Обозреватель Радио Свобода Андрей Бабицкий вернулся из командировки в Южную Осетию. О том, как живет республика, насколько оправилась от августовской войны 2008 года, он рассказал в интервью Андрею Шарому.
- Что представляет собой государственная граница Южной Осетии и Российской Федерации?
- Фактически это просто блокпосты, таможенные пограничные посты, которые стоят на горной дороге перед Рокским тоннелем. Там работают российские пограничники, которые проверяют паспорта. В общем, режим пропуска достаточно простой.
- То есть российский турист может поехать в Южную Осетию сейчас, если захочет?
- Легко. Абсолютно никаких препятствий.
- Видно ли невооруженных глазом российское военное присутствие в Южной Осетии?
- Когда двигаешься по ущелью, которое ведет к Южной Осетии из Северной Осетии, то, в общем, на дорогах встречаются колонны с российскими военными, палатки, полевые кухни, бронетехника. Но когда въезжаешь на территорию Южной Осетии, такого уже не видно. Думаю, эти дислокации скрыты по сторонам. Погранвойска есть уже непосредственно на границе между Грузией и Южной Осетией. Такого, как было в Чечне в свое время, когда вперемежку кони, люди и на любой дороге обязательно танки, легковые машины, беженцы – такого нет.
- Мирный край?
- Сам Цхинвали производит впечатление города уже достаточно мирного. Елка в центре установлена, нет тех разрушений, которые я видел на фотографиях, на видеокадрах. Восстановительные работы идут, хотя местные жители не слишком довольны их темпами. В общем, они закрывают следы войны. Но что поражает на подъезде к Цхинвалу - три разрушенные грузинские деревни. Производит это, конечно, ужасное впечатление. Понятно, что здесь совершенно сознательно постарались, поработали, разрушили каждый дом, сожгли, взорвали. Непонятно зачем. Звучали какие-то голоса, что все уничтожалось, чтобы грузины не вернулись… В общем, это какая-то совсем другая жизнь, которая, наверное, не предполагает участия государства в обуздании человеческой ненависти, а наоборот, государство дало людям расковать свою волю вот до таких пределов.
- Говорилось о значительном оттоке населения из Южной Осетии в Северную Осетию и дальше, в северокавказские районы России. Выглядит ли республика населенной?
- Цхинвали выглядит населенным, даже какие-то крошечные пробки образуются. Но есть такое ощущение, что это, скорее, все-таки не город, а большая деревня, такой крупный населенный пункт. Впрочем, можно уже сказать, что город, потому что там совсем новые микрорайоны отстроены, там "лужковские" симпатичные дома в современном стиле с красной черепицей. Таких "пятен" по Цхинвали набирается довольно много.
Оппозиция говорит, что отток населения продолжается, поскольку условия жизни до сих пор нельзя назвать сколько-нибудь приемлемыми, очень невысокие зарплаты, пенсии. Опять-таки разрушения далеко не везде позволяют людям просто жить. От 17 до 17,5 тысяч человек, по данным оппозиции, сейчас население республики.
- Для тех южных осетин, с которыми вы беседовали, обретение независимости – это закономерный процесс, завершающий, так сказать, национальную эмансипацию? Или независимость ощущается ими как нечто свалившееся с неба?
- Думаю, вообще говорить о независимости Южной Осетии оснований не очень много. Совершенно очевидно, что республика находится в режиме внешнего управления. Вот просто взяли и прислали правительство из России, и это правительство очень значительный объем власти фактически отобрало у местных структур, структур президента Кокойты. Просто отобрало и все. Насколько я понимаю, у Кокойты нет никаких механизмов защиты от этого внешнего управления. Не только механизмов защиты, но еще и, видимо, достаточной воли. Все-таки Южная Осетия в значительной степени идет по пути интеграции с Россией, с Северной Осетией.
- А контакты с грузинами, с Грузией существуют?
- Фактически нет. Есть так называемый женевский процесс, обсуждаются какие-то мелкие проблемы на границах при участии европейских наблюдателей…
- А промышленность какая-то работает, что-то экспортируется в Россию?
- Нет. До августовской войны из Южной Осетии вывозились в Россию какие-то продукты сельского хозяйства, вино. Но все это, как выясняется, выращивалось, производилось, в основном, в грузинских деревнях. У осетин никакого производства не оказалось. Поэтому сейчас все завозится в Осетию.
- Что представляет собой государственная граница Южной Осетии и Российской Федерации?
- Фактически это просто блокпосты, таможенные пограничные посты, которые стоят на горной дороге перед Рокским тоннелем. Там работают российские пограничники, которые проверяют паспорта. В общем, режим пропуска достаточно простой.
- То есть российский турист может поехать в Южную Осетию сейчас, если захочет?
- Легко. Абсолютно никаких препятствий.
- Видно ли невооруженных глазом российское военное присутствие в Южной Осетии?
- Когда двигаешься по ущелью, которое ведет к Южной Осетии из Северной Осетии, то, в общем, на дорогах встречаются колонны с российскими военными, палатки, полевые кухни, бронетехника. Но когда въезжаешь на территорию Южной Осетии, такого уже не видно. Думаю, эти дислокации скрыты по сторонам. Погранвойска есть уже непосредственно на границе между Грузией и Южной Осетией. Такого, как было в Чечне в свое время, когда вперемежку кони, люди и на любой дороге обязательно танки, легковые машины, беженцы – такого нет.
- Мирный край?
В общем, они закрывают следы войны. Но что поражает на подъезде к Цхинвалу - три разрушенные грузинские деревни. Производит это, конечно, ужасное впечатление
- Сам Цхинвали производит впечатление города уже достаточно мирного. Елка в центре установлена, нет тех разрушений, которые я видел на фотографиях, на видеокадрах. Восстановительные работы идут, хотя местные жители не слишком довольны их темпами. В общем, они закрывают следы войны. Но что поражает на подъезде к Цхинвалу - три разрушенные грузинские деревни. Производит это, конечно, ужасное впечатление. Понятно, что здесь совершенно сознательно постарались, поработали, разрушили каждый дом, сожгли, взорвали. Непонятно зачем. Звучали какие-то голоса, что все уничтожалось, чтобы грузины не вернулись… В общем, это какая-то совсем другая жизнь, которая, наверное, не предполагает участия государства в обуздании человеческой ненависти, а наоборот, государство дало людям расковать свою волю вот до таких пределов.
- Говорилось о значительном оттоке населения из Южной Осетии в Северную Осетию и дальше, в северокавказские районы России. Выглядит ли республика населенной?
- Цхинвали выглядит населенным, даже какие-то крошечные пробки образуются. Но есть такое ощущение, что это, скорее, все-таки не город, а большая деревня, такой крупный населенный пункт. Впрочем, можно уже сказать, что город, потому что там совсем новые микрорайоны отстроены, там "лужковские" симпатичные дома в современном стиле с красной черепицей. Таких "пятен" по Цхинвали набирается довольно много.
Оппозиция говорит, что отток населения продолжается, поскольку условия жизни до сих пор нельзя назвать сколько-нибудь приемлемыми, очень невысокие зарплаты, пенсии. Опять-таки разрушения далеко не везде позволяют людям просто жить. От 17 до 17,5 тысяч человек, по данным оппозиции, сейчас население республики.
- Для тех южных осетин, с которыми вы беседовали, обретение независимости – это закономерный процесс, завершающий, так сказать, национальную эмансипацию? Или независимость ощущается ими как нечто свалившееся с неба?
- Думаю, вообще говорить о независимости Южной Осетии оснований не очень много. Совершенно очевидно, что республика находится в режиме внешнего управления. Вот просто взяли и прислали правительство из России, и это правительство очень значительный объем власти фактически отобрало у местных структур, структур президента Кокойты. Просто отобрало и все. Насколько я понимаю, у Кокойты нет никаких механизмов защиты от этого внешнего управления. Не только механизмов защиты, но еще и, видимо, достаточной воли. Все-таки Южная Осетия в значительной степени идет по пути интеграции с Россией, с Северной Осетией.
- А контакты с грузинами, с Грузией существуют?
- Фактически нет. Есть так называемый женевский процесс, обсуждаются какие-то мелкие проблемы на границах при участии европейских наблюдателей…
- А промышленность какая-то работает, что-то экспортируется в Россию?
- Нет. До августовской войны из Южной Осетии вывозились в Россию какие-то продукты сельского хозяйства, вино. Но все это, как выясняется, выращивалось, производилось, в основном, в грузинских деревнях. У осетин никакого производства не оказалось. Поэтому сейчас все завозится в Осетию.
