Сегодня в Чечню прибыл полпред президента в Северо-Кавказском федеральном округе Александр Хлопонин. Официально заявленная цель визита – "ознакомиться с социально-экономической ситуацией в республике".
– Это моя первая официальная поездка. Я хочу внимательно изучить ситуацию в республике, чтобы выработать базовые подходы к тому, как дальше республика будет развиваться. Это очень важная задача. Основная работа будет посвящена знакомству с членами правительства ЧР, с молодежью, интеллигенцией, – цитирует Александра Хлопонина агентство ИТАР-ТАСС.
На днях в британской газете Times вышла статья о том, что Александр Хлопонин вместе с президентом Медведевым может образовать тандем, который "привлечет сторонников модернизации и противников путинской авторитарной вертикали власти". Автор заметки, шеф московского бюро газеты Times Тони Хэлпин считает, что предпосылки к созданию тандема появились после терактов в московском метро. Именно тогда Медведев показал, что не ищет легких, силовых, решений на Северном Кавказе, пишет Тони Хэлпин. Хлопонина журналист называет "эффективным и прогрессивным политиком" и прочит ему пост премьер-министра. Премьер-министр Хлопонин и повторно избранный президент Медведев, по мнению Тони Хэлпина, вероятно, смогут вместе решить проблемы Кавказа.
Как родилась эта теория, корреспондент Радио Свобода решила выяснить у Тони Хэлпина.
– Вы по своей инициативе написали заметку "Взрывы в России показали президента Медведева в новом свете"?
– Это полностью моя инициатива. В основе – мои наблюдения, которые сильно отличаются от тех, что я делал еще несколько недель назад.
– Вы пишете, что президент Медведев понимает, что "легких решений на Кавказе нет". Откуда уверенность?
– Сразу после терактов он провел встречи в Москве и Дагестане. Его жесткая реакция на теракты была ожидаемой, но кроме этого он уделил внимание развитию социального обеспечения, экономики и образования на Северном Кавказе. Президент неоднократно подчеркнул, что кавказцы – россияне, и не надо считать их пришельцами. Это был иной тон и другой, более широкий взгляд на проблему, чем при простых словах "мы разгромим террористов".
– Вас удивили его слова?
– Я был удивлен не то чтобы его словами, а тем, что он произнес их сразу после теракта, придав им таким образом особое значение. Ведь во многих странах немедленная реакция на подобную трагедию – это, как правило, заявления: "мы не пойдем на поводу у террористов", "уничтожить и ликвидировать каждого подозреваемого в терроризме". Медведев, кроме этой традиционной реакции, дал понять, что проблема глубже и требует решений на разных уровнях.
– Многие эксперты считают Хлопонина "косметической мерой" на Кавказе. Вскоре после назначения на пост полпреда он высказывался в духе того, что ему надо ознакомиться с традициями и особенностями Кавказа, потому что он их не знает. В вашей заметке он изображен не таким, каким многие его считают, а лучше. Почему?
– Он хорошо проявил себя в Красноярске. Он из медведевского поколения. Он подходит к проблемам не по указке Москвы, а разбирается в них на месте. Кто-то может воспринимать его как косметическую меру, но факт заключается в том, что Медведев при поддержке Путина назначил "ответственного за Северный Кавказ". А это означает, что их не устраивала текущая ситуация в регионе. Они перестали считать локализацию проблемы ее решением.
– И какие именно решения или действия Александра Хлопонина на посту полпреда президента на Северном Кавказе могли бы подтвердить эти оптимистические прогнозы?
– Пока рано судить о конкретных его действиях. Само его назначение говорит о том, что в Кремле осознали необходимость сменить тактику. Медведев, по всей видимости, признал, что нужно пристальнее следить за развитием региона, а не продолжать перекладывать ответственность на местные власти, которые время от времени сообщали Кремлю, как у них все здорово получается. Время покажет, сможет ли Хлопонин обеспечить долгосрочные решения проблем.
– Вы пишете, что последствия терактов в московском метро подготовили почву для тандема Медведев-Хлопонин. При этом Хлопонин, по-вашему, может стать премьер-министром. Как? Вы допускаете, например, что Владимир Путин позволил бы такому тандему состояться?
– Каждый считает, что Путин, вероятно, вернется на пост президента. Но если по какой-то причине он возвращаться передумает (хотя мы даже не можем быть абсолютно уверенными в том, что он собирается возвращаться), Медведеву придется создавать свою команду. Хлопонин довольно быстро поднимался по политической лестнице. Он единственный назначенец, который отчитывается и президенту (как полпред), и премьер-министру (как вице-премьер) – ради него пришлось менять федеральное законодательство. Но на Северном Кавказе ломались и делались громкие карьеры: Путин тому яркий пример. Остается только наблюдать, как на Северном Кавказе потеряет или сделает карьеру Хлопонин. Есть все основания полагать, что именно Хлопонин пойдет на повышение и станет премьер-министром, если добьется успеха на Северном Кавказе, а Путин по какой-либо причине предпочтет не возвращаться к власти.
– Какие причины вы имеете в виду?
– Если Путин вернется, то как минимум на шесть лет, как максимум - на двенадцать. Люди в России уже подтрунивают над такой перспективой, вспоминая брежневский застой и стареющего генсека. Сам Путин, наверное, попытается такого "старения при власти" избежать. Экономический рост России, который пришелся на время президентства Путина, не повторится во время его вероятного второго президентства: мировой экономический кризис породил определенные проблемы в российской экономике. Думаю, что Путин понимает, что его второе президентство будет проигрывать первому.
– Кроме тандема Медведев–Хлопонин, какие, на ваш взгляд, могут быть последствия терактов для российской власти?
– Думаю, главное последствие терактов – в развенчании мифов: о том, что война может быть локализована на Северном Кавказе, а среднестатистический россиянин может о ней не беспокоиться. Последние несколько лет Кремль активно эти мифы поддерживал. После терактов стало очевидно, что это не так. И теперь Кремль должен предложить новую, более сложную стратегию решения проблем на Северном Кавказе. Представлять ее начал именно Медведев. Очень может быть, что ему придется сыграть главную роль на Северном Кавказе. Если теракты продолжатся, карьера Медведева окажется под угрозой. Если Медведев преуспеет, это скажется на карьере Путина: станет ясно, кто с проблемами справляется лучше. Возможно, мы уже сейчас имеем дело с соревнованием по поиску наилучшего решения проблем, которые копились два десятилетия.
– Хлопонин, по-вашему, это часть той самой "новой, более сложной стратегии"?
– Он лицо Кремля, лицо президента на Северном Кавказе. Если его усилия по улучшению жизни на Северном Кавказе дадут результат, ему это, безусловно, зачтется. Если все будет наоборот, если теракты на территории России продолжатся, Хлопонин разделит вину с президентом Медведевым. При этом сам президент, вероятно, будет Хлопонина осуждать.
– Что, по вашим оценкам, от президента и премьера ждут на Западе?
– В этой связи последние события в общем-то на руку Путину, поскольку Кремль долго пытался доказать, что борется не с сепаратистами, а с радикальными исламистами, которые пытаются создать свое государство. Заявление Умарова, информация о том, что шахидки были женами ваххабитских боевиков, подкрепили аргументы Кремля. Война в Чечне, таким образом, встает в один ряд с войнами в Афганистане и противостоянием террористам в Лондоне, Мадриде, США. Мне показалось, что после терактов в московском метро мы слышали меньше замечаний со стороны Европы. Это можно считать молчаливым согласием с тезисом России о том, что она борется с исламистским движением, которое пользуется поддержкой "Аль-Каиды", чтобы дестабилизировать регион.
– Вы упомянули заявление Доку Умарова. В нем, в частности, говорится, что теракт в московском метро – месть за гибель как минимум четырех местных жителей во время контртеррористической операции в окрестностях ингушских сел Аршты и Даттых 11 февраля. Вы полагаете, что международные организации и здесь увидят связь с "Аль-Каидой" и промолчат?
– Вероятно, они будут требовать не больше, чем обычно: уважать и оберегать мирных жителей в зоне конфликта. А Умаров, говоря о жертвах среди мирного населения, как-то упустил из виду то, что в той операции были убиты 18 его боевиков. Это, конечно, не оправдывает гибель четырех мирных жителей, но будет использовано Россией в ответах на возможные вопросы европейских властей. Не думаю, что правозащитники станут требовательнее после терактов в Москве. Россия, таким образом, поймет, что ее аргументы о терроре фундаменталистов (а не сепаратистов) были услышаны, поскольку их доказали теракты.
– Это моя первая официальная поездка. Я хочу внимательно изучить ситуацию в республике, чтобы выработать базовые подходы к тому, как дальше республика будет развиваться. Это очень важная задача. Основная работа будет посвящена знакомству с членами правительства ЧР, с молодежью, интеллигенцией, – цитирует Александра Хлопонина агентство ИТАР-ТАСС.
На днях в британской газете Times вышла статья о том, что Александр Хлопонин вместе с президентом Медведевым может образовать тандем, который "привлечет сторонников модернизации и противников путинской авторитарной вертикали власти". Автор заметки, шеф московского бюро газеты Times Тони Хэлпин считает, что предпосылки к созданию тандема появились после терактов в московском метро. Именно тогда Медведев показал, что не ищет легких, силовых, решений на Северном Кавказе, пишет Тони Хэлпин. Хлопонина журналист называет "эффективным и прогрессивным политиком" и прочит ему пост премьер-министра. Премьер-министр Хлопонин и повторно избранный президент Медведев, по мнению Тони Хэлпина, вероятно, смогут вместе решить проблемы Кавказа.
Как родилась эта теория, корреспондент Радио Свобода решила выяснить у Тони Хэлпина.
– Вы по своей инициативе написали заметку "Взрывы в России показали президента Медведева в новом свете"?
– Это полностью моя инициатива. В основе – мои наблюдения, которые сильно отличаются от тех, что я делал еще несколько недель назад.
– Вы пишете, что президент Медведев понимает, что "легких решений на Кавказе нет". Откуда уверенность?
– Сразу после терактов он провел встречи в Москве и Дагестане. Его жесткая реакция на теракты была ожидаемой, но кроме этого он уделил внимание развитию социального обеспечения, экономики и образования на Северном Кавказе. Президент неоднократно подчеркнул, что кавказцы – россияне, и не надо считать их пришельцами. Это был иной тон и другой, более широкий взгляд на проблему, чем при простых словах "мы разгромим террористов".
– Вас удивили его слова?
– Я был удивлен не то чтобы его словами, а тем, что он произнес их сразу после теракта, придав им таким образом особое значение. Ведь во многих странах немедленная реакция на подобную трагедию – это, как правило, заявления: "мы не пойдем на поводу у террористов", "уничтожить и ликвидировать каждого подозреваемого в терроризме". Медведев, кроме этой традиционной реакции, дал понять, что проблема глубже и требует решений на разных уровнях.
– Многие эксперты считают Хлопонина "косметической мерой" на Кавказе. Вскоре после назначения на пост полпреда он высказывался в духе того, что ему надо ознакомиться с традициями и особенностями Кавказа, потому что он их не знает. В вашей заметке он изображен не таким, каким многие его считают, а лучше. Почему?
– Он хорошо проявил себя в Красноярске. Он из медведевского поколения. Он подходит к проблемам не по указке Москвы, а разбирается в них на месте. Кто-то может воспринимать его как косметическую меру, но факт заключается в том, что Медведев при поддержке Путина назначил "ответственного за Северный Кавказ". А это означает, что их не устраивала текущая ситуация в регионе. Они перестали считать локализацию проблемы ее решением.
– И какие именно решения или действия Александра Хлопонина на посту полпреда президента на Северном Кавказе могли бы подтвердить эти оптимистические прогнозы?
– Пока рано судить о конкретных его действиях. Само его назначение говорит о том, что в Кремле осознали необходимость сменить тактику. Медведев, по всей видимости, признал, что нужно пристальнее следить за развитием региона, а не продолжать перекладывать ответственность на местные власти, которые время от времени сообщали Кремлю, как у них все здорово получается. Время покажет, сможет ли Хлопонин обеспечить долгосрочные решения проблем.
– Вы пишете, что последствия терактов в московском метро подготовили почву для тандема Медведев-Хлопонин. При этом Хлопонин, по-вашему, может стать премьер-министром. Как? Вы допускаете, например, что Владимир Путин позволил бы такому тандему состояться?
– Каждый считает, что Путин, вероятно, вернется на пост президента. Но если по какой-то причине он возвращаться передумает (хотя мы даже не можем быть абсолютно уверенными в том, что он собирается возвращаться), Медведеву придется создавать свою команду. Хлопонин довольно быстро поднимался по политической лестнице. Он единственный назначенец, который отчитывается и президенту (как полпред), и премьер-министру (как вице-премьер) – ради него пришлось менять федеральное законодательство. Но на Северном Кавказе ломались и делались громкие карьеры: Путин тому яркий пример. Остается только наблюдать, как на Северном Кавказе потеряет или сделает карьеру Хлопонин. Есть все основания полагать, что именно Хлопонин пойдет на повышение и станет премьер-министром, если добьется успеха на Северном Кавказе, а Путин по какой-либо причине предпочтет не возвращаться к власти.
– Какие причины вы имеете в виду?
– Если Путин вернется, то как минимум на шесть лет, как максимум - на двенадцать. Люди в России уже подтрунивают над такой перспективой, вспоминая брежневский застой и стареющего генсека. Сам Путин, наверное, попытается такого "старения при власти" избежать. Экономический рост России, который пришелся на время президентства Путина, не повторится во время его вероятного второго президентства: мировой экономический кризис породил определенные проблемы в российской экономике. Думаю, что Путин понимает, что его второе президентство будет проигрывать первому.
– Кроме тандема Медведев–Хлопонин, какие, на ваш взгляд, могут быть последствия терактов для российской власти?
– Думаю, главное последствие терактов – в развенчании мифов: о том, что война может быть локализована на Северном Кавказе, а среднестатистический россиянин может о ней не беспокоиться. Последние несколько лет Кремль активно эти мифы поддерживал. После терактов стало очевидно, что это не так. И теперь Кремль должен предложить новую, более сложную стратегию решения проблем на Северном Кавказе. Представлять ее начал именно Медведев. Очень может быть, что ему придется сыграть главную роль на Северном Кавказе. Если теракты продолжатся, карьера Медведева окажется под угрозой. Если Медведев преуспеет, это скажется на карьере Путина: станет ясно, кто с проблемами справляется лучше. Возможно, мы уже сейчас имеем дело с соревнованием по поиску наилучшего решения проблем, которые копились два десятилетия.
– Хлопонин, по-вашему, это часть той самой "новой, более сложной стратегии"?
– Он лицо Кремля, лицо президента на Северном Кавказе. Если его усилия по улучшению жизни на Северном Кавказе дадут результат, ему это, безусловно, зачтется. Если все будет наоборот, если теракты на территории России продолжатся, Хлопонин разделит вину с президентом Медведевым. При этом сам президент, вероятно, будет Хлопонина осуждать.
– Что, по вашим оценкам, от президента и премьера ждут на Западе?
– В этой связи последние события в общем-то на руку Путину, поскольку Кремль долго пытался доказать, что борется не с сепаратистами, а с радикальными исламистами, которые пытаются создать свое государство. Заявление Умарова, информация о том, что шахидки были женами ваххабитских боевиков, подкрепили аргументы Кремля. Война в Чечне, таким образом, встает в один ряд с войнами в Афганистане и противостоянием террористам в Лондоне, Мадриде, США. Мне показалось, что после терактов в московском метро мы слышали меньше замечаний со стороны Европы. Это можно считать молчаливым согласием с тезисом России о том, что она борется с исламистским движением, которое пользуется поддержкой "Аль-Каиды", чтобы дестабилизировать регион.
– Вы упомянули заявление Доку Умарова. В нем, в частности, говорится, что теракт в московском метро – месть за гибель как минимум четырех местных жителей во время контртеррористической операции в окрестностях ингушских сел Аршты и Даттых 11 февраля. Вы полагаете, что международные организации и здесь увидят связь с "Аль-Каидой" и промолчат?
– Вероятно, они будут требовать не больше, чем обычно: уважать и оберегать мирных жителей в зоне конфликта. А Умаров, говоря о жертвах среди мирного населения, как-то упустил из виду то, что в той операции были убиты 18 его боевиков. Это, конечно, не оправдывает гибель четырех мирных жителей, но будет использовано Россией в ответах на возможные вопросы европейских властей. Не думаю, что правозащитники станут требовательнее после терактов в Москве. Россия, таким образом, поймет, что ее аргументы о терроре фундаменталистов (а не сепаратистов) были услышаны, поскольку их доказали теракты.
