Одним из первых журналистов, кто попытался пройти по следу доклада рабочей группы Марины Салье, посвященного работе Владимира Путина и Анатолия Собчака в питерской мэрии, стал обозреватель "Ведомостей" Владимир Иванидзе. Готовая статья так и не была опубликована. Почему? На этот и другие вопросы журналист ответил в интервью Радио Свобода.

- Для меня эта история очень принципиальная. Сейчас в Интернете эта тема широко обсуждается и некоторые заявляют: а может, и не было никаких документов? Это полный абсурд и блеф. Слишком уж много независимых сторон были участниками этого конфликта, они и предоставили документы. При этом одни документы многократно дублируются другими документами, которые имеют перекрестные ссылки.

Первые документы комиссия Салье начала получать в начале января 92 года. И то не от Путина, который ссылался на коммерческую тайну, а от представителя президента в Петербурге Федора Шкруднева, от уполномоченного Министерства внешнеэкономических связей Анатолия Пахомова, от таможни – то есть от инстанций, которые Путину и посредникам, заключавшим контракты, необходимо было пройти. И только благодаря тому, что там оседали какие-то документы, комиссии удалось собрать свое досье. Это потом уже Путина вызывали в Ленсовет для отчета. А затем документы из архив Салье разошлись, попали в руки разных людей...

- Марина Салье сообщила, что вы потеряли работу 10 лет назад из-за попытки публикации статьи о ее расследовании. Правда ли это?

- К сожалению, да. Я возглавлял отдел расследований в "Ведомостях". Нет ничего удивительно в том, что личность Владимира Путина очень заинтересовала меня в 2000 году. Я встретился с Мариной Салье. Ездил в Петербург, пытался встретиться там с людьми, которые могли владеть интересующей меня информацией. Все были ужасно напуганы. От интервью отказался заместитель Салье Юрий Гладков. Юрий Болдырев не отказался, но говорил таким деревянным языком, что было очевидно: ему совершенно не хотелось вмешиваться в разборки, которые неминуемо должны были последовать после публикации (бывший начальник Контрольного управления администрации президента Юрий Болдырев рассказал в интервью РС о том, как в его ведомстве проходила проверка по поводу "доклада Салье". - РС).

Я расспрашивал правозащитников, людей, которые так или иначе были связаны с Салье, с Ленсоветом. Когда я задавал вопросы о Путине, выяснялось, что информации мало. Я даже встречался с юристом, преподавателем Путина. Тот сказал, что Путин – замечательный человек, никогда с ним проблем не было. Так в результате огромного труда, затраченного на то, чтобы воссоздать атмосферу путинского окружения начала 90-х, у меня накопилось большое количество материала.

Я написал статью, назвав ее "Спасая подполковника Путина". Началась борьба с главным редактором. Прямо сказать мне "нет" он не мог, но просил уточнить то одно, то другое. Я написал второй вариант. Не помогло. Документов было море, не нужно было ничего выдумывать. Но в итоге ничего не было опубликовано. Я не выдержал и ушел. Я перешел на работу в "Совершенно секретно" по предложению Артема Боровика, а через несколько дней он погиб. Я проработал в газете какое-то время после его смерти, а потом ушел и вообще уехал из страны. Я бы хотел остаться, но работать стало невозможно. Насколько мне известно, моя фамилия вызывала изжогу не только у нового руководства "Совершенно секретно", но и выше.

- Какова судьба вашей неопубликованной статьи?

- Черновик я подарил на память Марине Салье. Затем, насколько мне известно, у Салье ее выпросил журналист "Новой газеты" Олег Лурье (Олег Лурье - журналист "Новой газеты", затем главный редактор журнала "ВВП" был арестован по подозрению в вымогательстве и мошенничестве и осуждён в 2009 году на 4 года лишения свободы. - РС) и опубликовал, сократив ее и поменяв акценты, под дурацким названием "Колбаса для Питера". Я выражал Дмитрию Муратову свое возмущение по этому поводу, поскольку отдельные фрагменты статьи Лурье повторяли мою статью. При этом Лурье придал статье желтого динамизма, описал произошедшее как какую-то склоку, свару. На ответственности чиновников акцента я не заметил.

- Действительно, в своей публикации Олег Лурье, например, ничего не сказал о роли Егора Гайдара или Петра Авена в этом деле, подписавших документы, фактически узаконившие лицензии, которые выдавал Путин. А вы пытались выяснить у Егора Гайдара, зачем он подписывал эти документы?

- У Гайдара я пытался взять интервью, но у меня ничего не получилось. Повторяю, шел 2000 год - время, когда никто не хотел давать комментариев. На Гайдара я пытался выйти разными способами, даже через знакомых. Бесполезно. Вероятно, ему не хотелось все это ворошить... Я считаю, зря. Видимо, Гайдара поставили в двусмысленную ситуацию. Ведь когда Гайдар пишет письмо о том, что никто не имеет права выдавать лицензии на экспорт сырья и заключать контракты, кроме уполномоченных на то лиц, это нормально. Это позиция человека, который занимает большой пост в государстве. Так и должно быть. Не может Путин взять и навыписывать лицензий, с какой стати? То, что его комитет назывался комитетом по внешним связям, не означает, что он мог делать то же самое, что делало Министерство по внешнеэкономическим связям (МВЭС). А потом появилось это странное второе письмо…

Я хотел проверить подлинность подписанных Гайдаром документов. Я также хотел взять большое интервью у Гайдара, в том числе и о его роли в этом деле. Но, поскольку возникли проблемы даже с выходом первой статьи, продолжать добиваться встречи не было смысла.

- Но вам удалось узнать реакцию Петра Авена?

- Да. Во время встречи Петра Авена с группой журналистов ему был задан вопрос, почему он проигноривал предупреждение Юрия Болдырева о том, что Путин может быть отстранен от должности главы комитета по внешнеэкономическим связям, и назначил его уполномоченным МВЭС по Петербургу. Вопрос задавал не я, а моя бывшая жена (Агат Дюпарк, ныне корреспондент "Ле Монд" - РС), которую, как иностранного журналиста, пригласили на встречу с Авеном, а меня туда не позвали. Авен тогда заволновался и ответил ей: "Там тогда ничего не нашли, ничего не было". Через полчаса сам вернулся к теме и снова повторил: "Там ничего не нашли". Но ведь "не нашли" как раз благодаря этому назначению.

- Вы добивались ответа и от Анатолия Собчака.

- Да, я даже думал, что взял у Собчака интервью одним из последних. Я встретился с ним в его квартире в Петербурге за несколько дней до его смерти. Все его ответы сводились к одному: в этих бартерных поставках ничего противозаконного не было. Когда я попытался обратить его внимание на документы, он сказал: "Не верьте этому!"

- Пытались ли вы подсчитать, на какую сумму было вывезено сырья и какую прибыль извлекли экспортеры?

- Сложно сказать. Сам Путин в своем письме к Авену (см. страницу 1, страницу 2 - РС) приводит такую цифру: для того, чтобы народ в Петербурге не помирал с голоду, нужно завести товар по бартеру на 120 миллионов долларов. Но это все такая

абстракция. Если посмотреть квоты и документы, которые подписывал Путин, там одни цифры. А в знаменитой короткой справке, которую Путин предоставил Ленсовету, указаны другие цифры.

Некоторые контракты с фирмами-посредниками были изначально фальшивыми. Потому что поставить в течение месяца триста тысяч тонн растительного масла никто не мог. Если говорить о контрактах, хоть чуть-чуть напоминающих реальные, то по цветным и

редкоземельным металлам в контрактах просто откровенное вранье. Цены занижены в двадцать, тридцать и даже тысячу раз.

Конечно, посредник покупает товар по цене ниже мировой, но эта маржа составляет 2%, она не может достигать 50 %. В случае, если все происходило согласно контрактам, подписанным Путиным и его заместителем Аникиным, посредники забирали от 25 до 50% прибыли от продажи металлов, нефти и прочего. Это полный нонсенс.

- Как вы оцениваете комментарий Владимира Путина, данный им в книге "От первого лица" по поводу того, что продовольствие в Петербург по бартерным контрактам так и не поступило ?

- Это очень интересный комментарий. Нарушение логики тотальное. Цитирую: "Нужно было теснее работать с правоохранительными органами и палкой выбивать из этих фирм обещанное". Очень хорошо. Путин продолжает мысль: "Но подавать на них в суд бессмысленно – они растворялись немедленно, прекращали свою деятельность, вывозили товар. По существу, предъявить-то им было нечего". Журналисты, которые брали интервью, возможно, были подавлены обстановкой кремлевского дворца и не пытались задать простой вопрос: "Как же вы собирались выбивать из фирм обещанное, если вы ничего не могли поделать и они исчезали"?

- Что показало ваше расследование? Действительно ли фирмы исчезли?

- Вот это очень любопытно. Возьмем компанию ЛОКК, которая, согласно лицензии, продала три тонны чистого алюминия куда-то в Англию фирме с "редким" названием "Эссен". Найти этот "Эссен" просто невозможно – никаких его координат ни в контракте, ни в лицензии не было. А вот учредителем компании ЛОКК, согласно регистрационной базе предприятий Санкт-Петербурга, была некая Татьяна Линева от имени "Ленинградского общества Красного Креста". Да просто по печати на экспортной лицензии четко видо: "...общества Красного Креста".

- А другие фирмы? Удалось ли вам найти их следы?

- Две компании, которые получили лицензии от комитета по внешнеэкономическим связям, были учреждены фирмой "Альсакайя-групп", зарегистрированной в ОАЭ. При этом "Альсакайя-групп" была достаточно активна в Петербурге в качестве учредителя. Они перерабатывали древесину, которую брали на деревообрабатывающих заводах в Петербурге. Эти заводы известны всем, в том числе

Путину. Кстати, ведомоство Путина и регистрировало все совместные предприятия. В своем архиве регистрации этих компаний, наверное, он мог бы найти координаты. Тем более, что один из учредителей, выходец из ОАЭ, женат на русской и до сих пор живет в Питере.

Одним из учредителей заключившего с Путиным контракт "Интервуда" вообще был комитет по имуществу питерской мэрии. В общем, никто никуда не растворялся. Если говорить про 150 000 тонн нефтепродуктов, Путин что, не знает, где находится Киришский

нефтеперерабатывающий завод, откуда они, согласно экспортной лицензии, ушли на экспорт? Он не знает господина Геннадия Тимченко, который работал главным трейдером этого завода, возглавляя отдел по экспорту? (Геннадий Тимченко в 1987 году стал работать во внешнеторговом подразделении Киришского нефтехимического завода - "ПО Киришинефтеоргсинтез" - в г. Кириши Ленинградской области. Ныне владеет 50% швейцарской компании Gunvor - третьего по величине в мире нефтетрейдера, т.е. посредника по продаже углеводородов, и другими активами. Входит в список 100 богатейших россиян, согласно журналу "Forbes". - РС).

Сам Путин в своей книге заявляет, что если бы все было так, как утверждает Салье, он бы уже давно понес ответственность. Так ведь дело в том, что расследование, начатое докладом Салье, так и не было доведено до конца.

- Документы свидетельствуют, что были и чиновники, стремившиеся противостоять происходящему в питерской мэрии. Например, руководители таможни. Как видно из письма Путина начальнику Санкт-Петербургской таможни и ответа на него Санкт-Петербургской таможни, таможня задерживала отправление груза, ссылаясь на странность предоставленных ей документов. Читаем: "Лицензия подписана не тем лицом, которому предоставлены полномочия..."

- Да, были люди, которые пытались исполнять закон. Многие из них постарадали за это Например, представитель президента и уполномоченный МВЭС в Петербурге. Но эти люди - уверен - сделали гораздо больше для страны, чем те, кто молчал, - сказал Владимир Иванидзе.

Владимир Иванидзе заверил корреспондента РС, что в последние 10 лет дополнял и расширял свое журналистское расследование, касающееся архива Марины Салье. Полную версию статьи Владимира Иванидзе читайте на сайте РС.