Ирина Лагунина: Американским специальным службам не удалось предотвратить недавний теракт на борту самолета Амстердам – Детройт – это сделал пассажир. Между тем в США действует сложная и дорогостоящая система раннего предупреждения. Многие считают, что система эта нарушает гражданские права граждан. Почему она не справляется со своей задачей? Об этом шла речь в вашингтонском Институте Брукингса на презентации новой книги Шейна Харриса «Соглядатаи: становление американского государства слежки». Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Вероятно, самое неприятное в политическом наследии Джорджа Буша – это программа прослушивания телефонов граждан США и перлюстрация их переписки без судебного ордера в целях борьбы с террором. Об этом сегодня стараются не говорить, но программа в полном объеме действует и при Бараке Обаме. Вместе с тем в Четвертой поправке к Конституции США ясно сказано, что народ имеет право на охрану «личности, жилища, бумаг и имущества», и что «ни один ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания». Рано или поздно иски американских правозащитников к правительству доберутся до Верховного Суда США.
«Народ, жертвующий свободой ради безопасности, не заслуживает ни того, ни другого». Эту фразу Бенджамена Франклина часто вспоминают противники слежки за гражданами. Журналист Шейн Харрис, который специализируется на освещении деятельности разведки и вопросов национальной безопасности, напротив, считает, что в программе есть рациональное зерно. «Отцом» этой идеи он называет адмирала Джона Пойндекстера. При Рональде Рейгане Пойндекстер служил советником по национальной безопасности и был одним из организаторов сделки «Иран – контрас» - секретных поставок оружия Ирану в обмен на освобождение заложников. Вырученные деньги направлялись на помощь никарагуанским контрас, которые вели партизанскую борьбу с просоветским режимом сандинистов.
Шейн Харрис: Большинство из вас, конечно, помнят Пойндекстера как главное действующее лицо сделки Иран-контрас, которую он провел в середине 80-х, будучи советником президента Рейгана по национальной безопасности. Чего многие не знают, - это что Пойндекстер попал в Белый Дом как специалист по технологиям. Советник по национальной безопасности взял его 1981 году в свой штат для того, чтобы он модернизировал ситуационную комнату. Мы знаем эту комнату сегодня как нервный центр, безотказно работающий 24 часа в сутки, а в то время это было технологическое болото. Пойндекстер был тем самым парнем, который оборудовал ситуационную комнату современными каналами связи коммуникации, ввел систему шифрования данных и обеспечил возможность проведения видеоконференций. Именно он внедрил в Белом Доме электронную почту. Она-то, по иронии судьбы, и сыграла роковую роль в разоблачении его участия в деле Иран-контрас.
Владимир Абаринов: В своей книге Шейн Харрис возвращается на 27 лет назад. Именно тогда, по его словам, родилась идея комплексного подхода к борьбе с терроризмом смертников.
Шейн Харрис: На самом деле эта история начинается в 1983 году, а точнее - 23 октября 1983 года. Многие из вас помнят, что президент Рейган в разгар гражданской войны в Ливане направил в Бейрут морских пехотинцев в качестве сил по поддержанию мира. Бóльшая часть этих сил размещалась на базе в Бейрутском международном аэропорту. Утром 23 октября террорист-смертник направил начиненный взрывчаткой грузовик в здание казармы. При взрыве погиб 241 морской пехотинец, многие во сне.
Большинство американцев, я думаю, впервые тогда узнали, что такое религиозный терроризм самоубийц. То, что для сегодня, возможно, в порядке вещей, в то время было совершеннейшей новостью.
На долю Пойндекстера вместе с другими старшими должностными лицами разведки и Совета национальной безопасности выпало выяснить, какими образом это произошло, как это внезапное нападение было осуществлено. То, что они обнаружили, зловеще напоминает последовательность событий, предшествовавших терактам 11 сентября. Были сигналы, которые не смогли уловить, были факты, между которыми никто не увидел связи, были частицы информации, которые никто не собрал вместе.
Владимир Абаринов: Адмирал Пойндекстер предпринял тогда первую попытку бюрократического оформления своей идеи.
Шейн Харрис: Когда Пойндекстер вместе с другими высокопоставленными чиновниками правительства осознали это, они впервые пришли к современному пониманию методов контртерроризма. Они предприняли попытку связать воедино информационные системы ЦРУ и управлений и штабов министерства обороны, создать общую базу данных, они попытались создать межведомственный комитет, который разработал бы программу ответа на теракты до того, как они совершены.
Владимир Абаринов: После дела «Иран – контрас» Пойндекстер надолго исчез из поля зрения общественности. Но после 11 сентября он был снова призван в ряды борцов с террором. Адмирал возглавил отдел в научно-исследовательском институте Министерства обороны - Агентстве передовых оборонных исследовательских проектов. В этом качестве он занялся разработкой технологии раннего предупреждения о террористической активности. Что же предлагал Джон Пойндекстер? Шейн Харрис.
Шейн Харрис: Логика Пойндекстера заключалась в том, что, как только угонщики оказались здесь, они попали в публичное пространство: они открывали банковские счета, переводили деньги, снимали квартиры, брали напрокат машины, летали пассажирскими самолетами, они общались друг с другом, пользуясь теми же средствами связи, какими все мы пользуемся каждый день. И чтобы точно предсказать или предвидеть их действия и их планы, правительство должно получить доступ и к этой частной информации.
Владимир Абаринов: Однако имя Пойндекстера оказалось настолько одиозным, что его деятельности на благо борьбы с террором скоро был положен конец.
Шейн Харрис: Надо признать, что общественность не проявила большого энтузиазма по поводу этого плана. После того, как стало известно, чем занимается Пойндекстер, а надо сказать, что это не был секретный проект, возмущение было настолько явным и сильным, что Пойндекстер не устоял. В середине 2003 года Конгресс публично лишил его программу финансирования, и Пойндекстер вышел в отставку и вернулся к частной жизни.
Владимир Абаринов: Разработки Пойндекстера не пропали даром. Однако если адмирал не скрывал своих занятий, то его преемники стали действовать в условиях абсолютной секретности.
Шейн Харрис: Большинству из вас, вероятно, знакома статья, опубликованная в «Нью-Йорк Таймс» в декабре 2005 года – статья, которая предала огласке тот факт, что Агентство национальной безопасности занимается тем, что вошло в обиход как «программа прослушивания телефонов без судебного ордера». Попробую дать вам представление о последовательности событий, которая привела к этому итогу, и связать это с разработками Пойндекстера. Я думаю, это хорошая иллюстрация той глубокой напряженности, в состоянии которой мы пребываем сегодня – напряженности между безопасностью и правом на частную жизнь. Вскоре после 11 сентября Агентство национальной безопасности осознало, что тоже пропустило много сигналов, предупреждающих о нападении. Директором Агентства был тогда Майкл Хейден. Он своей властью и на основании полномочий, предоставленных агентству много лет назад, начал расширять, как он выразился впоследствии, окно возможностей и методов прослушивания. В частности, они проверили телефонные номера и другие средства связи известных террористов или лиц, подозреваемых в терроризме, чтобы выяснить, общались ли они с теми 19-ю заговорщиками, которые только что разрушили дома в Соединенных Штатах.
В тот момент Хейдену не потребовалось много времени, чтобы понять, что тех видов наблюдения, которые осуществляет Агентство национальной безопасности, не достаточно для того, чтобы выловить из океана информации потенциальные разведданные и создать систему раннего оповещения о терроризме. Поэтому в октябре 2001 года он изложил президенту и вице-президенту свой план существенного расширения наблюдения посредством перехвата сообщений, которые лица, подозреваемые в терроризме, получают из-за рубежа или отправляют за пределы Соединенных Штатов. Условие такого прослушивания состояло в том, что до тех пор, пока один из абонентов находятся вне Соединенных Штатов, и имеются некоторые основания считать, что он связан с террористами, Агентство национальной безопасности может прослушивать этот канал связи без ордера специального суда, который при обычных обстоятельствах осуществляет надзор за сбором разведанных посредством электронного наблюдения.
Владимир Абаринов: Почему система не сработала в отношении «рождественского террориста»?
Шейн Харрис: 25 декабря Умар Фарук Абдулмуталлаб, молодой нигериец, садится в самолет, следующий из Амстердама в Детройт, с бомбой под нижним бельем, пытается взорвать самолет, но терпит неудачу. Сразу после инцидента мы устанавливаем, что, опять-таки, сигналы были, но правительство их не услышало, потому что сигналы эти никто никогда не сопоставил.
Отец Абдулмуталлаба в ноябре 2009 года явился в американское посольство в Найроби и сказал, что он опасается, что его сын уехал в Йемен, чтобы вступить там в ряды «Аль-Каиды». Независимо от этого Агентство национальной безопасности перехватило телефонные звонки представителей «Аль-Каиды Аравийского полуострова», в которых упоминался нигериец, которому поручен теракт, но не уточнялось, какой именно. После того, как отец Абдулмуталлаба побывал в посольстве, его сотрудники поставили об этом в известность Национальный контртеррористический центр близ Вашингтона, и центр внес имя Абдулмуталлаба-младшего в свою базу данных. И почти ничего не было сделано для того, чтобы выяснить, получил ли Абдулмуталлаб американскую визу, находится ли он на пути в Соединенные Штаты или, быть может, он уже здесь.
На этом примере хорошо видна вся проблема. С одной стороны, аналитики центра, которые сегодня должны соединять разрозненные сведения, буквально тонут в информации. Мне сказали, что они ежедневно получают от 4 до 8 тысяч имен людей, которые они должны отслеживать. Общая база данных, в которую внесли имя Абдулмуталлаба, содержит сегодня более полумиллиона имен или псевдонимов террористов или лиц, подозреваемых в терроризме. Существует 28 различных сетей, к которым имеют доступ аналитики центра, а в этих сетях действуют свыше 80 информационных потоков, как они это называют, каждый из которых представляет собой уникальный набор разведданных или аналитических материалов разведки. Технологии, которая придала бы всему этому хоть какой-то толк, на самом деле не существует, по крайней мере в том виде, в каком, как я считаю, она должна существовать. У разведки сегодня нет своего Гугла. Нельзя войти в терминал, набрать в окне поиска «Абдулмуталлаб» и без задержки получить все сведения об этом человеке, которыми располагает правительство.
В этом и заключается парадокс, с которым мы сталкиваемся: мы хорошо собираем информацию, но плохо ее соединяем. Вот что я имею в виду, когда говорю, что мы в Соединенных Штатах являемся свидетелями возникновения и расцвета американского государства слежки.
Владимир Абаринов: Это был Шейн Харрис, автор книги «Соглядатаи: становление американского государства слежки».
Владимир Абаринов: Вероятно, самое неприятное в политическом наследии Джорджа Буша – это программа прослушивания телефонов граждан США и перлюстрация их переписки без судебного ордера в целях борьбы с террором. Об этом сегодня стараются не говорить, но программа в полном объеме действует и при Бараке Обаме. Вместе с тем в Четвертой поправке к Конституции США ясно сказано, что народ имеет право на охрану «личности, жилища, бумаг и имущества», и что «ни один ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания». Рано или поздно иски американских правозащитников к правительству доберутся до Верховного Суда США.
«Народ, жертвующий свободой ради безопасности, не заслуживает ни того, ни другого». Эту фразу Бенджамена Франклина часто вспоминают противники слежки за гражданами. Журналист Шейн Харрис, который специализируется на освещении деятельности разведки и вопросов национальной безопасности, напротив, считает, что в программе есть рациональное зерно. «Отцом» этой идеи он называет адмирала Джона Пойндекстера. При Рональде Рейгане Пойндекстер служил советником по национальной безопасности и был одним из организаторов сделки «Иран – контрас» - секретных поставок оружия Ирану в обмен на освобождение заложников. Вырученные деньги направлялись на помощь никарагуанским контрас, которые вели партизанскую борьбу с просоветским режимом сандинистов.
Шейн Харрис: Большинство из вас, конечно, помнят Пойндекстера как главное действующее лицо сделки Иран-контрас, которую он провел в середине 80-х, будучи советником президента Рейгана по национальной безопасности. Чего многие не знают, - это что Пойндекстер попал в Белый Дом как специалист по технологиям. Советник по национальной безопасности взял его 1981 году в свой штат для того, чтобы он модернизировал ситуационную комнату. Мы знаем эту комнату сегодня как нервный центр, безотказно работающий 24 часа в сутки, а в то время это было технологическое болото. Пойндекстер был тем самым парнем, который оборудовал ситуационную комнату современными каналами связи коммуникации, ввел систему шифрования данных и обеспечил возможность проведения видеоконференций. Именно он внедрил в Белом Доме электронную почту. Она-то, по иронии судьбы, и сыграла роковую роль в разоблачении его участия в деле Иран-контрас.
Владимир Абаринов: В своей книге Шейн Харрис возвращается на 27 лет назад. Именно тогда, по его словам, родилась идея комплексного подхода к борьбе с терроризмом смертников.
Шейн Харрис: На самом деле эта история начинается в 1983 году, а точнее - 23 октября 1983 года. Многие из вас помнят, что президент Рейган в разгар гражданской войны в Ливане направил в Бейрут морских пехотинцев в качестве сил по поддержанию мира. Бóльшая часть этих сил размещалась на базе в Бейрутском международном аэропорту. Утром 23 октября террорист-смертник направил начиненный взрывчаткой грузовик в здание казармы. При взрыве погиб 241 морской пехотинец, многие во сне.
Большинство американцев, я думаю, впервые тогда узнали, что такое религиозный терроризм самоубийц. То, что для сегодня, возможно, в порядке вещей, в то время было совершеннейшей новостью.
На долю Пойндекстера вместе с другими старшими должностными лицами разведки и Совета национальной безопасности выпало выяснить, какими образом это произошло, как это внезапное нападение было осуществлено. То, что они обнаружили, зловеще напоминает последовательность событий, предшествовавших терактам 11 сентября. Были сигналы, которые не смогли уловить, были факты, между которыми никто не увидел связи, были частицы информации, которые никто не собрал вместе.
Владимир Абаринов: Адмирал Пойндекстер предпринял тогда первую попытку бюрократического оформления своей идеи.
Шейн Харрис: Когда Пойндекстер вместе с другими высокопоставленными чиновниками правительства осознали это, они впервые пришли к современному пониманию методов контртерроризма. Они предприняли попытку связать воедино информационные системы ЦРУ и управлений и штабов министерства обороны, создать общую базу данных, они попытались создать межведомственный комитет, который разработал бы программу ответа на теракты до того, как они совершены.
Владимир Абаринов: После дела «Иран – контрас» Пойндекстер надолго исчез из поля зрения общественности. Но после 11 сентября он был снова призван в ряды борцов с террором. Адмирал возглавил отдел в научно-исследовательском институте Министерства обороны - Агентстве передовых оборонных исследовательских проектов. В этом качестве он занялся разработкой технологии раннего предупреждения о террористической активности. Что же предлагал Джон Пойндекстер? Шейн Харрис.
Шейн Харрис: Логика Пойндекстера заключалась в том, что, как только угонщики оказались здесь, они попали в публичное пространство: они открывали банковские счета, переводили деньги, снимали квартиры, брали напрокат машины, летали пассажирскими самолетами, они общались друг с другом, пользуясь теми же средствами связи, какими все мы пользуемся каждый день. И чтобы точно предсказать или предвидеть их действия и их планы, правительство должно получить доступ и к этой частной информации.
Владимир Абаринов: Однако имя Пойндекстера оказалось настолько одиозным, что его деятельности на благо борьбы с террором скоро был положен конец.
Шейн Харрис: Надо признать, что общественность не проявила большого энтузиазма по поводу этого плана. После того, как стало известно, чем занимается Пойндекстер, а надо сказать, что это не был секретный проект, возмущение было настолько явным и сильным, что Пойндекстер не устоял. В середине 2003 года Конгресс публично лишил его программу финансирования, и Пойндекстер вышел в отставку и вернулся к частной жизни.
Владимир Абаринов: Разработки Пойндекстера не пропали даром. Однако если адмирал не скрывал своих занятий, то его преемники стали действовать в условиях абсолютной секретности.
Шейн Харрис: Большинству из вас, вероятно, знакома статья, опубликованная в «Нью-Йорк Таймс» в декабре 2005 года – статья, которая предала огласке тот факт, что Агентство национальной безопасности занимается тем, что вошло в обиход как «программа прослушивания телефонов без судебного ордера». Попробую дать вам представление о последовательности событий, которая привела к этому итогу, и связать это с разработками Пойндекстера. Я думаю, это хорошая иллюстрация той глубокой напряженности, в состоянии которой мы пребываем сегодня – напряженности между безопасностью и правом на частную жизнь. Вскоре после 11 сентября Агентство национальной безопасности осознало, что тоже пропустило много сигналов, предупреждающих о нападении. Директором Агентства был тогда Майкл Хейден. Он своей властью и на основании полномочий, предоставленных агентству много лет назад, начал расширять, как он выразился впоследствии, окно возможностей и методов прослушивания. В частности, они проверили телефонные номера и другие средства связи известных террористов или лиц, подозреваемых в терроризме, чтобы выяснить, общались ли они с теми 19-ю заговорщиками, которые только что разрушили дома в Соединенных Штатах.
В тот момент Хейдену не потребовалось много времени, чтобы понять, что тех видов наблюдения, которые осуществляет Агентство национальной безопасности, не достаточно для того, чтобы выловить из океана информации потенциальные разведданные и создать систему раннего оповещения о терроризме. Поэтому в октябре 2001 года он изложил президенту и вице-президенту свой план существенного расширения наблюдения посредством перехвата сообщений, которые лица, подозреваемые в терроризме, получают из-за рубежа или отправляют за пределы Соединенных Штатов. Условие такого прослушивания состояло в том, что до тех пор, пока один из абонентов находятся вне Соединенных Штатов, и имеются некоторые основания считать, что он связан с террористами, Агентство национальной безопасности может прослушивать этот канал связи без ордера специального суда, который при обычных обстоятельствах осуществляет надзор за сбором разведанных посредством электронного наблюдения.
Владимир Абаринов: Почему система не сработала в отношении «рождественского террориста»?
Шейн Харрис: 25 декабря Умар Фарук Абдулмуталлаб, молодой нигериец, садится в самолет, следующий из Амстердама в Детройт, с бомбой под нижним бельем, пытается взорвать самолет, но терпит неудачу. Сразу после инцидента мы устанавливаем, что, опять-таки, сигналы были, но правительство их не услышало, потому что сигналы эти никто никогда не сопоставил.
Отец Абдулмуталлаба в ноябре 2009 года явился в американское посольство в Найроби и сказал, что он опасается, что его сын уехал в Йемен, чтобы вступить там в ряды «Аль-Каиды». Независимо от этого Агентство национальной безопасности перехватило телефонные звонки представителей «Аль-Каиды Аравийского полуострова», в которых упоминался нигериец, которому поручен теракт, но не уточнялось, какой именно. После того, как отец Абдулмуталлаба побывал в посольстве, его сотрудники поставили об этом в известность Национальный контртеррористический центр близ Вашингтона, и центр внес имя Абдулмуталлаба-младшего в свою базу данных. И почти ничего не было сделано для того, чтобы выяснить, получил ли Абдулмуталлаб американскую визу, находится ли он на пути в Соединенные Штаты или, быть может, он уже здесь.
На этом примере хорошо видна вся проблема. С одной стороны, аналитики центра, которые сегодня должны соединять разрозненные сведения, буквально тонут в информации. Мне сказали, что они ежедневно получают от 4 до 8 тысяч имен людей, которые они должны отслеживать. Общая база данных, в которую внесли имя Абдулмуталлаба, содержит сегодня более полумиллиона имен или псевдонимов террористов или лиц, подозреваемых в терроризме. Существует 28 различных сетей, к которым имеют доступ аналитики центра, а в этих сетях действуют свыше 80 информационных потоков, как они это называют, каждый из которых представляет собой уникальный набор разведданных или аналитических материалов разведки. Технологии, которая придала бы всему этому хоть какой-то толк, на самом деле не существует, по крайней мере в том виде, в каком, как я считаю, она должна существовать. У разведки сегодня нет своего Гугла. Нельзя войти в терминал, набрать в окне поиска «Абдулмуталлаб» и без задержки получить все сведения об этом человеке, которыми располагает правительство.
В этом и заключается парадокс, с которым мы сталкиваемся: мы хорошо собираем информацию, но плохо ее соединяем. Вот что я имею в виду, когда говорю, что мы в Соединенных Штатах являемся свидетелями возникновения и расцвета американского государства слежки.
Владимир Абаринов: Это был Шейн Харрис, автор книги «Соглядатаи: становление американского государства слежки».
