Марина Тимашева: Жюри фестиваля “Арлекин”, членом которого в этом году была я сама, решило не присуждать Гран-при, то есть деньги, которые дают лауреату на следующую постановку, вернулись в Союз театральных деятелей. Жюри обсуждало возможность наградить российской национальной театральной премией спектакль “Бесстрашный барин”, представленный Российским Академическим молодежным театром и режиссером Марфой Назаровой во внеконкурсной программе, но по регламенту так делать нельзя: это постановка нынешнего сезона, а рассматриваются спектакли прошлого года.
То, что проблема, как сказала Татьяна Вольтская, существует, совершенно очевидно. Хорошей детской пьесы не найти днем с огнем (единственное исключение – инсценировка “Маленького Лорда Фаунтлероя” Никиты Воронова), образное, поэтическое мышление – только в якутском спектакле “Камень счастья”, но главное – нет хороших спектаклей для малышей. Исключение – “Иваново сердце” Петра Зубарева, который снова показали на фестивале. Здесь минимум инвентаря (веревочки, вешалки, воздушные шары), простая история об Иване-дураке, который всем бескорыстно помогал, и один актер, который умеет не только рассказывать малышам сказки, но еще и слышать свою аудиторию. Петр Зубарев, с которым мы сейчас поговорим, – художественный руководитель театра города Мариинска.
Первое, что приходит в голову театральному критику - это смешное совпадение названия с Мариинским театром. Кажется, странно - город есть на карте России с таким театральным именем.
Петр Зубарев: Город Мариинск назван в честь той же царицы Марии, в честь которой названо все “мариинское”, что есть, например, в Питере. Это та самая Мария, жена Александра Второго. Купцы, которые просили назвать город Александровском, поскольку царь Александр-освободитель был тогда большим авторитетом, он получил это письмо в день тезоименитства супруги, и, не задумываясь, написал “Мариинск”.
Марина Тимашева: Как этот город раньше строился, и как он теперь существует?
Петр Зубарев: Началось все с полуэтапной тюрьмы и мелкого сереброплавильного заводика. Потом потихонечку построили дорогу, то есть появился Московский тракт. Естественно, вокруг Московского тракта появились мелкие ремесленники – подковать, подправить телегу, и так далее, появились первые купцы, и возникло некое селение, которое уже могло претендовать на статус города, о чем, собственно говоря, томские купцы и попросили. Вот и возник город Мариинск. Он, конечно, маленький городок, население его, на данный момент - 40 тысяч. Я родился в городе Кемерово, это более столица, более масштабный центр. Тем не менее, мне безумно нравится этот маленький городок из-за своей какой-то первозданности. Сами мариинцы зачастую всего этого не ценят, ну, наверное, как и все. По крайней мере, в Кузбассе такого города больше нет, он действительно исторический, он красивый, он с какой-то душой, это далеко не в каждом городе чувствуется.
Марина Тимашева: Петя, а он архитектурно какой?
Петр Зубарев: Архитектурно это младший брат Томска, и принадлежал он всегда Томской губернии. Уже советская власть его отделила Кузбассу. Город мастеров - у нас очень много художников-берестянщиков. Есть такое мнение, что у нас - столица сибирской бересты. У нас открылся Музей бересты, очень красивый, и художники очень талантливые.
Марина Тимашева: А что они делают?
Петр Зубарев: Всевозможные изделия из бересты - это туеса, корзиночки, коробочки, куклы, или просто в этом музее висят какие-то композиции, такие берестяные скульпторы. Есть, например, композиция, которая назовется “Петр Первый”.
Марина Тимашева: Вы еще говорили, что там что-то связано с водочкой. Береста - это для девочек. А для мальчиков?
Петр Зубарев: Ну, во-первых, тюремная тема Мариинска была продолжена. После этой полуэтапной тюрьмы возникла этапная тюрьма, она стоит до сих пор, ей около 180 лет. И кто только там не сидел: от декабристов, которые там были этапом, до Натальи Ильиничны Сац, Нины Руслановой... И вокруг этого, в конце концов, вырос Сиблаг. До сих пор у нас несколько колоний, есть вот такая вот слава. И одно из градообразующих предприятий это Спирткомбинат и Ликероводочный завод, который, собственно, выпускает продукцию, которая на самом деле славится по всей стране.
Марина Тимашева: Возвращаемся обратно к тому, откуда вы родом: каким образом вообще судьба занесла вас из “более столичного” Кемерово в менее столичный Мариинск?
Петр Зубарев: Действительно, судьба занесла. После службы в советской армии было у меня предложение поработать на Сахалине, где я служил, на Дальнем Востоке. На самом деле, мне эти земли очень нравятся - близость моря и большие звезды, огромные, с кулак. Но не сложилось. Не знаю, почему, но чувствую, что нужно в Сибирь. Вот не обязательно домой, не обязательно к маме под крыло, но именно в Сибирь. Не знаю, какое-то птичье чутье подсказало. Так и сделал. Вернулся, и было предложение: “Поедешь?”. “Поеду!”. Причем на абсолютный ноль ехал, не было ничего, даже помещения у театра. И мы стремительно стали всем этим обрастать.
Марина Тимашева: Вот вы там оказались, ничего у вас нет, и как из этого “ничего” сделался спектакль “Иваново сердце”, который потом поехал на “Арлекин”, и благодаря которому мы сейчас с вами разговариваем?
Петр Зубарев: Между “ничего” и “Ивановым сердцем” было, слава Богу, 15 лет.
Марина Тимашева: А театр вообще-то был в Мариинске в тот момент, хоть какой-нибудь, здание хотя бы пустующее?
Петр Зубарев: Нет. Дело в том, что был Дом культуры, в который я приехал работать, и народный театр, в который я приехал работать, представлял из себя две штатные единицы. И все. Сам Дом культуры благополучно сгорел за несколько лет до моего приезда. Мне показали маленькую комнатку, кабинет метра три на три, наверное, там стоял абсолютно пустой шкаф, стол и несколько стульев. Поскольку театр был по статусу любительский, я набрал людей, какую-то молодежь, эти люди, естественно, менялись, одни приходили, другие уходили, как в любом любительском объединении. Потом мы получили помещение, потом сформировали уже некий состав, который прожил со мной очень долго и очень плодотворно, потом эти люди выучились, получили образование, у нас сформировался репертуар, и настал момент, кода я понял, что нужно все-таки обнаглеть и потребовать статус. В этом нам очень помог “Арлекин”, потому что огромное, бешеное количество народа из состава жюри, экспертного совета, просто гостей фестиваля, они подписали, Марина Корнакова написала письмо.
Марина Тимашева: Помещение, которое у вас сейчас, какой это театр?
Петр Зубарев: За нами закреплена бОльшая часть первого этажа, у нас есть все, что должно быть в нормальном маленьком театрике, все, как я мечтал: у нас есть фойе, зал, сцена, гримерка, мастерская, какие-то кладовочки - все, что нужно. Самое главное, что люди, которые со мной создавали этот театр, они теперь работают в нем.
Марина Тимашева: Зрителей сколько вы принимаете?
Петр Зубарев: 60 мест у нас, если постараться, может войти 80 и 90 человек. 50-60 человек это очень хорошее количество для нашего маленького городка. На открытие и закрытие сезона у нас начинается полное сумасшествие, потому что приезжают люди отовсюду, со всей Сибири - точно, а иной раз и из других городов, из других регионов приезжают, высматривают по нашему сайту дату, репертуар, что мы играем. Приезжает, в основном, очень творческий народ – музыканты, художники или профессиональные зрители.
Марина Тимашева: А сколько примерно спектаклей вы играете в месяц, включая разъездные гастроли?
Петр Зубарев: Поскольку у нас нет необходимости играть ежедневно, да и возможности нет, то мы играем по воскресеньям. Каждое воскресенье мы играем детский и взрослый спектакли. Значит, 8-10 спектаклей, вот таких плановых, плюс внеплановых может быть сколько угодно. Это могут быть и выезды, и договорные спектакли, когда к нам приходят, либо фестивальные какие-то варианты.
Марина Тимашева: А почем билеты в театре Мариинска?
Петр Зубарев: Это, наверное, всех удивит. В Мариинске на детский спектакль мы продаем билеты по 40 рублей, на взрослый - по 60. Нас ругают за это, есть люди, которым это очень не нравится, хотя по-моему, это целиком и полностью наша беда - сколько мы зарабатываем, на столько мы потом и будем жить. На эти деньги мы приобретаем какие-то материалы, оборудование, и так далее. Я не понимаю, почему это заботит кого-то на стороне. Но, тем не менее, заботит. Есть мнение, что мы могли бы задирать цену чуть ли не до тысячи рублей. Могли бы, безусловно, и если мы это можем себе позволить где-нибудь в Томске, в Москве, в Питере, то не настолько еще велико благосостояние в Мариинске, чтобы ребятишки к нам могли прийти за 1000 рублей. А я считаю, что то, что мы делаем, должно быть, в первую очередь, доступно, по крайней мере, уж в родном-то городе.
Марина Тимашева: Какие в репертуаре названия?
Петр Зубарев: Все это авторское. Мы придумали такой проект с наглым названием “Театр без драматургии”. Есть такой опыт сочинительства, и нам это нравится.
Марина Тимашева: А вот когда вы взрослые пьесы пишете, это именно пьесы или это, скорее, рассказы? И о чем? Хоть какой-то пример.
Петр Зубарев: Это именно пьесы, далеко не все из этого мы пишем, поскольку многих наших вещей нет ни на бумаге, нигде, никак, только в головах, причем именно в головах всех исполнителей. Есть какие-то такие фантасмагоричные, допустим, вещи, какие-то сказки. Для взрослых, например, есть у нас спектакль “Рассмешить Несмеяну” - такая сюрреалистическая история. То есть начинается она с того, что этот вечный Емельян смешит эту вечную Несмеяну, пытается ее рассмешить всяческими скоморошескими шутками-прибаутками, и ничего не получается. А она все ждет от него чего-то другого, она ждет, чтобы он стал каким-то другим. И он начинает становиться другим, начинает надевать на себя разные маски, пытается выведать через эти маски, чего же она хочет, чего женщина хочет от мужчины. А заканчивается все, в общем, трагично - он забывает себя за этими масками.
А есть какие-то более внятные спектакли, хотя тоже - эксперимент. “Абонент временно недоступен” – 48 телефонных разговоров, женских, причем. Четыре женщины играют, через весь спектакль проходит известная телефонная фраза: “Ты где?”. То есть спектакль о том, как на самом деле люди потерялись в проводах, в каких-то эфирных разговорах, как люди перестали смотреть друг другу в глаза. Есть моноспектакли, допустим, мои.
Марина Тимашева: Петя, а про себя музыканта скажите несколько слов.
Петр Зубарев: Ну, музыкантом я себя не считаю совсем, это точно. Во-первых, я никогда ничему нигде специально не учился. Но это просто безумно интересно - я осваиваю музыкальные инструменты, пишу песни, пою, даже какие-то концерты происходят, но не часто. У меня какой-то комплекс по этому поводу. Допустим, один и тот же спектакль я могу играть сколько угодно, а одну и ту же песню дважды петь одному и тому же человеку мне почему-то стыдно. Меня все в этом пытаются разубедить. Иногда какие-то концерты происходят, даже какие-то музыканты находятся, ребята, которые действительно музыканты интересные, которые помогают, включаются, мы с ними сделаем программку, покажем. А иногда просто “квартирники” собираются, люди приходят, сидим, поем песни.
Звучит песня:
То, что тебя укусило, это моя голова,
Лучше не доводи до греха, признайся, что ты не права.
Это моя голова, и челюсть моя, а сам я вот здесь,
Но имей виду, если что, я вылезу весь.
В афоризме про косу и камень я никогда не был косой,
Я пахну солнечным светом, я питаюсь росой.
Я никогда не лез ни на рожон, ни в бутылку,
И тоже не лезь, и не ори на меня, не то я вылезу весь.
Ты хорошо меня знаешь, мы довольно близки,
Я - безнапряжней колибри, хладнокровней трески.
У меня крокодилье терпенье и черепашья спесь,
Но не буди во мне зверя, не то я вылезу весь.
Таких, как ты, больше нет среди Татьян и Ирин,
Среди Маргарит, Катерин, Любовей и Валентин,
И любая Дарья, не говоря уж про Маш и Олесь,
Упала бы в обморок при одной только мысли, что я вылезу весь.
