Подобно КПСС, партия "Единая Россия" радует сплоченностью своих рядов. Один за всех – и все за одного. Говорят, это нехорошо с точки зрения политической модернизации, предполагающей полемику как способ нормального функционирования законодательной власти. Зато удобно для комментирования.
Взять, например, проблему "газоскреба".
Когда в феврале прошлого года на эту тему высказывался Путин, участь города на Неве казалась решенной. "На протяжении жизни прошлых поколений, – повествовал премьер, – Петербург стал выдающимся центром мировой культуры и архитектуры, но наши поколения почти ничего не сделали". Становилось ясно, что национальный лидер всерьез задумался о своем месте в истории, и город обречен. Газпромовский "годзилла" будет нависать над Питером, напоминая грядущим поколениям о втором президенте РФ.
В той беседе он еще пару раз подчеркнул, что "решение... должно быть принято на уровне городских властей", и указанные власти не подкачали. Борясь за увековечение имени Путина, Валентина Матвиенко развернула бурную деятельность в защиту "Охта-центра". И партия "Единая Россия" шла в авангарде борьбы за это уродство.
Трудно сказать, что случилось нынешней осенью, но виртуальная пока башня вдруг зашаталась. Не исключено, кто-нибудь из советников премьера вслух усомнился в том, что именно она обессмертит его образ в веках. Что потомки утонут в слезах благодарности. Или президент Медведев, тихо взбунтовавшись, не пожелал, чтобы в эпоху, связанную с его именем, воздвигался сей шедевр. Но это все область догадок. А факты таковы.
Сперва против строительства "Охта-центра" резко выступил министр культуры Авдеев, до той поры мнения своего не имевший. Потом, по требованию министра, эксперты из Росохранкультуры учинили юридическую проверку объекта, чья высота (вот новость!), оказывается, не соответствовала закону об охране культурного наследия. Чуть позже историческим обликом города заинтересовались прокуратура Петербурга и суд. А затем солидарно с министром выступил Первый канал, где про грядущего "годзиллу" рассказали в той стилистике, что ранее использовалась исключительно для Саакашвили и шпионских камней.
Наконец, несколько дней назад случилось событие, которое золотыми буквами будет вписано в летопись Петербурга. Имею в виду короткую реплику спикера Госдумы Грызлова, которому вдруг тоже захотелось поучаствовать в архитектурной дискуссии. Выступая на форуме, предварявшем съезд "Единой России" по месту прописки башни, Борис Всеволодович предложил перенести строительство куда-нибудь в другое место.
Конечно, в своих речах он был предельно аккуратен. Он допускал, что без башни Питер все же не останется, но водрузить ее следует, к примеру, на намывных территориях Васильевского острова или на Ржевском полигоне. Почти буквально цитируя давнее выступление Путина, Грызлов указывал, что каждый век в городе появлялись "свои доминанты", и было бы славно, если бы нынешняя эпоха также оставила бы в Петербурге свой доминирующий след. Он был романтичен: если, говорил, установить на башне маяк, то это будет самый высокий маяк в мире. Он ни с кем не спорил, а просто, как старый петербуржец, высказывал "частное мнение". Но эта начальственная мягкость никого не обманывала.
А вслед за ним, понятное дело, к микрофонам потянулись другие партийные товарищи и пиарщики. Среди них отметим Андрея Исаева, первого заместителя секретаря президиума генсовета "Единой России", и Глеба Павловского, который вообще призвал горожан "не допустить" и "самим решать". Это уже была кампания гражданского неповиновения "Газпрому", означавшая, что там, наверху, где днем и ночью не гаснут самые высокие в мире маяки, стали сильно поджимать губы, разглядывая одобренный ранее проект. И должны пройти еще годы, прежде чем в Кремле и Белом доме вновь активно задумаются о том, как бы приладить свои имена к вечности.
Боюсь сглазить, но это, кажется, победа. "Охта-центра" не будет, и все, что останется в памяти о нем, это археологические находки на месте старой шведской крепости Ниеншанц и похороненные здесь же 300 млн. рублей казенных денег. Памятник жаль, а денег – ни капли. Если такова цена отката за спасение одного из красивейших в мире городов, то и бог с ними, с казенными. Лишь бы стоял и отражался в Неве, и гляделся в Лету, и гранитное имперское небо низко нависало над ним. В качестве единственной доминанты.
Взять, например, проблему "газоскреба".
Когда в феврале прошлого года на эту тему высказывался Путин, участь города на Неве казалась решенной. "На протяжении жизни прошлых поколений, – повествовал премьер, – Петербург стал выдающимся центром мировой культуры и архитектуры, но наши поколения почти ничего не сделали". Становилось ясно, что национальный лидер всерьез задумался о своем месте в истории, и город обречен. Газпромовский "годзилла" будет нависать над Питером, напоминая грядущим поколениям о втором президенте РФ.
В той беседе он еще пару раз подчеркнул, что "решение... должно быть принято на уровне городских властей", и указанные власти не подкачали. Борясь за увековечение имени Путина, Валентина Матвиенко развернула бурную деятельность в защиту "Охта-центра". И партия "Единая Россия" шла в авангарде борьбы за это уродство.
Трудно сказать, что случилось нынешней осенью, но виртуальная пока башня вдруг зашаталась. Не исключено, кто-нибудь из советников премьера вслух усомнился в том, что именно она обессмертит его образ в веках. Что потомки утонут в слезах благодарности. Или президент Медведев, тихо взбунтовавшись, не пожелал, чтобы в эпоху, связанную с его именем, воздвигался сей шедевр. Но это все область догадок. А факты таковы.
Сперва против строительства "Охта-центра" резко выступил министр культуры Авдеев, до той поры мнения своего не имевший. Потом, по требованию министра, эксперты из Росохранкультуры учинили юридическую проверку объекта, чья высота (вот новость!), оказывается, не соответствовала закону об охране культурного наследия. Чуть позже историческим обликом города заинтересовались прокуратура Петербурга и суд. А затем солидарно с министром выступил Первый канал, где про грядущего "годзиллу" рассказали в той стилистике, что ранее использовалась исключительно для Саакашвили и шпионских камней.
Наконец, несколько дней назад случилось событие, которое золотыми буквами будет вписано в летопись Петербурга. Имею в виду короткую реплику спикера Госдумы Грызлова, которому вдруг тоже захотелось поучаствовать в архитектурной дискуссии. Выступая на форуме, предварявшем съезд "Единой России" по месту прописки башни, Борис Всеволодович предложил перенести строительство куда-нибудь в другое место.
Конечно, в своих речах он был предельно аккуратен. Он допускал, что без башни Питер все же не останется, но водрузить ее следует, к примеру, на намывных территориях Васильевского острова или на Ржевском полигоне. Почти буквально цитируя давнее выступление Путина, Грызлов указывал, что каждый век в городе появлялись "свои доминанты", и было бы славно, если бы нынешняя эпоха также оставила бы в Петербурге свой доминирующий след. Он был романтичен: если, говорил, установить на башне маяк, то это будет самый высокий маяк в мире. Он ни с кем не спорил, а просто, как старый петербуржец, высказывал "частное мнение". Но эта начальственная мягкость никого не обманывала.
А вслед за ним, понятное дело, к микрофонам потянулись другие партийные товарищи и пиарщики. Среди них отметим Андрея Исаева, первого заместителя секретаря президиума генсовета "Единой России", и Глеба Павловского, который вообще призвал горожан "не допустить" и "самим решать". Это уже была кампания гражданского неповиновения "Газпрому", означавшая, что там, наверху, где днем и ночью не гаснут самые высокие в мире маяки, стали сильно поджимать губы, разглядывая одобренный ранее проект. И должны пройти еще годы, прежде чем в Кремле и Белом доме вновь активно задумаются о том, как бы приладить свои имена к вечности.
Боюсь сглазить, но это, кажется, победа. "Охта-центра" не будет, и все, что останется в памяти о нем, это археологические находки на месте старой шведской крепости Ниеншанц и похороненные здесь же 300 млн. рублей казенных денег. Памятник жаль, а денег – ни капли. Если такова цена отката за спасение одного из красивейших в мире городов, то и бог с ними, с казенными. Лишь бы стоял и отражался в Неве, и гляделся в Лету, и гранитное имперское небо низко нависало над ним. В качестве единственной доминанты.
