Группа ученых из Корнелльского университета, США, пришла к выводу, что порции еды на картинах, изображающих Тайную вечерю с участием Иисуса Христа, становятся все больше и больше.
Изучив десятки художественных полотен, исследователи доказали: представление о тайной вечере менялось веками вместе с изменением общественных представлений о разумной достаточности. Вот что сказал соавтор исследования, декан факультета истории религии вирджинского Уэслеан-колледжа Крэйг Вэнсинк:
– Прежде чем я и мой брат, профессор Корнелльского университета Брайан Вэнсинк, взялись за это исследование, я любил разглядывать знаменитую работу Леонардо да Винчи "Тайная вечеря" и сравнивать эту работу с другими на ту же тему. Это любопытство вспыхнуло с новой силой после выхода книги, а затем фильма "Код да Винчи". Возник интерес к таким деталям, как еда. Что ели Иисус и апостолы в тот вечер? На одних картинах в блюдах на столе лежала рыба, на других - кусочки баранины. У Леонардо да Винчи - рыба и нарезанный апельсин.
Я поделился своими наблюдениями с братом. И уже вместе мы стали сравнивать размеры блюд и порций на них в картинах разных мастеров. Взяв за основу размеры головы изображенного на картине Иисуса Христа, а эти размеры практически не менялись, мы обнаружили увеличение размеров блюд и главное - порций. Думаю, причин для этого много. Теологическая, возможно, в том, что значение Тайной вечери чрезвычайно велико. И художники подсознательно преувеличивали детали, в частности, блюда. Психологическая и социальная причины в том, что еда всегда, особенно в мрачные и голодные периоды жизни людей, была символом благополучия. То, в какой исторический период создавалась картина, и отражено художником в размерах блюд и порций.
В последние 20-30 лет психология многих людей изменилась. Большие порции стали символом не столько благополучия и достатка, сколько символом обжорства и ожирения. Возможно, современные художники начнут уменьшать порции на картинах, изображающих Тайную вечерю. Во всяком случае, в экономически развитых странах, где продуктов питания достаточно, обилие еды на столе теперь не рассматривается как благо.
Как выглядел последний ужин Иисуса Христа со своими учениками? Что именно они вкушали? Об этом рассказал историк и священник Яков Кротов:
– Иудейский пасхальный пир... Его устав определяется в Священном писании Ветхого завета, в Торе. Поэтому он был достаточно неизменным. Обязательная и главная часть - это барашек, агнец по-славянски. Пресный хлеб. Именно пресный. То, что у православных дрожжевое тесто используется, это, конечно, недоразумение. Вино, над которым произносилась молитва благословения. Обязательная часть трапезы - это важно подчеркнуть - воспоминания об Исходе, иначе это теряло смысл.
– Были какие-то горькие травы и салат из миндаля, орехов и всевозможных фруктов?
– Здесь я не был бы так категоричен. Потому что это обычаи, которые могли возникнуть позже. Приправам придавалось символическое значение - воспоминание о горечи жизни в плену египетском и т. д.
– Хлеб ломали руками и обмакивали в оливковое масло? Или были ложки и вилки?
– Ложек и вилок решительно не было. Вилки появляются в XV веке. А ложки здесь как бы даже и ни к чему. Макали в оливковое масло, может быть, в какую-то приправу. Евангелие нам говорит, что Спаситель обмакивал хлеб в соль. На столе была солонка.
– Вино, видимо, разводили водой? Это было красное или белое вино? Сухое, полусладкое? Видимо, сухих вин тогда не было еще?
- Вино было красное. Это можно сказать твердо, потому что в Палестине другого, кажется, не производилось. Оно не соответствовало современным критериям сухости. Было достаточно горьким просто по природе. Судя по всему, евангельская трапеза происходила в доме богача. Вот этот Иоанн, любимый ученик, он ведь не евангелист, как часто думают. И не автор "Апокалипсиса", скорее всего. Это кто-то из иерусалимских состоятельных и знатных жителей, который предоставил свой дом для Христа и его учеников. Скорее всего, и вино было приличным. Разбавляли ли его? Это, кстати, вопрос. Потому что обычно разбавляли свое вино греки, да и римляне считали это хорошим тоном. А как это было в Иудее той эпохи - трудно сказать, потому что у нас очень отрывочные данные.
– Выходит, они могли плотно поужинать?
– Это все-таки была не литургия в современном понимании, куда идут натощак, съедают буквально кусочек, выпивают глоток, а затем расходятся. Конечно, это была праздничная трапеза. А праздничная трапеза - это трапеза до отвала. С соблюдением меры, но во всяком случае - это праздник изобилия. Это глубокий и символический смысл, потому что свобода - это изобилие. Вот смысл пасхального пира. И смысл благодарности - за изобилие, за Землю обетованную, в которой все это есть, чего не было в Египте.
– Вы согласны с выводами ученых, которые говорят, что поскольку представление о так называемой разумной достаточности с той поры сильно исказилось, то с течением времени изображения Тайной вечери становятся все более изобильными?
– На русском языке лет пять назад вышла книга иеромонаха Бунге об иконе Троицы и ее развитии; с иллюстрациями. Там прекрасно показано, как в течение 200-300 лет на иконах Троицы стол начинает заполняться предметами. И на иконах Тайной вечери то же самое. Это связано с процессом, который мы обычно увязываем с Возрождением, с Ренессансом, - появлением личного самосознания. А личность нуждается в отдельной комнате, в отдельной тарелке, вилке, в отдельной чаше. Но этот процесс иногда противопоставляется духу христианства, хотя мне кажется, что он сам с этим духом крепко связан. Евангелие бросается в почву коллективистскую, народную, где человек всего лишь элемент структуры. Но Евангелие, прорастая, пробуждает в человеке личное самосознание. И тогда человек начинает представлять себе и пасхальную трапезу совершенно не так, как это было в древности.
– Нужно следовать нынешним представлениям об этой этике застолья или все-таки классическому, библейскому отражению того, что тогда ели и пили?
– Это зависит от цели художника. Икона сегодня уже превратилась просто в плакат. Никакого развития здесь не предполагается. Поэтому все замерло на уровне, в основном, XVII века. То есть перед апостолами стоят приборы, но не более того. Другое дело, что если это художник, который хочет изобразить дух Тайной вечери, вот здесь возможны варианты самые разные. И среди картин, скажем, последних 100 лет я бы выделил картину одного австралийского художника, кстати, русского происхождения. Он изобразил Христа в кабаке внизу, а наверху публичный дом. Попытка передать ощущение, что Бог пришел действительно не к праведникам, а к тем, кто нуждается в покаянии и изменении. Может быть, самое сильное, на мой взгляд, изображение Тайной вечери - это изображение конца XVI века, где все взрывается, все кипит, огромные толпы народа. Это еще раз напоминает: Пасха - это не просто рассказ о спасении одного из народов от рабства. Пасха, тем более христианская - это праздник свободы, праздник обретения Бога, веры и себя только через свободу. А там, где свобода, никогда не бывает одиночества. Скажем, если говорить о русском православии, то это действительно нежелание быть одним, а хотя бы на Пасху побыть с другими. Потому что есть уединение - и есть одиночество. И Пасха выводит и из того, и из другого.
Вот Великий пост, Страстная неделя - это уединение. Но уединение - это как первая ступень ракеты, это все-таки не самоцель для того, чтобы стать большей личностью перед Богом, более независимым, более свободным от греха, а затем идти в свободу для Бога. Там всегда есть и другие свободы. Без любви - это как бутылка от водки, но без водки.
Изучив десятки художественных полотен, исследователи доказали: представление о тайной вечере менялось веками вместе с изменением общественных представлений о разумной достаточности. Вот что сказал соавтор исследования, декан факультета истории религии вирджинского Уэслеан-колледжа Крэйг Вэнсинк:
– Прежде чем я и мой брат, профессор Корнелльского университета Брайан Вэнсинк, взялись за это исследование, я любил разглядывать знаменитую работу Леонардо да Винчи "Тайная вечеря" и сравнивать эту работу с другими на ту же тему. Это любопытство вспыхнуло с новой силой после выхода книги, а затем фильма "Код да Винчи". Возник интерес к таким деталям, как еда. Что ели Иисус и апостолы в тот вечер? На одних картинах в блюдах на столе лежала рыба, на других - кусочки баранины. У Леонардо да Винчи - рыба и нарезанный апельсин.
Я поделился своими наблюдениями с братом. И уже вместе мы стали сравнивать размеры блюд и порций на них в картинах разных мастеров. Взяв за основу размеры головы изображенного на картине Иисуса Христа, а эти размеры практически не менялись, мы обнаружили увеличение размеров блюд и главное - порций. Думаю, причин для этого много. Теологическая, возможно, в том, что значение Тайной вечери чрезвычайно велико. И художники подсознательно преувеличивали детали, в частности, блюда. Психологическая и социальная причины в том, что еда всегда, особенно в мрачные и голодные периоды жизни людей, была символом благополучия. То, в какой исторический период создавалась картина, и отражено художником в размерах блюд и порций.
В последние 20-30 лет психология многих людей изменилась. Большие порции стали символом не столько благополучия и достатка, сколько символом обжорства и ожирения. Возможно, современные художники начнут уменьшать порции на картинах, изображающих Тайную вечерю. Во всяком случае, в экономически развитых странах, где продуктов питания достаточно, обилие еды на столе теперь не рассматривается как благо.
Как выглядел последний ужин Иисуса Христа со своими учениками? Что именно они вкушали? Об этом рассказал историк и священник Яков Кротов:
– Иудейский пасхальный пир... Его устав определяется в Священном писании Ветхого завета, в Торе. Поэтому он был достаточно неизменным. Обязательная и главная часть - это барашек, агнец по-славянски. Пресный хлеб. Именно пресный. То, что у православных дрожжевое тесто используется, это, конечно, недоразумение. Вино, над которым произносилась молитва благословения. Обязательная часть трапезы - это важно подчеркнуть - воспоминания об Исходе, иначе это теряло смысл.
– Были какие-то горькие травы и салат из миндаля, орехов и всевозможных фруктов?
– Здесь я не был бы так категоричен. Потому что это обычаи, которые могли возникнуть позже. Приправам придавалось символическое значение - воспоминание о горечи жизни в плену египетском и т. д.
– Хлеб ломали руками и обмакивали в оливковое масло? Или были ложки и вилки?
– Ложек и вилок решительно не было. Вилки появляются в XV веке. А ложки здесь как бы даже и ни к чему. Макали в оливковое масло, может быть, в какую-то приправу. Евангелие нам говорит, что Спаситель обмакивал хлеб в соль. На столе была солонка.
– Вино, видимо, разводили водой? Это было красное или белое вино? Сухое, полусладкое? Видимо, сухих вин тогда не было еще?
- Вино было красное. Это можно сказать твердо, потому что в Палестине другого, кажется, не производилось. Оно не соответствовало современным критериям сухости. Было достаточно горьким просто по природе. Судя по всему, евангельская трапеза происходила в доме богача. Вот этот Иоанн, любимый ученик, он ведь не евангелист, как часто думают. И не автор "Апокалипсиса", скорее всего. Это кто-то из иерусалимских состоятельных и знатных жителей, который предоставил свой дом для Христа и его учеников. Скорее всего, и вино было приличным. Разбавляли ли его? Это, кстати, вопрос. Потому что обычно разбавляли свое вино греки, да и римляне считали это хорошим тоном. А как это было в Иудее той эпохи - трудно сказать, потому что у нас очень отрывочные данные.
– Выходит, они могли плотно поужинать?
– Это все-таки была не литургия в современном понимании, куда идут натощак, съедают буквально кусочек, выпивают глоток, а затем расходятся. Конечно, это была праздничная трапеза. А праздничная трапеза - это трапеза до отвала. С соблюдением меры, но во всяком случае - это праздник изобилия. Это глубокий и символический смысл, потому что свобода - это изобилие. Вот смысл пасхального пира. И смысл благодарности - за изобилие, за Землю обетованную, в которой все это есть, чего не было в Египте.
– Вы согласны с выводами ученых, которые говорят, что поскольку представление о так называемой разумной достаточности с той поры сильно исказилось, то с течением времени изображения Тайной вечери становятся все более изобильными?
– На русском языке лет пять назад вышла книга иеромонаха Бунге об иконе Троицы и ее развитии; с иллюстрациями. Там прекрасно показано, как в течение 200-300 лет на иконах Троицы стол начинает заполняться предметами. И на иконах Тайной вечери то же самое. Это связано с процессом, который мы обычно увязываем с Возрождением, с Ренессансом, - появлением личного самосознания. А личность нуждается в отдельной комнате, в отдельной тарелке, вилке, в отдельной чаше. Но этот процесс иногда противопоставляется духу христианства, хотя мне кажется, что он сам с этим духом крепко связан. Евангелие бросается в почву коллективистскую, народную, где человек всего лишь элемент структуры. Но Евангелие, прорастая, пробуждает в человеке личное самосознание. И тогда человек начинает представлять себе и пасхальную трапезу совершенно не так, как это было в древности.
– Нужно следовать нынешним представлениям об этой этике застолья или все-таки классическому, библейскому отражению того, что тогда ели и пили?
– Это зависит от цели художника. Икона сегодня уже превратилась просто в плакат. Никакого развития здесь не предполагается. Поэтому все замерло на уровне, в основном, XVII века. То есть перед апостолами стоят приборы, но не более того. Другое дело, что если это художник, который хочет изобразить дух Тайной вечери, вот здесь возможны варианты самые разные. И среди картин, скажем, последних 100 лет я бы выделил картину одного австралийского художника, кстати, русского происхождения. Он изобразил Христа в кабаке внизу, а наверху публичный дом. Попытка передать ощущение, что Бог пришел действительно не к праведникам, а к тем, кто нуждается в покаянии и изменении. Может быть, самое сильное, на мой взгляд, изображение Тайной вечери - это изображение конца XVI века, где все взрывается, все кипит, огромные толпы народа. Это еще раз напоминает: Пасха - это не просто рассказ о спасении одного из народов от рабства. Пасха, тем более христианская - это праздник свободы, праздник обретения Бога, веры и себя только через свободу. А там, где свобода, никогда не бывает одиночества. Скажем, если говорить о русском православии, то это действительно нежелание быть одним, а хотя бы на Пасху побыть с другими. Потому что есть уединение - и есть одиночество. И Пасха выводит и из того, и из другого.
Вот Великий пост, Страстная неделя - это уединение. Но уединение - это как первая ступень ракеты, это все-таки не самоцель для того, чтобы стать большей личностью перед Богом, более независимым, более свободным от греха, а затем идти в свободу для Бога. Там всегда есть и другие свободы. Без любви - это как бутылка от водки, но без водки.
