Сергей Сенинский: В России готовится проект закона "Об обращении с радиоактивными отходами". 20 января этого года он был одобрен Государственной Думой, пока – лишь в первом чтении.
Некоторые экологи полагают, что документ – в его нынешнем виде – отвечает не столько национальным интересам России, сколько ведомственным интересам государственной корпорации "Росатом". Мнения обеих сторон – в материале, который подготовила Любовь Чижова:
Любовь Чижова: Российские защитники природы считают, что закон «Об обращении с радиоактивными отходами» России нужен, но не в том виде, в котором его предлагает принять российское правительство. Законопроект разрешает закачку жидких радиоактивных отходов под землю, устанавливает процедуру подбора площадок для ядерных могильников, которая не учитывает мнение общественности. Здесь также не прописана процедура – кто и как финансирует утилизацию накопленных отходов. Экологи опасаются, что это бремя ляжет на российских налогоплательщиков. На челябинском НПО «Маяк» долгие ходы хранятся и перерабатываются радиоактивные отходы. О том, как относятся к новому законопроекту экологи и жители города, в репортаже корреспондента Радио Свобода в Челябинске Александра Валиева…
Александр Валиев: Челябинские экологи протестуют против принятия Федерального закона "Об обращении с радиоактивными отходами". По их мнению, в том виде, в котором его собираются принять, закон будет работать против населения России и будущего страны. Говорит Андрей Талевлин, руководитель фракции "Зеленая Россия" партии "Яблоко" по Челябинской области.
Андрей Талевлин: Новый проект, который сегодня прошел первое чтение в думе, он вводит совершенно новую концепцию в обращении с радиоактивными отходами. Прежде всего принцип окончательного захоронения. Ни в одной стране, нормальной стране, которая занимается использованием атомной энергетики, переработкой, у них принцип окончательного захоронения отсутствует. Потому что они исходят из принципа устойчивого развития. Интересы настоящего поколения равны интересам будущих поколений. Не должно будущее поколение расплачиваться за грех предыдущего поколения.
Второй момент – это захоронения в природной среде. В нашем законопроекте все прописано. Такого в принципе вообще нет во всем мире, он противоречит международному праву и внутреннему законодательству. На сегодняшний день у нас закон об использовании атомной энергии, закон об охране окружающей среды запрещает захаранивать в природной среде.
Александр Валиев: Период полураспада некоторых радиоизотопов достигает сотни миллионов лет. Таким образом, помещая в природную среду такие элементы, никто не знает, чем это обернется по прошествии времени, но вероятность глобальной катастрофы довольно велика. Андрей Талевлин говорит о том, что новый закон еще и не обеспечивает должного контроля за оборотом радиоактивных отходов, что тоже не может не внушать тревоги. И у жителей Южного Урала есть все основания для таких волнений.
Андрей Талевлин: Чем грозит это Челябинской области? Это грозит тем, что будет легализован сброс отходов. Сегодня ПО "Маяк" сбрасывает отходы, но признает, что это незаконная деятельность. И большие проблемы, они вынуждены решать эти проблемы. Им не выдавали, например, лицензию в 2003 году, они разработали план мероприятий, где обязались прекратить этот сброс. Твердые захоранивают в землю, а жидкие радиоактивные отходы сбрасывают в озеро Карачай и Старое болото. Для сравнения: активности накоплено в озере Карачай в два с лишним Чернобля. А низкоактивные отходы они сбрасывают в каскад водоемов. И закон легализует поверхностные такие хранилища.
Александр Валиев: Многие челябинцы и жители области не вполне отдают себе отчет в том, какие именно опасности таят в себе радиоактивные материалы. Однако большинство из них знает, чем обернулась для региона авария на ПО "Маяк" в 1957 году. И никто не хочет, чтобы нечто подобное повторилось. Говорит Борис Седых, кандидат технических наук.
Борис Седых: Я отношусь к этому совершенно отрицательно. Я понимаю, что те, которые лоббируют ввоз этих ядерных отходов, они, конечно, будут говорить, что современные технологии, будет безопасно. Я этому не поверю. Во времена Советского Союза, когда порядка в стране было значительно больше, мы имели 57 год в том же "Маяке", мы имели Чернобыль. Думать, что сейчас будет что-то лучше, нет никаких оснований. Не так давно была знаменитая авария Саяно-Шушенской ГЭС. Авария была по двух причинам. Во-первых, разгильдяйство самое обыкновенное. Я это говорю, поскольку я в принципе по образованию энергетик и я знаю. И второе – финансовые интересы руководства этой станции. Говорить, что сейчас с ядерными отходами будет что-то лучше, никаких оснований нет.
Александр Валиев: По словам депутата Челябинской гордумы Алексея Севастьянова, есть два варианта, как не допустить принятие закона - его движение можно остановить на стадии Совета Федерации и президента России. Для того, чтобы обратить внимание власти на этот закон, правозащитники и экологи намерены активно информировать население об опасности его принятия.
Любовь Чижова: О том, для чего принимается закон «Об обращении с радиоактивными отходами», о том, учитывает ли он интересы россиян и насколько безопасным является хранение и переработка радиоактивных отходов, я поговорила с директором департамента по работе с региональными и общественными организациями Росатома Игорем Конышевым…
Игорь Конышев: Для России это первый опыт выстраивания законодательства в области обращения с радиоактивными отходами. Закона у нас нет и не было. Для чего нужен этот закон? Этот закон нужен для того, чтобы создавать единую систему обращения с радиоактивными отходами в Российской Федерации и создавать единую, понятную систему ответственности производителей за те радиоактивные отходы, которые получаются в процессе их деятельности. По российскому, международному законодательству радиоактивные отходы – это вещество, которое ни сейчас, ни в будущем невозможно использовать для производства каких-то общеупотребимых предметов. То есть невозможно использовать в дальнейшем. Гексофторид урана – это промежуточный продукт обогащения урана и к отходам он не относился, не относится и относиться не будет никогда. Могу сказать, что в 2002 году специально по гексофториду урана был сделан специальный доклад МАГАТЭ и в этом докладе еще раз было подтверждено, что гескофторид урана никогда не являлся и не является отходами, является продуктовым сырьем. Поэтому когда "зеленые" говорят, что мы ввозим радиоактивные отходы, они, откровенно говоря, врут, причем врут, невзирая на то, что российское законодательство не позволяет ввозить радиоактивные отходы и мы их никогда не ввозили, и врут, несмотря на то, что существуют международные документы, которое данное вещество к радиоактивным отходам не относят.
Любовь Чижова: Какие-то радиоактивные отходы в России остаются?
Игорь Конышев: Давайте разберемся, что такое обедненный гексофторид. Обедненный гексофторид – это два вещества – уран и фтор. Уран представлен в виде двух изотопов, один радиоактивный изотоп № 235, тот, который используется сейчас в атомной энергетике во всем мире, и второй нерадиоактивный изотоп 238. Так вот, после дообогащения почти весь радиоактивный изотоп 235 из этого обедненного гексофторида уходит, а остается нерадиоактивный изотоп № 238. Поэтому о каких радиоактивных отходах можно говорить?
Любовь Чижова: Насколько тщательно охраняются те места, где гексофторид хранится в России?
Игорь Конышев: Есть общемировой опыт хранения обедненного гексофторида. Гексофторид хранится в специальных контейнерах толстостенных, хранится он в твердом виде, то есть это не газообразное вещество, твердое кристаллическое вещество серого цвета. Хранится на открытых площадках на производственных площадях, на территориях наших предприятий. Причем точно так же он хранится в Европе и в Соединенных Штатах Америки. Гарантийный срок службы этого контейнера 60-70 лет.
Любовь Чижова: Это был директор департамента по работе с региональными и общественными организациями корпорации Росатом Игорь Конышев. Руководитель российского отделения Гринпис Иван Блоков считает, что закон «Об обращении с радиоактивными отходами» нужен. Однако экологов многое в нем не устраивает…
Иван Блоков: Этот закон крайне нужен. Первая попытка принять такой закон состоялась в 92 году. Его уже разрабатывал комитет по экологии Верховного совета на тот момент РСФСР, И закон этот безусловно нужен, потому что без этого закона оказывается незамкнутой та система законов, связанных с радиоактивными веществами и ядерной энергетикой. В частности, остаются открытыми ряд вопросов, в том числе вопрос, что делать с накопленными радиоактивными отходами, а так же, кто несет ответственность и каков порядок обращения с тем, что образуется сейчас. В настоящее время в законодательстве в этой области практически дыра.
Любовь Чижова: Что вас не устраивает в законопроекте в том виде, в котором он сейчас существует на бумаге?
Иван Блоков: Есть очень много моментов, которые в данном законе не устраивают экологические организации, я думаю, что будут не устраивать население. Начнем с самого простого: этот закон не в полной мере соответствует международным конвенциям, которые ратифицировала Российская Федерация, связанные с атомной энергией. Например, вводится понятие особо радиоактивных отходов, то есть отходов, которые не могут быть удалены экономически приемлемыми, экономически выгодными способами. И вот тут наступает проблема. Потому что экономически приемлемые способы – это очень размытое понятие. Как вы понимаете, совершенно неясно, кто и как это будет определять. Кроме того в этот закон оставлен ряд очень серьезных дырок, например, в этом законе со ссылкой на другую часть законодательства, в том числе на нормативные акты, утверждаемые Росатомом, непонятно, как определяются радиоактивные отходы. То, что определяет сейчас радиоактивные отходы, означает, что все отработавшее ядерное топливо, а также гексофторид урана, находящийся на территории России, к отходам не относится. Однако, стоит лишь изменить несколько строчек или несколько нормативных актов Росатома, вся эта дикая масса накопленных отходов вдруг станет реальными отходами уже де-юре. Кто и как будет с ними обращаться – непонятно. И скорее всего пострадает буква данного законопроекта, это упадет на бюджет Российской Федерации. То есть эти 20 тысяч накопленных отходов и 700 тысяч тонн плюс дополнительно поставляемые в Россию, по-видимому, около 300 тысяч тонн в ближайшие годы гексофторида урана упадут на наш бюджет. То есть платить за их переработку будем мы с вами.
Любовь Чижова: Как сейчас обстоят дела с переработкой этих радиоактивных отходов?
Иван Блоков: Некоторые из радиоактивных отходов мы, безусловно, считаем, что по сути отработавшее топливо является отходами, перерабатывается, из него извлекается часть урана для повторного использования. Некоторые типы отработавшего ядерного топлива переработаны в настоящее время быть не могут и, например, завод, который должен был перерабатывать отходы атомных станций, начал строиться в середине 80 годов, до сих пор не достроен и нет никаких оснований предполагать, что он когда-либо будет достроен. Поэтому существенная часть отходов не перерабатывается и не может быть переработана в настоящее время и, по-видимому, никогда в будущем.
Любовь Чижова: О каком объеме радиоактивных отходов ввозимых в Россию идет речь?
Иван Блоков: О ввозимых в Россию сейчас идет речь об относительно небольших объемах отходов от исследовательских реакторов, об отходов с тех реакторов из тех стран, с которыми мы заключили договора и мы строим реакторы и поставляем топливо. И наконец, о десятках и сотнях тонн гексофторида урана, которые ввозятся постоянно по контрактам в Россию сейчас. То есть преположительно к 15-20 году из-за рубежа к нам будет ввезено еще порядка 300 тонн гексофторида урана.
Любовь Чижова: Это опасно или нет?
Иван Блоков: Все радиоактивные отходы являются безусловно опасными, в особенности, учитывая, что их опасность будет продолжаться еще сотни, а может быть тысячи лет в зависимости от опасности самих отходов. Никакого безопасного способа хранения высоко и среднеактивных отходов до настоящего времени просто не придумано, его не существует. Эта проблема не решена ни в одной стране мира. Все утверждения российского атомного ведомства о том, что мы можем предсказать устойчивость геологических пластов на миллионы лет вперед, не выдерживают никакой критики. Проблема не решена и все отходы являются опасными. Мы должны наблюдать достаточно долгие сроки, еще раз говорю, сотни, если не тысячи лет. Надо присматривать, что с ними происходит, изолировать от окружающей среды, подтверждать конструкцию. Сам закон предполагал, что за этими отходами нужен постоянный пригляд. Но интересно, что он не устанавливал сроки, в течение которых это должно производиться. Потому что несколько тысяч лет в законе будет несколько удивительно. Позиция экологов достаточно четкая: закон о радиоактивных отходах, безусловно, нужен. Другое дело, что в той форме, в которой он принимается сейчас, возможно нанесет гораздо больше и экономического, и экологического вреда. Например, разрешить закачку отходов в подземные воды, что было категорически запрещено и до сих пор запрещено ныне действующим водным кодексом. С другой стороны все, это позиция, высказанная многими десятками экологических организаций, против ввоза в Российскую Федерацию радиоактивных отходов. К сожалению, нельзя сказать, что этот закон в полной мере запретит ввоз к нам отходов.
Любовь Чижова: Говорил руководитель российского отделения Гринпис Иван Блоков. По его мнению, закон Об обращении с радиоактивными отходами», прошедший первое чтение в Думе, может быть окончательно принят и подписан президентом в течение двух-трех месяцев. Экологи делают все возможное, чтобы рабочая группа по работе над законопроектом вносила в него все важные для защитников природы поправки, но пока, по признанию Ивана Блокова, у него нет ощущения, что к нему и его коллегам прислушиваются.
Некоторые экологи полагают, что документ – в его нынешнем виде – отвечает не столько национальным интересам России, сколько ведомственным интересам государственной корпорации "Росатом". Мнения обеих сторон – в материале, который подготовила Любовь Чижова:
Любовь Чижова: Российские защитники природы считают, что закон «Об обращении с радиоактивными отходами» России нужен, но не в том виде, в котором его предлагает принять российское правительство. Законопроект разрешает закачку жидких радиоактивных отходов под землю, устанавливает процедуру подбора площадок для ядерных могильников, которая не учитывает мнение общественности. Здесь также не прописана процедура – кто и как финансирует утилизацию накопленных отходов. Экологи опасаются, что это бремя ляжет на российских налогоплательщиков. На челябинском НПО «Маяк» долгие ходы хранятся и перерабатываются радиоактивные отходы. О том, как относятся к новому законопроекту экологи и жители города, в репортаже корреспондента Радио Свобода в Челябинске Александра Валиева…
Александр Валиев: Челябинские экологи протестуют против принятия Федерального закона "Об обращении с радиоактивными отходами". По их мнению, в том виде, в котором его собираются принять, закон будет работать против населения России и будущего страны. Говорит Андрей Талевлин, руководитель фракции "Зеленая Россия" партии "Яблоко" по Челябинской области.
Андрей Талевлин: Новый проект, который сегодня прошел первое чтение в думе, он вводит совершенно новую концепцию в обращении с радиоактивными отходами. Прежде всего принцип окончательного захоронения. Ни в одной стране, нормальной стране, которая занимается использованием атомной энергетики, переработкой, у них принцип окончательного захоронения отсутствует. Потому что они исходят из принципа устойчивого развития. Интересы настоящего поколения равны интересам будущих поколений. Не должно будущее поколение расплачиваться за грех предыдущего поколения.
Второй момент – это захоронения в природной среде. В нашем законопроекте все прописано. Такого в принципе вообще нет во всем мире, он противоречит международному праву и внутреннему законодательству. На сегодняшний день у нас закон об использовании атомной энергии, закон об охране окружающей среды запрещает захаранивать в природной среде.
Александр Валиев: Период полураспада некоторых радиоизотопов достигает сотни миллионов лет. Таким образом, помещая в природную среду такие элементы, никто не знает, чем это обернется по прошествии времени, но вероятность глобальной катастрофы довольно велика. Андрей Талевлин говорит о том, что новый закон еще и не обеспечивает должного контроля за оборотом радиоактивных отходов, что тоже не может не внушать тревоги. И у жителей Южного Урала есть все основания для таких волнений.
Андрей Талевлин: Чем грозит это Челябинской области? Это грозит тем, что будет легализован сброс отходов. Сегодня ПО "Маяк" сбрасывает отходы, но признает, что это незаконная деятельность. И большие проблемы, они вынуждены решать эти проблемы. Им не выдавали, например, лицензию в 2003 году, они разработали план мероприятий, где обязались прекратить этот сброс. Твердые захоранивают в землю, а жидкие радиоактивные отходы сбрасывают в озеро Карачай и Старое болото. Для сравнения: активности накоплено в озере Карачай в два с лишним Чернобля. А низкоактивные отходы они сбрасывают в каскад водоемов. И закон легализует поверхностные такие хранилища.
Александр Валиев: Многие челябинцы и жители области не вполне отдают себе отчет в том, какие именно опасности таят в себе радиоактивные материалы. Однако большинство из них знает, чем обернулась для региона авария на ПО "Маяк" в 1957 году. И никто не хочет, чтобы нечто подобное повторилось. Говорит Борис Седых, кандидат технических наук.
Борис Седых: Я отношусь к этому совершенно отрицательно. Я понимаю, что те, которые лоббируют ввоз этих ядерных отходов, они, конечно, будут говорить, что современные технологии, будет безопасно. Я этому не поверю. Во времена Советского Союза, когда порядка в стране было значительно больше, мы имели 57 год в том же "Маяке", мы имели Чернобыль. Думать, что сейчас будет что-то лучше, нет никаких оснований. Не так давно была знаменитая авария Саяно-Шушенской ГЭС. Авария была по двух причинам. Во-первых, разгильдяйство самое обыкновенное. Я это говорю, поскольку я в принципе по образованию энергетик и я знаю. И второе – финансовые интересы руководства этой станции. Говорить, что сейчас с ядерными отходами будет что-то лучше, никаких оснований нет.
Александр Валиев: По словам депутата Челябинской гордумы Алексея Севастьянова, есть два варианта, как не допустить принятие закона - его движение можно остановить на стадии Совета Федерации и президента России. Для того, чтобы обратить внимание власти на этот закон, правозащитники и экологи намерены активно информировать население об опасности его принятия.
Любовь Чижова: О том, для чего принимается закон «Об обращении с радиоактивными отходами», о том, учитывает ли он интересы россиян и насколько безопасным является хранение и переработка радиоактивных отходов, я поговорила с директором департамента по работе с региональными и общественными организациями Росатома Игорем Конышевым…
Игорь Конышев: Для России это первый опыт выстраивания законодательства в области обращения с радиоактивными отходами. Закона у нас нет и не было. Для чего нужен этот закон? Этот закон нужен для того, чтобы создавать единую систему обращения с радиоактивными отходами в Российской Федерации и создавать единую, понятную систему ответственности производителей за те радиоактивные отходы, которые получаются в процессе их деятельности. По российскому, международному законодательству радиоактивные отходы – это вещество, которое ни сейчас, ни в будущем невозможно использовать для производства каких-то общеупотребимых предметов. То есть невозможно использовать в дальнейшем. Гексофторид урана – это промежуточный продукт обогащения урана и к отходам он не относился, не относится и относиться не будет никогда. Могу сказать, что в 2002 году специально по гексофториду урана был сделан специальный доклад МАГАТЭ и в этом докладе еще раз было подтверждено, что гескофторид урана никогда не являлся и не является отходами, является продуктовым сырьем. Поэтому когда "зеленые" говорят, что мы ввозим радиоактивные отходы, они, откровенно говоря, врут, причем врут, невзирая на то, что российское законодательство не позволяет ввозить радиоактивные отходы и мы их никогда не ввозили, и врут, несмотря на то, что существуют международные документы, которое данное вещество к радиоактивным отходам не относят.
Любовь Чижова: Какие-то радиоактивные отходы в России остаются?
Игорь Конышев: Давайте разберемся, что такое обедненный гексофторид. Обедненный гексофторид – это два вещества – уран и фтор. Уран представлен в виде двух изотопов, один радиоактивный изотоп № 235, тот, который используется сейчас в атомной энергетике во всем мире, и второй нерадиоактивный изотоп 238. Так вот, после дообогащения почти весь радиоактивный изотоп 235 из этого обедненного гексофторида уходит, а остается нерадиоактивный изотоп № 238. Поэтому о каких радиоактивных отходах можно говорить?
Любовь Чижова: Насколько тщательно охраняются те места, где гексофторид хранится в России?
Игорь Конышев: Есть общемировой опыт хранения обедненного гексофторида. Гексофторид хранится в специальных контейнерах толстостенных, хранится он в твердом виде, то есть это не газообразное вещество, твердое кристаллическое вещество серого цвета. Хранится на открытых площадках на производственных площадях, на территориях наших предприятий. Причем точно так же он хранится в Европе и в Соединенных Штатах Америки. Гарантийный срок службы этого контейнера 60-70 лет.
Любовь Чижова: Это был директор департамента по работе с региональными и общественными организациями корпорации Росатом Игорь Конышев. Руководитель российского отделения Гринпис Иван Блоков считает, что закон «Об обращении с радиоактивными отходами» нужен. Однако экологов многое в нем не устраивает…
Иван Блоков: Этот закон крайне нужен. Первая попытка принять такой закон состоялась в 92 году. Его уже разрабатывал комитет по экологии Верховного совета на тот момент РСФСР, И закон этот безусловно нужен, потому что без этого закона оказывается незамкнутой та система законов, связанных с радиоактивными веществами и ядерной энергетикой. В частности, остаются открытыми ряд вопросов, в том числе вопрос, что делать с накопленными радиоактивными отходами, а так же, кто несет ответственность и каков порядок обращения с тем, что образуется сейчас. В настоящее время в законодательстве в этой области практически дыра.
Любовь Чижова: Что вас не устраивает в законопроекте в том виде, в котором он сейчас существует на бумаге?
Иван Блоков: Есть очень много моментов, которые в данном законе не устраивают экологические организации, я думаю, что будут не устраивать население. Начнем с самого простого: этот закон не в полной мере соответствует международным конвенциям, которые ратифицировала Российская Федерация, связанные с атомной энергией. Например, вводится понятие особо радиоактивных отходов, то есть отходов, которые не могут быть удалены экономически приемлемыми, экономически выгодными способами. И вот тут наступает проблема. Потому что экономически приемлемые способы – это очень размытое понятие. Как вы понимаете, совершенно неясно, кто и как это будет определять. Кроме того в этот закон оставлен ряд очень серьезных дырок, например, в этом законе со ссылкой на другую часть законодательства, в том числе на нормативные акты, утверждаемые Росатомом, непонятно, как определяются радиоактивные отходы. То, что определяет сейчас радиоактивные отходы, означает, что все отработавшее ядерное топливо, а также гексофторид урана, находящийся на территории России, к отходам не относится. Однако, стоит лишь изменить несколько строчек или несколько нормативных актов Росатома, вся эта дикая масса накопленных отходов вдруг станет реальными отходами уже де-юре. Кто и как будет с ними обращаться – непонятно. И скорее всего пострадает буква данного законопроекта, это упадет на бюджет Российской Федерации. То есть эти 20 тысяч накопленных отходов и 700 тысяч тонн плюс дополнительно поставляемые в Россию, по-видимому, около 300 тысяч тонн в ближайшие годы гексофторида урана упадут на наш бюджет. То есть платить за их переработку будем мы с вами.
Любовь Чижова: Как сейчас обстоят дела с переработкой этих радиоактивных отходов?
Иван Блоков: Некоторые из радиоактивных отходов мы, безусловно, считаем, что по сути отработавшее топливо является отходами, перерабатывается, из него извлекается часть урана для повторного использования. Некоторые типы отработавшего ядерного топлива переработаны в настоящее время быть не могут и, например, завод, который должен был перерабатывать отходы атомных станций, начал строиться в середине 80 годов, до сих пор не достроен и нет никаких оснований предполагать, что он когда-либо будет достроен. Поэтому существенная часть отходов не перерабатывается и не может быть переработана в настоящее время и, по-видимому, никогда в будущем.
Любовь Чижова: О каком объеме радиоактивных отходов ввозимых в Россию идет речь?
Иван Блоков: О ввозимых в Россию сейчас идет речь об относительно небольших объемах отходов от исследовательских реакторов, об отходов с тех реакторов из тех стран, с которыми мы заключили договора и мы строим реакторы и поставляем топливо. И наконец, о десятках и сотнях тонн гексофторида урана, которые ввозятся постоянно по контрактам в Россию сейчас. То есть преположительно к 15-20 году из-за рубежа к нам будет ввезено еще порядка 300 тонн гексофторида урана.
Любовь Чижова: Это опасно или нет?
Иван Блоков: Все радиоактивные отходы являются безусловно опасными, в особенности, учитывая, что их опасность будет продолжаться еще сотни, а может быть тысячи лет в зависимости от опасности самих отходов. Никакого безопасного способа хранения высоко и среднеактивных отходов до настоящего времени просто не придумано, его не существует. Эта проблема не решена ни в одной стране мира. Все утверждения российского атомного ведомства о том, что мы можем предсказать устойчивость геологических пластов на миллионы лет вперед, не выдерживают никакой критики. Проблема не решена и все отходы являются опасными. Мы должны наблюдать достаточно долгие сроки, еще раз говорю, сотни, если не тысячи лет. Надо присматривать, что с ними происходит, изолировать от окружающей среды, подтверждать конструкцию. Сам закон предполагал, что за этими отходами нужен постоянный пригляд. Но интересно, что он не устанавливал сроки, в течение которых это должно производиться. Потому что несколько тысяч лет в законе будет несколько удивительно. Позиция экологов достаточно четкая: закон о радиоактивных отходах, безусловно, нужен. Другое дело, что в той форме, в которой он принимается сейчас, возможно нанесет гораздо больше и экономического, и экологического вреда. Например, разрешить закачку отходов в подземные воды, что было категорически запрещено и до сих пор запрещено ныне действующим водным кодексом. С другой стороны все, это позиция, высказанная многими десятками экологических организаций, против ввоза в Российскую Федерацию радиоактивных отходов. К сожалению, нельзя сказать, что этот закон в полной мере запретит ввоз к нам отходов.
Любовь Чижова: Говорил руководитель российского отделения Гринпис Иван Блоков. По его мнению, закон Об обращении с радиоактивными отходами», прошедший первое чтение в Думе, может быть окончательно принят и подписан президентом в течение двух-трех месяцев. Экологи делают все возможное, чтобы рабочая группа по работе над законопроектом вносила в него все важные для защитников природы поправки, но пока, по признанию Ивана Блокова, у него нет ощущения, что к нему и его коллегам прислушиваются.
