Издательская судьба автора по имени Адольф Гитлер оказалась непростой – в том числе и в России. Спустя без малого 85 лет после первой публикации его знаменитой книги она признана экстремистской. За "Мою борьбу" теперь, по-видимому, будут если не сажать, то штрафовать издателей. Наравне с теми, кто пропагандирует, к примеру, наркотики.

Даже и не верится: подойдешь к лотку с коммунистической литературой в самом сердце российской столицы – и рядом с "Умученными от жидов" не увидишь "Mein Kampf". Разве что из-под полы предложат. И только своим, проверенным.

Надо ли запрещать книжку, продиктованную будущим фюрером в тюрьме Ландсберга, – вопрос нелегкий.

С одной стороны, как же ее не запретить, когда в статье 19 Конституции РФ прямо возбраняются "любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности". А мысли, изложенные немецкоязычным автором, противоречат этой норме в столь концентрированном виде, что просто диву даешься. Кроме того, свои идеи он воплотил в жизнь, развязав мировую войну, в ходе которой погибли десятки миллионов людей. Причем самые большие потери понесла как раз Россия, называвшаяся тогда по-другому.

С другой стороны, как же запрещать эту книгу, если она была и остается документом, без которого невозможно изучать историю ХХ века. Вот и в послевоенной Германии, где действуют самые жесткие антифашистские законы, до сих пор его "Борьбу" не допускали к печатному станку лишь под тем предлогом, что Гитлер мертв, а в отсутствие автора правами на публикацию обладало правительство Баварии. Однако срок действия этих прав скоро истекает, и среди немецких историков практически нет разногласий: труд фюрера, снабженный подробными комментариями, должен стать доступным для читателя.

Впрочем, помимо юридического, имеется и другое измерение данной проблемы. Гитлера, для обозначения которого нет слов в человеческом языке, хочется навеки вычеркнуть из людской памяти. Убить навсегда, как в фильме "Иди и смотри", где подросток с глазами старика расстреливает портреты фюрера под музыку Вагнера, останавливаясь лишь в ту секунду, когда на экране появляется Адольф на руках у матери. Оттого мудрым представляется некое промежуточное решение. Никогда не публиковать "Mein Kampf" массовыми тиражами. Ввести частичную цензуру – из гигиенических соображений. Коричневое дерьмо с запахом крысиного яда – это все-таки не для книжных витрин. Мимо которых дети ходят, старики, беременные женщины.

Но вот парадокс. Известно, что так называемый коммунизм ничуть не лучше нацизма, и в самых откровенных своих проявлениях – в СССР, Северной Корее, Китае, Камбодже – так же страшен, как и фашизм. А в чем-то и хуже. Во всяком случае, Гитлер, по-своему любя немцев, по-своему их и берег, только под конец жизни в бункере разочаровшись в народе, который оказался недостоин фюрера. Лучший же друг советского народа уничтожал этот народ в таких количествах, что объяснить ныне наличие сталинистов на пространствах нерушимого Союза – задача скорее для психиатров, нежели для историков.

Между тем призывы запретить книги Ленина и Сталина не звучали в России даже в те годы, когда компартия была под угрозой запрета. Никому как-то и в голову не приходило – запрещать литературу, порожденную человеконенавистнической религией коммунизма.

Отчего так?

По-видимому, дело в самом содержании этих книг. Нацизм простодушен. Расовая, юдофобская, людоедская его сущность очевидна. Юберменши и унтерменши. Еврейский заговор. Расширение жизненного пространства. Победоносная война как способ решения всех проблем. Все прозрачно.

Иное дело – коммунистическая литература. Свобода, равенство, братство. Счастье всего человечества. Призрак бродит по Европе.

Единственно верная теория, основанная на справедливом распределении продуктов труда. От каждого – по способностям, каждому – чего захочет. Кто был никем, бедняга, станет всем. Что там запрещать?

Имеются, конечно, и секретные приказы Сталина, и зажигательные письма Ленина с призывами к "массовидности террора". К слову, их-то как раз в России надо бы поподробней изучать в школах и цитировать как можно обильней. В эпоху борьбы с фальсификациями эти документы необходимы для того, чтобы тотальная близость Сталина и Гитлера стала очевидной. Но это – всего лишь фактография и горестная правда об истинных целях большевизма. К делу об экстремизме не подошьешь, по крайней мере, в рамках действующей Конституции. Тот поезд с пломбированным вагоном давно уже ушел.

А к так называемому духовному наследию не подкопаешься.

Ну, декабристы разбудили Герцена, а тот развернул революционную агитацию. Отчасти так и было. Ну, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Пожалуй. С тем лишь уточнением, что эта почти бесспорная мысль легла в основание чудовищной цензуры, воцарившейся еще в ленинской России. Либо Сталина взять – "Вопросы ленинизма" или там "Марксизм и вопросы языкознания". Диковатые, конечно, тексты, но про ГУЛАГ ни слова. Ненаказуемо.

Кировский районный суд Уфы, где рассматривался иск прокуратуры о признании "Mein Kampf" экстремистской литературой, принял решение автоматически. Судья заглянул даже не в Конституцию, а в ст. 1 федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности", согласно которой все книги нацистских вождей сходу признаются экстремистскими. Коммунистические, при всем желании, к ним не приравняешь. И вот еще парадокс. Нацистскими идеями мир переболел, так что даже массовое издание книги Гитлера не сулит автору воскрешения из мертвых. В худшем случае он станет знаменем ксенофобов, но в эпоху глобализации любая попытка действовать по заветам фюрера обречена на поражение, с трагическими потерями для его последователей – на всякого скинхеда сыщется свой Кадыров. Напротив, коммунистическая идеология во времена мирового кризиса становится все привлекательней. И нет ни малейшей возможности предотвратить распространение этой чумы, ибо в свободном обществе юридическая правда всегда берет верх над историческим опытом, а с точки зрения закона коммунизм по-прежнему неуязвим.