даже в новейшие времена на родину, никогда не покаявшуюся, не поехал.
Крепкая была семья, с очень твердыми принципами – Моршены-Нароковы-Марченко.
С большой постановочной фотографии смотрит на нас шестидесятилетний человек в костюме и бабочке, с открытым лицом ученого или университетского профессора. Это писатель Нароков в лучшие свои дни, когда ему сопутствовал международный успех: его роман "Мнимые величины" переведен на девять иностранных языков. Но до успеха надо было еще дожить, а гарантии выживания судьба Нарокову дать никак не могла.
Николай Владимирович Марченко (так звучит его настоящая фамилия) родился в Бессарабии в 1887 году. Окончил Киевский политехнический институт. Во время Гражданской войны был офицером в Деникинской армии, попал в плен к красным. Удалось бежать. Скрывался в провинции. Преподавал математику в Казани. Понадеявшись, что его забыли и не ищут, приехал в Киев, но тут-то и был арестован. Отделался небольшим сроком. В 1935 году ему разрешили вновь поселиться в Киеве и вернули к преподавательской деятельности. Ни он, ни его сын поражения в правах не получили и благополучно дожили до начала войны.
Война все перевернула. В 1943 году семья Марченко ушла с немцами на Запад. Поселились сначала в Гамбурге, потом, когда британская авиация разбомбила город и в капитулировавшей Германии жить стало негде, отправились в лагеря перемещенных лиц. Те, кто не желал возвращаться в Советский Союз на расправу, меняли в документах кто страну рождения, кто собственные фамилии. Отец и сын фамилию обрели диковинную – Моршен. Сын с нею так и остался, развившись в прекрасного поэта. Отец взял литературный псевдоним Нароков.
В 1950-м переселились в Америку. Выбрали один из ее глухих уголков, городок Монтерей, известный своими площадками для гольфа, романтическими скалами береговой линии и школой военных переводчиков. Здесь Марченко-старший, а затем и младший, много лет преподавали русский язык. Отсюда никуда не хотели уезжать, полюбив тихоокеанскую природу и малолюдный край земли.
Самое, вероятно, проницательное, что написал Нароков о сталинском терроре, – это психологические портреты чекистов, партийцев - вообще, большевиков в целом, которых, надо сказать, писатель отличал от коммунистов: коммунистов он готов был считать почти наивными мечтателями
За десять с небольшим лет Нароков написал три романа – "Мнимые величины" (1952), "Никуда" (1961) и "Могу!" (1965); все три - о выборе человеком своего пути, своего предназначения. "Мнимые величины" – книга наиболее известная и удачная. В ней Нароков осмыслил и дорастил свой личный опыт советского зека: она повествует о профессии и нравственных терзаниях следователя НКВД, постепенно осознающего, что он творит по приказу своего начальства. Конечно, после "Крутого маршрута" и "ГУЛага" (которые по особенностям распространения тамиздата пришлось в России прочесть раньше) "Мнимые величины" производят впечатление и несильное, и немного наивное. Но именно потому, что написан роман гораздо раньше, хочется отметить его несомненный вклад в тему.
Самое, вероятно, проницательное, что написал Нароков о сталинском терроре, – это психологические портреты чекистов, партийцев - вообще, большевиков в целом, которых, надо сказать, писатель отличал от коммунистов: коммунистов он готов был считать почти наивными мечтателями, а вот большевикам у него прощения не было.
"Вами, – говорит один из персонажей его романа "Могу!", – во всем руководит комплекс неполноценности и сознание своей неполноценности. Вы знаете, что в вас нет ума, образования, талантов, широты взглядов, изящества чувств, великодушия и благородства. Вы знаете, что вы – человек третьего сорта, что вы стоите не на верхней ступеньке и никогда на верхнюю не встанете. Подняться до высших вы не сможете. Но вы можете сделать другое: вы можете опустить этих высших. Вы можете заставить благородного человека сделать подлость, доброго – сделать зло, честного – преступление. Вы можете вконец разрушить жизнь ученого и можете довести до отчаяния поэта. Вы принижаете всех, кто выше вас, и этим становитесь выше их. Не поднимать низшее, но снижать высшее – вот ваша задача и ваш метод. А это задача и метод той неполноценности, которая знает, что она – неполноценность!"
Человек старых правил и несколько немодной возвышенности мыслей, Нароков не умел себя обманывать и в глухом калифорнийском углу все больше уходил в депрессию. Старался никуда не выезжать. Болезненно помнил государственные угрозы, звучавшие некогда по советскому радио – обращаясь к военным и послевоенным эмигрантам, избежавшим голгофы насильственной репатриации, диктор обещал: "Мы отыщем вас и на дне морском". Помнил эти слова и сын Нарокова, поэт Николай Моршен, во многом повторявший натуру отца. Сын тоже ничем не соблазнился и даже в новейшие времена на родину, никогда не покаявшуюся, не поехал.
Крепкая была семья, с очень твердыми принципами – Моршены-Нароковы-Марченко.
