Ирина Лагунина: Эдгар Гувер возглавил Бюро Расследований в 1924 году и вскоре расширил круг его задач за пределы просто подавления подрывных элементов в стране: пацифистов, социалистов, коммунистов, чёрных радикалов, гангстеров. Под его руководством Бюро получило свое нынешнее название – ФБР, Федеральное бюро расследований, - а также приобрело репутацию всевидящего ока, несмотря на такие крупные провалы, как нападение японцев на Перл Харбор, стремительный рост организованной преступности, убийство президента Кеннеди. В этом году ФБР исполняется 75 лет. Моя коллега Марина Ефимова проследила за историей жизни его самого долгого руководителя – Эдгара Гувера.
«Первый директор Федерального Бюро расследований Джон Эдгар Гувер правил, сидя за огромным письменным столом в огромном кабинете – массивный невысокий человек с бульдожьим лицом и колоссальным эго. Для Гувера статус «друга» всегда был пожизненным, точно так же, как и статус «врага». Его одержимость рутиной была общеизвестна: он всю жизнь прожил в одном и том же доме и завтракал в одном и том же ресторане одной и той же едой (творог, грейпфрут и черный кофе). Он никогда не был женат и никогда не жил нигде, кроме Вашингтона».
Марина Ефимова: Так историк МакКеллан описывает Гувера в предисловии к документальному фильму “G-Man”. В 1924 г. способный и честолюбивый чиновник Эдгар Гувер, тогда 29-летний, получил под свое начало неэффективный и коррумпированный довесок к Министерству юстиции - Бюро расследований. Через несколько лет он превратил его в огромную, высоко профессиональную, эффективную, свободную от коррупции, хорошо информированную, абсолютно секретную и потому всесильную организацию – Федеральное Бюро расследований. Гувер бессменно пробыл на посту директора ФБР 48 лет - при восьми президентах - обогнав даже французского министра Талейрана, который удержался лишь при шести правящих режимах.
На посту главы ФБР Гувер в разное время возглавлял охоту: на коммунистов, на уголовных преступников, на шпионов, на политических радикалов и диссидентов, на Ку-Клукс-Клан, на борцов за гражданские права (включая Мартина Лютера Кинга) и на активистов антивоенного движения 60-х - 70-х годов. Его методы борьбы часто были полулегальными, а иногда – нелегальными и жестокими. И за это Эдгар Гувер заслужил не ослабевающую с годами ненависть интеллектуальной элиты Америки. Но если вникать в детали, то начинаешь замечать, что почти все акции Гувера были неоднозначными, и что создатель ФБР был не только зловещей, но и трагической фигурой американской истории.
Этхан Теохарис: На пост директора ФБР Гувер был назначен не только благодаря административным талантам, но и потому, что был абсолютно вне партийной борьбы. Он был идеальным государственным чиновником, который подчинялся только тем, кто его назначал – президентам. Он был исполнителем их идей – даже, если не был с ними согласен. С одобрения президента Франклина Рузвельта Гувер начал собирать информацию о частной жизни и о политических взглядах высокопоставленных американцев. (Для президента, пытавшегося втянуть упиравшуюся страну в европейскую войну, было важно знать настроение элиты). Но для Гувера сбор подобных сведений стал методом удержания собственной власти. Он не пользовался информацией открыто, но при случае мог намекнуть конгрессмену или сенатору на его, как у нас говорят, «скелет в шкафу». Поэтому никто не хотел ссориться с Гувером.
Марина Ефимова: В нашей передаче участвует один из главных экспертов по истории ФБР – профессор Этан Теохарис.
Власть Гувера держалась не только на страхе политиков. Базой стабильности его положения и его власти была народная слава. Она пришла в конце 20-х, в годы разгула уличной преступности, ограблений банков, разбоя мелких гангстеров. Газетные заголовки без конца сообщали о новых похищениях – в основном, детей. Беспомощность полиции возмущала народ. И вот тут-то в газетах появились первые герои – агенты Федерального бюро – невозмутимые, неустрашимые, все в одинаковых костюмах и шляпах и все - снайперы. Они ловили неуловимых: мамашу Бэйкер, «пулеметчика Келли», «Baby-face» Нельсона и легендарного Диллинджера. Народ прозвал новых героев G-men – сокращенное от government men – «правительственная рать». Рассказывает биограф Гувера, профессор Ричард Пауэрс:
Ричард Пауэрс: G-men защищали невинных. Они арестовывали преступников, они стреляли, как черти. Мальчишек это особенно воодушевляло: «Хочу быть одним из этих парней: они всегда побеждают, они всегда за правое дело».
Марина Ефимова: И Гувер воспользовался этим восторгом. Он выступал по радио, на митингах, на праздниках, на собраниях бойскаутов... Он драматизировал и преувеличивал как проблему преступности, так и ее решения. Америка Гувера была бы вечно в блокаде, если бы не G-men. Он делал из войны с преступностью Иллиаду, эпос, главную тему национальной мелодрамы. И Гувер был ее первым героем - The G-man. В нем бесспорно была харизма – судя по рассказу его бывшего агента:
« Я помню его речь к новичкам. Он сказал: «Хочу вас предупредить: увидят пьяным - вы уволены. Поймают женатого на флирте - вы уволены. И не приходите объяснять, что у вас семья и дети. Не поможет». После этого он повернулся на каблуках и ушел. Для нас он был богом, для страны – мифом. А тот, кто этот миф не поддерживал, сам становился подозрительным».
Марина Ефимова: При Рузвельте авторитет Гувера стал так высок, что он стал вхож в Белый Дом на правах советника. Его должность не была выборной, тем не менее, он получил возможность участвовать в формировании политической жизни Америки.
Начиная с 1919 г. (когда Гувер был еще на вторых ролях в Министерстве Юстиции), и потом 48 лет на посту главы ФБР, при всех восьми президентах, главным и постоянным занятием Гувера была «красная охота» - red hunt – борьба с инфильтрацией коммунистической агентуры и коммунистической пропаганды в американское общество. В 1919 г он даже организовал высылку нескольких десятков американских коммунистов в Россию (в том числе Эмму Голдман, описанную в романе Доктороу «Рэг Тайм»).
Ричард Пауэрс: Гувер всё делал добросовестно. Он прочел «классику» коммунистической литературы (начиная с Маркса и Ленина), и регулярно читал их периодику. Он ненавидел и теорию, и практику коммунистов, называл их лжецами, но что любопытно – при этом он верил всей их пропаганде о мировой революции, которая вот-вот захватит все страны. И готовился дать ей отпор.
Марина Ефимова: Но ему все время ставили палки в колеса. В самом начале его карьеры 12 уважаемых юристов послали в Конгресс письмо, в котором доказывалось право граждан на несогласие с правительством. Юристы подчеркнули различие между диссидентством (правомочным и легальным) и нелояльностью к стране (противозаконной и наказуемой) и перечислили все нарушения Конституции, допущенные Бюро Расследований. В конце 40-х годов Гувера приструнил президент Труман:
«Теперь я скажу, как мы НЕ будем бороться с коммунизмом. Мы НЕ превратим ФБР в секретную полицию гестаповского типа. Мы НЕ будем брать под контроль все слова и мысли наших граждан. Мы НЕ превратим Соединенные Штаты в тоталитарное государство ради борьбы с опасностью тоталитаризма».
Марина Ефимова: Методы Гувера, слухи о его секретных досье на политиков (и вообще на любых вполне законопослушных граждан, казавшихся ему подозрительными) привели к тому, что в начале 50-х президент Трумэн собирался сместить Гувера с поста главы ФБР, но... не сделал этого. В 1961 году президент Джон Кеннеди хотел уволить Гувера, но вместо этого снова переназначил его на пост. В 1971 году советники уговаривали президента Никсона сместить Гувера (тем более, что тот давно перевалил за пенсионный возраст), но и Никсон, поколебавшись, отказался от этого шага. Многие в Америке считают, что президентов запугали секретные досье Гувера. Но вот как описывает ситуацию профессор Пауэрс:
Ричард Пауэрс: Гувер вышел из провинциального среднего класса. Американскую политическую и социальную структуру - с доминированием в стране белого протестантского большинства - он считал идеалом общественного устройства. Всю жизнь он защищал этот понятный, дорогой ему порядок. И дорогой не только ему. На его стороне всегда было большинство населения – трудящееся, законопослушное и консервативное. У него в стране была огромная поддержка. И все президенты это понимали. Что касается Гувера, то для него все, кто критиковал ФБР, становились не просто его врагами, но врагами Америки, Христианства и самой цивилизации.
Марина Ефимова: Приверженность Гувера традиции и статус-кво особенно заметно сказалась на отношении к афро-американцам. Оно было отцовским и покровительственным. Все домашние помощники и слуги Гувера были афроамериканцами, и он прожил с ними всю жизнь. Но представить их равными себе было для него немыслимо. Именно из-за этого противоречивого сочетания отеческого покровительства и снобизма его главным достижением стало уничтожение Ку-Клукс-Клана в конце 60-х, а одним из главных позоров - преследование негритянского лидера Мартина Лютера Кинга. Справедливости ради надо сказать, что не только то, что угрожало стабильности слева, но и то, что ей угрожало справа, становилось мишенью Гувера. Читаем в книге Ричарда Пауэрса «Жизнь Эдгара Гувера. Секретность и власть»:
«Гувер поддерживал Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, пока она трясла Голливуд и элиту. Но когда в 1954 г. Маккарти посмел искать крамолу в армии и даже вызвать на ковер президента Эйзенхауэра, Гувер сделал всё, чтобы его остановить. Для Гувера одним из зол коммунизма было посягательство на законное выборное правительство. И антикоммунизм должен был защищать власть, а не атаковать ее».
Марина Ефимова: Конечно, Гувер, несмотря на его подчинение всем президентам, одних любил и уважал (Рузвельта, Эйзенхауэра, Линдона Джонсона), других не одобрял (Трумана, Никсона), третьих презирал. К этим третьим относился Джон Кеннеди (и особенно его генеральный прокурор Роберт Кеннеди). Что такое были братья Кеннеди и их правительство для 60-летнего Гувера?
«Мальчишки в Овальном офисе. Их старшему сотруднику было 47 лет. Джону – 36. Они и Гувер, убежденные в своих взглядах разным опытом, видели мир по-разному и возлагали на будущее разные надежды. С точки зрения Гувера решение проблемы преступности состояло в том, чтобы вбить в подростков ценности среднего класса. С точки зрения Кеннеди, именно средний класс, с его расовыми, социальными и экономическими предрассудками, сам и создавал почву для преступности. Роберт Кеннеди и его Министерство юстиции вывели на свет не замеченный Гувером многомиллионный деклассированный слой бедных, в основном, черных американцев, у которых не было никаких контактов с ценностями среднего класса. Гувер хотел бороться с преступностью наказаниями, а Кеннеди - мерами социальной помощи. Идея, что Гуверовское ФБР может при новом президенте играть прежнюю роль, казалась немыслимой как Кеннеди, так и самому Гуверу».
Марина Ефимова: Гувер понимал, что будущее – за молодыми и что его дни сочтены. Смерть Джона Кеннеди неожиданно продлила профессиональную жизнь Эдгара Гувера.
Президента Линдона Джонсона, занявшего место Кеннеди, Гувер любил и уважал. Но сама страна неудержимо менялась, и эти изменения ужасали патриарха Гувера. Годы правления Джонсона были омрачены не только войной во Вьетнаме, но связанными с ней расовыми и студенческими беспорядками. И тут позиции Гувера и Министерства юстиции снова разошлись.
«Гувер хотел бороться с зачинщиками городских бунтов слежкой и арестами, а генеральные прокуроры Катценбах и Кларк – переговорами и открытыми контактами – даже с самыми воинственными бунтарями. Гувер относился к бунтовщикам как к разрушителям общественных устоев, а Министерство видело в них жертв социальной несправедливости».
Марина Ефимова: С конца 60-х критика начала разъедать непроницаемую поверхность Федерального Бюро. Разномыслие проникло и внутрь, появились беглецы. А после принятия Акта о свободе информации стало известно о секретных досье, о нелегальных способах слежки, о случаях шантажа. Имя Гувера из символа героизма стало символом позора. Профессор Теохарис, смягчилась ли сейчас, по сравнению с 70-ми-80-ми годами, оценка роли Гувера и его Бюро?
Этхан Теохарис: Нет, потому, что ФБР Гувера прозевало важнейшие преступления своего времени, которые оно призвано было предотвращать. Ловить шпионов надо ДО совершения актов шпионажа, а Бюро настолько увлекалось охотой за коммунистами в Голливуде, что часто упускало настоящих шпионов. Розенбергов арестовали только в 1950 году за преступление, совершенное в 44-м. А ведь дело шло об атомной бомбе. Другим чудовищным ляпом было их расследование убийства Кеннеди. Как позднее выяснилось, ФБР скрыло тот факт, что Освальд давно находился под их наблюдением, и что они просто прозевали его. Абсолютно очевидно, что ФБР не было причастно к самому убийству, но ясно, что Гувер скрывал некомпетентность и провалы своих агентов. И, наконец, - мафия. При Гувере она окрепла, поскольку он отказывался признавать наличие мафиозных синдикатов, наличие организации. Очевидно, он хотел думать, что его G-men победили всех гангстеров в стране. Только под нажимом Роберта Кеннеди и других прокуроров, в середине 60-х годов, Гувер признал наличие «Коса Ностра» и принял действенные меры.
Марина Ефимова: Профессор Теохарис, согласитесь, что ситуация Гувера была очень сложной – как и всех секретных служб. В мирное время мы требуем от них открытости, соблюдения законности и гражданских прав. В этих условиях расцветают преступники и террористы, и тогда мы возмущаемся, что эти службы нас не уберегли и требуем спасти нас любыми способами.
Этхан Теохарис: Да, и тут видны параллели. Конечно, после «nine-eleven» мы готовы дать секретным службам свободу действий. И пример Эдгара Гувера дает понять, что наша политическая система сама по себе не гарантирует необходимый баланс. Вопрос в том – как одновременно обеспечить безопасность страны, соблюдение законов и уважение к правам каждого гражданина.
Марина Ефимова: Это вопрос вопросов!.. Но судьба Эдгара Гувера важна и в более широком смысле. «Страна, - пишет проф. Пауэрс в биографии Гувера, - не сможет выжить, если не будут соблюдены интересы тех, чью жизнь и судьбу разрушают радикальные перемены. Правительство должно дать им опору, гарантию стабильности»...
«Гувер многие десятилетия был такой опорой. Пока он был на посту, миллионы американцев верили, что Америка, которую они знают и любят, все еще существует. Но сам-то Гувер просуществовал слишком долго. К концу его карьеры его таланты и мощь его Бюро уже не служили насущным потребностям страны, а только насущным потребностям ФБР. Гувер закончил свои дни на посту, но в изоляции, в горькой обиде и в воспоминаниях о той Америке, которой давно не было»
Марина Ефимова: Мне кажется, что пропорции того, сколько всего Гувер погубил в Америке и сколько спас, будут всегда разными для либералов и консерваторов, для идеалистов и скептиков, для теоретиков политики и для ее практиков. И каждая из этих групп будет убеждена, что именно ее оценка объективна, а оценки всех других вырастают из их политических пристрастий и предубеждений.
«Первый директор Федерального Бюро расследований Джон Эдгар Гувер правил, сидя за огромным письменным столом в огромном кабинете – массивный невысокий человек с бульдожьим лицом и колоссальным эго. Для Гувера статус «друга» всегда был пожизненным, точно так же, как и статус «врага». Его одержимость рутиной была общеизвестна: он всю жизнь прожил в одном и том же доме и завтракал в одном и том же ресторане одной и той же едой (творог, грейпфрут и черный кофе). Он никогда не был женат и никогда не жил нигде, кроме Вашингтона».
Марина Ефимова: Так историк МакКеллан описывает Гувера в предисловии к документальному фильму “G-Man”. В 1924 г. способный и честолюбивый чиновник Эдгар Гувер, тогда 29-летний, получил под свое начало неэффективный и коррумпированный довесок к Министерству юстиции - Бюро расследований. Через несколько лет он превратил его в огромную, высоко профессиональную, эффективную, свободную от коррупции, хорошо информированную, абсолютно секретную и потому всесильную организацию – Федеральное Бюро расследований. Гувер бессменно пробыл на посту директора ФБР 48 лет - при восьми президентах - обогнав даже французского министра Талейрана, который удержался лишь при шести правящих режимах.
На посту главы ФБР Гувер в разное время возглавлял охоту: на коммунистов, на уголовных преступников, на шпионов, на политических радикалов и диссидентов, на Ку-Клукс-Клан, на борцов за гражданские права (включая Мартина Лютера Кинга) и на активистов антивоенного движения 60-х - 70-х годов. Его методы борьбы часто были полулегальными, а иногда – нелегальными и жестокими. И за это Эдгар Гувер заслужил не ослабевающую с годами ненависть интеллектуальной элиты Америки. Но если вникать в детали, то начинаешь замечать, что почти все акции Гувера были неоднозначными, и что создатель ФБР был не только зловещей, но и трагической фигурой американской истории.
Этхан Теохарис: На пост директора ФБР Гувер был назначен не только благодаря административным талантам, но и потому, что был абсолютно вне партийной борьбы. Он был идеальным государственным чиновником, который подчинялся только тем, кто его назначал – президентам. Он был исполнителем их идей – даже, если не был с ними согласен. С одобрения президента Франклина Рузвельта Гувер начал собирать информацию о частной жизни и о политических взглядах высокопоставленных американцев. (Для президента, пытавшегося втянуть упиравшуюся страну в европейскую войну, было важно знать настроение элиты). Но для Гувера сбор подобных сведений стал методом удержания собственной власти. Он не пользовался информацией открыто, но при случае мог намекнуть конгрессмену или сенатору на его, как у нас говорят, «скелет в шкафу». Поэтому никто не хотел ссориться с Гувером.
Марина Ефимова: В нашей передаче участвует один из главных экспертов по истории ФБР – профессор Этан Теохарис.
Власть Гувера держалась не только на страхе политиков. Базой стабильности его положения и его власти была народная слава. Она пришла в конце 20-х, в годы разгула уличной преступности, ограблений банков, разбоя мелких гангстеров. Газетные заголовки без конца сообщали о новых похищениях – в основном, детей. Беспомощность полиции возмущала народ. И вот тут-то в газетах появились первые герои – агенты Федерального бюро – невозмутимые, неустрашимые, все в одинаковых костюмах и шляпах и все - снайперы. Они ловили неуловимых: мамашу Бэйкер, «пулеметчика Келли», «Baby-face» Нельсона и легендарного Диллинджера. Народ прозвал новых героев G-men – сокращенное от government men – «правительственная рать». Рассказывает биограф Гувера, профессор Ричард Пауэрс:
Ричард Пауэрс: G-men защищали невинных. Они арестовывали преступников, они стреляли, как черти. Мальчишек это особенно воодушевляло: «Хочу быть одним из этих парней: они всегда побеждают, они всегда за правое дело».
Марина Ефимова: И Гувер воспользовался этим восторгом. Он выступал по радио, на митингах, на праздниках, на собраниях бойскаутов... Он драматизировал и преувеличивал как проблему преступности, так и ее решения. Америка Гувера была бы вечно в блокаде, если бы не G-men. Он делал из войны с преступностью Иллиаду, эпос, главную тему национальной мелодрамы. И Гувер был ее первым героем - The G-man. В нем бесспорно была харизма – судя по рассказу его бывшего агента:
« Я помню его речь к новичкам. Он сказал: «Хочу вас предупредить: увидят пьяным - вы уволены. Поймают женатого на флирте - вы уволены. И не приходите объяснять, что у вас семья и дети. Не поможет». После этого он повернулся на каблуках и ушел. Для нас он был богом, для страны – мифом. А тот, кто этот миф не поддерживал, сам становился подозрительным».
Марина Ефимова: При Рузвельте авторитет Гувера стал так высок, что он стал вхож в Белый Дом на правах советника. Его должность не была выборной, тем не менее, он получил возможность участвовать в формировании политической жизни Америки.
Начиная с 1919 г. (когда Гувер был еще на вторых ролях в Министерстве Юстиции), и потом 48 лет на посту главы ФБР, при всех восьми президентах, главным и постоянным занятием Гувера была «красная охота» - red hunt – борьба с инфильтрацией коммунистической агентуры и коммунистической пропаганды в американское общество. В 1919 г он даже организовал высылку нескольких десятков американских коммунистов в Россию (в том числе Эмму Голдман, описанную в романе Доктороу «Рэг Тайм»).
Ричард Пауэрс: Гувер всё делал добросовестно. Он прочел «классику» коммунистической литературы (начиная с Маркса и Ленина), и регулярно читал их периодику. Он ненавидел и теорию, и практику коммунистов, называл их лжецами, но что любопытно – при этом он верил всей их пропаганде о мировой революции, которая вот-вот захватит все страны. И готовился дать ей отпор.
Марина Ефимова: Но ему все время ставили палки в колеса. В самом начале его карьеры 12 уважаемых юристов послали в Конгресс письмо, в котором доказывалось право граждан на несогласие с правительством. Юристы подчеркнули различие между диссидентством (правомочным и легальным) и нелояльностью к стране (противозаконной и наказуемой) и перечислили все нарушения Конституции, допущенные Бюро Расследований. В конце 40-х годов Гувера приструнил президент Труман:
«Теперь я скажу, как мы НЕ будем бороться с коммунизмом. Мы НЕ превратим ФБР в секретную полицию гестаповского типа. Мы НЕ будем брать под контроль все слова и мысли наших граждан. Мы НЕ превратим Соединенные Штаты в тоталитарное государство ради борьбы с опасностью тоталитаризма».
Марина Ефимова: Методы Гувера, слухи о его секретных досье на политиков (и вообще на любых вполне законопослушных граждан, казавшихся ему подозрительными) привели к тому, что в начале 50-х президент Трумэн собирался сместить Гувера с поста главы ФБР, но... не сделал этого. В 1961 году президент Джон Кеннеди хотел уволить Гувера, но вместо этого снова переназначил его на пост. В 1971 году советники уговаривали президента Никсона сместить Гувера (тем более, что тот давно перевалил за пенсионный возраст), но и Никсон, поколебавшись, отказался от этого шага. Многие в Америке считают, что президентов запугали секретные досье Гувера. Но вот как описывает ситуацию профессор Пауэрс:
Ричард Пауэрс: Гувер вышел из провинциального среднего класса. Американскую политическую и социальную структуру - с доминированием в стране белого протестантского большинства - он считал идеалом общественного устройства. Всю жизнь он защищал этот понятный, дорогой ему порядок. И дорогой не только ему. На его стороне всегда было большинство населения – трудящееся, законопослушное и консервативное. У него в стране была огромная поддержка. И все президенты это понимали. Что касается Гувера, то для него все, кто критиковал ФБР, становились не просто его врагами, но врагами Америки, Христианства и самой цивилизации.
Марина Ефимова: Приверженность Гувера традиции и статус-кво особенно заметно сказалась на отношении к афро-американцам. Оно было отцовским и покровительственным. Все домашние помощники и слуги Гувера были афроамериканцами, и он прожил с ними всю жизнь. Но представить их равными себе было для него немыслимо. Именно из-за этого противоречивого сочетания отеческого покровительства и снобизма его главным достижением стало уничтожение Ку-Клукс-Клана в конце 60-х, а одним из главных позоров - преследование негритянского лидера Мартина Лютера Кинга. Справедливости ради надо сказать, что не только то, что угрожало стабильности слева, но и то, что ей угрожало справа, становилось мишенью Гувера. Читаем в книге Ричарда Пауэрса «Жизнь Эдгара Гувера. Секретность и власть»:
«Гувер поддерживал Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, пока она трясла Голливуд и элиту. Но когда в 1954 г. Маккарти посмел искать крамолу в армии и даже вызвать на ковер президента Эйзенхауэра, Гувер сделал всё, чтобы его остановить. Для Гувера одним из зол коммунизма было посягательство на законное выборное правительство. И антикоммунизм должен был защищать власть, а не атаковать ее».
Марина Ефимова: Конечно, Гувер, несмотря на его подчинение всем президентам, одних любил и уважал (Рузвельта, Эйзенхауэра, Линдона Джонсона), других не одобрял (Трумана, Никсона), третьих презирал. К этим третьим относился Джон Кеннеди (и особенно его генеральный прокурор Роберт Кеннеди). Что такое были братья Кеннеди и их правительство для 60-летнего Гувера?
«Мальчишки в Овальном офисе. Их старшему сотруднику было 47 лет. Джону – 36. Они и Гувер, убежденные в своих взглядах разным опытом, видели мир по-разному и возлагали на будущее разные надежды. С точки зрения Гувера решение проблемы преступности состояло в том, чтобы вбить в подростков ценности среднего класса. С точки зрения Кеннеди, именно средний класс, с его расовыми, социальными и экономическими предрассудками, сам и создавал почву для преступности. Роберт Кеннеди и его Министерство юстиции вывели на свет не замеченный Гувером многомиллионный деклассированный слой бедных, в основном, черных американцев, у которых не было никаких контактов с ценностями среднего класса. Гувер хотел бороться с преступностью наказаниями, а Кеннеди - мерами социальной помощи. Идея, что Гуверовское ФБР может при новом президенте играть прежнюю роль, казалась немыслимой как Кеннеди, так и самому Гуверу».
Марина Ефимова: Гувер понимал, что будущее – за молодыми и что его дни сочтены. Смерть Джона Кеннеди неожиданно продлила профессиональную жизнь Эдгара Гувера.
Президента Линдона Джонсона, занявшего место Кеннеди, Гувер любил и уважал. Но сама страна неудержимо менялась, и эти изменения ужасали патриарха Гувера. Годы правления Джонсона были омрачены не только войной во Вьетнаме, но связанными с ней расовыми и студенческими беспорядками. И тут позиции Гувера и Министерства юстиции снова разошлись.
«Гувер хотел бороться с зачинщиками городских бунтов слежкой и арестами, а генеральные прокуроры Катценбах и Кларк – переговорами и открытыми контактами – даже с самыми воинственными бунтарями. Гувер относился к бунтовщикам как к разрушителям общественных устоев, а Министерство видело в них жертв социальной несправедливости».
Марина Ефимова: С конца 60-х критика начала разъедать непроницаемую поверхность Федерального Бюро. Разномыслие проникло и внутрь, появились беглецы. А после принятия Акта о свободе информации стало известно о секретных досье, о нелегальных способах слежки, о случаях шантажа. Имя Гувера из символа героизма стало символом позора. Профессор Теохарис, смягчилась ли сейчас, по сравнению с 70-ми-80-ми годами, оценка роли Гувера и его Бюро?
Этхан Теохарис: Нет, потому, что ФБР Гувера прозевало важнейшие преступления своего времени, которые оно призвано было предотвращать. Ловить шпионов надо ДО совершения актов шпионажа, а Бюро настолько увлекалось охотой за коммунистами в Голливуде, что часто упускало настоящих шпионов. Розенбергов арестовали только в 1950 году за преступление, совершенное в 44-м. А ведь дело шло об атомной бомбе. Другим чудовищным ляпом было их расследование убийства Кеннеди. Как позднее выяснилось, ФБР скрыло тот факт, что Освальд давно находился под их наблюдением, и что они просто прозевали его. Абсолютно очевидно, что ФБР не было причастно к самому убийству, но ясно, что Гувер скрывал некомпетентность и провалы своих агентов. И, наконец, - мафия. При Гувере она окрепла, поскольку он отказывался признавать наличие мафиозных синдикатов, наличие организации. Очевидно, он хотел думать, что его G-men победили всех гангстеров в стране. Только под нажимом Роберта Кеннеди и других прокуроров, в середине 60-х годов, Гувер признал наличие «Коса Ностра» и принял действенные меры.
Марина Ефимова: Профессор Теохарис, согласитесь, что ситуация Гувера была очень сложной – как и всех секретных служб. В мирное время мы требуем от них открытости, соблюдения законности и гражданских прав. В этих условиях расцветают преступники и террористы, и тогда мы возмущаемся, что эти службы нас не уберегли и требуем спасти нас любыми способами.
Этхан Теохарис: Да, и тут видны параллели. Конечно, после «nine-eleven» мы готовы дать секретным службам свободу действий. И пример Эдгара Гувера дает понять, что наша политическая система сама по себе не гарантирует необходимый баланс. Вопрос в том – как одновременно обеспечить безопасность страны, соблюдение законов и уважение к правам каждого гражданина.
Марина Ефимова: Это вопрос вопросов!.. Но судьба Эдгара Гувера важна и в более широком смысле. «Страна, - пишет проф. Пауэрс в биографии Гувера, - не сможет выжить, если не будут соблюдены интересы тех, чью жизнь и судьбу разрушают радикальные перемены. Правительство должно дать им опору, гарантию стабильности»...
«Гувер многие десятилетия был такой опорой. Пока он был на посту, миллионы американцев верили, что Америка, которую они знают и любят, все еще существует. Но сам-то Гувер просуществовал слишком долго. К концу его карьеры его таланты и мощь его Бюро уже не служили насущным потребностям страны, а только насущным потребностям ФБР. Гувер закончил свои дни на посту, но в изоляции, в горькой обиде и в воспоминаниях о той Америке, которой давно не было»
Марина Ефимова: Мне кажется, что пропорции того, сколько всего Гувер погубил в Америке и сколько спас, будут всегда разными для либералов и консерваторов, для идеалистов и скептиков, для теоретиков политики и для ее практиков. И каждая из этих групп будет убеждена, что именно ее оценка объективна, а оценки всех других вырастают из их политических пристрастий и предубеждений.
