Ирина Лагунина: Во вторник 6 октября в французском городе Тулуза прошли похороны 28 летнего Брюса Татона, который скончался в Белграде из-за тяжёлых травм, нанесенных им в центре столицы Сербии группой хулиганов, так называемых футбольных фанатов. Эта трагедия молодого француза вызвала резко негативную реакцию сербской общественности и протесты против насилия в стране, причем в таком масштабе, в каком они раньше не случались. Мы рассказывали, что в конце сентября сербские власти отступили перед угрозами экстремистов и заявили, что не смогут обеспечить безопасность участников гей-парада в Белграде. Так вот эти два события следовали одно за другим. Рассказывает наш корреспондент в Сербии Айя Куге.
Айя Куге: Брюс Татон заплатил жизнью за своё желание посетить Белград. Он приехал в Сербию за несколько дней до международного футбольного матча своего клуба «Тулуз» с сербской командой «Партизан». Юноша вместе с друзьями осматривал Белград – у него не было при себе никаких реквизитов футбольного болельщика «Тулуза». Как говорят его друзья, он даже однажды надел майку с надписью «Сербия» и облюбовал одно уличное кафе в самом центре сербской столицы, где подружился с официантами. За несколько часов до футбольного матча 17 сентября в это кафе ворвалась группа хулиганов с бейсбольными битами и факелами в руках. Молодчики начали избивать французов. Брюса Татона они полностью изуродовали, а потом бросили с большой высоты вниз по крутой лестнице на бетон. После серии тяжелейших операций он через 12 дней скончался в больнице.
Арестованы одиннадцать футбольных болельщиков клуба «Партизан», ещё двое скрылись. Члены этой группировки хулиганов (это парни в возрасте от 18 до 22 лет) и ранее были известны полиции, но им всегда удавалось отделаться штрафами. Кстати, в Сербии так называемых болельщиков всегда защищают их спортивные клубы, оплачивая адвокатов.
Известно, что в тот, трагический для Брюса Татона день, хулиганов собрал вожак группы, сообщив им по мобильному телефону, в каком кафе сидят французы. Пока французский юноша в больнице боролся за жизнь, общественность в Сербии пристально следила за его состоянием. На интернете была создана группа в его поддержку, в которую вступили тысячи людей, выражая стыд за свою страну. Когда Брюс умер, в Сербии прошли массовые траурные манифестации. Впервые даже обычные люди вышли на улицу с призывами прекратить насилие в стране.
Своим мнением по этому поводу делятся трое сербских интеллектуалов. Белградский профессор психологии Жарко Корач считает, что рост насилия в Сербии напрямую связан с тем, что героями здесь всё ещё считаются военные преступники, что насилие осталось безнаказанным. Он также замечает, что это - первый случай, когда сербская общественность открыто отреагировала на насилие.
Жарко Корач: Общественность впервые отреагировала так резко, потому что в течение короткого срока произошел ряд случаев насилия – один за другим, и даже обычному человеку стало ясно, что это перерастает в общественную проблему. Убийство француза Татона стало последней каплей. В его случае был полностью нарушен принцип патриархального общества – принцип гостеприимства. Культура насилия, которую культивируют наши политические партии, родила своих детей, и эти дети начали убивать на улицах Белграда. Мы на самом деле впервые воочию столкнулись с последствиями программы Слободана Милошевича и с последствиями войны. Ведь из тех же групп насильников раньше набирались добровольцы для фронтов. Войны больше нет, и теперь они могут угрожать, избивать и убивать лишь на улицах собственной страны. Теперь как будто впервые наша общественность увидела свою утробу, то что публично не показывается. Правда, в этом виноваты власти, которые постоянно говорят: у нас есть экстремистские группы, но их мало. Но Гитлер ведь тоже вначале имел очень мало сторонников. Я не утверждаю, что мы движемся к нацизму или что здесь может родится новый Гитлер. Хочу только сказать, что подоплека насилия одна и та же. Почитайте сайты этих группировок! Болельщики футбольного клуба «Рад» на своём сайте пишут: «Самые большие враги сербского народа – это евреи, гомосексуалисты и демократы».
Айя Куге: Преступники арестованы. Прокуратура квалифицирует убийство гражданина Франции как тяжёлейшее уголовное преступление, за которое предусмотрено лишение свободы сроком до сорока лет. Руководство Сербии обещает предпринять энергичные шаги, чтобы справиться с экстремистами и хулиганами.
Жарко Корач: Я довольно-таки пессимистично смотрю на это. Общественность отреагировала, государство и прокуратура обещает отреагировать. Однако главный вопрос: готово ли наше общество менять свое отношение к тому, насколько приемлемо и приемлемо ли насилие в целях защиты национальных интересов? Дозволено ли убивать невиновных людей, пленных, истязать людей самым страшнейшим образом? Нормально ли, что наша общественность негодует каждый раз, когда выносится приговор против кого-нибудь из обвиняемых в военных преступлениях сербов: «Это несправедливо, судят только наших!»
Это - та самая культура насилия, которая непрерывно производит экстремистские группировки.
Перед нашим обществом стоит труднейшая задача – определить, в состоянии ли мы сопротивляться насилию. А справиться с насилием мы сможем только тогда, когда государство справится с культом Ратко Младича, когда осудит геноцид, совершённый в Сребренице. Насильники на улицах – это маленькие двойники Младича, а когда они идут убивать, эти убийства – это мини-Сребреницы. Они боялись наказания, когда шли убивать на улицах? Нет! Потому, что считают, что они национальные герои, что суд их поймёт. Да, суд всегда их понимал! И так будет до тех пор, пока мы сами не осудим насилие, особенно то, которое одето в парадные национальные одеяния.
Айя Куге: После смерти Брюса Татона, в Белграде был объявлен день траура. Люди часами стояли в очереди, чтобы положить цветы и зажечь свечи в его память. Слёзы были искренними. Через день в столице прошло шествие протеста, в котором участвовало около десяти тысяч человек, в основном молодёжь.
Белградский общественный деятель Бильяна Ковачевич – Вучо.
Бильяна Ковачевич-Вучо: Мы осуждаем насилие, все мы осуждаем убийство иностранного гражданина, зажигаем свечи, и всё это похоже на прекрасную манифестацию солидарности. Но никто ни слова не говорит о собственной ответственности, о том, как мы дошли до такого. Но ведь и те, кто зажигает свечи, несут объективную ответственность – уже самим тем фактом, что живут в таком государстве. Когда у нас говорят о трагедии Брюса Татона, слова превращаются в голую притчу о насилии хулиганов против иностранного гражданина. Забывают, что надо ставить вопрос шире: говорить о борьбе за права человека, о борьбе против дискриминации. Забывают даже о преобладающей у нас ксенофобии, ее не связывают с насилием. Насилие осуждается лишь в общем. Да, все мы против насилия! Но это как если человека на улице спросить: вы за убийство или против убийства. Думаю, что даже самый закоренелый убийца не сказал бы, что он за убийство. А насилие – это не только убийство! Насилием являются и призывы достичь определённой цели, которой нельзя добиться ненасильственным путем.
Айя Куге: Любопытно, что до сих пор Государственная прокуратура редко и вяло реагировала на угрозы экстремистов неправительственным организациям и всем тем, кого ультаранационалисты и неофашисты считают врагами или предателями Сербии: дескать, не запрещено выражать свою политическую позицию.
Профессор юридического факультета белградского университета Весна Ракич полагает, что крайне важно для страны выразить гражданское сопротивление политике безнаказанности насилия.
Весна Ракич: Одна из задач граждан – попытаться помочь политикам увидеть разницу между выражением своей позиции и угрозами кулаком, бейсбольной битой или оружием. Это часть нашей задачи. Другая часть: оказать давление на государство, чтобы оно выполняло свои функции защиты граждан от насилия. Однако наши власти эту функцию не выполняют, и мы должны выйти на улицы и заставить их ее выполнять. Я не знаю, сколько граждан готовы выразить свою позицию так, чтобы она не осталась лишь на словах, чтобы она вылилась в уличные протесты. Я видела, что много людей в центре Белграда зажигали свечи и оставляли цветы на смерть молодого француза, и это хороший знак. Но мы, граждане, должны серьёзно задуматься до того, как ещё кто-то будет убит.
Айя Куге: Сербы всегда гордились своим гостеприимством. Насилие, мотивированное ненавистью к иностранцам, согласно статистике, почти не зарегистрировано. Правда, есть много случаев ограблений иностранцев, причем чаще всего страдают граждане бывших республик Югославии. А после избиения французских граждан и смерти Брюса Татона политическое руководство Сербии, кажется, больше всего озабочено тем, какую репутацию за границей теперь обретёт страна.
Весна Ракич: Человек, который был убит в Белграде, и люди на которых было совершено нападение, - иностранцы. Понятно, что смерть одного из них, а также раны, нанесенные другим, грозили испортить отношения с их государством. И это подняло на ноги нашу политическую элиту. Но мне кажется несправедливым, что эта политическая элита не потрясена тогда, когда подобным образом страдает кто-то из собственных граждан – это ведь не угрожает международному имиджу Сербии. Это лицемерно. И не только это. Да, убит невиновный француз. Провозглашён день траура. На манифестации по этому поводу, на которой я присутствовала, одна из участниц поставила вопрос: а была бы такая же реакция, если бы был убит гражданин Албании? Я не верю, что в том случае мэр Белграда провозгласил бы день траура.
Айя Куге: Главная прокуратура Сербии обратилась в Конституционный суд с требованием рассмотреть вопрос запрета двух организаций правых экстремистов и клерофашистов - «Образ» и «Сербское народное движение 1389». Министерство внутренних дел Сербии сообщает, что обсуждается вопрос о возможности запрета некоторых, отличающихся насилием, организованных группировок болельщиков трёх белградских футбольных клубов. Полиция утверждает, что среди их членов около тысячи проходят по различным уголовным делам, а некоторые их предводители занимаются организованной преступностью.
Вот мнение профессора юридических наук Весны Ракич.
Весна Ракич: Мне кажется, что неплохо бы было запретить эти группировки и организации. Но этого не достаточно. Это - репрессивная мера, которая может иметь хороший международный отклик, но сомневаюсь, что на нее положительно отреагируют в Сербии. Если не изменить преобладающий в стране культурный образ героя – ничего не поможет. Если предпринимать репрессивные меры против некоторых организаций, то за этим должны последовать очень сильные реформы культурного образца в целом, а это подразумевает перемены в подходе к образованию, критический пересмотр прошлого, признание вины сербского государства за то, что происходило во время войн в бывшей Югославии. А для такой серии шагов и для такого продуманного плана я не вижу у нас ни энергии, ни реальных государственных и общественных действий.
Айя Куге: Три белградских интеллектуала – о смерти французского юноши в Белграде. Местные власти курортного города в Сербии Врньячка Баня приняли решение назвать одну из улиц именем Брюса Татона.
Айя Куге: Брюс Татон заплатил жизнью за своё желание посетить Белград. Он приехал в Сербию за несколько дней до международного футбольного матча своего клуба «Тулуз» с сербской командой «Партизан». Юноша вместе с друзьями осматривал Белград – у него не было при себе никаких реквизитов футбольного болельщика «Тулуза». Как говорят его друзья, он даже однажды надел майку с надписью «Сербия» и облюбовал одно уличное кафе в самом центре сербской столицы, где подружился с официантами. За несколько часов до футбольного матча 17 сентября в это кафе ворвалась группа хулиганов с бейсбольными битами и факелами в руках. Молодчики начали избивать французов. Брюса Татона они полностью изуродовали, а потом бросили с большой высоты вниз по крутой лестнице на бетон. После серии тяжелейших операций он через 12 дней скончался в больнице.
Арестованы одиннадцать футбольных болельщиков клуба «Партизан», ещё двое скрылись. Члены этой группировки хулиганов (это парни в возрасте от 18 до 22 лет) и ранее были известны полиции, но им всегда удавалось отделаться штрафами. Кстати, в Сербии так называемых болельщиков всегда защищают их спортивные клубы, оплачивая адвокатов.
Известно, что в тот, трагический для Брюса Татона день, хулиганов собрал вожак группы, сообщив им по мобильному телефону, в каком кафе сидят французы. Пока французский юноша в больнице боролся за жизнь, общественность в Сербии пристально следила за его состоянием. На интернете была создана группа в его поддержку, в которую вступили тысячи людей, выражая стыд за свою страну. Когда Брюс умер, в Сербии прошли массовые траурные манифестации. Впервые даже обычные люди вышли на улицу с призывами прекратить насилие в стране.
Своим мнением по этому поводу делятся трое сербских интеллектуалов. Белградский профессор психологии Жарко Корач считает, что рост насилия в Сербии напрямую связан с тем, что героями здесь всё ещё считаются военные преступники, что насилие осталось безнаказанным. Он также замечает, что это - первый случай, когда сербская общественность открыто отреагировала на насилие.
Жарко Корач: Общественность впервые отреагировала так резко, потому что в течение короткого срока произошел ряд случаев насилия – один за другим, и даже обычному человеку стало ясно, что это перерастает в общественную проблему. Убийство француза Татона стало последней каплей. В его случае был полностью нарушен принцип патриархального общества – принцип гостеприимства. Культура насилия, которую культивируют наши политические партии, родила своих детей, и эти дети начали убивать на улицах Белграда. Мы на самом деле впервые воочию столкнулись с последствиями программы Слободана Милошевича и с последствиями войны. Ведь из тех же групп насильников раньше набирались добровольцы для фронтов. Войны больше нет, и теперь они могут угрожать, избивать и убивать лишь на улицах собственной страны. Теперь как будто впервые наша общественность увидела свою утробу, то что публично не показывается. Правда, в этом виноваты власти, которые постоянно говорят: у нас есть экстремистские группы, но их мало. Но Гитлер ведь тоже вначале имел очень мало сторонников. Я не утверждаю, что мы движемся к нацизму или что здесь может родится новый Гитлер. Хочу только сказать, что подоплека насилия одна и та же. Почитайте сайты этих группировок! Болельщики футбольного клуба «Рад» на своём сайте пишут: «Самые большие враги сербского народа – это евреи, гомосексуалисты и демократы».
Айя Куге: Преступники арестованы. Прокуратура квалифицирует убийство гражданина Франции как тяжёлейшее уголовное преступление, за которое предусмотрено лишение свободы сроком до сорока лет. Руководство Сербии обещает предпринять энергичные шаги, чтобы справиться с экстремистами и хулиганами.
Жарко Корач: Я довольно-таки пессимистично смотрю на это. Общественность отреагировала, государство и прокуратура обещает отреагировать. Однако главный вопрос: готово ли наше общество менять свое отношение к тому, насколько приемлемо и приемлемо ли насилие в целях защиты национальных интересов? Дозволено ли убивать невиновных людей, пленных, истязать людей самым страшнейшим образом? Нормально ли, что наша общественность негодует каждый раз, когда выносится приговор против кого-нибудь из обвиняемых в военных преступлениях сербов: «Это несправедливо, судят только наших!»
Это - та самая культура насилия, которая непрерывно производит экстремистские группировки.
Перед нашим обществом стоит труднейшая задача – определить, в состоянии ли мы сопротивляться насилию. А справиться с насилием мы сможем только тогда, когда государство справится с культом Ратко Младича, когда осудит геноцид, совершённый в Сребренице. Насильники на улицах – это маленькие двойники Младича, а когда они идут убивать, эти убийства – это мини-Сребреницы. Они боялись наказания, когда шли убивать на улицах? Нет! Потому, что считают, что они национальные герои, что суд их поймёт. Да, суд всегда их понимал! И так будет до тех пор, пока мы сами не осудим насилие, особенно то, которое одето в парадные национальные одеяния.
Айя Куге: После смерти Брюса Татона, в Белграде был объявлен день траура. Люди часами стояли в очереди, чтобы положить цветы и зажечь свечи в его память. Слёзы были искренними. Через день в столице прошло шествие протеста, в котором участвовало около десяти тысяч человек, в основном молодёжь.
Белградский общественный деятель Бильяна Ковачевич – Вучо.
Бильяна Ковачевич-Вучо: Мы осуждаем насилие, все мы осуждаем убийство иностранного гражданина, зажигаем свечи, и всё это похоже на прекрасную манифестацию солидарности. Но никто ни слова не говорит о собственной ответственности, о том, как мы дошли до такого. Но ведь и те, кто зажигает свечи, несут объективную ответственность – уже самим тем фактом, что живут в таком государстве. Когда у нас говорят о трагедии Брюса Татона, слова превращаются в голую притчу о насилии хулиганов против иностранного гражданина. Забывают, что надо ставить вопрос шире: говорить о борьбе за права человека, о борьбе против дискриминации. Забывают даже о преобладающей у нас ксенофобии, ее не связывают с насилием. Насилие осуждается лишь в общем. Да, все мы против насилия! Но это как если человека на улице спросить: вы за убийство или против убийства. Думаю, что даже самый закоренелый убийца не сказал бы, что он за убийство. А насилие – это не только убийство! Насилием являются и призывы достичь определённой цели, которой нельзя добиться ненасильственным путем.
Айя Куге: Любопытно, что до сих пор Государственная прокуратура редко и вяло реагировала на угрозы экстремистов неправительственным организациям и всем тем, кого ультаранационалисты и неофашисты считают врагами или предателями Сербии: дескать, не запрещено выражать свою политическую позицию.
Профессор юридического факультета белградского университета Весна Ракич полагает, что крайне важно для страны выразить гражданское сопротивление политике безнаказанности насилия.
Весна Ракич: Одна из задач граждан – попытаться помочь политикам увидеть разницу между выражением своей позиции и угрозами кулаком, бейсбольной битой или оружием. Это часть нашей задачи. Другая часть: оказать давление на государство, чтобы оно выполняло свои функции защиты граждан от насилия. Однако наши власти эту функцию не выполняют, и мы должны выйти на улицы и заставить их ее выполнять. Я не знаю, сколько граждан готовы выразить свою позицию так, чтобы она не осталась лишь на словах, чтобы она вылилась в уличные протесты. Я видела, что много людей в центре Белграда зажигали свечи и оставляли цветы на смерть молодого француза, и это хороший знак. Но мы, граждане, должны серьёзно задуматься до того, как ещё кто-то будет убит.
Айя Куге: Сербы всегда гордились своим гостеприимством. Насилие, мотивированное ненавистью к иностранцам, согласно статистике, почти не зарегистрировано. Правда, есть много случаев ограблений иностранцев, причем чаще всего страдают граждане бывших республик Югославии. А после избиения французских граждан и смерти Брюса Татона политическое руководство Сербии, кажется, больше всего озабочено тем, какую репутацию за границей теперь обретёт страна.
Весна Ракич: Человек, который был убит в Белграде, и люди на которых было совершено нападение, - иностранцы. Понятно, что смерть одного из них, а также раны, нанесенные другим, грозили испортить отношения с их государством. И это подняло на ноги нашу политическую элиту. Но мне кажется несправедливым, что эта политическая элита не потрясена тогда, когда подобным образом страдает кто-то из собственных граждан – это ведь не угрожает международному имиджу Сербии. Это лицемерно. И не только это. Да, убит невиновный француз. Провозглашён день траура. На манифестации по этому поводу, на которой я присутствовала, одна из участниц поставила вопрос: а была бы такая же реакция, если бы был убит гражданин Албании? Я не верю, что в том случае мэр Белграда провозгласил бы день траура.
Айя Куге: Главная прокуратура Сербии обратилась в Конституционный суд с требованием рассмотреть вопрос запрета двух организаций правых экстремистов и клерофашистов - «Образ» и «Сербское народное движение 1389». Министерство внутренних дел Сербии сообщает, что обсуждается вопрос о возможности запрета некоторых, отличающихся насилием, организованных группировок болельщиков трёх белградских футбольных клубов. Полиция утверждает, что среди их членов около тысячи проходят по различным уголовным делам, а некоторые их предводители занимаются организованной преступностью.
Вот мнение профессора юридических наук Весны Ракич.
Весна Ракич: Мне кажется, что неплохо бы было запретить эти группировки и организации. Но этого не достаточно. Это - репрессивная мера, которая может иметь хороший международный отклик, но сомневаюсь, что на нее положительно отреагируют в Сербии. Если не изменить преобладающий в стране культурный образ героя – ничего не поможет. Если предпринимать репрессивные меры против некоторых организаций, то за этим должны последовать очень сильные реформы культурного образца в целом, а это подразумевает перемены в подходе к образованию, критический пересмотр прошлого, признание вины сербского государства за то, что происходило во время войн в бывшей Югославии. А для такой серии шагов и для такого продуманного плана я не вижу у нас ни энергии, ни реальных государственных и общественных действий.
Айя Куге: Три белградских интеллектуала – о смерти французского юноши в Белграде. Местные власти курортного города в Сербии Врньячка Баня приняли решение назвать одну из улиц именем Брюса Татона.
