Марина Тимашева: В Российской Академии художеств проходит выставка осетинского искусства. Что объединяет профессионального художника-этнографа Махарбека Туганова и скульптора-примитивиста Сосланбека Едзиева? И какое отношение их, созданные в первой половине 20-го века, работы, имеют к современным исследованиям антропологов? Об этом расскажет Ольга Орлова.
Ольга Орлова: Махарбек Туганов - из семьи крупного землевладельца, искусству учился в двух академиях - Петербургской и Мюнхенской. Туганов работал и как классический живописец, и как график, и как театральный художник. Много времени посвящал этнографии. Вглядываясь в национальные костюмы, орнаменты, древние осетинские танцы, он пытался запечатлеть уходящую Осетию. “Скачка в честь умершего”, “Посвящение коня”, “Народный суд”, “Примирение кровников” - это и названия работ, и части той жизни, которая уходила на глазах художника. Умер он в 1952 году. Но, пожалуй, самое замечательное и интересное - цикл Туганова, посвященный той жизни, от которой художник застал только легенды о нартах. Махарбек Туганов проиллюстрировал, наверное, все значительные эпизоды нартских сказаний, древнего осетинского эпоса. Рассказывает куратор выставки, главный хранитель Художественного музея имени Туганова Залина Дарчиева.
Залина Дарчиева: Он при раскопках изучал старые орнаменты, которые были в костюмах и в украшениях, оружие. Потом изучал кубанскую культуру, это бронзовые раскопки, которые у нас производились. Сначала он собрал очень богатый этнографический материал - средневековая Алания, и вот к этому времени он больше обращался. Там монументальное полотно грандиозное, три на пять метров - “Пир нартов” - оно завершает серию иллюстраций к “Нартским сказаниям”. И “Пир нартов”, это не случайно - там как раз пиршество и пляски изображены. Центральная фигура это нарт, танцующий на чаше. Считалось, по сказаниям, что когда нарты плясали, что даже боги с небес с восхищением и страхом взирали на эти пляски. Очень достоверно он отобразил и этот орнамент, и даже прическу скифа. Там музыкант, у которого прическа скифа - пучок и как бы хвост.
Ольга Орлова: У нартского эпоса может быть множество прочтений, например, его можно изучать как своеобразный путеводитель по кочевой жизни алана-сармат.
Залина Дарчиева: Нарты: воины, скотоводческие и жрецы. Что характерно - не было землепашество развито. Поэтому, как правило, они воевали, отнимали скот, и вот после этого у них была такая изобильная жизнь.
Ольга Орлова: “Что за стол накрыла для натров Шатана! Самые лучшие напитки и яства вынесла она из кладовых. Семь ночей просидели на пиршестве нарты, а когда стали они расходиться сказала Шатана младшим нартам, что прислуживали на пире: “Плохо потчевали вы хозяина нашего, он совсем еще трезвый. Поднесите-ка ему с ласковым словом почетную чашу”. И стали подносить ему младшие нарты одну за другой почетные чаши”
Залина Дарчиева: До сих пор осетины очень любят пировать!
Ольга Орлова: Любопытная картина – “Тренировка нартских женщин”. Кажется, что изображая дам на лошадях, в боевых доспехах и с развитой мускулатурой, художник следовал поэтической гиперболе эпоса. Однако сегодня, по словам палеоантропологов, раскопки скифских и сарматских захоронений показали, что примерно 15 процентов этих кочевых народов составляли мужеподобные боевые женщины, которые на равных с мужчинами участвовали в бою. Были также найдены останки женоподобных мужчин, которые выполняли в своих племенах роль жрецов. Залина Дарчиева считает, что осетинки до сих пор не утратили боевой дух.
Залина Дарчиева: До сих пор пытаются соревноваться с мужчинами. Это не так, как на Кавказе считается, что женщина забитая и положения у нее никакого нет. Ведь даже в нартских сказаниях очень большую роль играет Шатана - прародительница нартских женщин. Она как бы и регулирует, и направляет нартов, и пытается как-то влиять. До сих пор у женщин в жизни присутствует такая черта.
Ольга Орлова: Поэтому среди картин уходящей и ушедшей Осетии внимательный зритель может разглядеть и Осетию настоящую, которая может и жива, потому что в ее истории всегда были люди как Туганов, пристально вглядывающиеся вокруг. Поэтому Туганов не пропустил знаковую фигуру Сосланбека Едзиева. Достаточно посмотреть на портрет Едзиева, выполненный Тугановым, чтобы понять, как высоко ценил классически образованный художник работы самобытного народного скульптора, которого впоследствии искусствоведы назовут примитивистом.
Залина Дарчиева: Многие наши художники говорят о том, что они в своем творчестве отталкивается о того, что заложил Едзиев. Что-то общее есть, то ли глубоко внутри, что является родным, как ему, так и нашим современным художникам, таким, как Лазарь Гадаев, недавно умерший известный скульптор, как академик Владимир Соскиев
Ольга Орлова: Работ Сосланбека Едзиева на выставке представлено совсем немного. Это небольшие скульптуры, в которых нет и тени величия древних нартов: натруженные тяжелые руки, бесхитростные жесты, покатые, иногда почти скорбные плечи. Выражения лиц - словно смазаны. Молотобоец, женщина с ношей, даже ангел с крестом лишен монументальности, он - близкий, теплый, как если бы его лепил ребенок.
Залина Дарчиева: О Едзиеве говорили, как о очень мягком, очень добром, очень порядочном человеке. И вот это все он пропускал через себя. Вот эти сдержанные жесты, где скорбящий ангел просто прикладывает руку к левой стороне груди, это жест такой скорби, поэтому - “Скорбящий ангел”.
Ольга Орлова: Половина произведений Едзиева, привезенных музеем – это посохи, вещь в горах необходимая. Вокруг каждого деревянного посоха художник вырезал оплетающуюся ленту, в нее вписан или старинный орнамент, или поговорка, или древнее выражение. Сверху - обязательно фигурки. Это мог быть и, привычный баран, а мог быть и диковинный античный кентавр.
Залина Дарчиева: Из-за того, что он был верующим человеком, змей, которым он перевивает в некоторых посохах фигуры людей или коней, символизирует присутствие зла. Навершия, как правило, заканчиваются фигурой горца, который побеждает этого змея. Всегда зло у него наказуемо. А вот там, где мы видим его работу “Баран со змеей”, другой смысл. Это он отталкивается от фольклора местного. Змей воплощает как бы нижний ярус мироздания, он связан и с землей, и с водой, здесь больше как плодородие, мужское и женское начало, вот так как-то переплетается, поэтому здесь не как в христианстве, не является змей злом.
Ольга Орлова: “Почему так мало привезли Едзиева?” - то и дело слышалось в зале. Устроители выставки объясняли, что побоялись привозить все работы, которые есть в музее.
Залина Дарчиева: Мы боялись большую коллекцию вывозить. Мало ли, что бывает.
Ольга Орлова: Хотя значительную часть наследия Едзиева, в принципе, вывезти из республики нельзя. Многое из того, что оставил художник, выполнено в виде надгробий и находится на кладбище Синдзикау - там же, где и его дом, построенный еще в 1910 году. А всего Едзиев возвел за свою жизнь три дома. Он умел это делать. Ведь Сосламбек Едзиев был сыном каменщика, поэтому и материал этот чувствовал хорошо, фигуры его словно вырастают из камней - ведь нарты, согласно эпосу, рождались именно из камня.
