Гюнтер Вальрафф, один из самых самый ярких журналистов современной Германии, ответил на вопросы Радио Свобода.
На счету Гюнтера Вальраффа много сенсационных расследований. Это он под именем журналиста Ганса Ессера проник в редакцию "Бильд" и написал о царящих там нравах уничижительный бестселлер. Во времена "черных полковников" в Греции он был арестован за то, что разбрасывал с фонарного столба антихунтовские листовки. Вальрафф помогал Манделе, участвовал в разоблачении путча в Португалии, был многократно арестован как в Германии, так и за ее пределами. За ним устанавливали слежку спецслужбы, его многократно привлекали к суду. Договориться о встрече с ним почти невозможно - он меняет даты и время встречи, номера телефонов. Конспирация, которая стала привычкой. Мне повезло - он менял время нашего разговора всего три раза. Скоро на экраны выходит его фильм-разоблачение "Черным по белому" - о жизни "темнокожего парня" Гюнтера Вальраффа в Германии.
- Ваши методы журналистского расследования очень спорны и находятся часто вне правового поля. Как вам с этим живется?
- Я живу в правовом государстве. У нас независимые суды, но при этом должен сказать: иметь право и получить право - это не одно тоже. Иногда мои расследования, и правда, находятся на границе дозволенного. Но я всегда соблюдаю важнейший этический принцип - абсолютное табу на вторжение в частную жизнь человека. Даже если речь идет о самом грязном персонаже, то и в этом случае поиски каких-то фактов из его интимной жизни недопустимы. Другими словами, мой метод заканчивается там, где обычно начинает свое расследование газета "Бильд".
- Как часто вам при этом приходилось или приходится нарушать закон?
- Я исхожу из интересов жертвы. Чтобы добыть материалы о "притеснителях" – о преступниках или о криминальных фирмах, вполне допустимо использование поддельных документов для проникновения в их структуры. Я считаю, чтобы добыть правду в таких ситуациях, можно и даже нужно использовать все средства.
- Значит, все средства хороши?
- Когда расследование заканчивается, необходимо все, что добыл, предъявить общественности. При этом надо быть готовым к судебному разбирательству, нести ответственность за свои действия. В моей работе мне приходилось часто защищать себя в суде.
- Например?
- Я дошел до Верховного суда в тяжбе против газеты "Бильд". Там, как вы знаете, я работал нелегально под выдуманным именем Ганс Ессер. "Бильд" подала иск за нанесение вреда ее коммерческим интересам и имиджу. Суд длился годы, но его решение было однозначным - право общественности знать о серьезных нарушениях в подаче информации признано выше права газеты на сохранение своей коммерческой тайны. Таким образом, решение Верховного суда теперь распространяется на моих коллег, которые используют методику скрытого журналистского расследования. Кстати, после этого решения на меня больше не подают в суд. Теперь я работаю в полноценном легальном поле. Даже на международном уровне метод признан легальным. Шведы давно называют мой метод "Вальраффит".
- Как рождаются ваши персонажи?
- По-разному бывало. Проекты обычно готовятся на протяжении очень длительного времени. Я откладываю идею до тех пор, пока не почувствую себя уверенно. Вот, к примеру, когда я собирался войти в роль турецкого гастарбайтера Али (а в его шкуре я находился потом два года), я даже пошел на интенсивные курсы турецкого языка. Занимался там три месяца, но у меня ничего не вышло. Тогда я стал готовиться по-другому. Я начал активно общаться с человеком, чью роль я должен был исполнить. Это помогло мне.
- В гриме темнокожего вы зашли в пивную, и первый же посетитель потребовал от вас принести ему пива. Вы были готовы к такому повороту сюжета?
- Весь прошлый год я колесил по стране в гриме темнокожего. Этот проект замышлялся много лет тому назад, а потом просто ждал своего часа. Я придумал этот план, когда в Южной Африке еще был апартеид, чтобы узнать на себе, что это такое - жить в гетто. Мой товарищ, который сам сидел в тюрьме в Южной Африке, даже проконсультировал меня подробно обо всех мелочах , которые могли бы оказаться полезными. Он входил в состав тайного комитета по развитию демократии в Зимбабве. Но незадолго до того дня, как я уже собирался перевоплотиться, он позвонил и сказал, что Манделу освобождают... Позже я попробовал сыграть африканского беженца, который бежал через море в Европу. Я даже нашел контрабандистов, которые были готовы взять меня за небольшое вознаграждение на свой корабль. Жаль, но я не нашел посредника в Европе, который подыграл бы мне и пошел бы на риск конфликта с законом…
- Как вы находите темы для своих расследований?
- По-разному. Однажды я наткнулся на информацию о приватизации "Дойче банка". Из этой информации вытекало, что шеф концерна дал указание на слежку и прослушивание сотрудников, что совершенно незаконно. Мне подсказали, что из компьютеров концерна исчезают важные данные, которые могли стать компроматом на руководство. И я это использовал в расследовании. Не скрываю, что это была инсайдерская информация. Еще случай. Ко мне обратились несколько сотрудников фирмы, обслуживающей аэропорт Дюссельдорфа, и рассказали, что условия работы в фирме - почти как в секте. Я опять использовал подсказку, которая и стала отправной точкой расследования.
- Вы всегда становитесь на защиту слабого?
- В последнее время ко мне все чаще обращаются за помощью крупные менеджеры. Но приходят они ко мне только тогда , когда сами становятся жертвами.
- Сколько лиц имеет Вальрафф ?
- Пару дюжин. Сейчас, например, я бомж. Уже ночевал на улице при минус пятнадцати и встретил там людей, которые нам так знакомы по телесюжетам и киноисториям. Мне интересны люди, попавшие в ситуации, в которые они вообще-то не должны были попасть. Например, мелкий бизнесмен остается без средств к существованию и превращается за пару недель в бомжа и алкоголика. Я видел таких - они нуждаются в защите.
- Ваша склонность защищать обиженных заставляет предположить, что по убеждениям вы левый. Имеет ли право журналист быть пристрастным?
- Я беспартиен и независим. Просто мне ближе те, у кого нет своего лобби, у кого нет своих официальных представителей во власти. Однако можно считать меня и, правда, левым, но не догматическим левым. Мое место там, где начинается левое движение, где есть профсоюзы. При этом я хочу защитить тех, кто сам не входит ни в профсоюзы, ни в партии, но нуждается в помощи.
- Ваши друзья – люди таких же убеждений?
- У меня есть единомышленники, которые стоят совершенно на других платформах. Например, мой близкий друг - это бывший министр труда ФРГ Норберт Блюм. Он убежденный христианин, проповедник, а вот я - вне церкви. Я был, к примеру, другом Оскара Лафонтена. При этом я противник социал-демократов Шредера и Штайнмайера, которые изобрели новые ужасающие порядки получения социальной помощи. У меня есть друзья в партии "зеленых". Кстати, когда они только начинали свое движение как игру с фантазией и выдумкой - я был один из них. Теперь, к сожалению, многие из них погружены в другую игру - борьбу за власть.
- Вы знакомы с состоянием дел в российской журналистике?
- Я был хорошо знаком с Анной Политковской и очень ценил ее. Меня всегда удивляло то мужество, с каким она постоянно обращалась к теме защиты прав человека, к теме Чечни. Я не делаю различия между ее журналистской работой и работой по защите прав "маленького человека".
- Однажды вы пытались попасть в Россию нелегально.
- Да, один раз я хотел приехать в Россию. Вместе с Норбертом Блюмом и правозащитником Рупертом Нойдеком мы хотели помочь в восстановлении разрушенной больницы на Кавказе. Но у нас не было официального разрешения на въезд, и мы решили получить его в аэропорту в Москве. Не вышло. Нас задержали и устроили провокацию - забрали багаж, весь аэропорт закрыли для входа и выхода, а нам запретили звонить по мобильным телефонам. Тогда мы объявили сидячую забастовку и отказались улетать без наших вещей, которые, как я сказал, у нас отобрали при задержании. Нас, конечно, запугивали, но это все очень безобидно в сравнении с тем, что сейчас происходит с некоторыми критически настроенными журналистами в России. Поле их деятельность все время сужается, а убийства многих журналистов так и остаются не расследоваными до конца. Создается впечатление, что виновных судят для отвода глаз, чтобы вывести из-под огня настоящих заказчиков. В стране, которая располагает такими эффективными силовыми структурами, это вызывает некоторые сомнения.
- Когда нужно ждать ваших расследований на базе российского материала?
- Я постоянно перехожу границы дозволенного, в том числе и географические. Я работал в Никарагуа, в Португалии, занимался расследованием путча Антониу де Спинолы в 1974 году. Сейчас я был в Австрии, где расследовал дело, которое касается католической церкви. Приведет ли меня дорога еще и в Россию? Думаю, пусть это делают другие. Возможно, я найду молодого ученика и в России. Я бы его охотно учил.
На счету Гюнтера Вальраффа много сенсационных расследований. Это он под именем журналиста Ганса Ессера проник в редакцию "Бильд" и написал о царящих там нравах уничижительный бестселлер. Во времена "черных полковников" в Греции он был арестован за то, что разбрасывал с фонарного столба антихунтовские листовки. Вальрафф помогал Манделе, участвовал в разоблачении путча в Португалии, был многократно арестован как в Германии, так и за ее пределами. За ним устанавливали слежку спецслужбы, его многократно привлекали к суду. Договориться о встрече с ним почти невозможно - он меняет даты и время встречи, номера телефонов. Конспирация, которая стала привычкой. Мне повезло - он менял время нашего разговора всего три раза. Скоро на экраны выходит его фильм-разоблачение "Черным по белому" - о жизни "темнокожего парня" Гюнтера Вальраффа в Германии.
- Ваши методы журналистского расследования очень спорны и находятся часто вне правового поля. Как вам с этим живется?
- Я живу в правовом государстве. У нас независимые суды, но при этом должен сказать: иметь право и получить право - это не одно тоже. Иногда мои расследования, и правда, находятся на границе дозволенного. Но я всегда соблюдаю важнейший этический принцип - абсолютное табу на вторжение в частную жизнь человека. Даже если речь идет о самом грязном персонаже, то и в этом случае поиски каких-то фактов из его интимной жизни недопустимы. Другими словами, мой метод заканчивается там, где обычно начинает свое расследование газета "Бильд".
- Как часто вам при этом приходилось или приходится нарушать закон?
- Я исхожу из интересов жертвы. Чтобы добыть материалы о "притеснителях" – о преступниках или о криминальных фирмах, вполне допустимо использование поддельных документов для проникновения в их структуры. Я считаю, чтобы добыть правду в таких ситуациях, можно и даже нужно использовать все средства.
- Значит, все средства хороши?
- Когда расследование заканчивается, необходимо все, что добыл, предъявить общественности. При этом надо быть готовым к судебному разбирательству, нести ответственность за свои действия. В моей работе мне приходилось часто защищать себя в суде.
- Например?
- Я дошел до Верховного суда в тяжбе против газеты "Бильд". Там, как вы знаете, я работал нелегально под выдуманным именем Ганс Ессер. "Бильд" подала иск за нанесение вреда ее коммерческим интересам и имиджу. Суд длился годы, но его решение было однозначным - право общественности знать о серьезных нарушениях в подаче информации признано выше права газеты на сохранение своей коммерческой тайны. Таким образом, решение Верховного суда теперь распространяется на моих коллег, которые используют методику скрытого журналистского расследования. Кстати, после этого решения на меня больше не подают в суд. Теперь я работаю в полноценном легальном поле. Даже на международном уровне метод признан легальным. Шведы давно называют мой метод "Вальраффит".
- Как рождаются ваши персонажи?
- По-разному бывало. Проекты обычно готовятся на протяжении очень длительного времени. Я откладываю идею до тех пор, пока не почувствую себя уверенно. Вот, к примеру, когда я собирался войти в роль турецкого гастарбайтера Али (а в его шкуре я находился потом два года), я даже пошел на интенсивные курсы турецкого языка. Занимался там три месяца, но у меня ничего не вышло. Тогда я стал готовиться по-другому. Я начал активно общаться с человеком, чью роль я должен был исполнить. Это помогло мне.
- В гриме темнокожего вы зашли в пивную, и первый же посетитель потребовал от вас принести ему пива. Вы были готовы к такому повороту сюжета?
- Весь прошлый год я колесил по стране в гриме темнокожего. Этот проект замышлялся много лет тому назад, а потом просто ждал своего часа. Я придумал этот план, когда в Южной Африке еще был апартеид, чтобы узнать на себе, что это такое - жить в гетто. Мой товарищ, который сам сидел в тюрьме в Южной Африке, даже проконсультировал меня подробно обо всех мелочах , которые могли бы оказаться полезными. Он входил в состав тайного комитета по развитию демократии в Зимбабве. Но незадолго до того дня, как я уже собирался перевоплотиться, он позвонил и сказал, что Манделу освобождают... Позже я попробовал сыграть африканского беженца, который бежал через море в Европу. Я даже нашел контрабандистов, которые были готовы взять меня за небольшое вознаграждение на свой корабль. Жаль, но я не нашел посредника в Европе, который подыграл бы мне и пошел бы на риск конфликта с законом…
- Как вы находите темы для своих расследований?
- По-разному. Однажды я наткнулся на информацию о приватизации "Дойче банка". Из этой информации вытекало, что шеф концерна дал указание на слежку и прослушивание сотрудников, что совершенно незаконно. Мне подсказали, что из компьютеров концерна исчезают важные данные, которые могли стать компроматом на руководство. И я это использовал в расследовании. Не скрываю, что это была инсайдерская информация. Еще случай. Ко мне обратились несколько сотрудников фирмы, обслуживающей аэропорт Дюссельдорфа, и рассказали, что условия работы в фирме - почти как в секте. Я опять использовал подсказку, которая и стала отправной точкой расследования.
- Вы всегда становитесь на защиту слабого?
- В последнее время ко мне все чаще обращаются за помощью крупные менеджеры. Но приходят они ко мне только тогда , когда сами становятся жертвами.
- Сколько лиц имеет Вальрафф ?
- Пару дюжин. Сейчас, например, я бомж. Уже ночевал на улице при минус пятнадцати и встретил там людей, которые нам так знакомы по телесюжетам и киноисториям. Мне интересны люди, попавшие в ситуации, в которые они вообще-то не должны были попасть. Например, мелкий бизнесмен остается без средств к существованию и превращается за пару недель в бомжа и алкоголика. Я видел таких - они нуждаются в защите.
- Ваша склонность защищать обиженных заставляет предположить, что по убеждениям вы левый. Имеет ли право журналист быть пристрастным?
- Я беспартиен и независим. Просто мне ближе те, у кого нет своего лобби, у кого нет своих официальных представителей во власти. Однако можно считать меня и, правда, левым, но не догматическим левым. Мое место там, где начинается левое движение, где есть профсоюзы. При этом я хочу защитить тех, кто сам не входит ни в профсоюзы, ни в партии, но нуждается в помощи.
- Ваши друзья – люди таких же убеждений?
- У меня есть единомышленники, которые стоят совершенно на других платформах. Например, мой близкий друг - это бывший министр труда ФРГ Норберт Блюм. Он убежденный христианин, проповедник, а вот я - вне церкви. Я был, к примеру, другом Оскара Лафонтена. При этом я противник социал-демократов Шредера и Штайнмайера, которые изобрели новые ужасающие порядки получения социальной помощи. У меня есть друзья в партии "зеленых". Кстати, когда они только начинали свое движение как игру с фантазией и выдумкой - я был один из них. Теперь, к сожалению, многие из них погружены в другую игру - борьбу за власть.
- Вы знакомы с состоянием дел в российской журналистике?
- Я был хорошо знаком с Анной Политковской и очень ценил ее. Меня всегда удивляло то мужество, с каким она постоянно обращалась к теме защиты прав человека, к теме Чечни. Я не делаю различия между ее журналистской работой и работой по защите прав "маленького человека".
- Однажды вы пытались попасть в Россию нелегально.
- Да, один раз я хотел приехать в Россию. Вместе с Норбертом Блюмом и правозащитником Рупертом Нойдеком мы хотели помочь в восстановлении разрушенной больницы на Кавказе. Но у нас не было официального разрешения на въезд, и мы решили получить его в аэропорту в Москве. Не вышло. Нас задержали и устроили провокацию - забрали багаж, весь аэропорт закрыли для входа и выхода, а нам запретили звонить по мобильным телефонам. Тогда мы объявили сидячую забастовку и отказались улетать без наших вещей, которые, как я сказал, у нас отобрали при задержании. Нас, конечно, запугивали, но это все очень безобидно в сравнении с тем, что сейчас происходит с некоторыми критически настроенными журналистами в России. Поле их деятельность все время сужается, а убийства многих журналистов так и остаются не расследоваными до конца. Создается впечатление, что виновных судят для отвода глаз, чтобы вывести из-под огня настоящих заказчиков. В стране, которая располагает такими эффективными силовыми структурами, это вызывает некоторые сомнения.
- Когда нужно ждать ваших расследований на базе российского материала?
- Я постоянно перехожу границы дозволенного, в том числе и географические. Я работал в Никарагуа, в Португалии, занимался расследованием путча Антониу де Спинолы в 1974 году. Сейчас я был в Австрии, где расследовал дело, которое касается католической церкви. Приведет ли меня дорога еще и в Россию? Думаю, пусть это делают другие. Возможно, я найду молодого ученика и в России. Я бы его охотно учил.
