31 марта сторонники "Cтратегии-31" собираются вновь выйти в Москве на Триумфальную площадь, а в Петербурге - к Гостиному двору или на Дворцовую площадь (налицо две разные группы оппозиционеров и два разных места сбора). Они ждут аналогичных выступлений еще в трех десятках городов, полагают, что уже переросли во всероссийское движение, отстаивающее свободу собраний, и уверяют, что это единственное, что может вылиться в "общенациональный протест".
То, что свобода собраний – конституционное право граждан, а попытки властей его нарушить - недопустимы, не вызывает сомнений.
Также не вызывает сомнений абсурдность тех причин, ссылаясь на которые, московская или питерская власть отказывают в проведении соответствующих акций.
Наконец, не вызывает сомнений недопустимость репрессий против тех, кто, следуя этой "стратегии", придет в "несогласованное" властями место.
Сомнения вызывает сама "стратегия" - несмотря на то, что в этом участвуют и такие уважаемые люди, как Людмила Алексеева.
Возможно ли "долбить" в одну точку, раз за разом заявлять о проведении публичной акции в одном и том же месте и отвергать любые предложения властей об изменении этого места, поскольку "уже возникла традиция, которую нельзя менять"? После чего, по встречной "традиции", получать отказы со всеми вытекающими последствиями в виде ОМОНа, задержаний, арестов и штрафов?
Конечно: такая тактика ("коса на камень") имеет право на существование, как способ выражения гражданского протеста. Но она вряд ли имеет шансы стать массовой и вряд ли является эффективной.
Право на свободу собраний - при всей его важности и "знаковости" - не является главнейшим и наиболее распространенным из нарушаемых российской властью конституционных прав. Социальные и экономические права граждан нарушаются значительно чаще и волнуют граждан значительно больше, что присуще не только нашей стране. Так что куда более актуальна для российских граждан защита, скажем, 41-й статьи Конституции (о праве на медицинскую помощь). Или 42-й статьи (о праве на благоприятную окружающую среду). Или 43-й (о праве на образование). Или 53-й (о праве на возмещение государством ущерба от незаконных действий органов власти и чиновников).
Что касается 31-й статьи, то ее отстаивание чрезвычайно важно для политических активистов и правозащитников, но оно не может создать никакого "общенационального протеста". И было бы ошибкой (которую российские демократы, к сожалению, допускают регулярно) полагать важные для себя проблемы - важными для всего общества или хотя бы для значительной его части.
Кроме того, следует задать известный вопрос: "вам шашечки, или ехать?"
Что является целью организаторов публичной акции: провести ее или показать, что во власти - сплошь мерзавцы? Что важнее: продемонстрировать свою принципиальность или дать возможность обычным гражданам принять участие в акции, не рискуя провести остаток дня в "обезьяннике"? Каким видится результат: дать возможность людям, которые пришли на акцию, пообщаться, найти единомышленников или получить очередное, 432-е по счету, доказательство того, что власть нарушает свободу собраний и прибегает к полицейским методам ее подавления?
С этими вопросами оппозиция сталкивается каждый раз, когда она задумывает ту или иную публичную акцию. И каждый раз те, кто выступает за то, чтобы использовать все возможности для согласования акции (пусть и не в том формате или не в том месте, где хотели организаторы), объявляются соглашателями, вошедшими в "сговор с властью".
Зато их оппоненты, выступающие под флагом "Никаких компромиссов!", сплошь в белых одеждах непреклонных борцов с кровавым режимом.
А когда (как это уже не раз происходило с традиционным "Маршем за сохранение Петербурга") его организаторы путем огромных усилий добиваются согласованной позиции и проводят акцию, "непримиримые" немедленно начинают их критиковать: почему пошли на уступки? Почему согласились на условия властей? Почему не пошли туда, куда хотели, и тогда, когда хотели, невзирая на полицейские запреты? Подумаешь, Марш бы разогнали, задержав участников – зато городу и миру еще раз было бы продемонстрировано отвратительное мурло путинского режима…
Сколь ни плох закон о массовых акциях, он предусматривает определенные согласительные процедуры. Отказать в согласовании акции, не предложив иного варианта, власть не имеет права. Да, часто эти предложения властей таковы, что принять их - значит лишить планируемую акцию смысла. И в таком случае надо оспаривать отказ в согласовании в суде, а при отрицательном вердикте решать, идти ли на проведение "несогласованной" акции. Но так бывает не всегда и не везде: нередко в результате переговоров с властями удается найти такой вариант, который позволяет сохранить смысл акции и провести ее, не рискуя задержанием и здоровьем ее участников.
Между тем, "Cтратегия-31" ориентирована на категорический отказ от любых переговоров и согласительных процедур: организаторы акций сразу сообщают, что принципиально не рассматривают никаких других вариантов проведения акции, кроме ими заявленного. Но почему, если для сбора оппозиционеров предлагается (как это было, например, в преддверии 31 марта) Пушкинская площадь вместо Триумфальной, надо "идти на принцип" и заявлять: "а мы все равно придем на Триумфальную"? Кто-то считает, что пойти на Пушкинскую - значит пойти на сговор с властью и уступить требованиям кровавого режима?
Митинги нужны не ради митингов. Митинги нужны как важнейшая - в условиях отсутствия независимого парламента и малом числе независимых СМИ - форма выражения общественного мнения и давления на власть. И прежде всего - митинги, "привязанные" к конкретным проблемам граждан или к важнейшим для страны или города событиям.
Это не значит, что те, кто следует "Cтратегии-31", должны от нее отказаться: они вправе именно так бороться за гражданские свободы. И это, конечно, не значит, что следует участвовать только в согласованных акциях протеста (для оппонентов сразу замечу, что мне многократно приходилось участвовать в несогласованных). Но и переоценивать этот способ борьбы и его перспективы не следует: митинги - это не цель, а средство. И вряд ли следует это средство превращать в цель…
То, что свобода собраний – конституционное право граждан, а попытки властей его нарушить - недопустимы, не вызывает сомнений.
Также не вызывает сомнений абсурдность тех причин, ссылаясь на которые, московская или питерская власть отказывают в проведении соответствующих акций.
Наконец, не вызывает сомнений недопустимость репрессий против тех, кто, следуя этой "стратегии", придет в "несогласованное" властями место.
Сомнения вызывает сама "стратегия" - несмотря на то, что в этом участвуют и такие уважаемые люди, как Людмила Алексеева.
Возможно ли "долбить" в одну точку, раз за разом заявлять о проведении публичной акции в одном и том же месте и отвергать любые предложения властей об изменении этого места, поскольку "уже возникла традиция, которую нельзя менять"? После чего, по встречной "традиции", получать отказы со всеми вытекающими последствиями в виде ОМОНа, задержаний, арестов и штрафов?
Конечно: такая тактика ("коса на камень") имеет право на существование, как способ выражения гражданского протеста. Но она вряд ли имеет шансы стать массовой и вряд ли является эффективной.
Право на свободу собраний - при всей его важности и "знаковости" - не является главнейшим и наиболее распространенным из нарушаемых российской властью конституционных прав. Социальные и экономические права граждан нарушаются значительно чаще и волнуют граждан значительно больше, что присуще не только нашей стране. Так что куда более актуальна для российских граждан защита, скажем, 41-й статьи Конституции (о праве на медицинскую помощь). Или 42-й статьи (о праве на благоприятную окружающую среду). Или 43-й (о праве на образование). Или 53-й (о праве на возмещение государством ущерба от незаконных действий органов власти и чиновников).
Что касается 31-й статьи, то ее отстаивание чрезвычайно важно для политических активистов и правозащитников, но оно не может создать никакого "общенационального протеста". И было бы ошибкой (которую российские демократы, к сожалению, допускают регулярно) полагать важные для себя проблемы - важными для всего общества или хотя бы для значительной его части.
Кроме того, следует задать известный вопрос: "вам шашечки, или ехать?"
Что является целью организаторов публичной акции: провести ее или показать, что во власти - сплошь мерзавцы? Что важнее: продемонстрировать свою принципиальность или дать возможность обычным гражданам принять участие в акции, не рискуя провести остаток дня в "обезьяннике"? Каким видится результат: дать возможность людям, которые пришли на акцию, пообщаться, найти единомышленников или получить очередное, 432-е по счету, доказательство того, что власть нарушает свободу собраний и прибегает к полицейским методам ее подавления?
С этими вопросами оппозиция сталкивается каждый раз, когда она задумывает ту или иную публичную акцию. И каждый раз те, кто выступает за то, чтобы использовать все возможности для согласования акции (пусть и не в том формате или не в том месте, где хотели организаторы), объявляются соглашателями, вошедшими в "сговор с властью".
Зато их оппоненты, выступающие под флагом "Никаких компромиссов!", сплошь в белых одеждах непреклонных борцов с кровавым режимом.
А когда (как это уже не раз происходило с традиционным "Маршем за сохранение Петербурга") его организаторы путем огромных усилий добиваются согласованной позиции и проводят акцию, "непримиримые" немедленно начинают их критиковать: почему пошли на уступки? Почему согласились на условия властей? Почему не пошли туда, куда хотели, и тогда, когда хотели, невзирая на полицейские запреты? Подумаешь, Марш бы разогнали, задержав участников – зато городу и миру еще раз было бы продемонстрировано отвратительное мурло путинского режима…
Сколь ни плох закон о массовых акциях, он предусматривает определенные согласительные процедуры. Отказать в согласовании акции, не предложив иного варианта, власть не имеет права. Да, часто эти предложения властей таковы, что принять их - значит лишить планируемую акцию смысла. И в таком случае надо оспаривать отказ в согласовании в суде, а при отрицательном вердикте решать, идти ли на проведение "несогласованной" акции. Но так бывает не всегда и не везде: нередко в результате переговоров с властями удается найти такой вариант, который позволяет сохранить смысл акции и провести ее, не рискуя задержанием и здоровьем ее участников.
Между тем, "Cтратегия-31" ориентирована на категорический отказ от любых переговоров и согласительных процедур: организаторы акций сразу сообщают, что принципиально не рассматривают никаких других вариантов проведения акции, кроме ими заявленного. Но почему, если для сбора оппозиционеров предлагается (как это было, например, в преддверии 31 марта) Пушкинская площадь вместо Триумфальной, надо "идти на принцип" и заявлять: "а мы все равно придем на Триумфальную"? Кто-то считает, что пойти на Пушкинскую - значит пойти на сговор с властью и уступить требованиям кровавого режима?
Митинги нужны не ради митингов. Митинги нужны как важнейшая - в условиях отсутствия независимого парламента и малом числе независимых СМИ - форма выражения общественного мнения и давления на власть. И прежде всего - митинги, "привязанные" к конкретным проблемам граждан или к важнейшим для страны или города событиям.
Это не значит, что те, кто следует "Cтратегии-31", должны от нее отказаться: они вправе именно так бороться за гражданские свободы. И это, конечно, не значит, что следует участвовать только в согласованных акциях протеста (для оппонентов сразу замечу, что мне многократно приходилось участвовать в несогласованных). Но и переоценивать этот способ борьбы и его перспективы не следует: митинги - это не цель, а средство. И вряд ли следует это средство превращать в цель…
