Дмитрий Волчек: В Петербурге вышла книга “Общественная жизнь Ленинграда” в годы перестройки. 1985 – 1991”. Она подготовлена с помощью Научно-информационного центра “Мемориал”. С составителями сборника встретилась Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Пожалуй, только теперь, взяв в руки этот тяжелый том почти в 800 страниц, посмотрев на фотографии выступающих на митингах, стоящих в пикетах людей, среди которых так много знакомых, полистав бесчисленные документы, говорящие о том, как шаг за шагом отступала цензура, как вещи и понятия постепенно начинали называться своими настоящими именами, я ощутила: да, это уже история. Шорох этих страниц похож на тот шорох, которым сопровождается таяние льда на Неве. Вот он тает на глазах, этот почти вековой советский лед, обнажая все, что под ним скрыто - и красоту, и грязь. Как появилась идея создания такой книги, говорит ее составитель Александр Марголис.
Александр Марголис: Впервые такая идея возникла еще в 2004 году, когда мы закончили работу над энциклопедией “Санкт-Петербург”. В эту книжку, которая делалась к 300-летию города, не вошло огромное количество всяких материалов, и мне, как главному редактору Энциклопедии, было жутко обидно. Я обратил внимание, что больше всего потерь, в том смысле, что какие-то материалы собирались, а в книжку не вошли, было именно по этому периоду. Поэтому с 2004 года я думал о том, как бы это все опубликовать. И Господь Бог меня услышал. Я занимался Энциклопедией, ко мне стекались материалы, и люди, которые инициировали этот проект, в конце концов, вышли на меня, как на человека, который этим занимается уже, ему не надо начинать с нуля. Когда я разрабатывал концепцию этого документального сборника, я пришел к следующим основным позициям. Позиция первая - я понял, что нужен очень детальный хронограф. Поэтому первая часть книги называется “Документальная хроника”. Это описание основных событий общественной жизни Ленинграда день за днем, со дня избрания Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС и до того декабрьского дня 1991 года, когда красный флаг был спущен, на его место над Кремлем подняли российский триколор. Но очень быстро стало ясно, что мы не можем ограничиться хроникой только ленинградских событий - город реагировал на то, что происходило за его пределами очень остро. Ну, не поместить сообщение о том, что была авария на Чернобыльской атомной электростанции - невозможно, или не указать на события на Кавказе, на карабахский кризис. Берлинская стена пала, Бархатная революция в Праге, и так далее. Это тоже события, которые откровенно и четко влияли на жизнь города. Эта хроника выстроилась довольно быстро. Мы собрались, посмотрели, что получилось, и поняли, что современный читатель, особенно молодой, некоторые короткие записи о событиях просто не поймет. И нужно как-то это дополнять, комментировать. Придумался такой ход: если не под все, то под основную массу событий подвешивать какой-нибудь текст, который иллюстрирует это событие. Вы прекрасно помните, какой фурор произвела в свое время статья Нины Андреевой в “Советской России” - все взвились на дыбы, и в нашем городе тоже обсуждалось это очень бурно. Мне стало понятно (я ведь преподаватель, работаю с молодежью), что сегодня имя Нины Андреевой ничего молодежи не говорит. И мы взяли и включили в книгу полностью эту эпохальную статью. Ну, а затем пошло и поехало. Если это выборы, то мы включали листовки и прокламации, широко использована публицистика этого пятилетия.
Татьяна Вольтская: Вот только два документа из множества. Первый, за подписью Горбачева, говорит о том, что Съезд народных депутатов СССР поддерживает политическую оценку, данную Комитетом Верховного Совета СССР по международным делам, решению о вводе советских войск в Афганистан в 1979 году, и считает, что это решение заслуживает морального и политического осуждения. Второй документ, без подписи - опубликованная в издании “Ленинградский литератор” статья на смерть Сахарова. Она называется “Совесть, которую мы предали” и заканчивается словами: “Мы могли молчать, пока знали, что старый, больной академик выйдет на трибуну и, заикаясь, косноязычно скажет, когда надо, за нас. Теперь за нас никто не скажет, мы сами должны теперь это сметь”.
Александр Марголис: Тогда, в конце 80-х, группа историков и социологов стала внимательно наблюдать за развитием так называемого Национал-патриотического движения. Они ходили на их митинги в Румянцевском саду, на другие акции, собирали материалы, потом, в начале 90-х, они частично опубликовали эти свои наблюдения, но это опять-таки только верхушка айсберга. Многие материалы оказались на руках у членов этой группы. Вот они с нами поделились. Это не попало в государственные архивы пока и впервые обнародовано на станицах этой книжки. Вторая фундаментальная позиция концепции - это беспартийность и беспристрастность. Ну, в своей среде мы это называли “Ноевым ковчегом”: должны быть представлены все твари. Поэтому вы здесь найдете как материалы, относящиеся как к демократическому движению, так и к зеленым и вот этим самым националистам. То есть это претензия на всеохватность того, что называется “общественная жизнь”. Совершенно потрясающие новации содержатся во второй части - это мемуары и интервью. 60 человек, самых разных, в эту группу попали рядовые сотрудники обкома, которые вели мониторинг этой подрывной деятельности. Татьяна Притыкина, научный редактор этой книги, очень точно сравнила полученный нами материал со знаменитым фильмом «Расёмон», где одно и то же событие описывается глазами самурая, дровосека, еще кого-то, и ни одна из картинок не совпадает с предыдущей, но в совокупности они дают поразительно стереоскопическую картину. Вот мы, помимо общих вопросов - “что для вас перестройка сегодня?” - задавали абсолютно конкретные вопросы: основание “Мемориала”, знаменитый митинг в Юсуповском саду, где он был провозглашен, расскажите, как было дело. Меня очень занимал эпизод, связанный с проникновением в Смольный сразу после краха путча и опечатыванием Штаба революции, затем проникновение в Большой Дом. И вот все, кто так или иначе причастен к этой операции, были разысканы. Выявилось огромное количество нюансов, о которых мы не подозревали. Например, тогдашний руководитель местного КГБ, к которому явились с требованием все предъявить, наконец, народу, при ближайшем рассмотрении оказался весьма лояльным и, в общем, сделал довольно много для истории нашей страны, потому что он не прятал это, а предъявлял.
Татьяна Вольтская: Не умирал в обнимку со знаменем.
Александр Марголис: Не умирал в обнимку со знаменем. И когда читаешь эти страницы книги, тебе становится ясно, что вот такое жесткое деление на красных и белых, белых и черных - это убогая схема. Или, например, такой эпизод. Мы разыскали Владимира Яковлевича Ходырева, председателя Ленгорисполкома. Он ни в чем себе не отказывал, крыл этих демократов, разваливших страну, и все, что он говорил, он подписал. Дело подходило к концу, Владимир Яковлевич вдруг звонит и говорит: “Знаете, я отзываю свой текст из книги”. “Что такое?”. “А я сообщил моей партячейке о том, что я дал вам интервью, и партячейка мне сказала, что “сотрудничать с ними не надо”.
Татьяна Вольтская: Этой книги не было бы без сотрудницы “Мемориала” Татьяны Косиновой, которая и брала эти самые интервью.
Татьяна Косинова: Более интересными были интервью не с либералами и демократами, про которых я знала если не все, то многое. Очень интересное было интервью с Ниной Андреевой. Я совершенно не ожидала, что это удастся, а оказалось, что она абсолютно открыта. Ее совершенно не смутило, что я из “Мемориала”, она ответила на все вопросы очень раскованно.
Татьяна Вольтская: В ее ответах удивило что-то?
Татьяна Косинова: Разной мифологией обросло все, что связано с Ниной Андреевой, это было острой темой весны 1988 года, все пытались ей отвечать, всех это мобилизовало. А она практически не изменила своих взглядов с тех пор. Для нее этот период как был предательством, которое шло сверху, так он и остался. Единственное, что сейчас, может быть, она более склонна к такой спокойной рефлексии. Из ее откровений была судьба мужа. Ее муж был фактически признан идеологом этой антиперестроечной кампании, был уволен с работы, потом он болел, потом, в конце концов, он умер в 1996 году.
Татьяна Вольтская: То есть она как бы заплатила за свое выступление? Вот это действительно неожиданно.
Татьяна Косинова: Она заплатила. Потом для меня были очень интересны интервью с нашими правыми. Я тоже не ожидала, что это все получится. Юрий Васильевич Риверов, Марк Николаевич Любомудров, Роман Перин тоже были записаны и тоже были абсолютно открыты, контактны. Очень интересное было интервью с Вячеславом Николаевичем Щербаковым.
Татьяна Вольтская: Это же партийный человек, да?
Татьяна Косинова: Да, он был заместителем председателя Исполкома при Собчаке и вице-мэром Ленинграда, потом Петербурга. Много чего он рассказал про то, какие были закулисные события во время путча, как именно ему, бывшему контр-адмиралу, приходилось переговариваться с военными, с госбезопасностью, каким на самом деле было положение в Ленсовете, как был перепуган Анатолий Александрович Собчак, и как ему пришлось выставлять охрану, как он видел всех кагэбэшников, которые там стояли, бравые ребята, готовые по первому сигналу взять власть мгновенно. Как при нем были два защитника, два каких-то военных из военно-морской разведки, как они обнаружили на нем передатчик и воткнули его на место. Там много всяких разных деталей, почти детективных.
Татьяна Вольтская: Эти годы для людей живы, они много значат? Они померкли? Люди сравнивают то время и теперешнее?
Татьяна Косинова: Для кого-то это ностальгия, период бури и натиска, потом последовал период фрустрации, осмысления. Но вот сказать, что этот период как-то осмыслен, нельзя, на мой взгляд, это все-таки требует еще какого-то временного промежутка более длительного. Для очень большой части ведь этот период не так, как для нас - период подъема, а это период упадка, разочарования, трагедий человеческих. Нельзя об этом забывать.
Татьяна Вольтская: Время для обобщения еще не наступило. Так считает и Александр Марголис.
Александр Марголис: Все еще живо, все еще болит, люди то и дело сбиваются на публицистическую риторику. Такой трезвый, холодный взгляд на события 20-летней давности еще не сформировался, поэтому мы ограничились только вступительной статьей, где кратко изложили (я бы сказал, в круглых бревнах), видение того, что тогда происходило, не ставя точки, не претендуя на обобщение и заключение.
Татьяна Вольтская: Александр Марголис надеется издать еще один том, посвященный этому периоду, и рассчитывает на то, что главной задачей будет предоставить слово как можно большему числу свидетелей времени, видевших происходящее с разных сторон.
