В Европейский суд по правам человека продолжают поступать исковые заявления от жителей печально известного села Муслюмово Челябинской области, пострадавшего от аварии на производственном объединении "Маяк". ЧП на "Маяке" случилось более 50 лет назад, но его последствия до сих пор бьют по людям, чьи дома оказались в радиусе радиоактивного заражения.
Многие из тех, кто попал в эту зону, умерли вскоре после выброса. Немало здесь и семей, на которых авария отразилась через поколение или два. Словом, то, что село, лежащее на берегу когда-то чистой, а теперь радиоактивной, хотя и по-прежнему живописной Течи, нужно расселять, было понятно давно. Но не хватало денег.
Лишь несколько лет назад "Росатом" вместе с областными властями профинансировал программу расселения села Муслюмово. Каждому собственнику жилья предоставлялся выбор: миллион рублей или дом в Новомуслюмово - деревне, что построили, по сути дела, в двух шагах от старой. Условия, конечно, далеко не самые радужные: многие из тех, кто хочет уехать из этих мест, стремятся в город, поближе к цивилизации. Людям нужно лечить и учить детей, а в сельской местности это практически невозможно. Однако на миллион рублей в Челябинске не купить даже однокомнатную квартиру.
Те, кто предпочел остаться в Новомуслюмово, тоже мало что выигрывают от переселения. Во-первых, в плане экологии для них практически ничего не изменилось: летом скот по-прежнему будет пастись на берегах опасной речки – до нее отсюда рукой подать. Во-вторых, хозяева больших, крепких хозяйств проигрывают чисто финансово - кроме дома, в Новомуслюмово им ничего не дадут. Бани, хозяйственные постройки и прочее придется возводить за свой счет. Но даже такой выбор предоставляется далеко не всем.
Многие из муслюмовцев (около 300 человек) попросту не могут выехать из своей фактически уже разрушенной деревни. Точнее, насильно их, конечно, никто не держит: езжайте - но без какой-либо компенсации. Таковых в селе сейчас три категории. Первая – те, кто проживал в селе долгие годы, но по какой-либо причине не может оформить право собственности на жилье. Им стоило бы судиться с местными властями, но на это нет денег. Впрочем, те, кто находит деньги и судится, как правило, терпят поражение в районном суде.
Вторая группа – люди, чье право собственности никем не оспаривается, но в Фонде содействия переселению им тоже отказывают. На сей раз из-за места прописки. Они не проживали в Муслюмово или не были здесь зарегистрированы. Таковых немало. Одна из них - Юлия Фазулдинова. Она родилась в Муслюмово, считается пострадавшей от аварии на ПО "Маяк", но после учебы живет в Челябинске, в служебной квартире. Единственная ее недвижимость – "двушка" в Муслюмово, доставшаяся в наследство от родителей. В том доме уже никто не живет. Коммуникации обрублены, остались стены и крыша. Как пострадавшей от "Маяка", Юлии положен жилищный сертификат, в очереди на который она давным-давно стоит. Но теперь, после смерти родителей, она формально считается владелицей недвижимости, и в сертификате ей отказывают. То, что эта недвижимость совершенно не приспособлена для проживания, роли в данном случае не играет.
Третья категория тех, кто стал заложником Муслюмово, – это люди, которые никак не могут согласиться на предложенные "Росатомом" условия. Семья Нажии Ахмадеевой занимает половину коттеджа на двоих хозяев. У них двое сыновей, один из них инвалид, чье заболевание официально связано с радиационным воздействием. Второй сын недавно женился. Семья хочет переехать в город, где есть возможность лечить и адаптировать младшего к нормальной жизни. Но им предлагают всего миллион рублей, хотя Ахмадеевы имеют право на большее: младший сын стоял в очереди на жилищный сертификат, и у него нет никакой жилой собственности (дом был приватизирован еще до его рождения). Но чиновники по какой-то причине вычеркнули его из очереди. Сейчас в их коттедже нет отопления, воду дают по часам, а из-за того, что вторую половину дома снесли, внутренняя стена стала внешней - со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Жители Муслюмово уверяют, что в ходе переселения допускается масса грубейших нарушений. Они обращались в прокуратуру, ряд инстанций, недавно написали в общественную приемную Владимира Путина. Но основная их надежда - на Европейский суд по правам человека.
Многие из тех, кто попал в эту зону, умерли вскоре после выброса. Немало здесь и семей, на которых авария отразилась через поколение или два. Словом, то, что село, лежащее на берегу когда-то чистой, а теперь радиоактивной, хотя и по-прежнему живописной Течи, нужно расселять, было понятно давно. Но не хватало денег.
Лишь несколько лет назад "Росатом" вместе с областными властями профинансировал программу расселения села Муслюмово. Каждому собственнику жилья предоставлялся выбор: миллион рублей или дом в Новомуслюмово - деревне, что построили, по сути дела, в двух шагах от старой. Условия, конечно, далеко не самые радужные: многие из тех, кто хочет уехать из этих мест, стремятся в город, поближе к цивилизации. Людям нужно лечить и учить детей, а в сельской местности это практически невозможно. Однако на миллион рублей в Челябинске не купить даже однокомнатную квартиру.
Те, кто предпочел остаться в Новомуслюмово, тоже мало что выигрывают от переселения. Во-первых, в плане экологии для них практически ничего не изменилось: летом скот по-прежнему будет пастись на берегах опасной речки – до нее отсюда рукой подать. Во-вторых, хозяева больших, крепких хозяйств проигрывают чисто финансово - кроме дома, в Новомуслюмово им ничего не дадут. Бани, хозяйственные постройки и прочее придется возводить за свой счет. Но даже такой выбор предоставляется далеко не всем.
Многие из муслюмовцев (около 300 человек) попросту не могут выехать из своей фактически уже разрушенной деревни
Многие из муслюмовцев (около 300 человек) попросту не могут выехать из своей фактически уже разрушенной деревни. Точнее, насильно их, конечно, никто не держит: езжайте - но без какой-либо компенсации. Таковых в селе сейчас три категории. Первая – те, кто проживал в селе долгие годы, но по какой-либо причине не может оформить право собственности на жилье. Им стоило бы судиться с местными властями, но на это нет денег. Впрочем, те, кто находит деньги и судится, как правило, терпят поражение в районном суде.
Вторая группа – люди, чье право собственности никем не оспаривается, но в Фонде содействия переселению им тоже отказывают. На сей раз из-за места прописки. Они не проживали в Муслюмово или не были здесь зарегистрированы. Таковых немало. Одна из них - Юлия Фазулдинова. Она родилась в Муслюмово, считается пострадавшей от аварии на ПО "Маяк", но после учебы живет в Челябинске, в служебной квартире. Единственная ее недвижимость – "двушка" в Муслюмово, доставшаяся в наследство от родителей. В том доме уже никто не живет. Коммуникации обрублены, остались стены и крыша. Как пострадавшей от "Маяка", Юлии положен жилищный сертификат, в очереди на который она давным-давно стоит. Но теперь, после смерти родителей, она формально считается владелицей недвижимости, и в сертификате ей отказывают. То, что эта недвижимость совершенно не приспособлена для проживания, роли в данном случае не играет.
Третья категория тех, кто стал заложником Муслюмово, – это люди, которые никак не могут согласиться на предложенные "Росатомом" условия. Семья Нажии Ахмадеевой занимает половину коттеджа на двоих хозяев. У них двое сыновей, один из них инвалид, чье заболевание официально связано с радиационным воздействием. Второй сын недавно женился. Семья хочет переехать в город, где есть возможность лечить и адаптировать младшего к нормальной жизни. Но им предлагают всего миллион рублей, хотя Ахмадеевы имеют право на большее: младший сын стоял в очереди на жилищный сертификат, и у него нет никакой жилой собственности (дом был приватизирован еще до его рождения). Но чиновники по какой-то причине вычеркнули его из очереди. Сейчас в их коттедже нет отопления, воду дают по часам, а из-за того, что вторую половину дома снесли, внутренняя стена стала внешней - со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Жители Муслюмово уверяют, что в ходе переселения допускается масса грубейших нарушений. Они обращались в прокуратуру, ряд инстанций, недавно написали в общественную приемную Владимира Путина. Но основная их надежда - на Европейский суд по правам человека.
