Анна Качкаева: Мы ждем сегодня в нашу студию Юрия Роста, известного фотожурналиста, но, как всегда, пятничные пробки, чуть-чуть задерживается.
Несколько часов назад были объявлены результаты конкурса фотографии-2009 World Press Photo. Ну, это такая известная мировая выставка. Победил, кстати итальянец Пьетро Мастурцо – вечерний Тегеран изображен, июль прошлого года. Женщина с крыши дома – очень эффектный так кусочек жизни – кричит антиправительственные лозунги. И в Амстердаме, конечно же, это событие очень широко отмечается, я имею в виду выставку. В Москве тоже верховный интерес к фотографии – президент посетил выставку "Лучшая фотография России-2009" и принес в подарок выставке собственную фотографию, сделанную в тундре. И как говорят журналисты и фотокорреспонденты, которые следят за тем, что и как снимает президент, это вот редкий кадр. Потому что на фото изображена девочка в национальной одежде. Обычно Медведев не снимает, как он, собственно, сам об этом говорит, людей.
Выставка фотографии российской 2009 вообще чрезвычайно любопытна. Там много разного и по теме, и по жанру, и люди очень разные, и территории разные представлены, и возраст у людей разный. Но вообще, конечно, отдельная тема – вожди и искусство, и она тоже очень интересна, и мы о ней тоже поговорим сегодня, но любопытно более человеческое измерение – что вообще о фотографии и о фотографе-любителе могут рассказать его рассказать его работы. Вот об этом мы и будем говорить, отчасти рассмотрев работы. Кстати, я на сайте давала ссылку, где можно посмотреть фотографии Дмитрия Медведева. Может быть, к нашему разговору присоединятся и те, кто побывал на выставке, посмотрел фотографии в блоге президента, а кто-то, может быть, посмотрел фоторепортаж о том, как президент смотрел эту выставку, об этом рассказал Рустам Адагамов (блогер drugoi).
И Юрий Рост уже пришел к нам в студию. Но прежде, чем начать разговор, послушаем фрагмент из блога Дмитрия Медведева, что он, собственно, думает о фотографии.
Дмитрий Медведев: На мой взгляд, основной как бы смысл самой фотографии, основной смысл фото как искусства заключается в особой, если хотите, печали о той частичке времени, которая уже никогда не вернется. И мне кажется, в этом значение фотографии. Что снимать – это всегда тот вопрос, который стоит перед любым человеком, который взял в руки фотоаппарат. Мне нравится снимать и пейзажи, мне нравится снимать архитектуру, и конечно, мне нравится снимать людей. Но если говорить по-честному, людей мне снимать очень непросто, потому что в силу моей работы, это будет странно выглядеть, если я в какой-то момент выбегу с фотоаппаратом и начну кого-то фотографировать, боюсь, просто люди меня не поймут. А все остальное снимать интересно. И, конечно, по-разному получается, как и у любого человека, которые щелкает.
Анна Качкаева: Ну, вот так Дмитрий Медведев считает. На мой взгляд, вообще блог очень любопытный, очень трогательный, человеческий, и видно, судя по всему, что Медведев фотографию любит. И рассказывает, что занимается ею с детства, рассказывает обо всех своих камерах. Но мне было любопытно, что смысл фотографии в особой "печали о той частичке времени". Мне всегда хочется сказать: может быть, в особой радости? А у вас как, Юра?
Юрий Рост: Ну, знаете, даже странно, что это прозвучало из уст президента. Некоторое время назад, когда я писал о Мравинском и фотографировал Мравинского, дирижера, я написал о том, что фотография – это смерть момента. Это не изображение смерти момента, а это, собственно, и есть смерть момента. В тот момент, когда ты нажимаешь кнопку, он умирает. Существует ли печаль в фотографии? Ну, в известном смысле, конечно, существует, потому что ты…
Анна Качкаева: То есть, скорее, президент чувствует саму суть фотографии, по-вашему, чем обычные… Ну, как, любители запечатлевают все-таки ощущение радости.
Юрий Рост: А это не имеет значения. Даже если это веселый человек, все равно в тот момент, который ты фотографируешь, уже этот момент никогда не повторится, все. И это замечательно. Он мог бы сказать, что фотография – это отражение какой-то великой идеи или еще чего-нибудь, нет, все проще.
Анна Качкаева: Это означает, что он ее чувствует?
Юрий Рост: Это означает то, что он, если он фотографирует, он представляет, чем является фотография, для него, по крайней мере.
Анна Качкаева: Ну, и разумеется, и вы, и очень многие профессиональные фотографы, и фотохудожники, и любители очень по-разному для себя определяют, зачем и что они снимают. И мы знаем многих известных любителей, которые не снимают живое, например, или только животных, или только пейзажи, или только урбанистику, или только жанровую фотографию, или какую-то конкретную тему – цыгане, клоуны… Вот вы когда-нибудь себе объясняли, это с чем-нибудь связано? Ну, вы профессионал, вы должны снимать репортаж и портрет, наверное.
Юрий Рост: Ну, это связано со вкусом и интересом, иногда страхом.
Анна Качкаева: Это как-то объясняет человеческую природу, характер?
Юрий Рост: Если вы скажете, что человек не хочет снимать, тогда можно еще порыться и подумать.
Анна Качкаева: Ну, не хочет снимать живое, например.
Юрий Рост: Живое что?
Анна Качкаева: Живое – я имею в виду людей, жанры, характеры.
Юрий Рост: Ну, тут разные вещи. Может быть, стесняется, это чаще всего. Потому что, фотографируя изображение человека, ты у него это изображение воруешь, это не твое изображение, оно принадлежит не тебе. То есть этой такой негласный договор: я тебя снял, ты мне отдал изображение.
Анна Качкаева: Именно поэтому так у многих не получаются люди.
Юрий Рост: Ну, и не поэтому. Многих людей где-то в Африке или в Латинской Америке ты не можешь снять. Он тебе не разрешает, потому что ты буквально отбираешь часть его сути. То есть можно исподтишка его снять каким-то образом, ну, да, украсть можно изображение.
Анна Качкаева: А вообще, когда вы смотрите на работы… Ну, скажем, не надо даже о профессионалах говорить. Просто вы смотрите, вам много приходится смотреть и на любительские, в том числе, фотографии, что-то можно сказать о человеке, что проявляется?
Юрий Рост: Ну, если это серьезный любитель, вот я серьезный любитель, да, я считаю себя любителем. Точно так же как Картье-Брессон считал себя любителем. Ну, наверное, можно сказать. Во всяком случае, круг интересов. Возможно сказать о человеке, как он относится к себе и к другим людям, потому что фотографируешь ты не то, что есть, а то, что ты видишь, то, что ты представляешь. Каким тебе представляешь человека, таким ты его и фотографируешь. В этом смысле, конечно, у президента есть сложности, он действительно не может выскочить из толпы с фотоаппаратом. Но у него есть и преимущества. Например, я прочел, что у него "лейка" или он хочет купить "лейку"…
Анна Качкаева: У него есть пара "леек", как я уже посмотрела.
Юрий Рост: Ну, пара "леек" – мы не знаем каких. Он там говорит о цифровой "лейке", он может повесить ее себе на грудь (там, правда, автофокуса нет), протянуть тросик, как это иногда делает замечательный фотограф Вяткин Владимир, и в рукаве нажимать. У него будет масса интересных портретов.
Анна Качкаева: В смысле никто не будет особенно видеть…
Юрий Рост: Конечно.
Анна Качкаева: Хорошо бы…
Юрий Рост: Кроме того, он может еще сделать на будущее себе большое количество занятных персонажей, фотографий. Скажите, Аня, ну, кто ему откажет? Никто. Вот он говорит: "Я хочу вас сфотографировать". Человек напыжется и будет фотографироваться.
Анна Качкаева: Ну, это же не так интересно. Важно, чтобы как-то поймать из рукава, что называется.
Юрий Рост: Ну, да…
Анна Качкаева: Вообще, на "Винзавод" он сходил, по-моему, не для пиара, а из любопытства.
Юрий Рост: Да. Если он устойчивый фотолюбитель, то он должен смотреть.
Анна Качкаева: Да, и судя по тому, как он записал блог, довольно такой большой, и по тому, как о нем рассказали, в общем, фотографию он любит. Давайте все-таки, поскольку мы с вами посмотрели, что вы можете сказать про фотографии Дмитрия Анатольевича? Я скажу сразу, что это в основном пейзажи, ну, те, которые опубликованы в его блоге, это альбомы "Времена года" и "В поездках", зимний альбом, летний альбом, там закаты, сережки ольхи или березы и ледочком обращают внимание, водопады, странный такой стадион – откуда-то, видимо, из гостиницы или из резиденции, перед морем снятый, Африка (кстати, там есть позирующий персонаж), улочки и яхты где-то в Средиземноморье (причем улочки такие, что, очевидно, может быть, все-таки и где-то от охраны слинял, потому что что-то такое обшарпанное было)…
Юрий Рост: Во всяком случае, тени охраны там нет.
Анна Качкаева: Но вот что вы про них скажете, про эти снимки?
Юрий Рост: Ну, в принципе, снимает…
Анна Качкаева: Да, вроде неплохо.
Юрий Рост: Но существует, конечно, потребность кое-какие вещи ему там объяснить.
Анна Качкаева: Он снимает все время, у меня такое ощущение, через два стекла. То есть очень много – через окно, через… Он, собственно, об этом и пишет.
Юрий Рост: Фотографии несвободного человека. Что он может снять, то и снимает. Если он снимает лес, то там обязательно виден забор. С другой стороны, вот носорога он снял, может быть, даже и неплохо, единственное – надо было его портрет снимать. Не может снимать портреты людей – пусть снимает портреты животных. Потому что там бегающий маленький носорожек, он его, видимо, привлек и снял. Так было бы хорошо.
Анна Качкаева: А что, тень охраны вы заметили?
Юрий Рост: Не знаю, тень охраны ли это, но там есть такая африканская группа, которая поет ему народные песни, и они до половины закрыты тенями разными. По свету в основном снято, хорошо бы против света. Я думаю, что злоупотребляет закатами, вот. Хорошо бы ему на объектив бленду надеть, чтобы ему не мешало.
Анна Качкаева: Это что такое?
Юрий Рост: Ну, это чтобы лишний свет не попадал. Потому что аппаратура у него хорошая, потому что я видел. У меня такая же камера, как у него, и такой же объектив, там сфотографировано с объективом 70-200-2,8, очень хороший объектив.
Анна Качкаева: А вот вообще, как вы думаете, поскольку говорит, что все время с собой берет и камеру, и так далее, этот как, по опыту, человек все время помнит, что можно снимать…
Юрий Рост: У меня опыт брания камеры с собой есть, а опыта президента у меня очень мало.
Анна Качкаева: (смеется) Трудно сказать, когда и в какой момент он выхватывает и снимает.
Юрий Рост: Я не знаю, может быть, его привлекает лейка, потому что она маленькая и можно в карман положить, не знаю.
Анна Качкаева: А ему кто-то советует, по-вашему?
Юрий Рост: Не знаю, может быть, фотографы, которые работает с президентами. Если бы снимал Ельцин, у него была такая страсть, у него был бы человек, который многое мог показать. Я считаю, что из всех президентских фотографов у Ельцина был самый сильный – блестящий фотограф Дмитрий Донской из АПН. Но это и видно было по съемке Ельцина.
Анна Качкаева: Мне трудно сказать, но как телевизионщики говорят, Ельцина камера любила.
Юрий Рост: Вы знаете, это какая камера. Вот я не знаю, потому что это надо было бы спрашивать у Донского, я ни разу не снимал президента. Я не был президентом и не снимал президента, понимаете, не знаю. Всегда можно найти нечто интересное, что снять. Но кто-то ему, наверное, советует, может быть. А может быть, не очень советует. Потому что там есть фотографии, которые нужно просто откадрировать, и они будут лучше выглядеть. Но дойдет, дойдет. Пусть ходит на выставки, читает книжки. Это такая затея и увлечение-то мирное, оно никому не приносит вреда.
Анна Качкаева: Ну, в общем, отчасти радует, что без винтовки в руках, а с фотоаппаратом. Это все так, но в то же время я прочла, что происходит в блогах вокруг комментирования похода на "Винзавод", и ясно, что блог модерируется, но тем не менее…
Юрий Рост: И что пишут в блоге?
Анна Качкаева: Пишут, что клево, что хорошо, что ест хобби, что политик с человеческим лицом… И это все понятно, это есть не только в его блоге, а вообще, когда обсуждают. Есть, конечно, темы, что ему что, нечем заняться, у нас все в стране хорошо? Но тон все-таки вот такой – о перестройке, о человеческом лице, о пути Горбачева, и тут же по пути дискуссий о Горбачеве, об идеализме и романтиках, и просто типично восторженное. Такой блогер Галарт пишет: "Дмитрий Анатольевич, вы мой президент. Я никогда не был любителем тенниса, в небольшом городке, откуда я родом, тенниса отродясь не водилось. Немного увлекался дзюдо, но тоже как-то не пошло. На горные лыжи еще не встал, поэтому долгое время считал себя этаким диссидентов, не способным приобщиться к увлечениям первых лиц. И вот оно свершилось, я тоже обожаю фотографировать. После 30-ти вцепился в это увлечение, видимо, убегая от кризиса среднего возраста. Закончил профессиональный курс в хорошей фотошколе, сейчас читаю много литературы, в общем, хочу стать настоящим фотохудожников. Все это очень правильно, и вы правильно делаете, что двигаетесь в нужном стране направлении. Пожалуйста, пусть ваши слова о модернизации России не останутся лишь словами, как не остались без внимания ваши обещания снять запрет на съемку на Красной площади. Реформы назрели, они необходимы, люди поддерживают вас. Вы – светлое пятно в современной политике, вы наш Обама. Интеллигентный идеалист, мечтающий изменить Россию и мир к лучшему".
У меня лично, когда я это читаю, ощущение такое тревожное и грустное. С одной стороны – вот этот идеализм и романтика и такие ощущения надежд, а с другой стороны, может быть, только в этом человеческом лице теперь и остается такая некая виртуальная надежда, а действия никого не происходит. И вообще, вожди и вот эти выставки, они какой-то фонд всегда в России ненужный создают.
Юрий Рост: Ну, я не знаю, вожди и выставки… Вожди вообще фон ненужный создают в России. Он не первый в истории России, кто взял фотоаппарат. Вот тут Шеремет написал в книге "Конец света", я вам зачту коротко: "В темной комнате Николай печатает фотокарточки жены и детей при свете красного фонаря. Входит царица: "Коля, вы бы занялись государством как-нибудь на неделе. Не то, пока вы проявляете и снимаете, вас и самого снимут с должности. Или вы, может, привыкаете к красному свету?" – "А что я такого делаю?" – "Ничего, Коля, вы не делаете. Немцов прогнали бы что ли или социал-демократов. И народ ждет от вас улучшения. Я волнуюсь". – "Сейчас прям все брошу…" Начиналась революция…"
Анна Качкаева: А вы говорите – не тревожно и не грустно. Вот бесконечные аллюзии какие-то исторические.
Юрий Рост: Да нет, это же шутка. Пусть себе снимаете, что вы. Уже и снимать ему нельзя? Есть у него свободное время, вот он и снимает. Он видит что-то, понимаете. Там этих фотографий. Если бы все фотографии его напечатали, было бы очень интересно. Потому что то там проволока видна, то там какие-то автомобили охраны. То есть там видно, что не такая там жизнь, в общем, вольная.
Анна Качкаева: Там есть один замечательный кадр, видимо, с какого-то высокого этажа.
Юрий Рост: Где два милиционера?
Анна Качкаева: Да, два милиционера с машинами (смеются). Вот это же человеку пришлось как-то исхитриться, потому что нельзя же открыть...
Юрий Рост: Ну, исхитриться… Все-таки усилие, взять камеру, снять, все-таки это действо какое-то. Найти все-таки время. Потом, человек испытывает все-таки неловкость, когда фотографирует. Ну, если насекомых, как Мравинский снимал, другое дело, а людей или ситуации… Если кто-то в комнате есть, как-то не очень удобно бывает взять фотоаппарат, потому что тоже спрашивают: "Что вы снимаете? Да ну, ерунда…"
Анна Качкаева: Давайте Кирилла послушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я сам люблю фотографировать, в основном фотографировать людей, портреты, лицо, особенно лицо девушки, животных и, может быть, архитектуру. Вот что мне интересно было бы, чтобы фотографировал президент, это, наверное, что-то особенное. Например, какой-то охраняемый парк, куда не могут зайти другие люди, какие-то объекты исторические интересные, которые нужно сохранить. Мне кажется, что президент, фотографируя, мог бы поднимать какие-то проблемы сохранения природы, сохранения памятников. То есть показать то, что нужно сохранить, о чем нужно задуматься, поднять какую-то проблему.
Анна Качкаева: Да, но тогда это уже не президент, а журналист, который занимается работой. Хотя у него есть, по-моему, фотографии, я не помню, не посмотрела, какой это монастырь, с вертолета.
Юрий Рост: Это Тобольский. Но это опять же из вертолета, да, он снял. Но с земли ему тяжело снимать, конечно, хотя можно. Вот если бы он отбросил это и снимал бы просто с мусором со всем, взял эту "леечку" и щелкал бы подряд, и откладывал.
Анна Качкаева: Что попадается.
Юрий Рост: Ну, не что попадается, так не получатся, но щелкал бы окружение, людей, какие-то ситуации, которые позволяют. Это было бы любопытно.
Анна Качкаева: Но мы же не знаем, может быть, щелкает, просто не выкладывает.
Юрий Рост: Посмотрим. Я думаю, кто молодой, может быть, увидит.
Анна Качкаева: Ну, да, когда перестанет быть президентом, может быть, он сделает, в конце концов, какую-нибудь книгу, и окажется, что там и президенты, и еще какие-нибудь персонажи. Вот тут некоторые слушатели нас ругают, и говорят, что заняться нам больше нечем, потому что "эти фотографии Медведева и картины Матвиенко, похожие на картины шимпанзе, которые продаются за бешеные деньги…" Ну, это вы Путина имеете в виду, Медведев у нас картины еще не рисовал, он только фотографии продает. "Большего позора для этих деятелей придумать невозможно…" Ну, и так далее. А другие как раз с интересом включились в дискуссию и считают, что хорошо, что у президента такое человеческое и массовое хобби. И обсуждают всяческие детали: чем он снимает, как снимает, что снимает. И вот что бы ему следовало снимать, что, на мой взгляд, тоже вполне интересно. А вот насчет камеры, Юра…
Юрий Рост: То, что я видел в руках, это грамотно.
Анна Качкаева: Но как-то в своем блоге он сказал, что с "лейкой" ему тяжело.
Юрий Рост: С "лейкой" и мне тяжело. Во-первых, она дорогая камера очень, но я не думаю, что она оправдывает это какими-то выдающимися качествами. Кроме того, я думаю, что "зеркалкой" удобнее работать любому журналисту, а так для такого фана, как говорят, можно "лейку". Вот я бы, на его месте, там хомут, конечно, для крепления штатива снял, он тоже грамм 200 весит. А сама камера весит 2,5 килограмма, наверное, поэтому полегче будет держать. Мне, во всяком случае, тяжело иногда.
Анна Качкаева: Вот некоторые люди советуют, что "президент путь выбегает и снимает, и ничего, мы попозируем". Ну, это если охрана разрешит, тоже понятно. Даже на выставке невозможно…
Юрий Рост: Да нет, конечно, это шутка. Он не может. Вот мы говорили, что окружение свое, вот Николай снимал детей, и тогда сложнее было снимать, потому что сейчас что – автоматическая камера, экспозицию ставит сама, задаешь ей программа, какая нужна, и дальше снимай, автофокус и всякая эта ерунда. Поэтому можно сосредоточиться на самой фотографии. У него, кстати, там одна карточка очень приличная есть. Она из Египта. Там такая дорога снята – грамотно выбран объектив, широкоугольником так, острая перспектива, нормально.
Анна Качкаева: Это там, где сфинксы, да?
Юрий Рост: С правой стороны, да-да-да. Крокодил такой по цвету… Вот у любого снимающего человека есть мусор. Вот, например, я искал фотографию, вчера одному моему герою, искал-искал, поставил, потом полез, порылся и нашел другую фотографию. И понял, что я был неправ. То есть надо все время смотреть вокруг сначала, когда снимаешь, а потом когда выбираешь.
Анна Качкаева: Мне еще было любопытно смотреть, как Рустам Адагамов зафиксировал, как Медведев смотрит выставку и как они вместе замерли, когда он подошел к фотографии, где барышня, на этой выставке ветер, видимо, дует, и так подол задрался – и вот на реакцию смотрели. Вот как-то так…
Юрий Рост: Что касается модельной фотографии, я думаю, что ему не удастся это точно сделать.
Анна Качкаева: И просто понятно, любопытно еще, как он на этой выставке один. Вот тоже такая странная штука, когда человек на выставке фотографии, где… Да-да, все понятно, но…
Юрий Рост: Была бы толпа – он бы ничего не мог посмотреть, его бы без конца фотографировали.
Анна Качкаева: Нет, там были дети из детского дома, с которыми он немножко пообщался.
Юрий Рост: Я тоже люблю один ходить смотреть.
Анна Качкаева: Чтобы никого не было? Это важно?
Юрий Рост: Ну, не важно, но так быстрее посмотришь. Так неудобно – долго смотришь, чтобы произвести впечатление внимательного человека, а так быстро находишь и быстро пробегаешь. А что он еще смотрел, я думаю, он еще смотрел, как это технически сделано. Это любой фотограф смотрит, как это было сделано, и это его, наверное, заинтересовало.
Анна Качкаева: Он еще смотрел, наверное, и на темы, потому что там были очень любопытные, на мой взгляд, темы. Например, вот такие социальные фотографии из Уфы или очень пронзительные фотографии "День Победы", такие старые руки рядом с орденами. Или там "Служба одного окна" – это довольно уже знаменитый кадр, где Служба одного окна, а рядом заложенный кирпичом бывший когда-то банкомат, но выглядит такой фантасмагорией вполне. Или там фотография, по-моему, из Ставрополя, загривок такой человеческий с бритым затылком, как у собаки, у шарпея, три складки.
Юрий Рост: Ну, видите, в чем дело, эти фотографии хоть какое-то представление дают.
Анна Качкаева: Да, от Уфы до Ставрополья.
Юрий Рост: Ну, да, потому что это же тоже выбор чей-то. Это тоже чей-то взгляд, и я смотрю, сейчас на многих выставках много молодых фотографов, которые снимают вот то, что уже было снято давно старыми. Никто же не смотрит старые фотовыставки и старые фотографии.
Анна Качкаева: А почему вообще вот этот вот зуд щелкания?
Юрий Рост: Просто. Это вообще ненужная вещь. Я считаю, что это своеобразная пытка такая, когда человек нащелкает себя где-нибудь на пляже в Анталии, а потом предъявляет. Это фотографии одного предъявления, их можно выбрасывать сразу. А вот отбор такой, когда человек там ищет что-то… Ну, да, я понимаю, что закаты, конечно… Надо запрет себе на закаты, потому что закаты можно всегда снимать, особенно в Африке.
Анна Качкаева: Но вот как вам кажется, ведь он снимал все эти годы, и мы теперь знаем, с 10 лет, а с 30-ти – с удовольствием. Но вот это объявили и сделали достоянием публики именно сейчас – это тоже заявка не некую не силовую, условно, не спортивно-лыжно-теннисную моду? Или все-таки что-то иное?
Юрий Рост: Не знаю. Вот такая история, такая байка есть, что Фрейд читал лекцию о том, что курение сигары – это признак сексуальной неудовлетворенности, что сигара что-то символизирует, потом вышел из лекционной комнаты, остановился, закурил сигару. Подошел студент и говорит: "Вот только что вы читали лекцию. Это значит, что у вас какие-то проблемы?" Фрейд говорит: "Нет, иногда человек просто хочет курить сигару".
Анна Качкаева: (смеется) Ну, да. Но как-то с президентом это все время трудно представить.
Юрий Рост: Ну, что вы, он же был когда-то человеком просто, может, у него рудименты эти остались. Ему нравится фотографировать. Мы же сейчас не говорим, у нас же специфический совершенно вопрос, мы ограничили его. То есть можно выстроить какую-то социальную структуру круга этого, но иногда он фотографирует просто потому, что ему хочется фотографировать, ему нравится. Вы знаете, может быть, он хотел быть художников, а нет руки, то есть не умеет рисовать, может быть, он хотел бы скульптором – тоже нельзя, может быть, режиссером. А так взял фотоаппарат – и все, ты сам можешь сделать, можешь вылепить из человека образ, как умеешь. Ну, будет совершенствоваться, может, к концу своей президентской практики достигнет высот такого павильонного фотографа.
Анна Качкаева: Жаль, что он не сказал, кого из фотографов он любит.
Юрий Рост: Нет, очень хорошо, что он не сказал.
Анна Качкаева: Почему?
Юрий Рост: Ну, потому что мы бы сразу толковали, за что он любит.
Анна Качкаева: Андрей из Москвы, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вы знаете, я очень люблю фотографировать образ Христа, то есть иконы, потом кресты, фрески, мозаики, разные голограммы, картины и так далее и размещаю их на своем сайте. Был курьезный случай такой, что однажды я сфотографировал всю иконную лавку Патриархии России, и только под конец… причем я сфотографировал все предметы, которые там были, и только на последнем предмете мне сказали: "Вы знаете, снимать нельзя". И вот два вопроса у меня к вам. Первое, какой вы образ Христа лучший видели на свете? И второе, какие у вас были курьезные случаи, когда нельзя было фотографировать, но все равно вы это сделали?
Юрий Рост: Нет, я начну со второго. Облик Христа, которые лежит у меня на душе, я публично на всю страну рассказывать не буду. Пожалуйста, коллекционируйте все что угодно. Из этого вообще коллекция не очень хорошая, с моей точки зрения, она слегка так, ну, как бы вам сказать… сомнительного такта. Из Христа не надо делать коллекцию. А что касается запретов, этих случаев у меня много. Вот попросите Аню Качкаеву, она устроит специальную программу…
Анна Качкаева: Ну, хорошо, но тем не менее…
Юрий Рост: Да никогда нельзя! Даже природу. Ну, все равно ты вторгаешься в какую-то такую зону. У людей я спрашиваю разрешения, но иногда подсматриваю. Чувство неловкости у меня бывает, но я надеюсь, что с добрым сердцем я это делаю, поэтому никто не обижается.
Анна Качкаева: Но те, кто виде фотографии Юрия Роста, он людей как раз очень много снимал за свою жизнь…
Юрий Рост: Собственно, я снимаю черно-белых людей и мир. И сейчас вот стал портреты мира без людей вообще.
Анна Качкаева: Да, у вас есть замечательный Север и снег.
Юрий Рост: Да, мир, как его создал Бог, а человек – черно-белый, как он сам постарался много сделать для того, чтобы остаться в этой гамме.
Анна Качкаева: То есть это сознательное решение не переходить для людей в цвет.
Юрий Рост: Сознательно. Но бывают исключения.
Анна Качкаева: Хотя Брессон тоже никогда и не пытался…
Юрий Рост: Но там другое дело, там цвета не было. Сейчас цвет роскошный. Но вот в газете у меня, вот я в Венеции был, зима в Венеции. Вот по улице идет человек, я ее сфотографировал, эту даму венецианскую, такую старую и морщинистую, как сама Венеция, и я ее не стал делать черно-белой, потому что она почти монохромная.
Анна Качкаева: Алексей Иванович пишет: "А вот если Медведев захочет снять следующий митинг "несогласных" на Триумфальной, ОМОН его так же будет гонять по всей территории или же проявит уважение к персоне?"
Юрий Рост: Ну, если он приклеит бороду и усы, наденет…
Анна Качкаева: То ОМОН будет гонять.
Юрий Рост: Будет гонять. Я думаю, что сначала будут гонять ОМОН. Нет, гарун-аль-рашидство закончилось с ельцинской эпохой.
Анна Качкаева: Да, я думаю, никуда он уже не выйдет вот так вот, тихонько, без собственной охраны.
Юрий Рост: Но я бы на его месте не стирал ничего. Я бы на его месте купил какой-нибудь хороший накопитель на пару терабайт, и все туда складывал, ну, кроме мусора, кроме нерезких. Пусть, неизвестно ничего. И спрятал бы не на работе его.
Анна Качкаева: Да, между прочим, может дорого стоить потом.
Юрий Рост: Ну, и вообще интересно, как человек снимает, и туда неизбежно попадает то, что не попадает в камеру…
Анна Качкаева: …никогда и никому.
Юрий Рост: Конечно, конечно.
Анна Качкаева: Научим тут, потом бояться будут.
Юрий Рост: Ничего, пусть. Чем лучше он будет снимать, тем лучше.
Анна Качкаева: Николай, Мордовия, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, уважаемые фотолюбители и все корреспонденты и журналисты! На месте, конечно, президента Медведева надо бы фотографии царства Лужкова сделать, и Кремль, такое чудо сделать, чтобы кремлевские стены были не кровавым цветом накрашены, а стеклобетонные или белым цветом. Вот такое можно сделать, такую фотографию?
Юрий Рост: А зачем?
Слушатель: Время ведь уже – XXI век, а стены построены 500 лет тому назад. Ведь время прошло.
Юрий Рост: Я вам предлагаю, знаете, вот между Москвой и Петербургом сейчас там сделать остановку и там построить такой Кремль из бетона, стекла, металла, но подальше от Москвы и Петербурга.
Анна Качкаева: Да, где-нибудь посерединке. А то, что Лужкова бы поснимать, ну, так снимают, но толку только все нет. И фотографии вроде публикуют…
Юрий Рост: А снять – в каком смысле? В фотографическом?
Анна Качкаева: В фотографическом, да, ни в каком ином. Валентин из Рязани, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вы знаете, вот картина: на подиум поднимаются Путин с Медведевым, но еще не на людях, и смотрят на фотографа. Вы представляете, братья, вот братья! Тогда я понял, что это тандем. Я бы этому фотографу медаль бы повесил, честное слово. И у меня вопрос. Аня сказала, как вы думаете, человек, который был председателем "Газпрома", может быть идеалистом и романтиком? Спасибо.
Юрий Рост: Во-первых, я не говорил, что он идеалист и романтик.
Анна Качкаева: Это я предположила, что он так говорит об этом.
Юрий Рост: А фотографировать может.
Анна Качкаева: Как-нибудь романтически.
Юрий Рост: Конечно.
Анна Качкаева: Вообще, судя по фотографиям – воде, пирсу, вот этим улочкам…
Юрий Рост: Конечно, может. Ну, это же… Он, может быть, во время этого фотографирования как-то выключается, возвращается к себе, ну, так хочется верить. Он же искусственной жизнью живет очень давно, ну, такой вот. А так он заглянул в этот объектив – никого нет, один смотришь в окошко в это. Захотел – сузил угол, захотел - расширил. Захотел – по свету, захотел – против света. То есть никого можно не учитывать. Может, это его привлекает.
Анна Качкаева: Слушайте, это какая-то новая история – свобода в рамке ограниченного кадра.
Юрий Рост: Так оно и есть по существу. Ведь те люди, которые всегда замечательно снимали, ну, портретисты, там Аведон, Рестениц или Напитбаум, они и смотрели в это окошко, раньше оно было больше, и создавали собственный мир. Они создавали свое представление об этом человеке.
Анна Качкаева: Любопытно, он снимает действительно Путина перед выходом тандема на какую-нибудь сцену? Было бы любопытно. Потому что когда они к фотографам-то поворачиваются, там лица другие. Это то, о чем, кстати, и вот блогер Рустам Адагамов говорил у нас же в студии, что было бы интересно, чтобы нас пустили в тот момента, когда он сосредоточился перед тем, как выйти на сцену.
Юрий Рост: Ну, видите ли, это публичная профессия, то есть они, как певец, которого снимают на сцене, а вот сама подготовка, гримерка, до, после – это самое интересное. И лучшие фотографии актеров и танцовщиков были как раз тогда, когда их никто не видит. Потому что процесс труда только публично можно снять.
Анна Качкаева: Наталья, Москва, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Я хотела бы выразить свое горячее уважение господину Росту. Но вообще, это хорошая идея – пытаться рассмотреть человека в политике даже сквозь такое, я не знаю, ушко, что еще. Я хотела вам еще добавить вот персонаж, который тоже фотографирует. Ястржембский фотографирует, только почему-то в Африке.
Анна Качкаева: Это правда. Сенкевич… Довольно много, кстати, людей, которые руководят крупными корпорациями, и чиновников фотографирует.
Юрий Рост: Дело в том, что я их почти не знаю. Ястржембского я видел фотографии, ну, слава богу, что он сменил ружье на фотоаппарат, потому что я надеюсь, что отказался от охоты. С воздуха он снимает, и снимает очень прилично.
Анна Качкаева: Фотографией теперь увлекаются люди богатые. Только я, правда, тоже не видела никаких выпущенных ни книг, ни работ, но, тем не менее, всегда видишь, как вот на яхтах или перешагивая с яхт, они с хорошей техникой пытаются как-то зафиксировать жизнь. Вам не приходилось каких-нибудь олигархов наблюдать?
Юрий Рост: Я думаю, что нормально, если они снимают "мыльницами" хорошими. Я думаю, что так оно и есть. Потому что зачем человеку возиться с объективами, если он не любитель.
Анна Качкаева: Сергей Д. просит нас зарифмовать: "Автовелофотоглузка и газопровод, что-то съела воротник, дайте сахара кусок. Хотелось бы добавить лыжи, бассейн и компьютер, а дальше хочется зарифмовать". Но вы, Сергей, вполне зарифмуете без нас.
Юрий Рост: Да, тут серьезный разговор о президенте и о фотографии, поэтому нечего нам тут рифмовать. Если у нас президент будет писать стихи... И был у нас, между прочим, Осенев поэт.
Анна Качкаева: И не только. А Сосо Джугашвили, молодой поэт, которого Илья Чавчавадзе, между прочим, публиковал. Потом он, правда, запретил, став Сталиным, публиковать свои ранние стихи. Это к разговору тоже об отношении с искусством. "У Обамы случайно не опубликовано где-нибудь о его увлечениях? А то есть версия, что наш президент копирует американского. Виктор из Москвы". Я не слышала, чтобы Обама снимал.
Юрий Рост: Я не знаю, но пусть, если ничего плохого не копирует, и копирует. Если он снимал в свое время, как он пишет "Сменой-8М", я думаю, что у Обамы такого фотоаппарата не было никогда. Потому что это действительно пластмассовая такая штука, но там даже есть объектив.
Анна Качкаева: Но дети же в Советском Союзе покупали, снимали, проявляли.
Юрий Рост: Да, но там повозиться надо было.
Анна Качкаева: Проявлять, закреплять.
Юрий Рост: Да, в ванных всех это делали. Это сильное ностальгическое чувство.
Анна Качкаева: Вот по этому процессу?
Юрий Рост: Да. Очень многие дети, кто сам печатал, проявлял, они помнят это всю жизнь. И поэтому они говорят: "Да нет, это ерунда все. Вот если бы пленка..."
Анна Качкаева: Но я так поняла, что пленочный фотоаппарат у него тоже есть, просто он, видимо, меньше им пользуется.
Юрий Рост: Он сказал, что есть, да.
Анна Качкаева: Татьяна, Москва, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер! Вот Дмитрий Анатольевич точно любитель, потому что я не могу себе представить, что он, как Рембрандт, делает портреты на заказ. А вот как вы к этому относитесь? Мне сказали общие знакомые, что вы категорически против, и с вами на эту тему даже невозможно разговариваться.
Юрий Рост: Это, знаете, все реклама... Говорят, вот есть какая-то Люда Ремер, вот она на века делает – Рембрандт отдыхает. Нет, я действительно не делаю ничего. То есть я снимаю того, кого хочу сам.
Анна Качкаева: Это тоже всегда была принципиальная позиция?
Юрий Рост: Да, это принципиальная позиция, потому что я журналист, я пишу и снимаю, обслуживая собственные заметки. Ну, и людей. Кстати, очень немного моих товарищей или тех, кого я снимал, имею фотографии, портреты, почти никто. Женщинам вообще это не нравится.
Анна Качкаева: (смеется) Почему?
Юрий Рост: Вот есть настоящий фотограф, мой друг Валерий Плотников, который снимает блистательно, он блистательный фотограф, и он очень точно и красиво умеет снимать женщин, очень хорошо. А мне вот не удается. Все лезет какая-то ерунда, мои комплексы. Нет, у меня была одна или две фотографии, которые я снял давно, которые относительно понравились героиням, а так практически никогда.
Анна Качкаева: А как вы думаете, президент... например, ваш фотоальбом у него есть?
Юрий Рост: Думаю, есть. Книга, думаю, есть.
Анна Качкаева: То есть, скорее всего, рассматривает.
Юрий Рост: Не знаю, она такая толстая и тяжелая, что, наверное, не рассматривает. Она весит ровно столько, сколько снаряженная аппаратура.
Анна Качкаева: "Господин Рост, как вы относитесь к регулярно выставляемым фотовыставкам на Чистых прудах?"
Юрий Рост: Я вообще к этому хорошо отношусь. Впервые я такую фотовыставку увидел в Париже. Я залетел там на съемку Отара Иоселиани, и там на ограде Люксембургского сада висела выставка замечательного такого, воздушного фотографа Бертрана. Я думаю, что вот он эту тему закрыл, потому что так, как он снял с воздуха землю, ну, может быть, еще с малой высоты только можно поснимать. Она была замечательная, и люди ходили и смотрели, прекрасно напечатанная. Потом я увидел, что она была здесь, на Чистых прудах. Потом я видел еще некоторое количество выставок на Чистых прудах, потом еще где-то была. А что, это замечательно. Эта выставка идет к народу. Я сам с помощью Метрополитена и лично товарища Гаева, директора, который азартный человек, мы там устроили галерею в метро, и четыре выставки я там сделал, четыре цветных выставки, очень красивых.
Анна Качкаева: А Москва еще располагает в нескольких еще местах, но недолго.
Юрий Рост: Погода не располагает. Ну, как ты будешь в 20 градусов мороза, трещит все… Летом – дождь. Ну, кусочки есть, и я думаю, что очень симпатичные люди ходят, смотрят. Кстати, вандализма почти не видел. Не было никаких баллонов, люди смотрят. Там два милиционеры не остановят, как понимаете, это.
Анна Качкаева: Вот Александр нам пишет, и это хорошая точка для нашего разговора: "Пусть лучше наши чиновники и олигархи фотоохотятся, чем стреляют в краснокнижных горных козлов с вертолета. Правда, гоняться за ними с фоторужьем тоже небезопасно, но все-таки лучше".
Юрий Рост: Согласен!
Анна Качкаева: Спасибо.
