Власти Стамбула уже несколько десятилетий борются за ликвидацию кварталов городских трущоб - так называемых "гедже конду". В минувшем году по всей Турции было снесено более четырехсот тысяч ветхих строений в нищих кварталах городов. На этот год запланирован снос еще около пятисот тысяч.

…Тишина, только голос муэдзина разносится на километры вокруг. В домах нет света, на улицах – фонарей, а окна всегда закрыты. Стамбульские трущобы соседствуют с благополучными районами. В каких-то шести-семи минутах езды от делового центра Стамбула ютятся глинобитные крошечные домики, которые, кажется, вот-вот упадут от одного дуновения ветра. Каждое такое жилище строится за одну ночь, отсюда и название: "гедже" по-турецки "ночь", "конду" – "здание". Собираются родственники, знакомые, соседи, которые возводят строение до первых криков петухов, точнее, до утренней молитвы. Есть и свои тонкости – например, если пристроить одну стенку дома к мечети или даже к соседнему с мечетью зданию, никакая полиция не посмеет снести постройку.

Жительница Стамбула Айша недавно побывала в таких трущобах.

– Я доктор, была там по долгу службы. В трущобах нет света и канализации, многие сами делают туалеты – по старинке. Готовят на примусе, дедовским способом жарят лепешки. Жизнь там остановилась. Кажется, что попадаешь в далекое прошлое, – делится впечатлениями Айша.

"Гедже конду" в Стамбуле появились в начале семидесятых, когда в город массово начали переселяться крестьяне из бедных деревень. Скудная пища: луковица, две-три маслины, гнилые томаты; нерегулярная, грязная, низкооплачиваемая работа… Безрадостные условия существования породили такую же музыку. Появился новый музыкальный стиль – "арабески", одноголосное пение с бесконечными модуляциями. Раньше их обычно исполняли на праздниках и свадьбах бедняки. Сегодня арабески вошли в репертуар многих турецких исполнителей и прочно заняли место в турецкой культуре, став почти народной музыкой.

Уже с раннего утра из трущоб в богатые кварталы Стамбула отправляется целая армия попрошаек, поденщиков и уборщиц. Ожидают своих автобусов "амели" – строительные рабочие. Здешняя детвора обычно не ходит в школу, а также отправляется на заработки. Подростки катят высокие, в человеческий рост, корзинки на колесиках, напоминающие лошадиные повозки. Дети роются в мусорных баках, при помощи стального крюка вытаскивают из урн жестяные банки из под напитков, пластиковые бутылки. В руках обитателей стамбульских трущоб сосредоточен весь "мусорный бизнес". Каждый район поделен на зоны влияния, чужих сюда никогда не пускают. По некоторым данным, всеми делами заправляет некий "мусорный барон", который разъезжает по городу на дорогом "ягуаре".

Десятилетняя Айнур за несколько лир соглашается побеседовать с корреспондентом Радио Свобода:

– Я никогда не ходила в школу, читать и писать не умею. Работаю с семи лет. С братом отправляемся за бутылками в город, потом сдаем их, чтобы купить какую-то еду.

– А родители не возражают, что вы работаете?

– Нет. Они тоже работают, но денег не хватает. Мать болеет, нужны лекарства. Отец говорит, что через пару лет выдаст меня замуж, чтобы получить калым, а я не хочу.

– А кто у вас здесь главный?

– Я не знаю. Как-то слышала от взрослых, что всем заправляет "мусорный барон", курд, у которого три жены и дорогая красивая машина, – говорит Айнур.

Власти то и дело принимают очередное решение снести незаконные постройки, однако каждый раз местные жители встают на их защиту. Стражей порядка встречают камнями и палками, строят настоящие баррикады из автомобильных покрышек. Бывает, полиция применяет водометы и слезоточивый газ. Трущобы превращаются в настоящее поле боя до тех пор, пока власти не решаются предоставить их обитателям новое жилье.

– Так же, как "хутуны" в Пекине или "фавелы" в Рио-де-Жанейро, стамбульские трущобы – настоящее бельмо на глазу у властей. Мэрия уверяет, что решение о сносе принимают во благо людей: район находится в сейсмоопасной зоне, в случае землетрясения ветхие строения могут обрушиться, что приведет к многочисленным жертвам. В минувшем году, например, было снесено более четырехсот тысяч таких домов. В Турции постепенно застраивают районы трущоб, на их месте возводят современные жилища. Однако новые жильцы вместе с бывшими обитателями "гедже конду" селиться совсем не спешат. Их переселяют куда подальше, в дальние районы… – рассказывает независимый журналист Ахмет Кайа.

Чиновники города уже который год планируют окончательно покончить, как они говорят, со "смрадом, который отравляет красивейшие виды Стамбула". Хотя кое-какие трущобы предлагают и сохранить – дело в том, что относительно недавно на Западе появился даже так называемый "слам-туризм", то есть "трущобный" туризм: путешествие в беднейшие города мира и общение с их обитателями.

(Сюжет из рубрики "Истории Запада и Востока" программы "Время свободы – дневной выпуск".)