Иван Толстой: В Неаполе в эти дни стартовал любопытный кинофестиваль “Cinema Moralia”, “Моральный кинематограф”. Он идет на разных площадках города, включает в себя показ редких и новых фильмов и объединен именами Шекспира и Беккета. Рассказывает наш корреспондент в Италии Михаил Талалай.
Михаил Талалай: В понедельник 29 марта гостем “Морального кино” стал Герц Вульфович Франк, ветеран отечественной кинематографии, основатель рижской школы поэтического документального фильма. Режиссеру – 84 года, теперь он живет частью в Риге, частью - в Иерусалиме.
Знатоки кино вспомнят, вероятно, фильмы Франка, всего их более 30, вызывавшие определенный резонанс и своей эстетикой, и проблематикой.
Назовем некоторые:
“Запретная зона”, 75 года – о колонии для малолетних преступников
“Высший суд”, 86 года – многомесячные интервью с осужденным на смерть юношей, позднее казненным.
“Жили-были семь Семеонов”, 87 года – о сибиряках-братьях Овечкиных, игравших в джаз-банде, а потом угнавших самолет и погибших, вместе с матерью, при его штурме (уцелели два младших брата).
Его учеником и другом был другой рижанин Юрис Подниекс, безвременно погибший, а в годы перестройки прославившийся картиной “Легко ли быть молодым”.
Последние годы Герц Франк с охотой приезжает в Италию, и его новые фильмы совсем иные - легкие, красочные. Несколько лет тому назад он снял почти комедийную документальную ленту “Дорогая Джульетта”. Режиссер провел полный рабочий день во дворце Палаццо Капулетти в Вероне - там, где знаменитый балкон и современная статуя Джульетты, причем бюст девушки весь обтерт, до золотого блеска, разнузданными туристами. Франк смонтировал ряд блестящих антропологических зарисовок: пошлые объятия европейцев с бронзовой девушкой, стыдливость и презрение японцев, романтизм влюбленных парочек. Именно этот шекспировский сюжет и стал формальной причиной включения Герца Франка в программу фестиваля.
Однако это фильм о Вероне, и местные кинолюбы с большим почтением отнеслись к его другой итальянской работе, имеющей прямое отношение к Неаполю.
Однажды, когда в Риме был устроен показ прибалтийских фильмов, в том числе и фильмов Франка, у рижского режиссера произошла счастливая встреча с молодыми итальянскими телевизионщиками, которые предложили, по выражению Франка, авантюру – снять фильм о пасхальных Мистериях на острове Прочида в Неаполитанском заливе. Фильм называется по-итальянски: “Venerdi Santo”, то есть “Страстная Пятница”.
Герц Франк тогда не знал ничего ни о Мистериях, ни о Прочиде, но согласился. Приехал снова в Италию, в 2005 году на Страстную Пятницу, и собрал обширный киноматериал – работали и два помощника.
40-минутная картина демонстрирует лучшие грани мастерства Франка – любовь к деталям, интуицию, философичность, скрупулезность в монтаже. Мне довелось работать переводчиком при съемках и монтаже: режиссер всех буквально изводил, требуя хирургических вмешательств, обрезая или прибавляя миллиметры пленки или секунды звука. Как историк я давал исторические справки о Мистериях.
На Страстной неделе, в ночь с четверга на пятницу, на Прочиде не спят. Остров живет странной жизнью: по закоулкам и дворам слышен шум молотков и дрелей, на темных улицах движутся тяжело груженные тени, слышны споры. Местная молодежь в последние минуты, во мраке, заканчивает свои Мистерии, - назавтра их увидит не только остров, но и вся Италия, эпизоды процессии традиционно показывают по телевидению.
В Страстную пятницу внешне пустынный остров преображается – на его узкие улочки выходит все его двенадцать тысяч обитателей, к которым прибавляются множество гостей.
Участников процессии, облаченных в одеяния Братства лазоревых (по цвету одеяний) насчитывают до двух тысяч человек – и было бы их много больше, но согласно уставу в процессии могут участвовать лишь мужчины. Получить облачение и стать участником хода может любой островитянин. Однажды таковое желание изъявил известный на всю Прочиду безбожник. Руководители Братства, посовещавшись, решили его допустить, но применили экономическую санкцию, определив ее в 10 тысяч старых лир (примерно пять долларов).
Центр процессии – статуя мертвого Христа, покрытая саваном, под траурным балдахином. По существу, это – репрезентация похорон, с соответствующим настроением, и на острове в Страстную Пятницу наступает настоящий траур, островитяне не включают в домах телевизоры, закрыт единственный кинотеатр.
Статую Христа предваряет протяженный кортеж с “мистериями” - именно их и готовит задолго местная молодежь. Мистерия в данном случае – это огромная скульптурная композиция, выполненная из дерева, гипса, папье-маше и всего, что может пойти в ход. Ход, начинающийся на холме, в старинном аббатстве, заканчивается в порту. Заканчивается несколько странно: подростки, мягко говоря, “демонтируют” свои композиции, а по сути дела просто разрушают их. Говорят, что статуи негде хранить, однако существует и более изощренное объяснение: здесь усматривают акт вызволения творческой энергии, освобождения от законченного продукта.
За длинным кортежем с “тайнами” следует парад “черных ангелочков”: прочиданские отцы несут младенцев, появившихся на свет за отчетный год. Младенцы облачены в черные наряды – в знак траура. На темном фоне выгодно выделяется золото – по обычаю, на младенцев вешают фамильные драгоценности. Среди “черных ангелочков” есть и девочки, единственное феминистское исключение для процессии.
За скульптурной версией плащаницы идет духовенство, потом мэр с группой должностных лиц, потом – большой духовой оркестр, исполняющий раздирающие душу марши. Грец Франк уверял, что никогда в жизни у него за один день не было столько богатого материала. Несколько тысяч “актеров”, великолепные костюмы, изумительная музыка, массовка в виде зрителей. Но, конечно, нужен был и его острый глаз и дар рассказчика, психология и философия, дабы из этого хаоса жизни создать произведение искусства. В целом, как сказал Франк, он желал сделать кинопортрет не католической процессии, а прочиданского народа.
Иван Толстой: Мы позвонили режиссеру Герцу Франку и попросили его ответить на несколько вопросов.
Герц Франк: Здесь происходит такой фестиваль “Театр и Кино”, и вот в программе “Театра и Кино” я и включен в эту программу. Меня попросили привезти картину “Вечная репетиция”, которая в 2008 году была сделана в Израиле, в России, в Америке я ее снимал, а потом показывал во Флоренции и получил награду. И вот с этим фильмом меня тоже пригласили. Так что я, можно сказать, такой почетный гость с фильмами, снятыми в Италии, и с фильмом “Вечная репетиция” о театре.
Иван Толстой: Документальное кино, казалось бы, это кинодокумент. Но ведь документ надо уметь прочесть и понять. Какова доля интерпретации и своеволия у кинодокументалиста?
Герц Франк: Я думаю, Иван, что тема, которую вы затронули, это одна из самых главнейших тем, которая обсуждается в документальном кино: насколько документальное кино совместимо с авторством? Если это документ, то это должно быть объективно, если авторство, то субъективно. Вот это сочетание субъективности и документальности - это основная проблема.
Я думаю, что своеволия никакого не должно быть, просто документалист должен быть зрячим человеком, он должен смотреть на мир не только глазами, но и, как говорится, сердцем. То есть он должен искать в реальной жизни образы и переплавить то, что он увидел, в художественную ткань. Но это вовсе не значит, что он проявляет своеволие, это не значит, что он искажает по своей воле эту реальность. Просто он ее открывает, он, наоборот, ее углубляет тем, что простым фактам придает глубину и художественность. Поэтому они живут не только в тот день, когда они сняты, они живут и назавтра, и через год, и через десять. Фильмы, которые я снимал 10-20 лет тому назад, показывают сегодня как реальность, как современность. И только потому, что я снимал их, как говорится, открытыми глазами, я видел в них не только факты, но и образ.
Иван Толстой: Что вы думаете о темах сегодняшнего документального кино, о том, что снимают ваши коллеги?
Герц Франк: Это опять огромнейшая тема. Я очень рад тому, что происходит сейчас в документальном кино, потому что оно обретает зрелость, документалисты все больше и больше понимают, что просто снимать поверхностно события - это важно, это важно для сиюминутной информации, но если ты хочешь оставить настоящий документ, ты должен понять связь между фактами, которые ты снимал, и проникнуть в образный смысл этих фактов. Поэтому все больше и больше появляются именно такие фильмы. Возьмите таких замечательных режиссеров как Сергей Мирошниченко, Сергей Дворцевой - это же просто замечательные фигуры возникли на небосклоне документального кино!
Иван Толстой: О чем вы сами никогда не стали бы снимать?
Герц Франк: Вы знаете, я считаю, что снимать надо все, но нельзя унижать человека, которого ты снимаешь, нельзя его оскорблять, нельзя его превратить в доказательство какой-то идеи, которая в тебе живет. К людям надо относиться с великим уважением, и тогда они будут тебе благодарны. Мне приходилось снимать людей в самых неприятных обстоятельствах. Вы знаете, “Высший суд”, о котором “Свобода”, еще когда он появился, сделала прекрасную передачу. Человек ждет смертной казни, а я прихожу к нему с киноаппаратом - это же кошмар! А на самом деле я пришел к нему узнать, почему он избрал тот путь, который он избрал, убив двух человек ради наживы. Фильм превратился не в уголовную хронику, а в откровение, потому что человек кается. Вот это покаяние, это фильм о покаянии, в сущности, которое всегда современно. Поэтому я считаю, что снимать можно все - и о смерти, и об убийствах, - только важно проникнуть в суть, понять, что происходит с человеком, с его душой, с совестью. Вот, что важно.
