Главным политическим событием Америки остается речь президента Барака Обамы в военной академии Вест-Пойнт, с которой он выступил во вторник. Эксперты, политики и журналисты спорят о том, принесет ли успех новый стратегический план в Афганистане. Комментаторы подчеркивают также особое, судьбоносное значение принятых решений для самого Барака Обамы и для страны в целом.
В политической карьере каждого лидера бывает переломный момент, испытание на прочность и решительность. Для многих президентов таким испытанием стала война. Америка никогда не стремилась воевать. Ее участие в обеих мировых войнах было вынужденным. Именно эту безальтернативность подчеркивал Франклин Рузвельт, обращаясь к Конгрессу 8 декабря 1941 года – на следующий день после нападения японского флота на американскую военно-морскую базу на Гавайях Перл-Харбор:
"Факты вчерашних событий говорят сами за себя. Народ Соединенных Штатов уже определил свое отношение к ним и прекрасно понимает последствия происшедшего для самой жизни и безопасности нашей нации.
В качестве главнокомандующего армией и флотом я отдал приказ принять все меры в интересах нашей обороны.
Мы навсегда запомним характерные черты этого внезапного нападения на нас. Независимо от того, сколько времени уйдет у нас на преодоление этой агрессии, американский народ использует всю свою праведную мощь во имя достижения полной победы. Я убежден, что излагаю волю конгресса и народа, когда заявляю, что мы не только сделаем все возможное, чтобы защитить себя, но и предусмотрим решительно все, чтобы эта форма предательства более никогда нам не угрожала.
Военные действия начались. Нельзя закрывать глаза на существование серьезной угрозы нашему народу, нашей территории и нашим интересам. С уверенностью в наших вооруженных силах, с безграничной решимостью нашего народа мы добьемся триумфа, он – неизбежен, и да поможет нам Бог."
Война в Корее была для Америки первым рубежом обороны от советской экспансии. Президент Гарри Трумэн, именем которого названа доктрина сдерживания коммунизма в глобальном масштабе, поставил вопрос именно так. В своем радиообращении 11 апреля 1951 года он заявил, что речь идет о выживании свободеного мира перед лицом смертельной угрозы:
"Коммунисты в Кремле осуществляют чудовищный заговор подавления свободы повсюду в мире. Если они преуспеют, Соединенные Штаты окажутся в числе их главных жертв. Каждый должен уяснить себе, что Соединенные Штаты не могут и не будут бездействовать, пассивно дожидаясь иностранного вторжения. Единственный вопрос, который мы должны задать, это – когда и как ответить на угрозу? Наилучший момент для ответа – самое начало. Гораздо легче потушить слабый огонь, пока он не разгорелся в бушующее пламя. А наилучший способ ответа миролюбивых стран на агрессию – это действовать сообща. Если они не сплотятся, с ними разделаются поодиночке."
Труман верил, что защищает в Корее весь свободный мир:
"Вопрос, на который мы должны ответить, – возможно ли остановить коммунистический план завоевания мира, не вступая во всеобщую войну? Наше правительство и наши союзники в Организации Объединенных Наций считают, что наилучшая возможность для этого – ответить на нападение на Корею и нанести поражение там. Именно это мы и делаем. Это тяжелая задача, которую нас вынудили решать. Но до сих пор она выполнялась успешно. До сих пор нам удавалось предотвратить третью мировую войну."
Новым примером глобального наступления коммунизма стал для американцев Вьетнам. 29 сентября 1967 года президент Линдон Джонсон в своей речи на совместном заседании палат Конгресса изложил теорию, известную как "теория домино":
"Я как ваш президент не могу сказать вам сегодня с уверенностью, что за коммунистическим завоеванием Южного Вьетнама последует коммунистическое завоевание Юго-Восточной Азии. Но я знаю, что северовьетнамские войска находятся в Лаосе. Я знаю, что северовьетнамцы тренируют партизан на северо-востоке Таиланда. Я знаю, что поддержкой коммунистов пользуются повстанческие силы в Бирме. И что коммунистический переворот едва удалось предотвратить в Индонезии, пятой по величине стране мира.
Ваш президент не может утверждать со всей определенностью, что Юго-Восточная Азия, оказавшись под властью коммунистов, значительно приблизит третью мировую войну. Хотелось бы надеяться, что этого не произойдет. Но уроки этого трагического столетия настойчиво говорят мне, что так оно и будет. Как президент Соединенных Штатов я не могу полагаться на случайность. Я не готов рисковать безопасностью, а точнее – выживанием американской нации, руководствуясь благими пожеланиями. Я убежден в том, что, участвуя в нынешней схватке, мы значительно снижаем возможность большой войны – возможно, ядерной. Лучше уж я останусь во Вьетнаме, отвечу на угрозу сегодня и тем самым уменьшу опасность для наших детей и внуков."
Для Ричарда Никсона вьетнамская война была примерно тем же, чем для Барака Обамы – иракская и афганская. Он понимал, что из Вьетнама нужно уходить, но не мог сделать это без оглядки. 25 июля 1969 года на острове Гуам он созвал пресс-конференцию, на которой объяснил свою позицию:
"Война вызвала глубокий раскол в стране и критику со стороны многих наших друзей, а также врагов за рубежом. Учитывая эти обстоятельства, некоторые настаивали на том, чтобы я тотчас же закончил войну, приказав немедленно вывести все американские войска. С политической точки зрения это был бы наиболее популярный и легкий путь выхода из ситуации. Ведь мы оказались вовлеченными в войну, когда президентский пост занимал мой предшественник, и я мог бы взвалить на него вину за поражение, ставшее результатом моих действий, и выглядеть миротворцем. Некоторые говорили мне абсолютно открыто, что это единственный путь избежать превращения войны Джонсона в войну Никсона.
Но на мне была гораздо большая ответственность, чем просто думать о годах, отпущенных моей администрации, и о следующих выборах. Я должен был думать о влиянии моего решения на жизнь грядущего поколения и на будущее мира и свободы в Америке и во всем мире. Необходимо понять, что суть стоящего перед нами вопроса заключается не в том, сколько американцев выступает за мир и сколько американцев против мира. Вопрос не в том, станет ли война Джонсона войной Никсона.
Вопрос в том, как мы можем выиграть мир для Америки."
Никсон обратился со специальным посланием к молодым американцам, которые в большинстве были против войны:
"Я уважаю ваш идеализм. Я разделяю вашу заботу о мире. Я желаю мира так же, как и вы.
Существует много убедительных причин личного характера, почему я хочу закончить эту войну. На этой неделе мне предстоит подписать 83 письма матерям, отцам, женам и близким тех мужчин, которые во Вьетнаме отдали свою жизнь за Америку. Меня не утешает, что число их составляет лишь одну треть того количества писем, которые я подписал в первые недели пребывания на президентском посту. Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем увидеть день, когда мне не нужно будет подписывать эти письма.
Я хочу закончить эту войну, чтобы спасти жизнь этим отважным молодым людям во Вьетнаме. Но я хочу закончить ее таким образом, чтобы их младшим братьям и сыновьям не пришлось сражаться в каких-то будущих вьетнамах где-то в мире."
Для Билла Клинтона ключевым решением стало решение об участии США в войне в Боснии. Обращение к нации 27 ноября 1995 года:
"Америка не может и не должна быть мировым жандармом. Мы не в состоянии прекратить все войны, но можем остановить некоторые. Мы не в силах спасти всех женщин и детей, но можем спасти некоторых. Мы не можем сделать все, но должны делать то, что можем.
Бывают времена и обстоятельства, когда наша роль становится решающей в вопросах войны и мира, когда мы как народ защищаем наши основополагающие ценности и наши главные стратегические интересы. Мои дорогие американцы, в эту новую эпоху бывают моменты, когда Америка и только Америка может и должна сделать выбор в пользу мира. Ужасная война в Боснии – как раз такой случай."
Нетрудно найти общее в этих речах и речи нынешнего президента. Однако сам Барак Обама прежде всего сделал акцент на отличиях:
- Кое-кто считает, что Афганистан – это второй Вьетнам. Они утверждают, что обстановку там нельзя стабилизировать, и будет гораздо лучше, если мы сведем к минимуму наши потери и быстро покинем страну. Но я считаю, что это мнение основывается на ложном прочтении истории. В отличие от войны во Вьетнаме, к нам присоединилась широкая коалиция из 43 стран, которая признает законность наших действий. В отличие от Вьетнама, мы не имеем дело с широким и массовым повстанческим движением. А самое главное в том, что в отличие от Вьетнама американцы подверглись жестокому нападению из Афганистана и остаются мишенью для тех же самых экстремистов, которые плетут заговор, укрываясь вдоль афганских границ. Если мы покинем этот район и будем полагаться лишь на точечные удары против "Аль-Каиды" с дальнего расстояния, мы в большой степени снизим нашу способность поддерживать давление на "Аль-Каиду" и создадим неприемлемый риск новых атак на нашу территорию и на наших союзников.
Главным аргументом в пользу продолжения военных действий стало историческое наследие Америки. Как и его предшественники, президент убеждал соотвечественников в том, что за океаном они сражаются за будущее собственной страны:
- Со времен Франклина Рузвельта, когда наши деды и прадеды подавали примеры служения и самоотверженности, наша страна несет на себе особое бремя на международной арене. Мы пролили американскую кровь во многих странах на нескольких континентах. Мы использовали наши доходы, чтобы помочь другим подняться из руин и построить свою собственную экономику. Мы объединили свои усилия с другими странами в разработке архитектуры международных институтов, от Организации Объединенных Наций и НАТО до Всемирного банка, обеспечивающих общую безопасность и процветание людей в мире.
Мы не всегда слышали слова благодарности за эти усилия, и порой совершали ошибки. Но Соединенные Штаты Америки на протяжении более шести десятилетий являются гарантом глобальной безопасности в большей степени, чем любая другая страна. В течение этого времени, которое не было лишено проблем, падали стены, открывались рынки, миллионы людей вышли из нищеты, произошел беспрецедентный научный прогресс и расширились границы человеческой свободы.
Ибо, в отличие от великих держав прошлого, мы не стремимся к мировому господству. Наш союз был основан на противодействии угнетению. Мы не собираемся оккупировать другие страны. Мы не будем зариться на ресурсы других государств или воевать с другими народами из-за того, что они по своей вере или этническому происхождению отличаются от нас. То, за что мы сражались, за что продолжаем сражаться, – это лучшее будущее для наших детей и внуков, и мы верим, что их жизнь будет лучше, если дети и внуки других народов смогут пользоваться свободой и широкими возможностями.
По последним опросам, 51 процент американских избирателей одобряют афганский план президента. 45 процентов выступают против немедленного вывода войск.
Этот материал – фрагмент аналитического журнала "Время и мир".
В политической карьере каждого лидера бывает переломный момент, испытание на прочность и решительность. Для многих президентов таким испытанием стала война. Америка никогда не стремилась воевать. Ее участие в обеих мировых войнах было вынужденным. Именно эту безальтернативность подчеркивал Франклин Рузвельт, обращаясь к Конгрессу 8 декабря 1941 года – на следующий день после нападения японского флота на американскую военно-морскую базу на Гавайях Перл-Харбор:
"Факты вчерашних событий говорят сами за себя. Народ Соединенных Штатов уже определил свое отношение к ним и прекрасно понимает последствия происшедшего для самой жизни и безопасности нашей нации.
В качестве главнокомандующего армией и флотом я отдал приказ принять все меры в интересах нашей обороны.
Мы навсегда запомним характерные черты этого внезапного нападения на нас. Независимо от того, сколько времени уйдет у нас на преодоление этой агрессии, американский народ использует всю свою праведную мощь во имя достижения полной победы. Я убежден, что излагаю волю конгресса и народа, когда заявляю, что мы не только сделаем все возможное, чтобы защитить себя, но и предусмотрим решительно все, чтобы эта форма предательства более никогда нам не угрожала.
Военные действия начались. Нельзя закрывать глаза на существование серьезной угрозы нашему народу, нашей территории и нашим интересам. С уверенностью в наших вооруженных силах, с безграничной решимостью нашего народа мы добьемся триумфа, он – неизбежен, и да поможет нам Бог."
Война в Корее была для Америки первым рубежом обороны от советской экспансии. Президент Гарри Трумэн, именем которого названа доктрина сдерживания коммунизма в глобальном масштабе, поставил вопрос именно так. В своем радиообращении 11 апреля 1951 года он заявил, что речь идет о выживании свободеного мира перед лицом смертельной угрозы:
Гораздо легче потушить слабый огонь, пока он не разгорелся в бушующее пламя. А наилучший способ ответа миролюбивых стран на агрессию – это действовать сообща
"Коммунисты в Кремле осуществляют чудовищный заговор подавления свободы повсюду в мире. Если они преуспеют, Соединенные Штаты окажутся в числе их главных жертв. Каждый должен уяснить себе, что Соединенные Штаты не могут и не будут бездействовать, пассивно дожидаясь иностранного вторжения. Единственный вопрос, который мы должны задать, это – когда и как ответить на угрозу? Наилучший момент для ответа – самое начало. Гораздо легче потушить слабый огонь, пока он не разгорелся в бушующее пламя. А наилучший способ ответа миролюбивых стран на агрессию – это действовать сообща. Если они не сплотятся, с ними разделаются поодиночке."
Труман верил, что защищает в Корее весь свободный мир:
"Вопрос, на который мы должны ответить, – возможно ли остановить коммунистический план завоевания мира, не вступая во всеобщую войну? Наше правительство и наши союзники в Организации Объединенных Наций считают, что наилучшая возможность для этого – ответить на нападение на Корею и нанести поражение там. Именно это мы и делаем. Это тяжелая задача, которую нас вынудили решать. Но до сих пор она выполнялась успешно. До сих пор нам удавалось предотвратить третью мировую войну."
Новым примером глобального наступления коммунизма стал для американцев Вьетнам. 29 сентября 1967 года президент Линдон Джонсон в своей речи на совместном заседании палат Конгресса изложил теорию, известную как "теория домино":
"Я как ваш президент не могу сказать вам сегодня с уверенностью, что за коммунистическим завоеванием Южного Вьетнама последует коммунистическое завоевание Юго-Восточной Азии. Но я знаю, что северовьетнамские войска находятся в Лаосе. Я знаю, что северовьетнамцы тренируют партизан на северо-востоке Таиланда. Я знаю, что поддержкой коммунистов пользуются повстанческие силы в Бирме. И что коммунистический переворот едва удалось предотвратить в Индонезии, пятой по величине стране мира.
Ваш президент не может утверждать со всей определенностью, что Юго-Восточная Азия, оказавшись под властью коммунистов, значительно приблизит третью мировую войну. Хотелось бы надеяться, что этого не произойдет. Но уроки этого трагического столетия настойчиво говорят мне, что так оно и будет. Как президент Соединенных Штатов я не могу полагаться на случайность. Я не готов рисковать безопасностью, а точнее – выживанием американской нации, руководствуясь благими пожеланиями. Я убежден в том, что, участвуя в нынешней схватке, мы значительно снижаем возможность большой войны – возможно, ядерной. Лучше уж я останусь во Вьетнаме, отвечу на угрозу сегодня и тем самым уменьшу опасность для наших детей и внуков."
Для Ричарда Никсона вьетнамская война была примерно тем же, чем для Барака Обамы – иракская и афганская. Он понимал, что из Вьетнама нужно уходить, но не мог сделать это без оглядки. 25 июля 1969 года на острове Гуам он созвал пресс-конференцию, на которой объяснил свою позицию:
"Война вызвала глубокий раскол в стране и критику со стороны многих наших друзей, а также врагов за рубежом. Учитывая эти обстоятельства, некоторые настаивали на том, чтобы я тотчас же закончил войну, приказав немедленно вывести все американские войска. С политической точки зрения это был бы наиболее популярный и легкий путь выхода из ситуации. Ведь мы оказались вовлеченными в войну, когда президентский пост занимал мой предшественник, и я мог бы взвалить на него вину за поражение, ставшее результатом моих действий, и выглядеть миротворцем. Некоторые говорили мне абсолютно открыто, что это единственный путь избежать превращения войны Джонсона в войну Никсона.
Но на мне была гораздо большая ответственность, чем просто думать о годах, отпущенных моей администрации, и о следующих выборах. Я должен был думать о влиянии моего решения на жизнь грядущего поколения и на будущее мира и свободы в Америке и во всем мире. Необходимо понять, что суть стоящего перед нами вопроса заключается не в том, сколько американцев выступает за мир и сколько американцев против мира. Вопрос не в том, станет ли война Джонсона войной Никсона.
Вопрос в том, как мы можем выиграть мир для Америки."
Никсон обратился со специальным посланием к молодым американцам, которые в большинстве были против войны:
"Я уважаю ваш идеализм. Я разделяю вашу заботу о мире. Я желаю мира так же, как и вы.
Существует много убедительных причин личного характера, почему я хочу закончить эту войну. На этой неделе мне предстоит подписать 83 письма матерям, отцам, женам и близким тех мужчин, которые во Вьетнаме отдали свою жизнь за Америку. Меня не утешает, что число их составляет лишь одну треть того количества писем, которые я подписал в первые недели пребывания на президентском посту. Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем увидеть день, когда мне не нужно будет подписывать эти письма.
Я хочу закончить эту войну, чтобы спасти жизнь этим отважным молодым людям во Вьетнаме. Но я хочу закончить ее таким образом, чтобы их младшим братьям и сыновьям не пришлось сражаться в каких-то будущих вьетнамах где-то в мире."
Для Билла Клинтона ключевым решением стало решение об участии США в войне в Боснии. Обращение к нации 27 ноября 1995 года:
"Америка не может и не должна быть мировым жандармом. Мы не в состоянии прекратить все войны, но можем остановить некоторые. Мы не в силах спасти всех женщин и детей, но можем спасти некоторых. Мы не можем сделать все, но должны делать то, что можем.
Бывают времена и обстоятельства, когда наша роль становится решающей в вопросах войны и мира, когда мы как народ защищаем наши основополагающие ценности и наши главные стратегические интересы. Мои дорогие американцы, в эту новую эпоху бывают моменты, когда Америка и только Америка может и должна сделать выбор в пользу мира. Ужасная война в Боснии – как раз такой случай."
Нетрудно найти общее в этих речах и речи нынешнего президента. Однако сам Барак Обама прежде всего сделал акцент на отличиях:
- Кое-кто считает, что Афганистан – это второй Вьетнам. Они утверждают, что обстановку там нельзя стабилизировать, и будет гораздо лучше, если мы сведем к минимуму наши потери и быстро покинем страну. Но я считаю, что это мнение основывается на ложном прочтении истории. В отличие от войны во Вьетнаме, к нам присоединилась широкая коалиция из 43 стран, которая признает законность наших действий. В отличие от Вьетнама, мы не имеем дело с широким и массовым повстанческим движением. А самое главное в том, что в отличие от Вьетнама американцы подверглись жестокому нападению из Афганистана и остаются мишенью для тех же самых экстремистов, которые плетут заговор, укрываясь вдоль афганских границ. Если мы покинем этот район и будем полагаться лишь на точечные удары против "Аль-Каиды" с дальнего расстояния, мы в большой степени снизим нашу способность поддерживать давление на "Аль-Каиду" и создадим неприемлемый риск новых атак на нашу территорию и на наших союзников.
Главным аргументом в пользу продолжения военных действий стало историческое наследие Америки. Как и его предшественники, президент убеждал соотвечественников в том, что за океаном они сражаются за будущее собственной страны:
- Со времен Франклина Рузвельта, когда наши деды и прадеды подавали примеры служения и самоотверженности, наша страна несет на себе особое бремя на международной арене. Мы пролили американскую кровь во многих странах на нескольких континентах. Мы использовали наши доходы, чтобы помочь другим подняться из руин и построить свою собственную экономику. Мы объединили свои усилия с другими странами в разработке архитектуры международных институтов, от Организации Объединенных Наций и НАТО до Всемирного банка, обеспечивающих общую безопасность и процветание людей в мире.
Мы не всегда слышали слова благодарности за эти усилия, и порой совершали ошибки. Но Соединенные Штаты Америки на протяжении более шести десятилетий являются гарантом глобальной безопасности в большей степени, чем любая другая страна. В течение этого времени, которое не было лишено проблем, падали стены, открывались рынки, миллионы людей вышли из нищеты, произошел беспрецедентный научный прогресс и расширились границы человеческой свободы.
Ибо, в отличие от великих держав прошлого, мы не стремимся к мировому господству. Наш союз был основан на противодействии угнетению. Мы не собираемся оккупировать другие страны. Мы не будем зариться на ресурсы других государств или воевать с другими народами из-за того, что они по своей вере или этническому происхождению отличаются от нас. То, за что мы сражались, за что продолжаем сражаться, – это лучшее будущее для наших детей и внуков, и мы верим, что их жизнь будет лучше, если дети и внуки других народов смогут пользоваться свободой и широкими возможностями.
По последним опросам, 51 процент американских избирателей одобряют афганский план президента. 45 процентов выступают против немедленного вывода войск.
Этот материал – фрагмент аналитического журнала "Время и мир".
