Во вторник в Москве на заседании круглого стола, посвященного законопроекту о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, представители музейного сообщества России высказывали опасения, что в церкви мало уделяют внимания охране памятников культуры, которые находятся в ее пользовании или собственности. В частности, заместитель гендиректора музеев Московского Кремля Андрей Баталов сказал: "Что мы будем делать, когда речь зайдет о собственности приходов, когда у нас нет выстроенной синодальной системы охраны памятников и инспектирования". По словам Баталова, "есть чудовищные случаи, когда епархиальные архиереи запрещают своим пастырям заключать охранные обязательства, в которые включены штрафные санкции", пишет "Интерфакс".
Владимир Кара-Мурза: В Московской патриархии создан Совет по культуре, в компетенцию которого войдет взаимодействие с учреждениями культуры и творческими союзами. Как пишет сегодняшний "Коммерсант", "именно новому отделу, вероятно, придется вести нелегкий диалог с музейщиками, которые протестуют против передачи своего имущества в пользу Русской православной церкви". 9 марта в Паломническом центре Московского патриархата прошел круглый стол, посвященный вопросам взаимодействия церкви и музейного сообщества России. Вопрос возвращения церкви принадлежавших ей святынь приобрел в последнее время широкий общественный резонанс в связи с разработкой Министерством экономического развития России нового профильного закона. "Законопроект носит диверсионный характер", - заявил сегодня во время встречи директор музея Рублева Геннадий Попов. Он считает, что "если закон вступит в силу, то через 5 лет ценностей уже не будет". Со своей стороны директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева напомнила, что есть примеры некорректного поведения представителей церкви и страх у музейных работников возник не на пустом месте. Проблему передачи музейных ценностей церкви мы обсуждаем с историком, автором книги "Соловки: 20 лет особого назначения" Юрием Бродским, директором Центра восточно-христианской культуры Алексеем Лидовым и старшим научным сотрудником древнерусского отдела государственной Третьяковской галереи Левоном Нерсесяном. Каковы главные угрозы музейным ценностям в случае их передачи церкви?
Алексей Лидов: Угрозы достаточно серьезные, поскольку в законе совершенно не прописан режим охраны этих ценностей. И собственно говоря, там говорится об имуществе религиозного назначения, но не говорится о памятниках культурного наследия, к которым большинство из этих храмов, готовящихся к передаче, являются. И в первую очередь эксперты, искусствоведы, музейное сообщество обеспокоены именно этим, поскольку у нас есть достаточное количество примеров, когда мы видим, что просто памятники гибнут или находятся в ситуации угрожающей. Последний случай яркий связан с иконой Богоматери Боголюбской, уникальной византийской и древнерусской иконой 12 века, которая в результате неправильного хранения сначала покрылась плесенью, а теперь срочно госпитализирована на реставрацию и теперь даже специалисты не знают, как спасать этот памятник, потому что ситуация серьезная. Просто это частная иллюстрация того, насколько может быть опасна ситуация с бездумной передачей и непродуманного закона.
Должен сказать, что то, что произошло сегодня, а именно круглый стол, организованный Русской православной церковью в Паломническом центре, очень важный и первый шаг к налаживанию какого-то конструктивного разговора и сотрудничества между Русской православной церковью и экспертной средой. Собственно говоря, это то, чего мы добивались, готовя письмо деятелей культуры и науки Святейшему патриарху. И мне очень радостно сказать, что в этом смысле мы были услышаны и получили ту реакцию, на которую рассчитывали, и впервые за долгое время начался серьезный профессиональный и конструктивный диалог.
Владимир Кара-Мурза: Какие по вашему опыту наиболее вопиющие примеры непродуманной передачи уже состоявшейся музейных ценностей в лоно церкви?
Левон Нерсесян: Вы знаете, тот пример, который привел Алексей Михайлович, он хрестоматийно-показательный. Дело в том, что я находился в составе расширенного реставрационного совета, который где-то дней 10 тому назад как раз собирался для решения дальнейшей судьбы иконы, точнее, перспектив ее реставрации, поскольку это серьезная проблема. Вы знаете, утешительных новостей у меня нет, вопрос остается о реставрации открытым, поскольку процессы разрушения в ней еще не завершены. Я немножко сейчас странную вещь говорю для неспециалистов. Но чтобы понять, что произошло, просто нужно для начала понять, как это произошло. Мы, кстати, во время реставрационного совета восстанавливали всю картину событий.
Там получилось следующее: икона в 92 году была передана в действующий Успенский собор Княгинина монастыря в музейной капсуле, которая к 98 году вышла из строя. После чего церковь на свои средства заказала климатическую капсулу в Германии, которая снабжена четырьмя обогревателями, которые одновременно работали как и сушители, выравнивали климат. Потому что климат был очень тяжелый, и как бы там одной капсулы было недостаточно. Обогреватели включали редко и нерегулярно, потому что они потребляли много электроэнергии, гудели во время богослужения. И в итоге два из них вышли из строя, а два былипроданы. Следующая акция - это установка гранитного пола, который убил полностью влагообмен в храме и устройство крещали рядом с иконой. В итоге никакая климатическая капсула не помогла, икона все это время засасывала влагу, она и так находится в тяжелом состоянии. И сейчас она лежит на столе музейном, влага из нее продолжает выходить, вспучивая красочный слой и никакое реставрационное вмешательство пока невозможно, пока этот процесс не стабилизируется. Дальше решено до лета ждать с этой иконой, дальше реставраторы будут искать способы укрепления.
Какую мораль можно из этой длинной истории вынести? Из этой истории мне бы совершенно не хотелось выводить мораль: ах, какие нехорошие церковники, как они довели бедную икону до такого состояния. Речь идет совершенно не об этом. И когда мы выступаем, мы ничего подобного не хотим иметь в виду. Очень жалко, что нас слышат именно в таком ключе. Мы хотим сказать очень простую вещь, что каждый должен заниматься своим делом. Монахини Княгинина монастыря совершенно не обязаны быть хранителями музейных ценностей, они не обязаны поддерживать необходимый режим, они не должны соблюдать все те сотни предосторожностей, с которыми, вообще-то говоря, хранение памятников такой редкости и такой сохранности связано. Это должны делать специалисты. Поэтому речь идет о том, чтобы каждый занимался своим делом, чтобы специалисты могли хранить музейные памятники в том режиме, в каком их надлежит хранить, а монахини занимались тем, что положено по монастырскому уставу. Я за такой развод, осмысленный развод функций обеих сторон в этой ситуации.
Владимир Кара-Мурза: Можно ли считать удачным пример сотрудничества музея и церкви на Соловецких островах?
Юрий Бродский: Уже нет сотрудничества или сотрудничество прекращается, видимо. Потому что на Соловках как-то очень тихо произошло это. Директором музея назначен наместник монастыря архимандрит Порфирий, поэтому музей готовится к передаче, музей исчезнет, хотя говорят о том, что музей сохранится. То, что поставлен архимандрит директором государственного музея, я не знаю этого человека, отзывы о Порфирии очень хорошие, говорят, что он хороший специалист, молодой человек, в отличие от предыдущих руководителей монастыря. Может быть что-то сложится, просто очень многое от людей зависит непосредственно. Соловки мы теряем как музей государственный.
Владимир Кара-Мурза: Борис Якеменко, руководитель Православного корпуса движения "Наши", член Общественной палаты, не видит проблемы в возникшей ситуации.
Борис Якеменко: Проблема не такая, как раньше, тем не менее, она продолжает оставаться очень актуальной. Церковь и государство, конечно, смогут договориться. Потому что есть положительный опыт таких совместных договоренностей. В частности, Владимирский музей-заповедник прекрасно договаривается. Уникальный собор 12 века, Успенский собор города Владимира используется совместно церковью и музеем, никто не жалуется. Так же как Боголюбовская икона Божьей матери, например, была выдана в Княгинин монастырь города Владимира и там находилась в течение долгого времени. Сейчас проводится плановый осмотр этой иконы, и затем она снова вернется в монастырь. То есть все совершенно нормально. Ученые следят за этим, и Третьяковская галерея хранит Владимирскую Богоматерь в церкви в толмачах. Так что, мне кажется, что эта проблема надумана.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: В Московской патриархии создан Совет по культуре, в компетенцию которого войдет взаимодействие с учреждениями культуры и творческими союзами. Как пишет сегодняшний "Коммерсант", "именно новому отделу, вероятно, придется вести нелегкий диалог с музейщиками, которые протестуют против передачи своего имущества в пользу Русской православной церкви". 9 марта в Паломническом центре Московского патриархата прошел круглый стол, посвященный вопросам взаимодействия церкви и музейного сообщества России. Вопрос возвращения церкви принадлежавших ей святынь приобрел в последнее время широкий общественный резонанс в связи с разработкой Министерством экономического развития России нового профильного закона. "Законопроект носит диверсионный характер", - заявил сегодня во время встречи директор музея Рублева Геннадий Попов. Он считает, что "если закон вступит в силу, то через 5 лет ценностей уже не будет". Со своей стороны директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева напомнила, что есть примеры некорректного поведения представителей церкви и страх у музейных работников возник не на пустом месте. Проблему передачи музейных ценностей церкви мы обсуждаем с историком, автором книги "Соловки: 20 лет особого назначения" Юрием Бродским, директором Центра восточно-христианской культуры Алексеем Лидовым и старшим научным сотрудником древнерусского отдела государственной Третьяковской галереи Левоном Нерсесяном. Каковы главные угрозы музейным ценностям в случае их передачи церкви?
Угрозы достаточно серьезные, поскольку в законе совершенно не прописан режим охраны этих ценностей
Алексей Лидов: Угрозы достаточно серьезные, поскольку в законе совершенно не прописан режим охраны этих ценностей. И собственно говоря, там говорится об имуществе религиозного назначения, но не говорится о памятниках культурного наследия, к которым большинство из этих храмов, готовящихся к передаче, являются. И в первую очередь эксперты, искусствоведы, музейное сообщество обеспокоены именно этим, поскольку у нас есть достаточное количество примеров, когда мы видим, что просто памятники гибнут или находятся в ситуации угрожающей. Последний случай яркий связан с иконой Богоматери Боголюбской, уникальной византийской и древнерусской иконой 12 века, которая в результате неправильного хранения сначала покрылась плесенью, а теперь срочно госпитализирована на реставрацию и теперь даже специалисты не знают, как спасать этот памятник, потому что ситуация серьезная. Просто это частная иллюстрация того, насколько может быть опасна ситуация с бездумной передачей и непродуманного закона.
Должен сказать, что то, что произошло сегодня, а именно круглый стол, организованный Русской православной церковью в Паломническом центре, очень важный и первый шаг к налаживанию какого-то конструктивного разговора и сотрудничества между Русской православной церковью и экспертной средой. Собственно говоря, это то, чего мы добивались, готовя письмо деятелей культуры и науки Святейшему патриарху. И мне очень радостно сказать, что в этом смысле мы были услышаны и получили ту реакцию, на которую рассчитывали, и впервые за долгое время начался серьезный профессиональный и конструктивный диалог.
Владимир Кара-Мурза: Какие по вашему опыту наиболее вопиющие примеры непродуманной передачи уже состоявшейся музейных ценностей в лоно церкви?
Левон Нерсесян: Вы знаете, тот пример, который привел Алексей Михайлович, он хрестоматийно-показательный. Дело в том, что я находился в составе расширенного реставрационного совета, который где-то дней 10 тому назад как раз собирался для решения дальнейшей судьбы иконы, точнее, перспектив ее реставрации, поскольку это серьезная проблема. Вы знаете, утешительных новостей у меня нет, вопрос остается о реставрации открытым, поскольку процессы разрушения в ней еще не завершены. Я немножко сейчас странную вещь говорю для неспециалистов. Но чтобы понять, что произошло, просто нужно для начала понять, как это произошло. Мы, кстати, во время реставрационного совета восстанавливали всю картину событий.
Там получилось следующее: икона в 92 году была передана в действующий Успенский собор Княгинина монастыря в музейной капсуле, которая к 98 году вышла из строя. После чего церковь на свои средства заказала климатическую капсулу в Германии, которая снабжена четырьмя обогревателями, которые одновременно работали как и сушители, выравнивали климат. Потому что климат был очень тяжелый, и как бы там одной капсулы было недостаточно. Обогреватели включали редко и нерегулярно, потому что они потребляли много электроэнергии, гудели во время богослужения. И в итоге два из них вышли из строя, а два были
Какую мораль можно из этой длинной истории вынести? Из этой истории мне бы совершенно не хотелось выводить мораль: ах, какие нехорошие церковники, как они довели бедную икону до такого состояния. Речь идет совершенно не об этом. И когда мы выступаем, мы ничего подобного не хотим иметь в виду. Очень жалко, что нас слышат именно в таком ключе. Мы хотим сказать очень простую вещь, что каждый должен заниматься своим делом. Монахини Княгинина монастыря совершенно не обязаны быть хранителями музейных ценностей, они не обязаны поддерживать необходимый режим, они не должны соблюдать все те сотни предосторожностей, с которыми, вообще-то говоря, хранение памятников такой редкости и такой сохранности связано. Это должны делать специалисты. Поэтому речь идет о том, чтобы каждый занимался своим делом, чтобы специалисты могли хранить музейные памятники в том режиме, в каком их надлежит хранить, а монахини занимались тем, что положено по монастырскому уставу. Я за такой развод, осмысленный развод функций обеих сторон в этой ситуации.
Владимир Кара-Мурза: Можно ли считать удачным пример сотрудничества музея и церкви на Соловецких островах?
Юрий Бродский: Уже нет сотрудничества или сотрудничество прекращается, видимо. Потому что на Соловках как-то очень тихо произошло это. Директором музея назначен наместник монастыря архимандрит Порфирий, поэтому музей готовится к передаче, музей исчезнет, хотя говорят о том, что музей сохранится. То, что поставлен архимандрит директором государственного музея, я не знаю этого человека, отзывы о Порфирии очень хорошие, говорят, что он хороший специалист, молодой человек, в отличие от предыдущих руководителей монастыря. Может быть что-то сложится, просто очень многое от людей зависит непосредственно. Соловки мы теряем как музей государственный.
Владимир Кара-Мурза: Борис Якеменко, руководитель Православного корпуса движения "Наши", член Общественной палаты, не видит проблемы в возникшей ситуации.
Борис Якеменко: Проблема не такая, как раньше, тем не менее, она продолжает оставаться очень актуальной. Церковь и государство, конечно, смогут договориться. Потому что есть положительный опыт таких совместных договоренностей. В частности, Владимирский музей-заповедник прекрасно договаривается. Уникальный собор 12 века, Успенский собор города Владимира используется совместно церковью и музеем, никто не жалуется. Так же как Боголюбовская икона Божьей матери, например, была выдана в Княгинин монастырь города Владимира и там находилась в течение долгого времени. Сейчас проводится плановый осмотр этой иконы, и затем она снова вернется в монастырь. То есть все совершенно нормально. Ученые следят за этим, и Третьяковская галерея хранит Владимирскую Богоматерь в церкви в толмачах. Так что, мне кажется, что эта проблема надумана.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
