Сохибджон-Ота: Я мог бы многое рассказать, но я боюсь. Меня каждый месяц проверяют. Приходят домой, спрашивают о сыновьях. Я хотел бы рассказать об этом, но честно, я боюсь. Я боюсь за свою жизнь. Вчера они тоже приходили. Каждый новый представитель охраны порядка обязательно хоть раз приходит ко мне в дом.
Ирина Лагунина: Это то, что происходит сейчас, через пять лет после массового расстрела демонстрации в узбекском городе Андижан. А вот что было тогда, пять лет назад. Это архивная запись интервью, которое мой коллега Андрей Бабицкий записал через несколько дней после событий. Кадыр Эргашев, возглавляющий андижанский филиал Международного Общества Прав Человека, один из четырех заложников, чудом оставшихся в живых после бойни в Андижане. Его заместитель Артыкали Рахматов погиб во время расстрела солдатами толпы мятежников и горожан.
Андрей Бабицкий: 13 мая Кадыр и его заместитель Артыкали Рахматов решили выяснить, что происходит в самом центре города. Примерно в 11.30 они подошли к зданию хакумията - городской администрации, которую после захвата мятежники сделали своим штабом.
Кадыр Эргашев: Мы так вокруг прошли, посмотрели. По периметру смотрю - на каждом двух-трех метрах стоят автоматчики, около них гранаты стоят, автоматы. Прошли до конца и вернулись. Я говорю: "Можно поговорить с вашим начальником, кто у вас глава? Мы из международного общества по правам человека. Хотели побеседовать". "Пожалуйста". Одного вызвал с автоматом: "Проводи". Потом нас встретил Фариджан Шакир: "Кто вы?" Я ему объяснил. "В целях безопасности мы вам завяжем руки. И к стенке". Так и сделали.
Андрей Бабицкий: То есть фактически сразу в здании хакумията правозащитники стали заложниками. И с полудня потянулись томительные часы в окружении других заложников и мятежников.
Кадыр Эргашев: На полу в фойе лежали человек 30. Среди них я видел работников милиции, работников пожарной охраны, работников МЧС, даже был один следователь. Напротив в комнате я точно видел судью. Прошло полчаса. Я стал выступать: "Что вы нас держите? Если не хотите разговаривать, отпустите тогда". Тогда они вывели нас в другую комнату, там сидели двое солдат, нас посадили с ними рядом. У солдат руки и ноги связаны шнуром и сильно были избиты. Вот так просидели. Несколько раз угрожали, потому что я выступал: "Что вы нас держите? Не имеете права". Потом пришел какой-то ненормальный, психанул, трясет пистолетом. "Чего ты выпендриваешься? Сейчас тебя в расход пущу". Около нас охранника поставили, ему дали штык-нож: "Если что, зарежь их". До шести часов мы там сидели.
Андрей Бабицкий: Снаружи здания не прекращаясь шел митинг. В андижанском аэропорту в это время уже находился президент Узбекистана Ислам Каримов, организовавший здесь оперативный штаб. В центр города стягивались войска. В хакамият несколько раз приходили военные, два полковника, с которыми мятежники вели переговоры. О чем, Кадыр Эргашев не знает. А в 6 часов вечера здание хакамията подверглось обстрелу.
Кадыр Эргашев: Когда перестрелка началась, тогда они дали команду вставать кто в форме к окну, потому что оттуда правительственные войска стреляют. Посмотрим, в своих будут стрелять или нет. Они поставили и предупредили: если кто-нибудь сядет, мы стреляем сзади без предупреждения. Никто не присел. Конечно, оттуда выстрелов не было. Потом снизу кто-то прибежал, что-то им сказал, какое-то сообщение принес, я так понял. Быстро планы поменяли, всех в кучу собрали и оттуда в соседнюю комнату стали выводить. Еще прокуроры были, судьи, человек сорок собралось, если не пятьдесят. И нас спустили вниз. Наша группа была передняя группа, работники милиции, мы, еще кто-то сзади. Солдаты, человек 25, нам шеи веревкой обвязали и снаружи окольцевали проволокой и вывели на улицу. И народу, который там находился, говорят: "Это люди, которые нам несчастье приносят. Бейте". И стали нас бить. То, что у нас было в кармане, все вывернули, все взяли, что было в кармане. У меня было обручальное кольцо. Один стал снимать, не получилось, потому что когда у меня завязаны были руки, распухли. Он говорит: "Я тебе отрежу вместе с пальцем". Я говорю: "Что вы делаете ребята? Бандиты так не делают. Подождите, я сам сниму". Кое-как снял, отдал.
Андрей Бабицкий: В какой-то момент предводитель мятежников все же решил отпустить правозащитников, но кто-то из его окружения привел такой аргумент: что именно эти люди важны для прикрытия, поскольку в них, может быть, и не решатся стрелять. Кадыр Эргашев и Артыкали Рахманов остались в здании хакамията. Как оказалось, заложники были необходимы, чтобы использовать их как живой щит при отступлении из здания.
Кадыр Эргашев: Нас вывели на большую дорогу и повели в сторону машзавода. От хакимиата то машзавода примерно километра два. Прошли полтора километра. Проходили ребята, там есть даже подростки, ребята 15-16 лет. Кто палкой, кто трубой, кто арматурой бил по голове. Кто плохо идет, один споткнулся, ему ногу прострелили. А другому зад прострелили, я его тащил. Чуть-чуть прошли, я сказал: "Ребята, так нельзя делать". "Ты чего выступаешь?". Прикладом автомата мне по голове дал. Когда я нагнулся, стволом между ног ударил, я почти сознание потерял. Смотрю, если сейчас упаду, он меня пристрелит. Я собрался силами и пошел дальше. Хорошо, оставалось метров 50. Там нас остановили и буквально минуты две или три стояли. Они сами остановили нас, потом дали команду "вперед".
Андрей Бабицкий: По улице шла огромная толпа: впереди группа связанных заложников, за ними мятежники с оружием, а дальше сотни зевак - толпа горожан, которые никак не ожидали, что их будут расстреливать. У строительного техникума стояла бронетехника - БТРы с крупнокалиберными пулеметами. Для справки: гильза от патрона, которым стреляет такой пулемет, составляет 14 сантиметров. Это были последние мгновения жизни Артыкали Рахматова и еще нескольких сотен человек.
Кадыр Эргашев: В то время впереди было четыре ряда - работники милиции, два солдата, один из МЧС, пожарники, и среди них я был. И в это время шквальный огонь. Они сказали: "Пошли". Команду дали остановиться, мы остановились, потом когда команду дали "пошли", никто не сдвинулся с места, потому что там БТР стояли и солдаты, выстрелы начались и перестрелка. Оттуда, сзади пошли. Передо мной стоял Артыгали, ему как раз пуля попала в спину. Ребята похоронили. Я сам военный был. Сразу лег, спереди, сзади все мертвые на меня упали. И так до утра. Только голову поднимаю - выстрелы. И потом под утро БТР стали туда ездить, и увидели ребята. Потом через час приехала в сопровождении двух БТР "скорая помощь", автобус, потом КАМАЗ, стали грузить трупы туда. Полный КАМАЗ был, еще оставалось.
Ирина Лагунина: Это интервью с правозащитником Кадыром Эргашевым мой коллега Андрей Бабицкий записал через несколько дней после расстрела демонстрации в Андижане. Те тела, которые грузили в КАМАЗ, так никогда и не были переданы родственникам. Вернули только трупы мужчин, а женщин и детей – нет. В конце мая 2005 года местные жители показали нашему корреспонденту места, которые выглядели как 37 захоронений. Но представители Европейского Союза, приехавшие через год расследовать происшествие, не были допущены к этим местам. Не известно до сих пор и точное число погибших. Правозащитные организации говорят о сотнях, о цифре, приближающейся к тысячи. Официальная версия 187 человек, включая военнослужащих и спецназ, но в основном – некие экстремисты и исламисты, пытавшиеся освободить своих бизнесменов тюрьмы. До сих пор не известно и то, кто на самом деле были эти люди, которые накануне массового расстрела безоружной толпы правительственными войсками напали на местный гарнизон, захватили оружие и пошли к тюрьме освобождать "своих" и взяли в заложники правозащитников, в том числе Кадыра Эргашева. Власти уверяют, что это – сторонники движения "Акрамия", запрещенного в конце 90-х годов. Но сведения об этой организации настолько аморфны, что сам этот факт уже позволил некоторым аналитикам высказать предположение, что организации такой никогда не было, что ее придумали узбекские власти для развязывания кампании против так называемого "религиозного экстремизма". Да и не с их лозунгами вышли на улицы мирные жители города Андижан – а с требованиями улучшить экономическое положение и прекратить репрессивную политику. И близок был пример соседней – всего в 30 километрах - Киргизии, где за шесть недель до андижанских событий произошла "революция тюльпанов".
Одно не вызывает вопросов – власти явно преследуют всех, кто так или иначе стал свидетелем этих событий. Накануне пятилетия расстрела международная правозащитная организация HRW опубликовала доклад – опрос свидетелей происходящего сейчас. В нем подробно рассказывается история Дилорам Абдулкадыровой.
Диктор: Вопреки официальным заверениям беженцы по возвращении подвергаются аресту.
Дилорам Абдукадырова, ушедшая в Киргизию 13 мая 2005 г. и впоследствии переправленная в Австралию, вернулась в Андижан 8 января 2010 г. Местные власти неоднократно заверяли семью, что она может возвращаться совершенно безбоязненно.
Несмотря на это, 21 апреля она предстала перед Андижанским горсудом, обвиняемая по целому ряду пунктов, включая незаконное пересечение границы и посягательство на конституционный строй, и уже 30 апреля была осуждена на 10 лет и два месяца колонии общего режима.
28 апреля Абдукадырова, по информации присутствовавшего родственника, появилась в суде с синяками на лице. Она сильно похудела и старалась не встречаться взглядом с членами семьи.
Ирина Лагунина: Детей тех, кто убежал тогда из Узбекистана в Киргизстан, а затем в Европу, США и Австралию, тоже допрашивают, травят в школах как детей "преступников, изменников и врагов народа". Тот человек, который в начале нашего рассказа об Андижане, признался, что боится говорить, отказался дать фамилию. Только имя Сохибджон-Ота.
Сохибджон-Ота: Пресса в Узбекистане не свободна. Они не обсуждают эти события. Как будто здесь в 2005 ничего не произошло. Многие просто об этом забыли. Только те, чьи родственники там пострадали, по-прежнему помнят те дни. А остальные – ничего не знают и ничего не чувствуют.
Ирина Лагунина: Как рассказывает моя коллега из Узбекской редакции Радио Свобода Мехрибон Бекиева, в Андижане за эти годы многое изменилось. Здание местной администрации теперь отстроено и выглядит как крепость. Площади Бобура, на которой собирались демонстранты, больше не существует. Там разбит фонтан, окруженный цветником. А само название "Площадь Бобура" было дано другой площади, весьма далеко от центра. Туда же перевезли и статую Бобура, рожденного в Андижане короля 15 века, который был невольным "свидетелем" расправы над людьми.
Ирина Лагунина: Это то, что происходит сейчас, через пять лет после массового расстрела демонстрации в узбекском городе Андижан. А вот что было тогда, пять лет назад. Это архивная запись интервью, которое мой коллега Андрей Бабицкий записал через несколько дней после событий. Кадыр Эргашев, возглавляющий андижанский филиал Международного Общества Прав Человека, один из четырех заложников, чудом оставшихся в живых после бойни в Андижане. Его заместитель Артыкали Рахматов погиб во время расстрела солдатами толпы мятежников и горожан.
Андрей Бабицкий: 13 мая Кадыр и его заместитель Артыкали Рахматов решили выяснить, что происходит в самом центре города. Примерно в 11.30 они подошли к зданию хакумията - городской администрации, которую после захвата мятежники сделали своим штабом.
Кадыр Эргашев: Мы так вокруг прошли, посмотрели. По периметру смотрю - на каждом двух-трех метрах стоят автоматчики, около них гранаты стоят, автоматы. Прошли до конца и вернулись. Я говорю: "Можно поговорить с вашим начальником, кто у вас глава? Мы из международного общества по правам человека. Хотели побеседовать". "Пожалуйста". Одного вызвал с автоматом: "Проводи". Потом нас встретил Фариджан Шакир: "Кто вы?" Я ему объяснил. "В целях безопасности мы вам завяжем руки. И к стенке". Так и сделали.
Андрей Бабицкий: То есть фактически сразу в здании хакумията правозащитники стали заложниками. И с полудня потянулись томительные часы в окружении других заложников и мятежников.
Кадыр Эргашев: На полу в фойе лежали человек 30. Среди них я видел работников милиции, работников пожарной охраны, работников МЧС, даже был один следователь. Напротив в комнате я точно видел судью. Прошло полчаса. Я стал выступать: "Что вы нас держите? Если не хотите разговаривать, отпустите тогда". Тогда они вывели нас в другую комнату, там сидели двое солдат, нас посадили с ними рядом. У солдат руки и ноги связаны шнуром и сильно были избиты. Вот так просидели. Несколько раз угрожали, потому что я выступал: "Что вы нас держите? Не имеете права". Потом пришел какой-то ненормальный, психанул, трясет пистолетом. "Чего ты выпендриваешься? Сейчас тебя в расход пущу". Около нас охранника поставили, ему дали штык-нож: "Если что, зарежь их". До шести часов мы там сидели.
Андрей Бабицкий: Снаружи здания не прекращаясь шел митинг. В андижанском аэропорту в это время уже находился президент Узбекистана Ислам Каримов, организовавший здесь оперативный штаб. В центр города стягивались войска. В хакамият несколько раз приходили военные, два полковника, с которыми мятежники вели переговоры. О чем, Кадыр Эргашев не знает. А в 6 часов вечера здание хакамията подверглось обстрелу.
Кадыр Эргашев: Когда перестрелка началась, тогда они дали команду вставать кто в форме к окну, потому что оттуда правительственные войска стреляют. Посмотрим, в своих будут стрелять или нет. Они поставили и предупредили: если кто-нибудь сядет, мы стреляем сзади без предупреждения. Никто не присел. Конечно, оттуда выстрелов не было. Потом снизу кто-то прибежал, что-то им сказал, какое-то сообщение принес, я так понял. Быстро планы поменяли, всех в кучу собрали и оттуда в соседнюю комнату стали выводить. Еще прокуроры были, судьи, человек сорок собралось, если не пятьдесят. И нас спустили вниз. Наша группа была передняя группа, работники милиции, мы, еще кто-то сзади. Солдаты, человек 25, нам шеи веревкой обвязали и снаружи окольцевали проволокой и вывели на улицу. И народу, который там находился, говорят: "Это люди, которые нам несчастье приносят. Бейте". И стали нас бить. То, что у нас было в кармане, все вывернули, все взяли, что было в кармане. У меня было обручальное кольцо. Один стал снимать, не получилось, потому что когда у меня завязаны были руки, распухли. Он говорит: "Я тебе отрежу вместе с пальцем". Я говорю: "Что вы делаете ребята? Бандиты так не делают. Подождите, я сам сниму". Кое-как снял, отдал.
Андрей Бабицкий: В какой-то момент предводитель мятежников все же решил отпустить правозащитников, но кто-то из его окружения привел такой аргумент: что именно эти люди важны для прикрытия, поскольку в них, может быть, и не решатся стрелять. Кадыр Эргашев и Артыкали Рахманов остались в здании хакамията. Как оказалось, заложники были необходимы, чтобы использовать их как живой щит при отступлении из здания.
Кадыр Эргашев: Нас вывели на большую дорогу и повели в сторону машзавода. От хакимиата то машзавода примерно километра два. Прошли полтора километра. Проходили ребята, там есть даже подростки, ребята 15-16 лет. Кто палкой, кто трубой, кто арматурой бил по голове. Кто плохо идет, один споткнулся, ему ногу прострелили. А другому зад прострелили, я его тащил. Чуть-чуть прошли, я сказал: "Ребята, так нельзя делать". "Ты чего выступаешь?". Прикладом автомата мне по голове дал. Когда я нагнулся, стволом между ног ударил, я почти сознание потерял. Смотрю, если сейчас упаду, он меня пристрелит. Я собрался силами и пошел дальше. Хорошо, оставалось метров 50. Там нас остановили и буквально минуты две или три стояли. Они сами остановили нас, потом дали команду "вперед".
Андрей Бабицкий: По улице шла огромная толпа: впереди группа связанных заложников, за ними мятежники с оружием, а дальше сотни зевак - толпа горожан, которые никак не ожидали, что их будут расстреливать. У строительного техникума стояла бронетехника - БТРы с крупнокалиберными пулеметами. Для справки: гильза от патрона, которым стреляет такой пулемет, составляет 14 сантиметров. Это были последние мгновения жизни Артыкали Рахматова и еще нескольких сотен человек.
Кадыр Эргашев: В то время впереди было четыре ряда - работники милиции, два солдата, один из МЧС, пожарники, и среди них я был. И в это время шквальный огонь. Они сказали: "Пошли". Команду дали остановиться, мы остановились, потом когда команду дали "пошли", никто не сдвинулся с места, потому что там БТР стояли и солдаты, выстрелы начались и перестрелка. Оттуда, сзади пошли. Передо мной стоял Артыгали, ему как раз пуля попала в спину. Ребята похоронили. Я сам военный был. Сразу лег, спереди, сзади все мертвые на меня упали. И так до утра. Только голову поднимаю - выстрелы. И потом под утро БТР стали туда ездить, и увидели ребята. Потом через час приехала в сопровождении двух БТР "скорая помощь", автобус, потом КАМАЗ, стали грузить трупы туда. Полный КАМАЗ был, еще оставалось.
Ирина Лагунина: Это интервью с правозащитником Кадыром Эргашевым мой коллега Андрей Бабицкий записал через несколько дней после расстрела демонстрации в Андижане. Те тела, которые грузили в КАМАЗ, так никогда и не были переданы родственникам. Вернули только трупы мужчин, а женщин и детей – нет. В конце мая 2005 года местные жители показали нашему корреспонденту места, которые выглядели как 37 захоронений. Но представители Европейского Союза, приехавшие через год расследовать происшествие, не были допущены к этим местам. Не известно до сих пор и точное число погибших. Правозащитные организации говорят о сотнях, о цифре, приближающейся к тысячи. Официальная версия 187 человек, включая военнослужащих и спецназ, но в основном – некие экстремисты и исламисты, пытавшиеся освободить своих бизнесменов тюрьмы. До сих пор не известно и то, кто на самом деле были эти люди, которые накануне массового расстрела безоружной толпы правительственными войсками напали на местный гарнизон, захватили оружие и пошли к тюрьме освобождать "своих" и взяли в заложники правозащитников, в том числе Кадыра Эргашева. Власти уверяют, что это – сторонники движения "Акрамия", запрещенного в конце 90-х годов. Но сведения об этой организации настолько аморфны, что сам этот факт уже позволил некоторым аналитикам высказать предположение, что организации такой никогда не было, что ее придумали узбекские власти для развязывания кампании против так называемого "религиозного экстремизма". Да и не с их лозунгами вышли на улицы мирные жители города Андижан – а с требованиями улучшить экономическое положение и прекратить репрессивную политику. И близок был пример соседней – всего в 30 километрах - Киргизии, где за шесть недель до андижанских событий произошла "революция тюльпанов".
Одно не вызывает вопросов – власти явно преследуют всех, кто так или иначе стал свидетелем этих событий. Накануне пятилетия расстрела международная правозащитная организация HRW опубликовала доклад – опрос свидетелей происходящего сейчас. В нем подробно рассказывается история Дилорам Абдулкадыровой.
Диктор: Вопреки официальным заверениям беженцы по возвращении подвергаются аресту.
Дилорам Абдукадырова, ушедшая в Киргизию 13 мая 2005 г. и впоследствии переправленная в Австралию, вернулась в Андижан 8 января 2010 г. Местные власти неоднократно заверяли семью, что она может возвращаться совершенно безбоязненно.
Несмотря на это, 21 апреля она предстала перед Андижанским горсудом, обвиняемая по целому ряду пунктов, включая незаконное пересечение границы и посягательство на конституционный строй, и уже 30 апреля была осуждена на 10 лет и два месяца колонии общего режима.
28 апреля Абдукадырова, по информации присутствовавшего родственника, появилась в суде с синяками на лице. Она сильно похудела и старалась не встречаться взглядом с членами семьи.
Ирина Лагунина: Детей тех, кто убежал тогда из Узбекистана в Киргизстан, а затем в Европу, США и Австралию, тоже допрашивают, травят в школах как детей "преступников, изменников и врагов народа". Тот человек, который в начале нашего рассказа об Андижане, признался, что боится говорить, отказался дать фамилию. Только имя Сохибджон-Ота.
Сохибджон-Ота: Пресса в Узбекистане не свободна. Они не обсуждают эти события. Как будто здесь в 2005 ничего не произошло. Многие просто об этом забыли. Только те, чьи родственники там пострадали, по-прежнему помнят те дни. А остальные – ничего не знают и ничего не чувствуют.
Ирина Лагунина: Как рассказывает моя коллега из Узбекской редакции Радио Свобода Мехрибон Бекиева, в Андижане за эти годы многое изменилось. Здание местной администрации теперь отстроено и выглядит как крепость. Площади Бобура, на которой собирались демонстранты, больше не существует. Там разбит фонтан, окруженный цветником. А само название "Площадь Бобура" было дано другой площади, весьма далеко от центра. Туда же перевезли и статую Бобура, рожденного в Андижане короля 15 века, который был невольным "свидетелем" расправы над людьми.
