Тамара Ляленкова: Сегодня мы расскажем о православной системе образования в России – системе достаточно традиционной и закрытой. Правда, на этой неделе Патриарх Кирилл на архиерейском совещании призвал реформировать систему духовного образования и, в частности, согласовать ее с принципами Болонской системы.
Для того чтобы собрать материал о православном образовании, мы с коллегами ездили в Сергиев Посад, в Московскую духовную академию и семинарию, снимали и записывали интервью с семинаристами, приехавшими туда из Астрахани, Вильнюса, Каракаса, а также с секретарем ученого совета Московской духовной академии протоиереем Павлом Великановым.
Корреспондент Радио Свобода в Санкт-Петербурге встречалась с проректором Петербургской духовной академии, священником Владимиром Хулапом, председателем издательского отдела Петербургской епархии, настоятелем храма Федоровской иконы Божьей матери протоиреем Александром Сорокиным. А корреспондент в Кирове записала разговор с учащимися Вятского духовного училища.
Рассказ о том, какое образование сегодня получает православный священник в России, мы начнем сразу после региональных новостей, который представит Юлия Дроздова, информационный портал «Пять баллов. Ру».
Юлия Дроздова: Более 60 пожилых студентов получили студенческие билеты Тюменского государственного нефтегазового университета. В течение двух месяцев они будут слушать лекции, готовиться к практическим и семинарским занятиям, сдавать зачеты и экзамен. Занятия для студентов старшего возраста начались 5 февраля на базе Института гуманитарных наук.
Директор Курчатовского института Михаил Ковальчук и ректор МГУ имени Ломоносова Виктор Садовничий подписали соглашение о стратегическом партнерстве между центром и университетом. Главное положение документа касается организации в МГУ целевой подготовки кадров по ядерно-физическому направлению для создаваемого на базе Курчатовского института национального исследовательского центра.
Мэр Москвы Юрий Лужков утвердил состав участников студенческого правительства дублеров на 2010 год. В него вошли 52 студента из ведущих вузов Москвы.
В городе Камень-на-Обе осужден студент, давший взятку преподавателю за изготовление курсовой работы. Студент Каменского аграрного техникума передал преподавателю в качестве взятки 500 рублей. Преподаватель должен был изготовить от имени учащегося курсовую работу, провести зачет данной дисциплины и допустить его к сдаче экзамена. Суд, признав виновным подсудимого, приговорил его к одному году лишения свободы условно.
Тамара Ляленкова: Это были региональные новости образования и провинциальную тему продолжит Екатерина Лушникова. В Кирове она встретилась с первокурсниками Вятского духовного училища.
Екатерина Лушникова: Никита Басманов поступил в духовное училище, чтобы изучить Священное писание, затем стать богословом и писателем. Никите 18 лет, родом он из маленького городка Котельнич, вырос в православной семье.
Никита Баманов: В церковь я как раз таки до сознательного возраста ходил, а потом я отстранился от нее, потому что она перестала отвечать на мои вопросы, потому что церковь, которую я видел 15 лет, она не объясняла мне, а приказывала. Очень важно в такой момент человеку, который ищет, какого-то покровителя, чтобы он мог его направлять. У меня не было человека, который мог мне объяснить, ответить на те вопросы, которые у меня возникали. Поэтому я, наверное, отстранился от церкви. Два года я вообще не посещал церковь, учился здесь в Кирове тоже. Лично для меня эти два года учебы в колледже были удушающими. Я не видел там чего-то и не понимал, чего я не вижу. Хотя этого самого непонятного чего-то я очень хотел и ждал, но не получил. Я много писал, начал увлекаться философией, антропологией. Я поступил сюда не потому что у меня была конкретная цель стать священником. Пожалуй, это единственное место, где столько времени уделяется изучению Священного писания. Вот это для меня очень важно, потому что богословие – здесь есть именно свобода, свобода в том, что есть Священное писание, есть святые отцы. Свобода моя как богослова заключается в том, что я могу духовное знание проецировать на современную жизнь.
Звуковой фрагмент песни
Екатерина Лушникова: Это поет Алена Зотина, ей 17 лет, она – студентка первого курса регентского отделения Вятского духовного училища. В Вятку Алена приехала из удмуртского села Ершовка.
Алена Зотина: До этого я пела в храме приходском. У нас там не было хора, мы пели вдвоем только – мой папа и я. И как бы у меня все так сложилось в голове, что я обязана тогда закончить школу, выучиться на регента и в свой приход вернуться. Чтобы был регент в нашем храме был. И меня там все ждут бабушки. Как я приезжаю, они все: «Как ты учишься?», мне записочки все дают, чтобы я тут в монастыре записывала. То есть меня как бы всем миром, получается, сюда отправили. И как только я сюда зашла, увидела этот монастырь, сказала: «Я хочу здесь учиться». А первое время, когда я сюда приехала, до этого у меня в селе не было общения с православной молодежью. У нас в храм ходят одни бабушки, ну, тоже это неинтересно. И когда я сюда приехала, тут столько молодежи, и так все общаются. Я говорю: «Мам, тут так здорово, пап, тут так хорошо». Своим девчонкам рассказываю: «У нас такие братья, они тебя и встретят, они тебя и проводят». Учителя все такие добрые, батюшки. Воцерквленному человеку здесь несложно учиться. Наоборот, очень даже интересно. Тут у нас три предмета идет по церковной тематике: Катехизис, Основы христианской нравственности и Библейская история. Когда слушаешь Отца Сергия, возникает: «Как люди, которые его слушают, дальше грешат?» Я думаю: «Как можно после его урока дальше продолжать что-то делать?» Он так это говорит, просто нет слов. Я очень рада, что не пошла в институт, там все другое. Во-первых, светское, там очень дают большую массу того, что тебе не нужно. Просто ты это делаешь ради оценки, ради галочки, ту же алгебру и высшую математику. Тебе зачем это нужно? Или какой-нибудь язык, который ты вообще никогда не будешь изучать. Я закончу духовное училище, выйду замуж за батюшку, буду регентом, а он будет батюшкой. У нас с ним будут дети, мы с ним воскресную школу откроем.
Екатерина Лушникова: Мечта Алены Зотиной вовсе не несбыточна. Именно из регентских отделений, в которых абсолютное большинство девушки, будущие батюшки и берут себе невест. В иконописную школу, как правило, идут и юноши, и девушки, примерно поровну. Семинаристы главным образом общаются между собой. О традициях духовного образования в России расскажет директор Центра изучения религий Российского гуманитарного университета Николай Шабуров.
Николай Шабуров: Академий было немного, были семинарии, где был разный уровень образования, часто невысокий. Всякие такие минусы отражены в художественной литературе. Можно вспомнить «Очерки Бурсы» Помяловского, есть и другие произведения, менее известные, но которые дают некоторое представление. В целом уровень образованности духовенства, если мы возьмем 19-й век – начало 20-го века, был невысок. Были, конечно, образованные клирики, епископы, но в большинстве это был довольно невысокий уровень. Была такая традиция на Западе, что в университетах существовали богословские факультеты или теологические факультеты. Когда возникали европейские университеты в 13-м веке, обязательно был богословский факультет. Дальше эта традиция была продолжена в очень многих странах. Наиболее типичный пример – Германия. В университетах имеются теологические факультеты.
Екатерина Лушникова: Но это светское образование или это церковное образование? Кто получается на выходе?
Николай Шабуров: Когда-то, безусловно, выходили богословы. И какой-то конфессиональный характер этого образования остается до настоящего времени. Скажем, во многих германских университетах есть два теологических факультета, один – католический, другой – протестантский. Но дело в том, что в последние десятилетия происходит некоторое размывание конфессионального характера теологии. Теология меняет свою суть, она представляется какой-то такой внеконфессиональной дисциплиной. Часто в рамках теологии занимаются тем, что у нас называется религиоведением. Хотя в других странах это разделено. У нас не было никогда теологических факультетов в университетах. У нас были специальные духовные школы, в которых прежде всего готовили священнослужителей. По некоторым историческим обстоятельствам, это такое православное образование начало развиваться сначала не в Московской Руси, а в Западной Руси. И здесь можно указать на Киево-Могилянскую академию, которая возникла в 40-е годы 17-го века по инициативе Киевского митрополита Петра Могилы, где в общем за образец были взяты западные католические схемы обучения. Это вообще довольно любопытный момент при том, что 17-й век – это острое противостояние в Западной Руси, на Украине православия и католичества. Но при этом в православных школах, в той же Киево-Могилянской академии преподавание ведется на латинском языке, и читаются курсы, которые составляются в основном по схоластам, скажем, слегка оправославленные. А в Московской Руси начинается все несколько позже, в конце 17-го века, когда возникает Славяно-Греко-Латинская академия. Тройное название указывает на то, что там был некоторый сдвиг, изучали греческий язык. Но конец 17-го века, начало Петровского правления там шла внутри некоторая борьба между направлением латинофильствующим и эллинофильским, представленным братьями Лехудами, греками, православными, которые приехали в Москву. Собственно, именно Славяно-Греко-Латинская академия была уже в начале 19-го века преобразована в Московскую духовную академию. На протяжении 18-19-го веков возникли и другие академии – Санкт-Петербургская духовная академия, Казанская духовная академия и семинарии. Там тоже мы видим такую эволюцию довольно любопытную. До начала 19-го века по-прежнему господствовало латинское образование, по латинским западным образцам. Потом образование переводится на русский язык. Но в общем, если говорить о высоте и качестве этого образования, это вопрос достаточно дискуссионный, потому что были разные периоды, были разные тенденции. Был такой жесткий духовный диктат, который препятствовал свободному развитию в том числе и богословия. А с другой стороны, были и очень значительные достижения, в особенности к концу 19-го века. Вообще, конец 19-го века и далее начало 20-го, до 1917 года – это, наверное, расцвет духовных школ. И может быть, прежде всего, надо указывать на Санк-петербургскую духовную академию, где, скажем, в 80-90-е годы 19-го века преподавал Василий Васильевич Болотов, выдающийся историк церкви, ученый мирового класса. Но и были у него и последователи, были и в других духовных школах.
Тамара Ляленкова: Рассказывал религиовед Николай Шабуров. К традициям высшего духовного образования и, в частности, Петербургской духовной академии мы вернемся после блока главных новостей образования.
Юлия Дроздова: 1 февраля на сайтах вузов появилась информация о правилах поступления. На сайте вуза, согласно требованиям Министерства образования, должна быть информация о специальностях и направлениях подготовки, на которые он набирает студентов, о количестве бюджетных и платных мест, о категориях набираемых студентов – бакалавров, специалистов и магистров, о перечне вступительных испытаний по каждому направлению подготовки или специальности.
Премьер-министр России Владимир Путин предложил сделать лицензии для учебных заведений бессрочными и усиленно следить за соблюдением требований, увеличив санкции за нарушение лицензий. Премьер также предложил освободить образовательные учреждения от платы за лицензии и аккредитации.
С 2010 года выпускники школ будут награждаться серебряными медалями по новым правилам. Теперь претендентам на серебряную медаль нужно будет иметь за 10-11 классы в полугодиях и по итогам года не более двух четверок и успешно сдать Единый госэкзамен по обязательным предметам. Кроме того, с 2009 года полностью отменены льготы для медалистов при поступлении в вузы. Напомним, ранее медалистам для поступления в вуз достаточно было успешно сдать только профильный экзамен.
Министерство образования и науки объявило конкурс по созданию прикладного бакалавриата в учреждениях среднего и высшего профессионального образования. Цель конкурса – апробация образовательных программ прикладного бакалавриата, взаимодействие образовательных учреждений и работодателей, а также повышение эффективности и качества профессионального образования в соответствии с потребностями рынка труда. Победители конкурса будут объявлены в апреле 2010 года.
Премьер-министр России Владимир Путин подписал распоряжение о создании нового департамента науки, высоких технологий и образования. Департамент будет заниматься вопросами госполитики в области научно-технического обеспечения инновационного развития экономики, модернизации системы профессионального образования, кадрового обеспечения в сфере образования и науки, особенно в перспективных инновационных областях, формирования национальных исследовательских центров в сети федеральных и исследовательских университетов. Главой нового департамента назначен замминистра образования Александр Хлунов.
Тамара Ляленкова: Это были главные новости образования за неделю. Мы возвращаемся к главной теме сегодняшнего «Классного часа» - православному образованию. Рассказ о Петербургской духовной академии, славной своими традициями, записала Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Говорит проректор Петербургской духовной академии священник Владимир Хулап.
Владимир Хулап: Сегодня курс семинарии охватывает пять лет. В рамках этого пятилетнего курса молодые люди знакомятся практически со всем спектром богословских знаний, начиная от введения в богословие, Катехизис, то есть основы веры, Библейская история и заканчивая уже такими сложными предметами, как сравнительное богословие, сектоведение, догматика, пасторская педагогика, психология и так далее. То есть мы стремимся в рамках этого курса предложить молодым людям весь тот набор знаний, который будет им необходим в ходе их дальнейшего пасторского приходского служения. С одной стороны, пытаясь не уйти исключительно в академизм. Для академизма у нас есть духовная академия, для академических занятий, для написания кандидатской диссертации. Это трехлетняя еще форма обучения после духовной семинарии. В семинарии же делается в основном упор на то, чтобы воспитать пастырей, которые ответственно, с одной стороны, будучи укорененными в церковной традиции, с другой стороны, не боясь и умея говорить с окружающим миром, они смогут нести свое служение. Например, со следующего года мы будем вводить в нашей семинарии Санкт-Петербургской обязательную практику студенческую, проповедническую на приходах, социальную, то есть студент должен будет пройти какую-то практику в одном из социальных учреждений, миссионерскую практику, практику преподавательскую, либо в школе, либо в каком-то другом учебном заведении.
Татьяна Вольтская: Известно, что в 90-е годы появилось много священников вообще без образования.
Владимир Хулап: В начале 90-х годов церковь оказалась в очень сложной ситуации, которую в какой-то мере можно сравнить, наверное, с ситуацией военной, когда мобилизуют самых разных людей, ополченцев, которые проходят обучение уже в первом бою. Церковь получила несколько тысяч зданий в течение очень короткого промежутка времени, которые ей раньше принадлежали. И соответственно, нужны были священники, которые начнут эти здания восстанавливать, созидать общины. И поэтому многие епископы пошли на этот вынужденный шаг, который, наверное, все-таки был оправдан. Однако сейчас ситуация совершенно другая. Сейчас у нас почти 40 духовных семинарий, порядка 30 духовных училищ, несколько духовных академий. И сейчас той нехватки кадров уже нет. Поэтому сейчас, конечно, в основном рукополагают людей, которые имеют духовное образование. Хотя, к сожалению, встречаются случаи продолжения вот этой практики, но они остаются действительно единичными. Вот в этом году, в частности, я просматривал документы, по которым должен составляться отчет епархиальный, который посылается в Московскую патриархию. И один из пунктов этого отчета говорит о том, что необходимо составить список того духовенства, которое не имеет образования.
Татьяна Вольтская: И что, на стажировку?
Владимир Хулап: Мне кажется, что либо заочная форма обучения, либо экстернат, либо какие-то курсы повышения квалификации, скажем так, для духовенства, уже служащего, может быть, даже имеющегося семинарское образование. Эта программа очень актуальна и востребована. И мы со следующего года хотели бы в нашей духовной академии регулярно предлагать пасторские курсы, лекции, семинары для духовенства, которое уже осуществляет свое приходское служение, для того чтобы, с одной стороны, поддерживать необходимый уровень. А сегодня священник общается с самыми разными людьми, и с интеллигенцией, и с детьми.
Татьяна Вольтская: Обычно мы видим священников только в храме. Откуда они приходят в храм, где и как учатся? Об этом я спросила председателя издательского отдела Петербургской епархии, настоятеля храма Федоровской иконы Божьей матери протоиерея Александра Сорокина.
Александр Сорокин: Сколько бы ни было богословских учебных заведений ц церкви, именно семинария по определению является учебным заведением, у которого одна единственная цель – подготовка священнослужителей для церкви. У других заведений богословских могут быть другие цели – давать образование людям, не обязательно священнослужителям. А вот семинария, как говорят сегодня, заточена под то, чтобы ковать священнослужителей.
Татьяна Вольтская: Как вы считаете, достаточно ли то образование, которое дается там?
Александр Сорокин: Сказать, что достаточно образование по отношению к любому специалисту – это, наверное, было бы неправильно в принципе. Поскольку настоящий специалист в любой области тогда является квалифицированным, когда не останавливается в процессе своего образования. Поэтому правильнее, наверное, было бы сказать, что семинария наиболее верным образом расставляет изначальные приоритеты, закладывает некую систематизацию или базу под то образование, которое затем священник должен будет сам совершенствовать. Ну, естественно, какие-то базовые сведения, познания в богословии, в разных его разделах семинария дает. По крайней мере, я могу говорить о Санкт-Петербургской семинарии. Конечно, много очень проблем, и можно было бы о них говорить. Я теперь, оглядываясь назад, я считаю, что неплохо учили. По каким-то предметам хорошо, даже так хорошо, что я только теперь понимаю, что я был плохим учеником у того, кто меня этому учил. А по каким-то предметам слабо и не важно, и потерянное время в каком-то смысле. Но по-настоящему я стал учиться тогда, когда сам стал проповедовать или читать лекции. Но это известная истина, что учишься тогда, когда сам начинаешь учить или преподавать. Но какую-то прививку семинария дает.
Тамара Ляленкова: Это был репортаж из Санкт-Петербурга Татьяны Вольтской. Итак, на первый взгляд, очевидно, что православное духовное образование развивается в тех же направлениях, что и светское – стажировки, заочное обучение, практика, компьютерные и спортивные классы, кружки по интересам и даже театр, как, например, в Московской семинарии. Но это только на первый взгляд. Чем отличается жизнь семинариста от студенческой – об этом в «Классном часе» Свободы со студентами Московской семинарии мы поговорим позже.
Главный вопрос, на который будут отвечать участники этой части программы – кто и зачем поступает в православные семинарии. Сразу оговорюсь, что ученый круг духовной академии мы обсуждать не будем. Во-первых, он не велик, во-вторых, слишком обширен предмет разговора. Скажу только, что для того, чтобы стать епископом Русской православной церкви, академию надо закончить обязательно. Но начинают все равно с семинарии, даже в Венесуэле, откуда приехал Эдуард Волков.
Эдуард Волков: Впервые я начинал учиться в Джорданвилле, это США. Там есть семинария Святотроицкая. Я учился там четыре года. После этого меня послали сюда на год, чтобы выучить русский язык. Я тоже хотел. Здесь уроки, контрольные. Учеба трудная, потому что понять русский язык трудно, и объяснить, и говорить, и писать. Самое сложное – это писать на русском языке. Я думал раньше, что я пишу достаточно нормально, но пришел сюда и увидел, что не так хорошо.
Тамара Ляленкова: Но, с другой стороны, вы же живете в условиях тоже специальных, скажем так. Вот это общежитие, сколько человек в комнате, где вы живете?
Эдуард Волков: У нас сейчас живет 13 человек. 13-15 человек, они разные, но хочу сказать, что это не так плохо, не так ужасно. Очень приятно, потому что там можно общаться, говорить, помогать друг другу. Это очень хорошее общение. В столице Каракас у нас есть два храма, в одном из них мой дедушка священник, маленький приход, есть люди православные там. Он был рукоположен, он раньше не был священником. Они приехали из Сербии, из Югославии. Дедушка русский, но родился в Югославии. Проблема была Второй мировой войны.
Тамара Ляленкова: Вы предполагаете, что вы будете священником, будете служить в том же храме, что, может быть, ваш дедушка? И как живет в Венесуэле русский священник, потому что здесь он живет на деньги прихода?
Эдуард Волков: У нас там если кто-то хочет поступать в священники, должен иметь второе образование. Мой дедушка – священник, но он тоже зубной врач.
Тамара Ляленкова: И он одновременно работает как дантист?
Эдуард Волков: Это труднее там, потому что от прихода нельзя. Ну да, помогают священнику, но помогают недостаточно.
Тамара Ляленкова: Вы уже решили, вы выбрали свой путь, что вы будете священником? Или это пока еще...
Эдуард Волков: Пока, я думаю, для меня это слишком рано. Но я хочу.
Тамара Ляленкова: Такой вопрос, какой может быть вторая профессия, если вы решитесь быть православным священником в Венесуэле?
Эдуард Волков: Вторая профессия – я хочу на уровень, как мой дедушка, медицина, физиотерапия. Это очень интересно, тоже помогает людям, не духовно, а телу.
Тамара Ляленкова: Это очень интересный момент. И здесь есть даже какой-то спор, связанный с теологией, потому что физика и дух – в этом всегда есть некое противоречие. Как быть?
Эдуард Волков: Я не знаю. Я просто подумал об этом, потому что должно помогать и телу, и духу человека в этом мире.
Тамара Ляленкова: Это была первая из трех историй, как я стал семинаристом, которые прозвучат в сегодняшнем «Классном часе» Свободы. Все три автора в Московскую семинарию приехали издалека. Если бы речь шла о светском образовании, то можно было бы сказать, что рейтинг этого вуза высок, несмотря на то, что повышенная стипендия здесь составляет 80 рублей, а обыкновенная – 40.
У микрофона секретарь ученого совета Московской духовной академии протоирей Павел Великанов.
Павел Великанов: Практически весь 20-й век духовное образование в России находилось в своеобразном гетто. Естественно, государство его не признавало и не признает до сегодняшнего дня. Естественно, ни о каких контактах и научном взаимодействии между церковной и светской образовательными сферами не могло быть и речи. Из-за этого, с одной стороны, последовала возможность сохранения того уникального уклада жизни, который веками сложился в духовных семинариях и академиях, с другой стороны, все это повлекло за собой изоляцию и отчуждение между светским научным и образовательным миром и церковным. И сегодня перед нами стоит очень важная задача, чтобы это отчуждение было полностью преодолено. Главной первостепенной задачей стало превращение семинарий в полноценные высшие учебные заведения, согласно тому стандарту, специалитету, который существовал в советской системе образования до последнего времени. Соответственно, семинарии становились пятилетними вместо предыдущих четырехлетних, а академии превращались в своего рода богословские аспирантуры с трехлетней программой обучения. Но здесь сразу хочется сделать несколько оговорок. Дело в том, что невозможно осуществить отождествление светской и духовной систем образования хотя бы потому, что к нам приходят молодые люди, как правило, из семей не церковных. Обычно это молодые искатели истины, молодые правдолюбцы. И поэтому, когда человек поступает в семинарию, соответственно, у него базовых начальных сведений никаких нет. Поэтому первые два года обучения в семинарии мы их можем смело назвать пропедевтическими. Мы постепенно формируем то сознание, тот менталитет, который должен иметь будущий священник. И только начиная с третьего курса, мы вводим базовые фундаментальные дисциплины, которые в дальнейшем уже могут стать основанием для последующей научной деятельности в академии.
Тамара Ляленкова: С какого возраста можно поступить в семинарию?
Павел Великанов: Поступают молодые люди в возрасте от 17 до 35 лет. Обязательным условием является наличие законченного среднего образования. Практически каждый третий студент из учащихся сейчас в семинарии, уже имеет высшее образование. Такое явление стало характерным последние лет 10-12, потому что ранее, как правило, в большинстве случаев поступали те, кто заканчивал школу, либо имел среднее специальное образование.
Тамара Ляленкова: Слова протоиерея Павла Великанова подтверждает вторая история – студента четвертого курса Московской семинарии Максима Бурдина.
Максим Бурдин: Нас поступало 160 человек. Взяли 93, сейчас нас – 50. У нас сейчас самый маленький курс сейчас считается. 50-55 – около того. Некоторые ушли на заочное отделение и сейчас служат уже клириками в храмах Москвы, в регионах России. Затем так получилось, что на наш курс набрали много людей с высшим образованием. Они проучились на первом курсе и поняли, что для них это просто, написали прошение, сдали разницу академических планов, их перевели сразу на следующий год. Это уже ушло сразу человек 15, наверное. Двое у нас ушли самостоятельно, один – на первом курсе, второй – на втором. Остальных отчислили.
Тамара Ляленкова: Отчислили – это имеется в виду все-таки – это очень строгий режим, трудный распорядок?
Максим Бурдин: Дело не в режиме даже, а в том, как человек его просто переносит.
Тамара Ляленкова: Какие были экзамены? Может быть, вы помните. Как вы к ним готовились? И как готовятся к таким экзаменам?
Максим Бурдин: Готовился я по пособиям, которые находятся на нашем сайте, находились. Это Закон Божий, затем меня испытывал наш настоятель, регулярно, постоянно какие-то каверзные вопросы мне задавал. Что касательно экзаменов, это церковная история общая, история Русской церкви, Катехизис, Новый Завет, Ветхий Завет, Устав церковный, диктант был, пение и знание церковнославянских молитв, и четыре собеседования. Это собеседование с отцом Вассианом, проректором по воспитательной работе, старшим помощником, совет духовников, это старцы из Лавры приходят. И еще одно собеседование было с проректором по научной работе Михаилом Степановичем.
Семья моя – это семья двух успешных экономистов. Отец – банковский сотрудник, мама – профессионал в сфере 1С. Но после того, как я поступил в семинарию, отец мой бросил банк, и он сейчас священник. Я поступил в семинарию, наверное, прошло пара месяцев, его рукоположили в первую степень дьякона. Я давно собирался учиться в духовной школе, но слишком поздно решился. И еще на фоне некоторых событий семейных я поступил в университет на факультет менеджмента и управления. Это Астрахань, южный город России. Отучившись там год, я понял, что это занятие не для меня, что мне хочется в семинарию. Было рвение, было желание. И оно воплотилось.
Тамара Ляленкова: Но все-таки стремление именно к духовному познанию, его надо было откуда-то взять. Вряд ли это средняя школа вам привила такой интерес.
Максим Бурдин: Конечно, конечно. То есть на фоне обучения в школе был еще и опыт церковного послушания. Начинал я чернорабочим в одном из монастырей Астрахани, грузил кирпичи, ломал кирпичи, перекладывал, потом Господь привел меня к алтарю, стал служить в алтаре Успенского собора Кафедрального в Кремле Астраханском – одном из древнейших храмов нашего города. В итоге как-то получилось так, что даже отец настоятель поставил меня старшим пономарем. А потом уже после университета, когда уже определился в семинарию, меня перевели сюда.
Тамара Ляленкова: Я хочу понять, когда зерно веры попало в вас?
Максим Бурдин: Знаете, Тертуллиан говорит, что каждая душа – христианка. Зерно веры не попадает вот так… раз и тут же поверил. Это можно встретить в Житиях святых. А в нашем случае, в нашей жизни чаще встретить постепенное возрастание в этой вере. Может быть, поначалу человеку просто интересно находиться в церкви, потому что там люди благородные, люди культурные, люди искренние и честные. Затем у него появляется интерес к богослужению, он начинает понимать. Появляется та искорка и то желание быть с Богом. А когда уже учишься в семинарии и проходишь богословие, понимаешь, насколько гармонична христианская вера, то, во что верят христиане.
Тамара Ляленкова: Максим, а вы, я знаю, недавно женились. Опять-таки это бывает проблемой для людей, которые заканчивают семинарию и должны идти в приход. Священнику надо найти себе жену, и это бывает трудно, потому что все-таки жизнь в семинарии предполагает достаточно небольшой круг общения. Как вам удалось найти жену?
Максим Бурдин: Достаточно небольшой круг общения как раз таки и показал мою жену. Она училась здесь, она закончила в прошлом году регентское отделение. Ну, вот, у нас свадьба была буквально неделю назад. Тоже никаких сомнений не было. Здесь нет человеческой воли. Она куда-то пропадает. То есть она есть. Нам кажется, что мы ее выполняем, но на самом деле нами здесь руководит высшая сила. И действительно понимаешь, что здесь есть живой человек, который умер 6 веков назад, преподобный Сергий. Если бы вы побыли в Лавре подольше, вы бы в этом убедились. И многие, кто здесь учился, кто здесь жил, кто просто здесь бывал, говорят, что это реально живой человек. Я его просил, я ему молился, и Мария молилась ему. И наша семья стала на начальную стадию.
Тамара Ляленкова: Замечательно. Я знаю, что некоторые студенты ходят к мощам и просят. Это такая традиция студенческая? Я понимаю, что не только студенческая, но, наверное, студенческая тоже.
Максим Бурдин: Особое молитвенное обострение, когда молитвы из стен академии бьют столбом, - это сессия. Это всегда так было, всегда есть и будет. А что касательно утренних посещений преподобного Сергия, то каждый день, исключая праздники, в 5:30 совершается братский молебен. Собирается вся братия монастыря, приходит владыка-наместник и некоторые из наших студентов, кто в силах, потому что не все в силе, график тяжелый, не каждый день можно проснуться в 5 утра. Конечно, нельзя встать в 5:29 и быстро побежать, нужно в чувство придти, чтобы голова просветлела. И не каждый в силах. Но из ребят ходят. И есть некоторые, которые делают это регулярно, каждый день.
Тамара Ляленкова: Это была история семинариста Максима Бурдина. Тему православного образования мы продолжим после выпуска зарубежных новостей.
Юлия Дроздова: Конституционный суд Украины отменил постановление правительства, которое обязывало педагогов использовать на работе только украинский язык. Напомним, премьер-министр Юлия Тимошенко 5 октября 2009 года подписала постановление, по которому учителя обязаны разговаривать на украинском языке не только на уроках, но и на переменах. Конституционный суд счел, что Кабинет министров превысил свои полномочия, так как порядок использования языков определяется исключительно законами Украины, а не постановлением правительства.
Страх перед математикой и низкая успеваемость по этому предмету у девочек, обучающихся в начальной школе, является результатом усвоения ими стереотипа о том, что математика – это чисто мужское дело. К такому выводу пришла группа ученых из Чикагского университета.
В Норвегии учеников старших классов, отчисленных за неуспеваемость, будут сажать на корабль и отправлять в исправительное плавание. Социальный проект под названием «Корабль хулиганов» стартовал в городе Ставангер.
Итальянское правительство будет добиваться отмены постановления Европейского суда по правам человека, согласно которому, в классных комнатах не должно быть распятий, - заявил министр иностранных дел Италии Франко Фраттини. Напомню, в ноябре прошлого года Европейский суд по правам человека удовлетворил иск итальянки финского происхождения, которая заявила, что не может отдать своих детей в школу, так как в каждом классе висит распятие. Суд постановил, что присутствие христианского символа в классных комнатах ущемляет права детей, исповедующих другие религии, и атеистов.
Тамара Ляленкова: Зарубежные новости представила моя коллега из интернет-портала «Пять баллов. Ру» Юлия Дроздова. На следующий вопрос отвечает секретарь ученого совета Московской духовной академии протоиерей Павел Великанов.
Какие специальные предметы есть, и есть ли светские преподаватели в семинарии, в академии?
Павел Великанов: Конечно, светские преподаватели у нас есть и не только тех дисциплин, которые являются общегуманитарными. Историю религии у нас преподают светские специалисты, патрологию. Патрология – это наука, которая изучает творчество, наследие святых отцов, и в целом является одной из ключевых, базовых дисциплин для богословской науки. Также у нас большой круг дисциплин филологических. Наши студенты изучают обязательно четыре языка – это церковнославянский язык, который начинают учить с первого курса, это латынь, начиная со второго курса обучения, и древнегреческий язык – с третьего курса обучения. С первого курса начинается также преподавание одного из трех новых языков. Это английский, немецкий и французский. Кроме того, у нас существует факультативное изучение новогреческого языка, которое, как правило, собирает очень большую аудиторию. Каждый год порядка 50-60 студентов у нас изучают новогреческий язык.
Тамара Ляленкова: Учебники истории, пособия, по которым изучается история, есть какой-то принцип отбора, рекомендации?
Павел Великанов: История России, которая преподается у нас и в семинарии, и в академии, является авторскими курсами. У нас все эти курсы преподаются нашими профессорами, достаточно известными учеными. Но они являются авторскими.
Тамара Ляленкова: Ваш ректор преподает такую дисциплину как Православная аскетика.
Павел Великанов: Православная аскетика – это одна из ключевых дисциплин, которые призваны сформировать то отношение к жизни, которое отличает человека церковного от человека светского. Аскезо переводится с древнегреческого как подвизаюсь, упражняюсь. Так вот аскетика есть наука о духовном делании, о тех способах, о тех духовных упражнениях, благодаря которым человек становится другим и реализует в себе те заповеди, которые даны Христом. Соответственно, основным в аскетике является учение о человеке, антропология, из которой проистекает два направления – это учение о различных формах греха, о страстях как болезнях, как немощах человека, и с другой стороны, учение о добродетелях, о тех способах, какими эти добродетели приобретаются и как тем самым преодолеваются страсти и человеческие немощи. Эти законы излагаются в основах православной аскетики. Тем самым понимающий эти принципы человек получает в свои руки универсальный ключ, который позволяет ему понять не только себя самого, но и тех людей, с которыми ему приходится общаться.
Жизнь в семинарии – это далеко не сахар. Здесь учебное заведение не только закрытого типа, но и требует от человека большой самоотдачи. Это касается и количества предметов, и жесткой дисциплины, и недопущения тех вольностей, которые в светской среде не просто являются нормальными, но являются практически узаконенными. Например, если к нам придет студент, и от него будет пахнуть водкой, то он может смело забирать документы и больше здесь уже не появляться. То же самое произойдет, если студент будет замечен в курении, не говоря уже о том, что при отсутствии студента во время отбоя, при отсутствии достаточно веских причин, естественно, он сразу будет отчислен. Все это ставит вопрос, зачем молодому человеку все это надо? Далеко не все, кто выходит из семинарии, становятся священниками. Приблизительно пятая часть к моменту выпуска из семинарии уже определились в плане личной жизни, нашли свою верную спутницу, либо решили на себя взять подвиг монашества и таким образом могут быть рукоположены. Ну, а поскольку, как вы понимаете, человек, который поступает к нам в 17 лет, в 22 закончит семинарию, это далеко не тот возраст, когда человек еще может сделать такой выбор, один и на всю жизнь.
Тамара Ляленкова: Есть в светском образовании такое теперь понятие как перепроизводство специалистов. Как-то регулируется количество учащихся в семинарии, в академии Русской православной церкви в зависимости от количества приходов?
Павел Великанов: Вы знаете, такой проблемы на сегодняшний момент пока не существует. Хотя есть епархии, где духовенство соответствует тому количеству храмов, которые наличествуют. Однако в целом по России в рамках Русской православной церкви можно сказать, что нехватка духовенства ощущается сегодня достаточно остро. Это связано с тем, что открываются новые храмы. С возвращением храмов, естественно, возникает вопрос, кто будет там служить. И если мы даже посмотрим на загруженность московского духовенства, то, конечно, едва ли своему другу кто-нибудь захочет пожелать такой жизни, когда у священника один день в неделю выходной, и то не полный, и при этом каждый день с раннего утра до позднего вечера он либо дежурит в храме, либо совершает требы, либо служит, либо ведет воскресную школу или школу для взрослых. И, как правило, большая часть священников несет такое послушание не в одном, а в нескольких храмах, поскольку в Москве немалая часть храмов находится в тех местах, где практически люди не живут. Соответственно, возможность сформировать крепкий приход отсутствует. И поэтому многим священникам приходится совмещать служение в нескольких храмах.
Тамара Ляленкова: А насколько священник зависит от помощи прихожан?
Павел Великанов: Священник зависит от прихожан в материальном плане на все 100 процентов, поскольку, в отличие от стран, где существует центральное финансирование религиозных организаций, в России такого не существует. И поэтому все то, что принесут люди в храм, это и будет составлять доход храма, из которого необходимо выплатить налоги, необходимо оплатить коммунальные услуги, необходимо выплатить зарплату тем, кто трудится в храме, в том числе самому священнику. Именно с этим связана та проблема, которая особенно остро встала в последние годы, с тем что немало храмов, где ведется богослужение, не способны оплатить адекватно труд священника. Все это вынуждает священника либо искать одновременно работу в других храмах, в которых есть прихожане, есть более или менее стабильный доход, либо искать возможность реализовать себя на какой-то светской работе. Например, в зависимости от той специальности, которую он имел до принятия сана.
Тамара Ляленкова: То есть можно чем-то заниматься и еще, помимо непосредственных обязанностей в храме?
Павел Великанов: Сказать можно будет неправильно. Это приходится делать. Потому что нормально, когда священник обеспечен со стороны своих прихожан, и таким образом он может все свое время уделить духовному кормлению их. Например, в ряде православных церквей в Сербии, Болгарии архиерей не откроет прихода до тех пор, пока 200 дворов не подпишут некий документ, который свидетельствует их готовность обеспечивать существование данного прихода. У нас понятно по множеству причин, причин вполне объективных и понятных, такого до сегодняшнего момента не было. И поэтому всякий раз, когда я смотрю на тех студентов, которые приходят к нам в семинарию учиться, я радуюсь за то мужество, с которым они переступают наш порог.
Алексей Шальчюнас: Всегда я воспринимал служение священника как довольно тяжелое. Оно и есть действительно такое тяжелое. Поэтому после школы я не дерзнул поступать сюда, хотя была возможность.
Тамара Ляленкова: Алексей Шальчюнас, в Московскую семинарию он приехал из Вильнюса.
Алексей Шальчюнас: Я учился в университете на экономическом факультете и работал в гостинице. Я был администратором. Но дело в том, что в церкви действует такой закон – закон благословения. Человек старается в жизни узнать волю божью. Вот благословение мое в моей жизни было идти по стопам моего духовника, то есть пойти в священнослужители. Я отказался, потому что я испугался. Мне было страшно, действительно страшно, что это же на всю жизнь. Ведь это богослужение. А знаете, в детстве это тяжело, когда ты стоишь на службе в православной церкви, все стоят. И вот я подумал, что нет, это не для меня, я может быть, слишком слаб, и поэтому пошел туда. Но тут повлиял вот этот закон, что все-таки Господь хотел, потому что все, за что бы я ни брался, в миру что бы я ни делал, у меня получалось 50 на 50 процентов, то есть все валилось из рук. Был момент, когда я работал на трех работах и учился в университете, то есть выжимал очень много действительно и потихонечку начал, как у нас говорят, гореть. В конце концов я почувствовал, что грядет какой-то кризис, я заболел. Мне сделали операцию. После операции я еще подхватил простуду и поэтому был сломлен окончательно. Я лежал, у меня не было не то что никакой надежды, но мир выглядел в серых красках. В этот момент я встретил одну православную семью, общину такую небольшую. Они жили далеко за городом, жили очень скромно. То есть они трудились, зарабатывали тем, что обрабатывали поля, натуральным хозяйством они себя обеспечивали. Я взял больничный на работе и уехал на полгода туда жить. И вы знаете, уже через месяц я почувствовал, что я не хочу назад возвращаться. Душу мою словно заливало густым потоком такого тепла. Я ходил и не понимал, что со мной творится. Мы ходили на литургию, посещали в воскресенье, молились, работали. И вот был момент, я очень хорошо помню, что я решил, что что бы ни случилось, литургия всегда останется для меня центром моей жизни. Надо сказать, что когда я работал в гостинице, график был такой, что в воскресенье, когда обычно совершается богослужение, у меня выпадало какое-то дежурство, рабочий день. Поэтому попасть в церковь для меня было действительно проблемой. Происходило это раз в месяц, раз в два месяца. Я решил, что я уйду, уйду с работы и устроюсь хоть ямы копать, хоть кирпичи класть, но только чтобы график у меня был такой, чтобы я попадал на литургию. Поэтому я решил вообще уйти оттуда. Что мне больше всего здесь нравится? То что в университете, когда вы учитесь, вы берете с собой компьютер, допустим, ручку, выходите из класса в класс, ищете преподавателя, у вас уроки какие-то. Здесь же никуда ходить не надо. Вы сидите за партой, к вам приходит преподаватель и рассказывает. Я чувствую себя, словно я опять попал в школу. Учиться – это блаженство на самом деле. Когда тебя еще плюс обеспечивают всем, только учись – об этом только можно мечтать.
Тамара Ляленкова: Звучит молитва семинаристов перед обедом, которым заканчиваются занятия в классах Московской семинарии. Время «Классного часа» Свободы также подошло к концу. О православном профессиональном православном образовании в программе рассказывали учащиеся Вятского духовного училища и Московской семинарии, секретарь ученого совета Московской духовной академии протоиерей Павел Великанов, проректор Петербургской духовной академии священник Владимир Хулап, директор Центра изучения религии РГГУ Николай Шабуров, председатель издательского отдела Петербургской епархии протоиерей Александр Сорокин. Вела программу Тамара Ляленкова.
Страница программы "Классный час": новости образования, блог ведущей, видеорепортажи, тексты и звуковые файлы передач...
