В Сахаровском центре проводится показ документальных фильмов, посвященных Анне Политковской, со дня убийства которой прошло три года. В частности, минувшим вечером демонстрировалась лента швейцарского режиссера Эрика Бергкраута "Письмо Анне". Фильм снят на основе многочисленных интервью с журналисткой, а также бесед с ее родственниками, друзьями и коллегами.

В фильме нет, да и не может быть прямого ответа на вопрос, кто убил Анну Политковскую. Однако он дает немало поводов для размышлений о том, почему это произошло и кому была неудобна деятельность журналистки, которая, среди прочего, писала о бесследно и бессудно исчезнувших в Чечне людях.

Вот, к примеру, на экране снятые любительской камерой кадры, где совершенно нагих мужчин (их одежда на промерзлой земле свалена кучей) военные выталкивают из грузовика. Говорит Анна Политковская (архив):

- Я просто уверена в этом, трибунал будет обязательно. Потому что и журналисты, и правозащитники набрали такое количество материалов для этого трибунала, что человечество просто не сможет не поставить когда-то точку в этой тяжелой истории. История этой кассеты очень простая, как и многих других документов этой войны. Военные часто снимали, с самого начала войны, так называемое "хоум-видео" о том, как они там живут. Федеральный военнослужащий, который, собственно, снимал, - младший офицер, который участвовал в снятой на кассету акции. И он же решил, что это надо передать. Он посчитал, что таким образом он искупит часть той вины, которую он за собой ощущает. На этой пленке 74 человека, трое их них живы, об этом известно. Судьба остальных неизвестна, ее надо расследовать, чем я сейчас постепенно и занимаюсь. Людей, которым была обещана амнистия, это люди воюющие, их вытаскивают из машин, которые у нас называются "воронками" (машины для перевозки заключенных). Выполняют эту работу бойцы отряда специального назначения Министерства юстиции...

По окончании показа фильма "Письмо Анне" правозащитник Андрей Миронов рассказал корреспонденту Радио Свобода, что Политковская прекрасно понимала, как она рискует:

- Мы последний раз виделись за 20 дней до ее гибели, и как раз речь шла о том, как она "готовилась" к своему убийству. Она говорила: странно как-то, что почти прекратились угрозы. Потом уже стало понятно, что перешли к делу. Рассказала, как она держит дубликаты статей на каких-то других компьютерах, что для детей написала письма - что делать, если ее убьют... И так далее. То есть разговор был спокойный, ощущение - как у солдата, который знает: вот убили одного, убили другого, и меня могут убить, поэтому нужно подготовиться. Такое постоянное ощущение опасности как рабочего момента.

- Вы не только участник фильма, но и его зритель. Какое впечатление он у вас оставляет? Нет ли ощущения, что только для западного зрителя открываются какие-то новые вещи, а для российского все уже и так известно и понятно?

- Я думаю, что как раз сейчас эти фильмы приобретают большее значение для нашего зрителя. Для западного, конечно, они необходимы, но сейчас, слава богу, существует Интернет, все эти фильмы есть в YouTube, их можно смотреть. И я знаю, что их смотрят все больше и больше. Вот сейчас немного народу пришло, а в прошлый раз было человек 70, и в основном молодежь, которая вообще непонятно откуда взялась, как-то они сами узнали. В прошлый раз был показан фильм Паоло Сербандини из Италии.

Но здесь зашла речь о фильмах, которые все-таки можно видеть. Я лучше скажу о том, что меня особенно удивило, о том, что здесь, в России, видеть нельзя. Дело в том, что в Италии поставлено уже три театральных спектакля об Анне и, говорят, даже уже и четвертый. Два из них я видел. Так вот, один из них поставлен за год до ее гибели. В России люди недооценивают масштаб ее личности. Ее характер настолько ярок, что театр обращается к нему. И не только политический театр, но и просто хороший драматический театр.

Например, итальянский режиссер иранского происхождения Осейн Тайери поставил именно драматический спектакль. Когда я его увидел, я был поражен. Характер передан настолько точно, что я думал: наверное, они ее знали. Оказывается, нет, они ее никогда не видели. Они, оказывается, детально изучали все ее публикации, все фильмы, которые могли найти, и вживались в характер. Не каждый характер годится для этого. Нужно все-таки обладать какой-то харизмой.

Италия - страна, конечно, более политизированная, чем Россия, уровень политизированности примерно такой, какой у нас был в 1989-91 годах. Но интерес к Анне проявляли не только люди, интересующиеся политикой (кстати, Россией там вообще мало кто интересуется), но просто обычные люди. Потому что к Анне возвращалось то сочувствие, которое сама она проявляла к людям, - говорит Андрей Миронов.

При этом в фильме есть горькое признание Политковской: она со своими знакомыми больше не говорит о Чечне. Потому что никто не хочет об этом слышать.