Ирина Лагунина: На Гаити продолжаются восстановительные работы после разрушительного землетрясения 12 января, которое унесло жизни свыше 220 тысяч человек.
По оценкам правительства страны, для полного восстановления жизни потребуется 11 с половиной миллиардов долларов. План реконструкции, подготовленный совместно с международными гуманитарными организациями, будет представлен на международной конференции доноров, которая состоится в Нью-Йорке в конце марта.
Полный ущерб от землетрясения оценивается в документе почти в 8 миллиардов долларов – это 120 процентов ВВП Гаити. Более 70 процентов разрушений приходится на частный сектор, кроме того, уничтожены или повреждены школы, больницы, другие государственные учреждения, дороги, мосты, морские гавани и аэропорты.
Свыше 200 тысяч человек живут сейчас в палаточных лагерях в столице страны Порт-о-Пренсе, где велик риск наводнений и оползней.
О том, что представляет собой Порт-о-Пренс, наиболее сильно пострадавший от землетрясения, и о том, насколько Гаити – беднейшая страна западного полушария - зависит от международной помощи, мой коллега Валентин Барышников говорил с американским биологом Оксаной Очеретиной – сотрудницей Корнуэльского университета Нью-Йорка, которая в рамках программы Сentre for global health последние два года работала на Гаити. Вот как она описывает тот момент:
Оксана Очеретина: Я была на работе. Стало трясти так сильно, что я пыталась выйти на улицу, но не смогла. Земля ходила ходуном и невозможно стоять на ногах. И это только счастливая случайность, что крыша на нас не обрушилась, если можно говорить о том, что в этой ситуации были какие-то счастливые обстоятельства. Это случилось в 5 часов, на Гаити в основном в 4 часа все учреждения кончают работу, люди отправляются домой. То есть это случилось как раз в тот момент, когда все находились или по дороге домой, то есть под открытым небом, или у нас на работе еще некоторые были на работе. Если бы это случилось ночью, я даже не знаю, как эта цифра поднялась бы, может быть в десять раз была больше. Те, которые погибли, в основном каким-то образом случайно попали раньше домой, и на них обрушился собственный дом. Там случаются землетрясения, но очень слабые, дрожит стакан на столе и ты думаешь: это я, или это машина, или землетрясение. Никогда не случалось за последние двести с лишним лет, чтобы землетрясение было таким сильным.
Валентин Барышников: Первые минуты, первые часы, что вы делали, что происходило вокруг вас?
Оксана Очеретина: Все сотрудники, которые оставались на работе, где-то 15%, все, конечно, выбежали на улицу. Хотя это очень примитивные постройки, одноэтажные, двухэтажные, которые пристраивали и достраивались. Ни на кого не обрушилась крыша, хотя все сильно пострадали. Все выбежали на улицу, в принципе люди оставались довольно спокойными. Надо сказать, что это медицинская организация, врачи, медсестры. Если кто-то волновался, то только о своих детях, которые дома или по дороге из школы, о своих родственниках, но не было никакой истерии, паники. Это находится прямо около моря. Многие боялись, что пойдет цунами, даже если не цунами, но если вода чуть-чуть поднимется, нас полностью затопит. Еще надо сказать, что обстановка с безопасностью очень нестойкая в любое время. Так как во время землетрясения первое, что обрушилось - это ворота, заборы, стены, то еще реальное опасение было насчет того, как разовьется ситуация с безопасностью. Это было пять часов, все знали, что в 6 часов наступает темнота и что каким-то образом надо попасть домой или в какое-то более безопасное место. Потому что это очень небезопасный район, там находиться невозможно. Каким-то образом пешком должны были отправиться домой, потому что все дороги блокированы, люди остались без машины, пешком по улицам все пошли домой, я тоже. Я не знаю, сколько заняло времени, в этот момент включается какое-то другое измерение времени, может быть полтора часа. Те, кто добрались домой в комплексе, где я живу, собрались там, тоже беженцы из окрестных домов.
Первые три дня были очень тяжелыми, было много раненых, люди истекали кровью, умирали, много сломанных костей. Сначала нужно было оказать какую-то медицинскую помощь. В этом комплексе живет много иностранцев и еще оставался один доктор, он помог организовать медицинскую помощь, хотя у нас не было ни дезинфицирующих материалов, ни бинтов, все это каким-то образом собрано из окрестным квартир. Все было сильно импровизированно. То есть номер один было оказать медицинскую помощью людям, которые в ней нуждались. Номер два было снабжение водой очень многих людей, нескольких тысяч, которые там собрались. И потом после первых трех дней, когда эти задачи были разрешены, самые острые случаи, больные были эвакуированы в госпитали. Не было никакой организованной помощи, государство не очень активно действует в нормальное время, то есть все это было инициативой людей, которые там жили. Слава богу, хозяин комплекса, есть такие люди, на которых в нормальное время не очень обращаешь внимание, они ничем не отличаются, но в моменты кризиса они вдруг проявляют себя с необыкновенной, прекрасной стороны, прекрасными организаторами и гуманистами. Он все это организовывал, кто мог, ему помогали. После трех дней началось снабжение продуктами и так далее.
Валентин Барышников: Я еще задам вопрос об этих трех днях: вы жили в помещении или вне помещения? Откуда вы брали воду, еду? Все-таки три дня такому количеству людей надо что-то есть, откуда-то брать воду.
Оксана Очеретина: Не было речи о том, чтобы возвращаться обратно в свои дома, они были треснуты, повреждены. Чего я никогда не понимала, что любое сильное землетрясение не длится только эти 90 секунд, но после него непрерывно продолжаются сильно толчки, под тобой постоянно трясется земля, и некоторые из этих толчков, они сами по себе очень сильные. То есть не было речи о том, чтобы возвращаться в дома, люди оставались на улице. Слава богу, что там есть открытые пространства в том месте, где я живу, можно спать на газоне. Со временем это было более организовано. Воды сначала не было совсем, потому что для того, чтобы была вода надо, чтобы было электричество, которое накачивает эту воду в резервуар. Вода питьевая у кого-то оставалась в больших бутылках, сначала пользовались этим. Основная задача была все это организовать. Основная опасность – хаос, отчаяние, отсутствие всякой структуры, люди, которые бегают взад и вперед, начало паники. В любой ситуации бывают панические волны, которые распространяются, как вирусы или лесной пожар. На вторую ночь распространился слух, что наступает цунами и все должны бежать в горы. Интересным образом даже образованные люди настолько не владеют собой часто в такой ситуации, все были в какой-то степени подвержены панике. И очень важно было оставаться спокойным, рациональным.
Валентин Барышников: Вы вышли в город через три дня, что представлял собой Порт-о-Пренс?
Оксана Очеретина: Я выехала на машине, даже в нормальное время передвигаться пешком невозможно, меня забирают на машине и отвозят домой. На улице лежали горы трупов, которые начали собирать и складывать, увозить. Стоял ужасный запах. Части города разрушены полностью, части пострадали меньше, некоторые улицы завалены. Город представлял собой картину полного разрушения, хаоса. На третью ночь начала поступать помощь, так как мы спали под открытым небом. Прекрасное небо, звезды, чистый воздух. Видно было, что наконец начали прилетать самолеты. Это большие военные самолеты, которые много шума производят, и видно было, что один самолет садится, другой взлетает. Это была картина надежды, что начала поступать помощь, что мы не одни, что что-то начнет улучшаться – это на всех произвело большое впечатление, изменило настроение в положительную сторону.
Валентин Барышников: Вам удавалось как-то связываться с близкими?
Оксана Очеретина: Телефонные линии были полностью разрушены, моя семья не знала ничего обо мне. Через сутки постепенно начали восстанавливаться, на одном доме в нашем комплексе сателлит, стал работать интернет.
Валентин Барышников: Насколько Гаити надеется и уповает на иностранную помощь? Это всеобще, тотально?
Оксана Очеретина: Если так сказать одним словом, то это всеобще и тотально. Потому что эта страна долгие годы жила иностранной помощью. Это сложный феномен, не хочу пытаться его анализировать, но ясно, что это изменяет психологию людей, когда многие годы все время кто-то другой ответственен за то, что есть достаточно еды, что организовано здравоохранение. Я думаю, что да, люди очень сильно уповают на иностранную помощь.
Валентин Барышников: Когда вы уехали с Гаити?
Оксана Очеретина: Я уехала через две с половиной недели, потом вернулась обратно, потом приехала сейчас снова.
Валентин Барышников: Последний раз, когда вы покидали Гаити, вы видели признаки восстановления, что началось восстановление страны?
Оксана Очеретина: Пока разрушение страны, потому что все эти руины, которые опасно наклонены и все еще представляют собой опасностью, они разрушаются, в воздухе стоит цементная пыль. Но, конечно, какие-то внешние признаки, торговцы на улице, восстановился транспорт. Конечно, обстановка более нормальная, чем в первые несколько недель, но пока что не наступило никакое восстановление, пока что это первый период шока после землетрясения.
Валентин Барышников: У вас не было желания, вы уехали с Гаити: все, больше никогда туда ни ногой?
Оксана Очеретина: Нет, у меня не было такого желания. Мне намного легче, мои дети находятся за границей, моя семья не пострадала, мой дом не обрушился, условия, в которых я живу, даже если спим на газоне, но у нас есть интернет, у нас есть вода, у нас есть машины, несравнимо лучше, чем у местного населения. И в частности, у сотрудников моих, с которыми я работаю, люди приходят на работу после ночи, проведенной под каким-то самодельным навесом на проезжей части улицы, и все равно они приходит на работу и знают, что это важно, пациенты зависят от них, нужно восстановить лабораторию, нужно каким-то образом восстановить сервис-услуги, которые они оказывают населению. По сравнению с этим моя ситуация намного лучше. Нет, у меня не было такого, что я не хотела туда вернуться, по крайней мере, первое время, когда действительно так важно снова установить нормальную деятельность.
