Марина Тимашева: Роскошную книгу принес Илья Смирнов. Подарочное издание - всё такое яркое, цветное, на плотной бумаге, с узорами на полях, но это не каталог столичной международной выставки, а “очерки становления и развития археологических исследований в Тюменском университете”: “Век железный, век каменный…”. Неужели большие деньги появились не только у специалистов по “реформам” и “модернизациям”, но и у настоящих учёных, каковыми, безусловно, следует признать археологов?
Илья Смирнов: Я бы обратил внимание на то, что университет всё-таки Тюменский, а в выходных данных указано: “при поддержке ЗАО “НПО Нефтегазовых технологий”.
Впрочем, на археологию и я бы денег не пожалел. Помимо особых заслуг в формировании рационального, объективного подхода к обществу – я цитирую книгу: “Боборыкинская культура. Ее керамика в отличие от архаичных яйцевидных сосудов раннего неолита была плоскодонной, встречались даже ведерные формы, что говорит о довольно комфортабельном быте поселенцев, существовании столов, полок” (45) – помимо этого, археология относится к наукам, которые превращают дикое, опасное, “заколдованное” пространство в обжитое, родное, своё. Не зря же поэт, подтверждая неотъемлемое право народа на землю, где он живет, приводил и такой аргумент: “Разве Среднего Дона излучина иностранным ученым изучена?”
http://www.litera.ru/stixiya/authors/svetlov/chernyj-krest-na.html
А в изучении (и освоении) земли тюменской очень важный рубеж – это конец 70-х годов, когда местная школа археологии берет начало
“от небольшой археологической экспедиции и лаборатории, созданных в Тюменском университете энтузиазмом Натальи Петровны и Александра Васильевича Матвеевых… До этого Тюменский мегарегион представлял собой сплошную terra incognita в археологическом плане, на которой имелись лишь единичные точки – памятники, открытые археологами из академических и университетских центров столиц и Урала. Благодаря усилиям Тюменской археологической экспедиции в научный оборот стали входить не просто отдельные памятники, а целые локальные … культуры мезолитического и энеолитического времени, бронзового и раннего железного веков, неизвестные или малоизвестные прежде” (165).
И в книге изложена подробная и, как Вы справедливо заметили, иллюстрированная множеством цветных и черно-белых фотографий, летопись, как это всё происходило, плюс полная библиография не только монографических изданий, но и статей, интервью с героями раскопок, список всех исследованных памятников, даже отчёт о работе летних лагерей, где к археологии приобщаются не только студенты, но и школьники.
Ну, и конечно, забавные эпизоды из экспедиционной жизни.
“…Самая неожиданная находка подстерегала… в ямке и вывороченной земле от упавших самодельных ворот на футбольном поле. Здесь внимательная маленькая девочка Катя увидела тоненькие правильные кремневые пластинки размером 1 – 2 сантиметра – микролиты. Они сохранились на месте кратковременной стоянки первобытных охотников эпохи мезолита, примерно 8 тыс. лет назад, которую в честь первооткрывательницы автор раскопок Виктор Алексеевич Зах назвал Катенька. Она пока остается древнейшей стоянкой человека на юге области” (52)
А вот наоборот, мистическое невезение.
“… Нашли Ботниковское-4 поселение. Оно дало удивительную керамику, которую мы не знали, как атрибутировать. Похоже на бронзовый век, но не алакуль, не федорово… Самое интересное, нашли у очага один сосуд с остатками гречневой крупы… в самом конце экспедиции. Ведь земледелие выявить очень трудно, культурные злаки почти не сохраняются. А каких-то специфических земледельческих орудий мы не нашли. Если они и были, то, естественно, деревянные, и уже истлели. Надеялись, что после экспедиции свяжемся с кем-то из специалистов, и они нам дадут определение зерна… Приехали вечером, выгрузились в корпусе исторического факультета. Так как был вечер, … доступа в лабораторию мы не имели, и оставили вещи в коридоре. А утром увидели, что тот самый ящик был вскрыт кем-то, а пакет с … горшком и крупой украден” (62).
Интересно, какая у воров получилась каша из крупы трёхтысячелетней выдержки. А вот вам казино бронзового века:
“… необычный общинный дом. Он отличался от других строений обильным скоплением костей от пищевых отбросов, отсутствием орудий труда, игральными костями и фишками, позволившими высказать идею, что это был “дом игроков”, описанный в “Ригведе” (67).
Из книги можно получить интересную – нестандартную! - информацию и по новейшей истории. Например, принято считать, что в СССР все важные новшества (я употребляю нормальные слова: новшество, новация, в лишних буквах спереди они не нуждаются), так вот, новшества внедрялись в жизнь через государство, централизованно и планомерно. Но становление тюменской археологии происходило по другому сценарию:
“в 70-е годы во многих вузах создавались хоздоговорные лаборатории… Сами археологи заключали договора с определенными организациями, выполняли какие-то срочные раскопки” (13).
И по конкретным раскопкам всё время натыкаешься на формулировки:
“После заключения договора с Управлением магистральных нефтепроводов была сформирована Северная экспедиция…”
(15). То есть нефтяники и тогда выступали в роли меценатов, а конкретная история сложнее любой схемы, даже самой очевидной.
Что касается полиграфической роскоши, то ее можно было бы и умерить: узоры поверх текста только мешают читать, а побольше внимания уделить тому самому содержанию, которое должно привлечь юное пополнение в экспедиции и лаборатории. Читаешь, например, что “андроноведение – одно из самых дискуссионных направлений в отечественной археологии” (22). У нас, кстати, была недавно рецензия на книгу, в которой рассматривались эти сюжеты: “Государства и народы Евразийских степей…”
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1942939.html
Так вот: если уж сказали, что тема дискуссионная, так представьте противоборствующие стороны. Ведь драма идей – это и есть жизнь науки. Еще, если бы редактором был я, обязательно дал бы хоть самый общий очерк заселения и развития края по новейшим данным, несколько карт, на которых были бы показаны хотя бы важнейшие культуры, направления миграций, например: "Тюменская область, каменный век", "Бронзовый век" и т.д.
Так я незаметно перешел к разделу конструктивной критики. Особенно обидно, когда серьезные ученые начинают подстраиваться под бюрократов, и не только стилистически: "Лагерь стал неотъемлемой частью летней трудовой занятости местных школьников" (147). Я обнаружил, например, такую обтекаемую формулировку в связи с “болонской реформой” - прочитав ее, студент может сделать вывод, что в этой “реформе” (в “бакалавриате”, в отказе от систематического образования) есть какой-то смысл. Я-то догадываюсь, что авторы книги так не думают и сами так не преподают – иначе они и их ученики не добились бы всего того, о чем рассказывается в книге. Ну, и почему бы не сказать прямо?
Археологов всегда отличал не только объективный подход к изучаемым древностям, но также здоровый ироничный скепсис в отношении белиберды, которую “спускает” сверху начальство. Способность отделить благородную науку от чиновничьих “модернизаций” - прекрасное качество. Оно очень пригодилось в советские времена. И при новом строе ничуть не менее полезно.
