Вообще я очень часто замечала, что люди, события, какие-то случаи в жизни не то что повторяются, а как-то рифмуются – по крайней мере, я так это называю. Разве не бывало так, что встречая какого-то человека после долгого времени буквально вскоре снова его встречаете? Или встречаете людей, незнакомых друг с другом, но с очень сходной судьбой или совершенно одним типажом внешности, даже характера, манер – словно где-то там вверху есть образцы, по которым лепят людей? Или повторяются, совершенно безотносительно одно к другому, события? И это только легкое касание тех рифмовок, которые происходят в нашей жизни.
Спустя примерно полгода после той встречи я познакомилась еще с одним человеком.

- Бранц-брунц, бранц-брунц, разве можно так в больнице ходить? – Старик сказал это как бы про себя, почти не оборачиваясь, незлобно, улыбаясь, продолжая смотреть на шпильки и каблуки проходящих мимо врачей и медсестер. – В больницах нужна тишина и спокойствие. Ведь вон сколько людей, а тут ходят.

Рядом, кроме нас, никого не было, и косвенно его слова были адресованы нам. Мы промолчали. Но уже вместе наблюдали за летающими мимо молодыми «белохалатными» ухоженными дамами и смеялись.
Так и познакомились с Валерианом Катукия, уроженцем Цаленджиха, что в Западной Грузии, 92-летним ветераном войны.
Многие врачи, проходя мимо, здоровались с ним, спрашивали, как дела. Было понятно, что он тут не в первый раз. Позже выяснилось, почему.

На нем была сванская шапочка, прикрывающая пластыри на его голове – спросить, что с ним случилось, было неловко. Высокий, довольно стройный, в пальто, Валериан Михайлович обо всем говорил с каким-то добром, в нем не было какой-то агрессии или явного возмущения цокающими медработниками, и это придавало его словам большую значимость.
Выйдя после врача, мы его не нашли на прежнем месте, и я очень огорчилась, так как хотелось расспросить побольше о нем. Ни в одном врачебном кабинете его не оказалось. На выходе из здания мы встретились снова. И тогда завязался разговор. Большей частью на грузинском...

- Я военный хирург, служил в Таманской дивизии. Валериан Михайлович Катукия. Запомнить несложно, «ката» («кот» по-грузински). Где только я ни служил. И в Краснодарском крае, там, где сейчас Красная поляна, наверно, вы знаете это место. А потом пошли города...

И начинается длинный перечень мест бывшего Советского Союза, включая Сочи, Бобруйск, Брест, и далее, который заканчивался Восточной Пруссией.

- По живому резали, откуда тогда было достать наркоз. Руки, ноги... Иногда приходилось резать простой пилой, а солдатам просто, если был, давали спирт. Какие бои на перевале шли! Эх...

...Военная выправка все-таки в нем осталась. Долгое время Валериан Катукия жил и работал в Сухуми в госпитале хирургом. Жена – филолог, преподаватель грузинского языка и литературы. В разговоре выяснилось, что у нас даже есть общие знакомые, врачи, которые также работали в Сухуми и Гульрипши. Грузия – страна маленькая, копнешь – обязательно что-то да всплывет.

- Звали меня во время великих сталинских строек туда работать – ехал.
После абхазской войны они стали беженцами. И с 1994 года по сей день Валериан Михайлович вместе со своей супругой живет в одном из полуразрушенных зданий больницы – ее территория включает в себя целый комплекс различных медицинских центров, отделений, новостроек и разрушающихся зданий. Дети работают врачами в Цаленджиха.

- Что вам интересного могу я рассказать, я ведь очень старый.
А рассказывает... И о том, как его предки служили у грузинских царей, тоже на какой-то военной должности (точно не поняла), немного говорил и о своей жизни.

...На прощание он крепко жмет руку.
- Вы меня всегда найдете в том здании, спросите у людей дедушку Валико, они вам покажут, где я живу.

Единственное, о чем побоялась спросить, не сталинист ли он. Я не хотела слышать утвердительного ответа. Слишком по-доброму слезились его глаза, слишком старый и достойный человек был предо мной. Ветеран войны, живущий в полуразваленном здании. И так же имеющий особую силу не жаловаться на жизнь.