Виктор Резунков: У нас в Петербургской студии в гостях - профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, директор Межрегиональной электоральной сети поддержки Григорий Голосов и историк Александр Скобов.
22 января пройдет заседание Государственного совета, посвященное вопросам развития политической системы в России. Предложения президента Дмитрия Медведева относительно изменения этой системы были им изложены еще в ноябре минувшего года в президентском послании. Отдельные предложения от руководителей думских фракций уже появились на днях, после встречи их с президентом в резиденции «Завидово». И мы, конечно, обсудим эти предложения.
Но вот на что хотелось бы обратить внимание. Дискуссия о том, как надо изменить политическую систему в стране, проходит в дни, когда в России отмечают годовщину исторического события, имеющего к попыткам изменить политическую систему в стране самое прямое отношение. 5 января по старому стилю (18 января по новому) 1918 года в Петрограде большевики расстреляли массовую демонстрацию в защиту Учредительного собрания, а само Учредительное собрание в ночь на 6 января (на 19 января по новому) было разогнано. Обо всем этом и многом другом мы и поговорим сегодня.
И давайте вначале обсудим тему Учредительного собрания, потому что сейчас оппозиция, например, лидер Объединенного гражданского фронта Гарри Каспаров считает, что одним из главных методов нормализации политической ситуации в России является созыв Учредительного собрания. Вот что он пишет: «Нормализация политической жизни в России должна начаться с созыва Учредительного собрания, которому предстоит определить форму государственного устройства и предложить для всенародного обсуждения на референдуме проект новой Конституции. Выборы в Учредительное собрание проходят только по одномандатным округам. Все существующие политические партии распускаются, но правила регистрации новых политических и общественно-политических организаций содержат минимум требований к заявителям». Это только маленькая часть из его большого доклада, который называется «Россия после Путина».
Александр, вот эта идея созыва Учредительного собрания своими корнями уходит еще в конец XIX века, когда первый раз осознанно возникла в листовках знаменитая организация «Земля и воля». И после этого она продолжала муссироваться на протяжении всего остального времени, можно сказать, до сегодняшнего дня.
Александр Скобов: Прежде всего, давайте разберемся, что такое Учредительное собрание, откуда появился этот термин и что он означает. Так перевели на русский язык французское слово «constituante», которое появилось во время первой Французской революции, когда депутаты созванного королем собрания, называвшегося тогда «Генеральные Штаты», объявили себя «constituante», то есть – собранием, которое должно и правомочно выработать для Франции Конституцию. То есть принципиально изменить ее общественно-политический строй: от абсолютной монархии перейти к парламентской, ограниченной. И с тех пор под Учредительными собраниями понимают собрания депутатов, парламенты, но особые, с чрезвычайными полномочиями, которые собираются в критические моменты истории, когда возникает необходимость принципиально поменять существующий общественный строй, когда не представляется возможным сделать это в рамках сложившихся, устоявшихся правовых процедур. Вот тогда на сцену выходит какой-то чрезвычайный орган особый, который как бы с чистого листа создает новый государственный строй.
И действительно, идея Учредительного собрания в дореволюционной России была весьма популярна в оппозиции к царскому режиму. Ее, так или иначе, поддерживала и либеральная оппозиция, и революционная социалистическая оппозиция. Ну и попытка реализации этой идеи была предпринята в ходе второй Русской революции 1917 года. По сути, все партии после Февральской в России выступали с лозунгом созыва Учредительного собрания и намеревались участвовать в выборах в это Учредительное собрание. Будущее Учредительное собрание наделяли все чуть ли не чудодейственной силой, что только оно и именно оно сможет решить все проблемы русской жизни. От него действительно очень многого ждали. И главное, почему такое значение придавали будущему Учредительному собранию - это будет орган подлинного, чистого народовластия, народоправства, именно Учредительным собранием будет выражена свободная воля народа. А для этого оно должно быть избрано непременно по самым демократическим принципам, которые только на тот момент были известны.
Ну а тогда в Европе считались последним словом прогресса и передовой демократии выборы всеобщие, равные, прямые и тайные. Далеко не везде они были таковыми в Европе в это время, но в наиболее продвинутых странах уже существовало всеобщее, равное, прямое и тайное голосование на выборах в парламенты. Тот полупарламент, а скорее, четвертьпарламент, который в России возник после первой Русской революции, - Государственная Дума, избирался по, мягко скажем, кривой избирательной системе: многоступенчатые выборы, посословные. Причем представительство сословий крайне неравное было установлено, что привилегированные сословия имели огромное преимущество на этих выборах.
Виктор Резунков: И Столыпин менял постоянно эти правила, насколько я помню, а особенно в последней Думе.
Александр Скобов: Он их менял не постоянно, он их изменил один раз, но сильно изменил, скажем так, и не в лучшую сторону. Они и были-то кривыми изначально установлены, а Столыпин сделал их еще более кривыми в 1907 году, после разгона второй Государственной Думы. Теперь все ожидали, что когда будет избран такой парламент не по кривой, царской избирательной системе, а по самой передовой и демократической, он-то и будет обладать тем авторитетом, той степенью легитимности, мандатом именно народного избрания, который позволит авторитетно провести все необходимые в стране реформы. Что из этого получилось, мы знаем.
Я в данном случае хочу подчеркнуть, что Учредительное собрание может быть уместным далеко не всегда и далеко не во всякий момент истории. Оно подходит к определенному историческому моменту: когда возникает необходимость коренным образом перестроить государственную систему и когда это невозможно сделать в рамках сложившихся старых, установленных процедур.
Виктор Резунков: Григорий, вот Александр только что сказал, что призыв к созыву нового Учредительного собрания в России возможен только в том случае, если складывается такая политическая ситуация. Вот то, что пишет Гарри Каспаров по поводу необходимости созыва Учредительного собрания в России. Такого же мнения, кстати, придерживаются многие, например, Эдуард Лимонов, Валерия Новодворская. Возможен ли в тех условиях, которые сейчас существуют в России, обвал режима или возникновение некой ситуации, при которой созыв Учредительного собрания будет крайне необходим, станет действительно актуальным? История, конечно, не терпит сослагательного наклонения, но все-таки интересно, как вы думаете, если бы, допустим, сейчас стало созываться Учредительное собрание, во что бы это превратилось?
Григорий Голосов: Учредительное собрание – это, на самом деле, простая вещь. Если в стране нужно принять Конституцию, как это было в России в 1917 году, или изменить имеющуюся, то созывается Учредительное собрание. Такая процедура, между прочим, заложена в Конституцию 1993 года, которая действует сейчас в России. В 9-ой главе этой Конституции указано, что для пересмотра Конституции должно быть созвано Конституционное собрание, то есть то же самое учредительное, которое, между прочим, располагает монопольным учредительным правом в Российской Федерации. Другого способа для пересмотра Конституции в России не существует, в отличие от внесения поправок в Конституцию. А Государственная Дума должна принять закон о том, каким образом созывается это Конституционное собрание. Закон мог бы быть принят в любой момент, начиная с 1993 года, однако он не принят и сейчас. И это потому, что нынешние российские власти вполне удовлетворены основными положениями Конституции 1993 года и менять ее не собираются. Повторяю, что существует возможность созыва Конституционного собрания в России без выхода за правовое поле. Однако практически те варианты созыва, которые сейчас обсуждаются в прессе, в том числе и выдвинутые Гарри Каспаровым, конечно, связаны с выходом за правовое поле и исходят из понимания того, что нынешние российские власти Учредительное собрание созывать не будут.
И мне кажется, довольно праздным является вопрос о том, что именно произойдет в том случае, если режим рухнет. По правде сказать, я не очень вижу основания для того, чтобы он рухнул в обозримом будущем. Но даже если он и рухнет, то это произойдет в каком-то настолько особенном политическом контексте, который предсказать невозможно. А если иметь в виду, что это произойдет в каком-то отдаленном достаточно будущем, то и вовсе невозможно предсказать, какие политические силы тогда выйдут на арену и что они сделают. Хотелось бы надеяться, чтобы эти политические силы все-таки прибегли к явно демократической процедуре учреждения нового государственного органа, каковым является Учредительное собрание. Мне кажется, что это оптимальное решение в институциональном плане. А сделают ли они это – отдельный вопрос, потому что нужно понимать, что сейчас мы говорим о логике каких-то революционных преобразований, которые будут происходить в совершенно непредсказуемой для нас ситуации.
Виктор Резунков: Александр, у вас такое же скептическое отношение к возможности возникновения в стране ситуации, при которой возникнет необходимость созыва Учредительного собрания?
Александр Скобов: Я согласен и с тем, что формальная возможность в рамках правового поля провести пересмотр Конституции имеется, и с тем, что фактически такой возможности нет. Потому что нынешний режим сделал все, чтобы исключить такую возможность, и он будет за это держаться. Но для того чтобы произошел обвал режима в обозримой перспективе или в отдаленной перспективе, в обществе должна возникнуть такая потребность. А на сегодняшний день все упирается в то, что такой потребности не ощущается в обществе. Когда она возникнет, действительно, мы предсказать не можем. Вот когда она возникнет, тогда это станет актуальным. А сейчас это можно обсуждать только теоретически. Но, разумеется, сегодня надо говорить о том, что нынешний режим при продолжении той политики, которая проводится им уже на протяжении многих лет, не даст обществу возможности в рамках существующих процедур изменить государственный строй в стране.
Виктор Резунков: Вот как раз о нынешнем режиме. Мы до сих пор говорили о какой-то радикальной политической реформе, которую обсуждают теоретически представители оппозиции в России. Давайте теперь поговорим о тех конкретных практических мерах, которые, видимо, 22-го числа будут обсуждаться на заседании Государственного совета, посвященном вопросам развития политической системы в России. Предлагаются, в частности, 10 известных пунктов, которые были заложены в послании президента, еще в ноябре он их озвучил. И предлагаются некоторые инициативы, которые огласили представители партий, в частности даже партии «Яблоко», и лидеры фракций в Государственной Думе.
Давайте вначале поговорим о президентских. Я перечислю эти пункты. Первое: ввести единый критерий установления численности депутатов в органах законодательной власти субъектов Российской Федерации. Он говорил относительно того, что в каком-то большом субъекте Федерации очень маленький, малочисленный орган законодательной власти, а в других, наоборот, крупный. А Валентина Матвиенко, губернатор Петербурга, уже заявила, что ни в коем случае не надо увеличивать численность депутатов Законодательного собрания в Санкт-Петербурге. И если все это уравнять более-менее, то тогда все будет здорово. Григорий, что вы думаете по этому поводу? Это приведет к каким-то существенным политическим преобразованиям в России или нет?
Григорий Голосов: Нет, не приведет, боюсь. Вообще-то, постановка вопроса достаточно разумная. И я считаю, что в ней есть один элемент разумности, который нужно поддержать. А именно то, что в некоторых субъектах Российской Федерации непропорционально маленькие по численному составу Законодательные собрания. Сам Медведев в своей речи привел пример Москвы, где на 10-миллионный город численность Законодательного собрания составляет 35 человек. И вот эту проблему, конечно, надо решать. Это плохо для политического развития страны, что такое малое количество людей в крупных субъектах Федерации имеют возможность заниматься политикой на более-менее систематической профессиональной основе. А именно такую возможность создает членство в региональном Законодательном собрании.
Беда в том, что в процессе реализации этого предложения Медведева, я боюсь, в действительности произойдет нечто иное, а именно, численности тех Законодательных собраний, которые невелики, увеличатся незначительно, а численности тех Законодательных собраний, которые велики, сильно сократятся. В Государственную Думу сейчас уже внесен законопроект о том, как это будет делаться. Текст этого законопроекта, насколько он стал известен из СМИ, в общем, ничего критически страшного в себе не содержит. Я посчитал на основе определенных допущений, используя ту модель, которая была предложена в этом законопроекте, и получается так, что общая численность всех депутатов Законодательных собраний в России, если этот закон будет принят, сократится примерно на 100 человек. То есть где-то добавится, где-то убудет. И произойдет это сокращение за счет в основном Республики Тыва, где непропорционально большой парламент. Правда, велика только его верхняя палата, которая властью-то фактически и не располагает.
Однако были очень тревожные сигналы с последней встречи президента с лидерами парламентских партий. Там Борис Грызлов огласил несколько иные цифры. По его мнению, численность Законодательных собраний в общей сложности должно сократиться примерно на 900 человек. И зная, как тщательно и хорошо умеет «Единая Россия» в том случае, если ей это нужно, править законопроекты, в том числе и президентские законопроекты, в Государственной Думе, я боюсь, что так оно и будет. Я боюсь, что они просто-напросто изменят ту схему, которая сначала была в законопроект заложена, и все-таки добьются того, что Законодательные собрания станут очень маленькими. А это не очень важно, но все-таки неправильно.
Виктор Резунков: А как это повлияет на политическую ориентацию Законодательных собраний? В основном будут сокращаться представители оппозиции, каких-то фракций, например, КПРФ, ЛДПР или «Яблоко»?
Григорий Голосов: Да никак это не повлияет, а если и повлияет, то очень несущественно. В том смысле, что в маленьком собрании, понятное дело, фракции оппозиционных партий, так называемых, очень маленькие. В сущности, это не очень важно.
Тут важнее другое. Когда мы занимаемся институциональным строительством, а это ведь институциональное строительство – численность Законодательного собрания, мы должны думать о будущем. Ельцин в 1993 году, когда распустил Советы, он установил, что верхняя планка численности Законодательных собраний в регионах (он не имел в виду республики, но во всех остальных регионах) должна быть 50 человек. Она и сейчас примерно 50 человек, хотя это численность заниженная. Если сейчас еще больше ее занизить, то это ведь закрепится надолго. И вот это неправильно – задать инерцию, которая ведет в неправильном направлении.
Виктор Резунков: Александр, а вы что думаете по поводу сокращения?
Александр Скобов: Во-первых, что это абсолютно не будет иметь никакого значения. Во-вторых, я думаю, что это показывает все-таки тенденцию, что выборные представительные органы в сегодняшней России вообще ничего не значат. Поэтому их можно сокращать ниже плинтуса, этого все равно никто не заметит.
Виктор Резунков: Спикер Госдумы Борис Грызлов на встрече с президентом предложил упразднить двухпалатные парламенты в регионах. То есть такой законопроект тоже уже внесен в Госдуму. Что это означает, Григорий?
Григорий Голосов: Двухпалатные парламенты сейчас существуют в двух регионах – в той самой Туве (в которой, я думаю, его и так бы отменили) и в Свердловской области, где он имеет некоторое политическое значение и в целом способствует поддержанию каких-то элементов соревновательности, которые традиционны для этого региона. И свердловская политическая элита, и бывший губернатор Россель до конца сопротивлялись идее ликвидации верхней палаты регионального Законодательного собрания. И я решительно не понимаю, почему федеральному центру именно эту единственную верхнюю палату, которая нужна для региона, если судить по настроениям его политической элиты, так хочется ликвидировать.
Виктор Резунков: Еще одна инициатива президента: все партии, представленные в региональных парламентах, получат возможность формировать фракции. Александр, как вам эта инициатива? По-моему, она даже не является инициативой.
Александр Скобов: А что это меняет опять-таки? Хотелось бы более подробно поговорить в целом про нашу избирательную систему и про те механизмы, которые и позволяют превращать ее в фикцию.
Виктор Резунков: Григорий, какова ваша оценка этой инициативы?
Григорий Голосов: На самом деле, это не совсем бессмысленная инициатива. Дело в том, что позиция руководителя фракции в региональном Законодательном собрании – это выгодная позиция: это совсем другой кабинет, это совсем другое обслуживание автомобилем, да и многое другое. А ситуация такова, что сейчас так называемые оппозиционные партии в Законодательные собрания проводят по два, а часто и по одному человеку. Вот он проходит, из него создается фракция, он становится автоматически лидером фракции. И это важный стимул. А зачем еще этим оппозиционным партиям участвовать в выборах? Все знают, что квоты мест, которые им выделяются, ничтожны, что никакого влияния на политику они не могут оказать, что все законопроекты принимаются исключительно «Единой Россией». И они не нужны. Но именно поэтому нужно создать дополнительные стимулы для этих людей. И вот с этой точки зрения предложение президента как раз является важным шагом к тому, чтобы лидеров так называемых оппозиционных партий в регионах еще сильнее инкорпорировать в существующую систему.
Виктор Резунков: И еще одна инициатива, Александр, которая вам будет очень интересна, как активному члену партии «Яблоко». Там, где это еще не установлено, партии, за которые на региональных выборах проголосовало более 5% избирателей, должны получить гарантии представительства в законодательном органе субъекта Федерации. Больная и острая тема.
Александр Скобов: На самом деле, больная и острая тема другая - то, что мир сегодняшней России, - это мир имитаций. Мы имеем имитационную демократию, мы имеем имитационные партии-муляжи, мы имеем имитационный парламент. А сейчас мы еще имеем имитацию дальнейшей демократизации существующей имитационной демократии. Вот эти все инициативы. И сначала надо разобраться в том, что же делает существующую политическую систему имитационной. Начнем с Конституции. В принципе, я никогда не был поклонником, по сути, бонапартистской Конституции 1993 года: она авторитарна по своему духу, она обеспечивает резкий сдвиг полномочий от представительных органов власти к исполнительной власти и фактическую бесконтрольность исполнительной власти.
Но был все-таки один плюс - в 1993 году была принята достаточно демократическая избирательная система. А что позволяет избирательную систему считать демократической? Она должна трем критериям отвечать. Критерий первый – свобода выдвижения кандидатов. Критерий второй – свобода выдвижения политических программ. Критерий третий – свобода агитации за и против тех и других, то есть и кандидатов, и программ. И если законодательство расширяет эту свободу, оно способствует демократизации. Если законодательство ограничивает эти критерии, уменьшает возможность выдвижения кандидатов, выдвижение программ, агитации за и против, значит, демократия выхолащивается. Все те поправки в избирательную систему, которые принимались в течение нулевых годов, они по чуть-чуть, шаг за шагом, в разных сферах, с разных сторон выхолащивали избирательную систему. Это и уничтожение выборов по мажоритарным округам. Но главное, что не одна эта мера в отдельности, а в комплексе с другими мерами. С одной стороны, у нас остаются только выборы по партийным спискам, по пропорциональной системе. С другой стороны, затрудняется процедура регистрации партий, зато упрощается процедура снятия их с регистрации. Запрещаются избирательные блоки, которые были разрешены первоначально по нашему избирательному законодательству, что позволяло небольшим партиям кооперироваться как-то, чтобы проходить заградительный барьер. Этот барьер поднимается. То есть все делается для того, чтобы затруднить возможность реальной конкуренции, реального соперничества в ходе избирательной борьбы.
Помните, как лилипуты тоненькими ниточками связали Гулливера? Ниточки были тоненькие, но их было очень много, и они образовывали такую сеть, что он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Вот так же и наше современное законодательство не только, собственно, о выборах, но и о партиях, и о средствах массовой информации, там в совокупности все это работает, оно фактически и обеспечивает вытеснение всех неугодных власти политических сил с политической арены, вытеснение их в маргинальное поле. Поэтому демократизировать эту систему можно только в совокупности и одновременно: и резко упростив процедуру регистрации партий, и снизив требования к этой регистрации, и вернув смешанную, пропорционально-мажоритарную систему, и понизив проходной барьер, и вернув разрешение на избирательные блоки, и конечно, крайняя регламентированность предвыборной агитации. Не так давно был случай в одном из регионов, когда кандидата обвинили в нарушении правил ведения избирательной кампании, что он где-то в Интернете вывесил свою избирательную программу. Так с него потребовали бумагу, что его труд, когда он набирал этот текст, оплачен из его избирательного фонда. В противном случае, он нарушил правила ведения предвыборной агитации. То есть все в совокупности надо менять – тогда можно будет о чем-то говорить.
Те предложения, которые выдвигаются сейчас, они ничего, по сути, не меняют. Они создают видимость неких частичных, приятных изменений.
Виктор Резунков: Геннадий из Ленинградской области, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер. Почему все-таки из новаций наших политических руководителей исключается именно сам гражданин, право его наказывать различного рода бракоделов, нерадивцев? А наказывать ведь можно возмещением морального ущерба, допустим, в мою пользу, если в отношении меня нарушено право, право на демонстрации, на митинги. Например, в Пикалево довели людей до отчаяния, и они перекрыли трассу. И правильно сделали, я считаю. Премьер, видите ли, их упрекнул в незаконности. А почему самому премьеру и всем высшим руководителям позволяется доводить людей до отчаяния? Ответьте мне, пожалуйста.
Виктор Резунков: Спасибо за вопрос, Геннадий. Я вам хочу напомнить, что Госдума в прошедшую пятницу приняла к рассмотрению законопроект, ужесточающий порядок проведения собраний, митингов, и в частности, запрещающий одиночные пикеты без уведомления властей.
Григорий Голосов: Я думаю, что вопрос-то был риторическим. Ну, не хотят, чтобы их наказывали. А кто же хочет? И создают все условия для того, чтобы отсутствовали механизмы санкций граждан по отношению к власти.
Виктор Резунков: Петр из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, ученые сограждане. Как вы считаете, диктатура пролетариата у нас естественным образом превратилась в диктатуру КГБ или еще нет?
Александр Скобов: Диктатура пролетариата, провозглашенная большевиками в 1917 году, с самого начала была диктатурой узкой группы партийных вождей. Первоначально при благожелательном отношении к ней большинства пролетариата, но очень скоро это благожелательное отношение сменилось отрицательным отношением, и тогда она превратилась в диктатуру и над пролетариатом в том числе. Фактически ее никогда не было. И достаточно проблематично, возможна ли она в принципе.
Виктор Резунков: Марина нам задает вопрос: «Скажите, настанет ли время, когда мы хотя бы вернемся к той политической системе, которая была до Путина: выборам губернаторов, муниципальному самоопределению, свободной организации политических партий? Или этого в России уже никогда не будет?».
Григорий Голосов: Я полагаю, что будет. Но когда и как, мы не знаем. Политическая воля власти на это отсутствует, большого запроса со стороны граждан России тоже, в общем, нет. Когда либо то, либо другое появится, тогда можно ждать изменений. Сейчас нет ни того, ни другого.
Виктор Резунков: Давайте вернемся к инициативам, в частности, президента, которые будут обсуждаться на Госсовете. Он предлагает: партии, не представленные в Государственной Думе, но имеющие фракции в Законодательных собраниях субъектов Федерации, следует освободить от сбора подписей для участия в региональных выборах в соответствующих регионах, и в перспективе необходимо отказаться от сбора подписей как метода допуска партии к выборам.
Григорий, каково ваше отношение к этой инициативе?
Григорий Голосов: Еще летом прошлого года из президентской администрации пошли такие сигналы, что «мы из более 40 существовавших ранее партий оставили в живых только 7, но зато эти нам дороги, и им мы будем помогать выжить. Мы не будем им давать каких-то серьезных полномочий в тех сферах, где они действуют, но они нам нужны как элемент демократических декораций, и мы их будем поощрять». Поэтому совершенно естественно, что им пообещали теперь, в конце концов, в отдаленном будущем, ну, даже тех, которые не представлены в Государственной Думе и в Законодательных собраниях, вовсе освободить от сбора подписей. Это для них прекрасно, потому что со сбором подписей они не справляются. А не справляются они по той простой причине, что региональные власти не заинтересованы в участии этих партий в выборах, по своим собственным соображениям, и не допускают их на выборы под тем предлогом, что подписи плохие, недоброкачественные. Вот Кремль протягивает руку помощи этим партиям и говорит, что «старайтесь, не делайте ничего лишнего – и мы вам поможем выжить, и вы будете выживать дальше». Такова логика этого предложения.
Виктор Резунков: Валентин из Рязани, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Мы знаем, что в некоторых странах власти заверяют свой народ, что они делают все для него, стараются на его благо. В других странах прямого заверения нет, но, тем не менее, там живут люди лучше, чем в первых. Вы к каким странам отнесете нашу страну, нашу власть? И почему эти люди, которые находятся у власти, считают себя официально частью народа, а действуют так, как будто это марсиане?
Александр Скобов: Я не знаю, была ли в России когда-нибудь столь циничная политическая элита, как сегодня. Можно очень во многом упрекать большевистский режим, он виновен в тяжких преступлениях против человечности, но это были люди, которые верили в свою идею. Нынешняя элита, по-моему, не верит ни во что, кроме сохранения своей власти ради тех благ, которые с этой властью связаны, и более ничего.
Виктор Резунков: Евгений Николаевич из Москвы, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Я уже в возрасте, и все эти власти, начиная от Сталина, пережил. Но то, что сейчас происходит, я считаю, это полный беспредел. По существу, выборы у нас отобрали. Как-то на передаче Радио Свобода был депутат Груздев, и я его конкретно спросил: «Почему российский народ в нищете живет? В Соединенных Штатах 300 миллионов, а у нас 140. Соединенные Штаты каждый год где-то воюют, миллиарды тратят, а мы миллиарды дарим то Ираку, то Алжиру, то Кубе, а теперь вот Венесуэле даем в долг». Он ушел от ответа. Потом я его спросил: «На каком бюджете «сидит» «Единая Россия», которая нам отравляет жизнь?». И для чего эта Дума нужна? Ведь Грызлов сказал, что это не дискуссионный клуб. Значит, это клуб штамповочный, и то, что Кремль скажет... А разве без Думы нельзя напрямую решать, раз Кремль решает? Зачем они нужны? Верхняя палата – там губернаторы-пенсионеры. А в нижней палате с открытым ртом ждут всего, что Кремль скажет. Зачем такая власть? Вот в стране сейчас приблизительно 140 миллионов. Где-то миллионов 10 жируют, а все остальные на них работают. Вот и весь политический строй. Я был восхищен тем, как происходили выборы президента на Украине. В России о таком только мечтать можно. У нас же выборов не было, у нас Медведева назначили.
Виктор Резунков: Спасибо, Евгений Николаевич. Мы как раз обсуждаем те якобы политические реформы, которые предлагаются для будущего нашей страны.
И еще одна инициатива Дмитрия Медведева, которая вызвала очень жесткую позицию экспертов: нужно начать обсуждать идею о необходимости перехода к выборам в представительные органы власти всех уровней исключительно по партийным спискам.
Что скажете, Григорий? По-моему, это очень серьезно.
Григорий Голосов: Это явно антидемократическая идея в современной российской ситуации. Я, как специалист по избирательным системам, являюсь сторонником пропорциональной системы в принципе. Нужно понимать, что в современных российских условиях, когда все без исключения политические партии являются контролируемыми, возможность воспользоваться правом самовыдвижения была, по сути, скромным, но единственным правом, которым беспартийные граждане могли воспользоваться для реализации своего пассивного избирательного права. Эта идея, высказанная Медведевым, таким образом, ограничивает одно из фундаментальных прав человека и гражданина – право избираться. Потому что политические партии, существующие сейчас в России, не вызывают доверия у значительной части граждан, баллотироваться от этих партий многие не хотят в принципе. И это значит, что такие люди просто лишены возможности избираться в выборные органы государственной власти и муниципального самоуправления. Тем более, бессмысленно доводить эту идею тотального введения партийных списков до уровня самоуправления. Не секрет, что на уровне местного самоуправления никаких партий в России, кроме «Единой России», просто нет. И если вводятся смешанные или пропорциональные избирательные системы на этом уровне, то политические партии оказываются совершенно фиктивными, зачастую они напрочь захватываются какими-то местными бизнес-группировками, которые, таким образом, получают монополию в органах местного самоуправления.
Вошла в анналы уже история выборов по пропорциональной системе в одной из деревень Челябинской области, где списки трех партий – «Единой России», КПРФ и ЛДПР – возглавили работники санатория «Урал». Ну, это градообразующее предприятие. Но это же смешно - проводить выборы по партийным спискам в деревнях. А между тем, президент Медведев предлагает именно это, и предлагает он это для того, чтобы максимизировать контроль над всеми органами представительной власти в России. Это, я считаю, чрезвычайно вредное предложение.
И в данном послании президентском произошло точно так же, как в предыдущем. Там было много маленьких, бессмысленных, почти безвредных, почти полезных предложений, и одно большое и вредное – увеличить сроки полномочий президента и Государственной Думы. В этом послании точно так же все, что мы до сих пор обсуждали, было более-менее безвредной, или почти безвредной, или почти бесполезной ерундой, и здесь явный вред. Остается единственная надежда на то, что сам Медведев сказал, что это как бы идея для дискуссии. Ну а как идет эта дискуссия, мы уже видели на его недавней встрече с лидерами парламентских партий. Конечно, они поддерживают. Для них это большой подарок, потому что во многие муниципалитеты представители этих партий не могли попасть, пока там использовалась мажоритарная система. Так что это еще один шаг по установлению контроля и консолидации авторитарного режима в нашей стране.
Виктор Резунков: Филипп Николаевич из Москвы, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. То, что касается Конституции. Верховенство Конституции, несомненно, на территории России главное. Но из-за того, что мы подписали великие хартии, Конституция не соответствует общепринятым правилам, подписанным хельсинкскими и другими соглашениями новыми, в такой протекции власть не может существовать. Статья 3-ая точно говорит, что никто не может присваивать власть, а назначение преемника – это называется присвоением власти. Истина витает на высотах, недоступных правосудию.
Виктор Резунков: И я хотел бы обратить внимание на инициативы представителей партий, которые высказались в «Завидово» перед президентом. Владимир Жириновский, лидер ЛДПР, предложил ограничить полномочия губернаторов двумя сроками. Медведев его спросил: «А как лидеры партий?», - намекая на то, что Владимир Жириновский 20 лет уже возглавляет ЛДПР. Тот несколько потупился и сказал, что «да, лидеров партий тоже надо ограничивать двумя сроками». Это что-нибудь изменит, Григорий, как вы считаете?
Григорий Голосов: Владимир Вольфович Жириновский ничего, в принципе, изменить не может. Он используется Кремлем для того, чтобы произносить некоторые вещи. И одна из вещей, которую Владимир Вольфович произносит довольно систематически, - это всякие слова, которые запугивают губернаторов. Жириновский предлагал многое. Он предлагал ввести пропорциональную систему на всех выборах, один из первых. Он предлагал ввести тотальную назначаемость губернаторов. И все это Кремлем было реализовано. Поэтому в данном случае Жириновский находится в той же самой роли: произносить какие-то слова, Кремль смотрит на реакцию и в нужный момент делает это. Он в своем амплуа.
Виктор Резунков: А может быть принята такая инициатива в ближайшем будущем – ограничить губернаторов двумя сроками?
Григорий Голосов: В принципе, для этого нужно сформировать кадровый резерв и систему ротации кадров, которая сейчас отсутствует. До того, как она будет создана, пока существуют жалкие списки кадрового резерва, которые не имеют никаких реальных последствий, говорить о сменяемости губернаторов бессмысленно. Потому что губернатор – это важная фигура: он обеспечивает политическую лояльность региона, он должен эффективно руководить. Ну, уволим мы всех губернаторов, отработавших по два срока, а откуда взять новых? Уже были прецеденты, когда кремлевские назначенцы совершенно не справлялись с работой в регионах. Я думаю, что Кремль действительно стремится к тому, чтобы поставить региональные элиты под более жесткий контроль, в том числе и путем ускорения их ротации. Это может быть стратегической целью.
Виктор Резунков: И еще одна инициатива, как сообщают «Новые известия». Лидер КПРФ Геннадий Зюганов направил в Кремль тезисы своего выступления на Госсовете. Уже само по себе это явление вызвало у политологов достаточно веселое настроение, потому что они посчитали: «Как это - оппозиция посылает тезисы своего выступления?!». Но дело не в этом. Дело в том, что Геннадий Зюганов и КПРФ потребуют принятия закона, гарантирующего права оппозиции. В связи с этим предполагается, что именно на Госсовете встанет вопрос о критериях, объясняющих, что такое ответственная оппозиция, способная работать в режиме теневого правительства и предлагать реальные программы развития страны, а не отделываться всякий раз популистскими инициативами, а что такое безответственная оппозиция. Этот вопрос будет обсуждаться.
Григорий Голосов: Геннадий Андреевич хорошо знает, что такое ответственная оппозиция, ему этого объяснять не нужно. А что касается закона об оппозиции, то эта идея давно уже циркулирует. И вообще-то, в нормально функционирующей демократии такой закон не нужен, потому что там права оппозиции гарантированы самой логикой политической системы. В нормально функционирующем авторитарном режиме тоже не нужен, потому что оппозиции там нет. Но вот как раз в имитационном режиме, где есть эффективная оппозиция, такой закон, я считаю, нужен. Потому что гарантии для этой имитационной оппозиции создает в России федеральный центр, а на местах часто губернаторы и другие политические деятели, исходя из собственных интересов, эти права нарушают. Я думаю, что все это примерно понимают. И если Кремль будет продолжать свою политику по поощрению имитационной оппозиции, то такой закон, скорее всего, будет принят, даже вопреки сопротивлению «Единой России». Потому что Кремль в этом отношении способен, мне кажется, мыслить стратегически, он понимает, что эти имитационные структуры ему нужны, а если их не гарантировать каким-то образом, то они постепенно вымрут. Это в той же логике мера, как и создание фракции из одного человека в региональных Законодательных собраниях.
Виктор Резунков: В целом вы все эти инициативы оцениваете негативно?
Григорий Голосов: Я бы сказал, что они в основном безобидные, но среди них есть одна очень плохая. И по сумме это плохие предложения, и именно поэтому. А в основном они почти ничего не меняют. В следующем послании, видимо, Дмитрий Анатольевич предложит переименовать региональные Законодательные собрания, недавно Грызлов об этом говорил. Или еще какую-нибудь безобидную мульку придумает. Но одновременно предложит и что-нибудь действительно плохое. Второй раз уже так произошло, и я не вижу, почему бы этому не произойти в третий раз.
