Ирина Лагунина: В США вышла в свет книга "Сталинский шпион-любовник". Ее написал литератор, профессор нью-йоркского Хантер-колледжа Эмиль Дрейцер. Наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов побеседовал с ним о его герое – советском разведчике Дмитрии Быстролетове. Сегодня в эфире – первая часть рассказа.
Владимир Абаринов: В 1973 году в советский прокат вышел художественный фильм "Человек в штатском". Он рассказывал о приключениях советского разведчика Сергея в нацистской Германии за три года до начала Второй мировой войны. От других шпионских боевиков картина отличалась тем, что в ней совершенно не было тяжеловесной советской идеологии, ностальгии по русским березкам и высокого сознания долга. Сергей, роль которого сыграл молодой Юозас Будрайтис, был элегантным красавцем, совершающим свои шпионские подвиги легко, изящно и не без юмора. Герой "Человека в штатском" был сродни Джеймсу Бонду, а фильм, как и все фильмы бондианы, - слегка пародией. Помню, что меня особенно веселило фальшивое имя Сергея – знатный, но разорившийся венгерский граф Переньи де Киральгазе, напоминавшее мне слово "керогаз".
Картина начинается сценой в парке. Берлин, 1936 год. Сергей встречается с резидентом советской разведки. Действующие лица отлично знают друг друга в лицо, но ритуал обмена паролем и отзывом обязателен.
- Здравствуйте, граф.
- Здравствуйте, мистер Бодуэн. Как ваш ревматизм?
- Благодарю, мне значительно лучше.
- Очень рад.
- Здравствуй, Сергей!
- Здравствуй, Степан!
- Прежде всего – будь осторожен. Гестапо свирепствует как никогда.
- Я это заметил. И удивился вызову именно в Берлин.
- Ничего не поделаешь. Мы вызвали тебя на задание особой важности.
Владимир Абаринов: Сценарий фильма написал Дмитрий Быстролетов – человек необычной, сложной и драматической судьбы. Сегодня он значится в святцах советской разведки как один из самых успешных, так называемых "великих нелегалов" довоенного периода, а в то время его имя ничего не говорило широкой публике. На склоне лет Дмитрий Александрович сам описал свои приключения, но сделал это в такой легкой, чтобы не сказать легкомысленной, манере, что из этих записок совершенно невозможно понять, каким человеком он был – его убеждения, мотивы, его внутренний мир остаются "за кадром". Это свойство и всей имеющейся литературы о Быстролетове. Поэтому мой разговор с Эмилем Драйцером касался прежде всего этой темы.
Среди советских разведчиков Быстролетов занимает какое-то отдельное, особенное место. И честно говоря, он производит такое странное, двойственное впечатление. Виноват, конечно, он сам, его собственные сочинения о его шпионских похождениях – такая, знаете, легковесная беллетристика: этому выдал себя за лорда, эту соблазнил, какой я удалой молодец. Но вот человеческая сущность ускользает, за этой позой ее не видно. Какой-то получается несколько опереточный персонаж. Да и не видно, собственно, реальных дел. Вот, скажем. В истории с атомной бомбой все понятно, мы знаем: была сделана бомба. Хорошо это или плохо – это другой вопрос. А в случае с Быстролетовым – ну добыл шифры, а дальше что? В чем польза, в чем результат? Так вот вопрос: что из себя представлял Быстролетов как личность? В чем состояли его убеждения? Почему он пошел в шпионы?
Эмиль Дрейцер: Все, что вы сказали, как раз и объясняет трагедию жизни Быстролетова. Он в конце своей жизни понял вот то, о чем вы говорите: все, что он добыл – шифры дипломатические, образцы оружия и все прочее – это не было до конца использовано. Это он понял гораздо позже, когда он вернулся назад в Советский Союз в конце 1936 года, в 37-м у него была только одна поездка за границу. Он понял, что был пешкой в огромной сети. Он добывал, другие добывали, но Сталин, как известно, запретил анализировать данные – "я сам буду анализировать и соображать, что это значит". В том-то и дело, что его жизнь была практически полностью выброшена в мусорный ящик. И он это понимал и в своей последней книге воспоминаний об этом прямо пишет: ночью я просыпаюсь и думаю о том, на что были потрачены лучшие годы моей жизни, не только мои, но и моих соратников-разведчиков... Я близко к тексту пытаюсь вспомнить... Страшно состариться и остаться в конце жизни у разбитого корыта. Вот его слова.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов родился в 1901 году под Севастополем. Учился в Морском кадетском корпусе. Был участником Первой мировой войны. В 1918 после окончания мореходного училища и гимназии в Анапе поступил вольноопределяющимся, то есть добровольцем на льготных основаниях, в состав Морских сил Добровольческой армии. В 1919-м дезертировал, бежал в Турцию, работал матросом, узнал, что такое физический труд, голод и холод.
Из записок Быстролетова:
"Эти годы тогда представлялись мне бурей, а себя я считал листом, сорванным с ветки, уносимым в неведомую даль. Рядом гремели войны, менялись границы государств, сотни тысяч обезумевших и голодных людей бежали одни туда, другие - сюда. И я бежал тоже, прыгал через тех, кто упал, и падал сам, думая, что уже не поднимусь, что на этот раз меня затопчут другие. Но поднимался и, крутясь на ветру, бежал дальше, потому что остановиться не было сил.
Мне было девятнадцать лет. Я очутился один в чужой стране в такое грозное время… Я не понимал, что такая жизнь закаляет и что каждый раз, поднимаясь после падения, я становлюсь сильнее, что учусь противиться буре и выбирать направление своего бега".
Владимир Абаринов: Наконец Дмитрий Быстролетов оказался в Праге, где и был завербован сотрудником Иностранного отдела ОГПУ. Впрочем, он сам утверждал, что завербовали его еще в России, а в Праге "расконсервировали".
Эмиль Дрейцер: Когда я с ним встретился, он мне сказал, что его завербовали во время Гражданской войны, когда он вместе со своим другом перегнал греческое судно в Евпаторию, где тогда уже были красные и была ЧК. К нему обратился представитель ЧК и сказал, что вот, если ты хочешь помочь родине, то отправляйся с потоком беженцев на Запад, мы тебе со временем дадим знать. И он мне тогда, помню, сказал: "Ну что я там понимал, что я знал, я был молодой человек... (Ему было тогда 19-20 лет.) "Кто же может сказать нет, когда предлагают быть полезным родине" и так далее. Ну а потом, когда он с волной эмигрантов попал через Константинополь Чехословакию, где Масарик организовал специальную помощь для русских беженцев, "Русскую акцию" так называемую, он стал секретарем местного эмигрантского союза граждан... "Союз русских студентов – граждан СССР" - вот как. И он участвовал в этом очень активно, даже попал в газеты. В архиве, когда я работал в Праге, я видел статьи 1924, 25 года, где он упоминается. Например, он и его друзья, когда умер Ленин, выставили почетный караул. Оджним словом, они активно противопоставляли себя белым эмигрантам. И вот как раз тогда торговая миссия его заметила и приютила, потому что его хотели выслать из страны. И вот тогда все и началось.
Владимир Абаринов: По мнению Эмиля Дрейцера, мотивы решения Быстролетова работать на советскую разведку отчасти кроются в его детской психологической травме.
Эмиль Дрейцер: Корни всего того, что с ним произошло, были личные, глубоко личные. Он в силу обстоятельств своего рождения был с младых ногтей ущемленной личностью. Он ощущал свою неполноценность. Мать его родила, просто уговорив одного из отдыхающих в Крыму стать отцом, потому что она была суфражистка и хотела доказать, что она может родить ребенка вне брака и ей плевать на так называемое порядочное общество. Это начало XX века. И потом, когда ему было три года, она его отдала на воспитание в чужую семью, видела его редко, так что с 3 до 13 лет он свою мать практически не видел. Отца он никогда вообще не видел. И это была основная причина, из-за чего он ощущал острую необходимость принадлежать, понимаете? Поэтому когда он оказался за пределами России после Гражданской войны, его внутренняя необходимость быть вместе с матерью-родиной, без этого он не ощущал себя нормальным человеком – вот это основная причина, почему его было легко завербовать. Кроме того, он был совершенно нищ. Он пишет прямо, что когда его наконец приютило советское торгпредство, он первый раз за многие годы досыта наелся. Он был нищ и готов сделать все угодно, потому что ему обещали, что его вернут назад в Советский Союз, но это надо заслужить, надо что-то сделать.
Владимир Абаринов: Еще один фрагмент из фильма "Человек в штатском". Сергей просит по телефону об экстренной встрече с резидентом.
- Квартира доктора Керна? Говорит граф Перельи де Киральгазе. Мне нужна срочная консультация доктора. В 12 не могу, прошу в 10. Где? Благодарю вас.
Тревожная музыка, шумы.
- Вчера я попал под наблюдение.
- Я все знаю.
Владимир Абаринов: То есть, с одной стороны, это какая-то неприкаянность, а с другой – видимо, самоутверждение в какой-то мере.
Эмиль Дрейцер: Да, конечно, Он верил в это все... ну, что ли, идеалы революции, потому что он действительно влачил жуткое, нищенское существование как матрос на греческом корабле, куда его наняли, он прошел через совершенно жуткий период своей жизни, он был, так сказать готов... И он, конечно, не знал настоящего лица ни революции, ни жизни в Советском Союзе.
Владимир Абаринов: В 1925 году Быстролетов поступил на службу в советское торгпредство в Праге. Весной 1927 года советская агентурная сеть в Европе потерпела ряд жестоких провалов и фактически прекратила существование. В руководстве Иностранного отдела ОГПУ прошла первая чистка. Центр тяжести было решено перенести на нелегальную разведку. Именно вследствие этой директивы и был переведен на нелегальное положение Дмитрий Быстролетов.
В его обширном литературном наследии есть диалог с самим собой – интервью, в котором автор и задает вопросы, и отвечает на них. Вот отрывок из этого текста.
Корреспондент: То, что сейчас вы говорили о любви к Родине, как единственном и необходимом условии выживания, в других устах звучало бы, как дешевая патетика. Но вам я верю, хотя сам, чувствую, в разведчики не гожусь. Мне непонятно другое. Как человек, родившийся и выросший в Рязани или Новороссийске, может убедительно выступать в роли, скажем, французского буржуа?
Быстролётов: Не скромничайте, молодой человек. Вы затронули очень важный момент, и это оставляет надежду, что путь в разведку вам не заказан. Действительно, одной внутренней перестройки мало. За ней следует внешняя. Она физически опаснее, но психологически легче. Я расскажу несколько эпизодов, в которых мне пришлось выступать то в роли наглого гангстера из Сингапура, то веселого добряка венгерского графа, то надменного английского лорда. Для каждой из них, прежде всего, нужен был паспорт. Все бумаги графа мне купили, и единственное, что от меня требовалось, — это внимательно проштудировать книг пятьдесят по истории, литературе и искусству Венгрии, сфотографироваться на венгерских курортах, тщательно изучить местный быт, а также понаблюдать за характерными особенностями поведения местных аристократов на скачках, в театрах и в церкви.
Владимир Абаринов: Судя по приключениям кинематографического графа Перельи де Киральгазе, немецкие аристократы принимали его за человека своего круга. В отрывке, который мы сейчас услышим, граф встречается по заданию Центра с полковником генерального штаба вермахта бароном фон ОстенФельзеном – членом тайной организации немецких патриотов. Его играет Николай Гриценко.
- Какая сегодня ненастная погода!
- Обычная для этих мест.
- Вы любите швейцарский сыр?
- Нет, только стилтон.
- Кофе.
- Итак, цель нашей встречи?
- Я хотел бы выяснить, граф, что вас особенно интересует в нашем общем деле.
- Все, что касается тайных агрессивных замыслов фюрера. Насколько мне известно, наши интересы в борьбе в чем-то сходятся.
- Я и мои единомышленники – ПОСЛЕДОВАТЕЛИ доктрины Бисмарка: тот ошибется в политике, кто пойдет войной на Россию.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов идеально подходил для работы в нелегальной разведке по многим параметрам. У него был врожденный артистизм, он свободно изъяснялся на нескольких языках (сам он утверждал, что на 20), сумел получить хорошее и разностороннее образование. Наконец, у него было еще одно качество, о котором целомудренные авторы его казенных жизнеописаний говорить стесняются. Быстролетов был обворожительно красив и умел пользоваться своими мужскими чарами. Именно это его свойство дало Эмилю Дрейцеру основание назвать книгу о нем "Сталинский шпион-любовник".
Владимир Абаринов: В 1973 году в советский прокат вышел художественный фильм "Человек в штатском". Он рассказывал о приключениях советского разведчика Сергея в нацистской Германии за три года до начала Второй мировой войны. От других шпионских боевиков картина отличалась тем, что в ней совершенно не было тяжеловесной советской идеологии, ностальгии по русским березкам и высокого сознания долга. Сергей, роль которого сыграл молодой Юозас Будрайтис, был элегантным красавцем, совершающим свои шпионские подвиги легко, изящно и не без юмора. Герой "Человека в штатском" был сродни Джеймсу Бонду, а фильм, как и все фильмы бондианы, - слегка пародией. Помню, что меня особенно веселило фальшивое имя Сергея – знатный, но разорившийся венгерский граф Переньи де Киральгазе, напоминавшее мне слово "керогаз".
Картина начинается сценой в парке. Берлин, 1936 год. Сергей встречается с резидентом советской разведки. Действующие лица отлично знают друг друга в лицо, но ритуал обмена паролем и отзывом обязателен.
- Здравствуйте, граф.
- Здравствуйте, мистер Бодуэн. Как ваш ревматизм?
- Благодарю, мне значительно лучше.
- Очень рад.
- Здравствуй, Сергей!
- Здравствуй, Степан!
- Прежде всего – будь осторожен. Гестапо свирепствует как никогда.
- Я это заметил. И удивился вызову именно в Берлин.
- Ничего не поделаешь. Мы вызвали тебя на задание особой важности.
Владимир Абаринов: Сценарий фильма написал Дмитрий Быстролетов – человек необычной, сложной и драматической судьбы. Сегодня он значится в святцах советской разведки как один из самых успешных, так называемых "великих нелегалов" довоенного периода, а в то время его имя ничего не говорило широкой публике. На склоне лет Дмитрий Александрович сам описал свои приключения, но сделал это в такой легкой, чтобы не сказать легкомысленной, манере, что из этих записок совершенно невозможно понять, каким человеком он был – его убеждения, мотивы, его внутренний мир остаются "за кадром". Это свойство и всей имеющейся литературы о Быстролетове. Поэтому мой разговор с Эмилем Драйцером касался прежде всего этой темы.
Среди советских разведчиков Быстролетов занимает какое-то отдельное, особенное место. И честно говоря, он производит такое странное, двойственное впечатление. Виноват, конечно, он сам, его собственные сочинения о его шпионских похождениях – такая, знаете, легковесная беллетристика: этому выдал себя за лорда, эту соблазнил, какой я удалой молодец. Но вот человеческая сущность ускользает, за этой позой ее не видно. Какой-то получается несколько опереточный персонаж. Да и не видно, собственно, реальных дел. Вот, скажем. В истории с атомной бомбой все понятно, мы знаем: была сделана бомба. Хорошо это или плохо – это другой вопрос. А в случае с Быстролетовым – ну добыл шифры, а дальше что? В чем польза, в чем результат? Так вот вопрос: что из себя представлял Быстролетов как личность? В чем состояли его убеждения? Почему он пошел в шпионы?
Эмиль Дрейцер: Все, что вы сказали, как раз и объясняет трагедию жизни Быстролетова. Он в конце своей жизни понял вот то, о чем вы говорите: все, что он добыл – шифры дипломатические, образцы оружия и все прочее – это не было до конца использовано. Это он понял гораздо позже, когда он вернулся назад в Советский Союз в конце 1936 года, в 37-м у него была только одна поездка за границу. Он понял, что был пешкой в огромной сети. Он добывал, другие добывали, но Сталин, как известно, запретил анализировать данные – "я сам буду анализировать и соображать, что это значит". В том-то и дело, что его жизнь была практически полностью выброшена в мусорный ящик. И он это понимал и в своей последней книге воспоминаний об этом прямо пишет: ночью я просыпаюсь и думаю о том, на что были потрачены лучшие годы моей жизни, не только мои, но и моих соратников-разведчиков... Я близко к тексту пытаюсь вспомнить... Страшно состариться и остаться в конце жизни у разбитого корыта. Вот его слова.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов родился в 1901 году под Севастополем. Учился в Морском кадетском корпусе. Был участником Первой мировой войны. В 1918 после окончания мореходного училища и гимназии в Анапе поступил вольноопределяющимся, то есть добровольцем на льготных основаниях, в состав Морских сил Добровольческой армии. В 1919-м дезертировал, бежал в Турцию, работал матросом, узнал, что такое физический труд, голод и холод.
Из записок Быстролетова:
"Эти годы тогда представлялись мне бурей, а себя я считал листом, сорванным с ветки, уносимым в неведомую даль. Рядом гремели войны, менялись границы государств, сотни тысяч обезумевших и голодных людей бежали одни туда, другие - сюда. И я бежал тоже, прыгал через тех, кто упал, и падал сам, думая, что уже не поднимусь, что на этот раз меня затопчут другие. Но поднимался и, крутясь на ветру, бежал дальше, потому что остановиться не было сил.
Мне было девятнадцать лет. Я очутился один в чужой стране в такое грозное время… Я не понимал, что такая жизнь закаляет и что каждый раз, поднимаясь после падения, я становлюсь сильнее, что учусь противиться буре и выбирать направление своего бега".
Владимир Абаринов: Наконец Дмитрий Быстролетов оказался в Праге, где и был завербован сотрудником Иностранного отдела ОГПУ. Впрочем, он сам утверждал, что завербовали его еще в России, а в Праге "расконсервировали".
Эмиль Дрейцер: Когда я с ним встретился, он мне сказал, что его завербовали во время Гражданской войны, когда он вместе со своим другом перегнал греческое судно в Евпаторию, где тогда уже были красные и была ЧК. К нему обратился представитель ЧК и сказал, что вот, если ты хочешь помочь родине, то отправляйся с потоком беженцев на Запад, мы тебе со временем дадим знать. И он мне тогда, помню, сказал: "Ну что я там понимал, что я знал, я был молодой человек... (Ему было тогда 19-20 лет.) "Кто же может сказать нет, когда предлагают быть полезным родине" и так далее. Ну а потом, когда он с волной эмигрантов попал через Константинополь Чехословакию, где Масарик организовал специальную помощь для русских беженцев, "Русскую акцию" так называемую, он стал секретарем местного эмигрантского союза граждан... "Союз русских студентов – граждан СССР" - вот как. И он участвовал в этом очень активно, даже попал в газеты. В архиве, когда я работал в Праге, я видел статьи 1924, 25 года, где он упоминается. Например, он и его друзья, когда умер Ленин, выставили почетный караул. Оджним словом, они активно противопоставляли себя белым эмигрантам. И вот как раз тогда торговая миссия его заметила и приютила, потому что его хотели выслать из страны. И вот тогда все и началось.
Владимир Абаринов: По мнению Эмиля Дрейцера, мотивы решения Быстролетова работать на советскую разведку отчасти кроются в его детской психологической травме.
Эмиль Дрейцер: Корни всего того, что с ним произошло, были личные, глубоко личные. Он в силу обстоятельств своего рождения был с младых ногтей ущемленной личностью. Он ощущал свою неполноценность. Мать его родила, просто уговорив одного из отдыхающих в Крыму стать отцом, потому что она была суфражистка и хотела доказать, что она может родить ребенка вне брака и ей плевать на так называемое порядочное общество. Это начало XX века. И потом, когда ему было три года, она его отдала на воспитание в чужую семью, видела его редко, так что с 3 до 13 лет он свою мать практически не видел. Отца он никогда вообще не видел. И это была основная причина, из-за чего он ощущал острую необходимость принадлежать, понимаете? Поэтому когда он оказался за пределами России после Гражданской войны, его внутренняя необходимость быть вместе с матерью-родиной, без этого он не ощущал себя нормальным человеком – вот это основная причина, почему его было легко завербовать. Кроме того, он был совершенно нищ. Он пишет прямо, что когда его наконец приютило советское торгпредство, он первый раз за многие годы досыта наелся. Он был нищ и готов сделать все угодно, потому что ему обещали, что его вернут назад в Советский Союз, но это надо заслужить, надо что-то сделать.
Владимир Абаринов: Еще один фрагмент из фильма "Человек в штатском". Сергей просит по телефону об экстренной встрече с резидентом.
- Квартира доктора Керна? Говорит граф Перельи де Киральгазе. Мне нужна срочная консультация доктора. В 12 не могу, прошу в 10. Где? Благодарю вас.
Тревожная музыка, шумы.
- Вчера я попал под наблюдение.
- Я все знаю.
Владимир Абаринов: То есть, с одной стороны, это какая-то неприкаянность, а с другой – видимо, самоутверждение в какой-то мере.
Эмиль Дрейцер: Да, конечно, Он верил в это все... ну, что ли, идеалы революции, потому что он действительно влачил жуткое, нищенское существование как матрос на греческом корабле, куда его наняли, он прошел через совершенно жуткий период своей жизни, он был, так сказать готов... И он, конечно, не знал настоящего лица ни революции, ни жизни в Советском Союзе.
Владимир Абаринов: В 1925 году Быстролетов поступил на службу в советское торгпредство в Праге. Весной 1927 года советская агентурная сеть в Европе потерпела ряд жестоких провалов и фактически прекратила существование. В руководстве Иностранного отдела ОГПУ прошла первая чистка. Центр тяжести было решено перенести на нелегальную разведку. Именно вследствие этой директивы и был переведен на нелегальное положение Дмитрий Быстролетов.
В его обширном литературном наследии есть диалог с самим собой – интервью, в котором автор и задает вопросы, и отвечает на них. Вот отрывок из этого текста.
Корреспондент: То, что сейчас вы говорили о любви к Родине, как единственном и необходимом условии выживания, в других устах звучало бы, как дешевая патетика. Но вам я верю, хотя сам, чувствую, в разведчики не гожусь. Мне непонятно другое. Как человек, родившийся и выросший в Рязани или Новороссийске, может убедительно выступать в роли, скажем, французского буржуа?
Быстролётов: Не скромничайте, молодой человек. Вы затронули очень важный момент, и это оставляет надежду, что путь в разведку вам не заказан. Действительно, одной внутренней перестройки мало. За ней следует внешняя. Она физически опаснее, но психологически легче. Я расскажу несколько эпизодов, в которых мне пришлось выступать то в роли наглого гангстера из Сингапура, то веселого добряка венгерского графа, то надменного английского лорда. Для каждой из них, прежде всего, нужен был паспорт. Все бумаги графа мне купили, и единственное, что от меня требовалось, — это внимательно проштудировать книг пятьдесят по истории, литературе и искусству Венгрии, сфотографироваться на венгерских курортах, тщательно изучить местный быт, а также понаблюдать за характерными особенностями поведения местных аристократов на скачках, в театрах и в церкви.
Владимир Абаринов: Судя по приключениям кинематографического графа Перельи де Киральгазе, немецкие аристократы принимали его за человека своего круга. В отрывке, который мы сейчас услышим, граф встречается по заданию Центра с полковником генерального штаба вермахта бароном фон ОстенФельзеном – членом тайной организации немецких патриотов. Его играет Николай Гриценко.
- Какая сегодня ненастная погода!
- Обычная для этих мест.
- Вы любите швейцарский сыр?
- Нет, только стилтон.
- Кофе.
- Итак, цель нашей встречи?
- Я хотел бы выяснить, граф, что вас особенно интересует в нашем общем деле.
- Все, что касается тайных агрессивных замыслов фюрера. Насколько мне известно, наши интересы в борьбе в чем-то сходятся.
- Я и мои единомышленники – ПОСЛЕДОВАТЕЛИ доктрины Бисмарка: тот ошибется в политике, кто пойдет войной на Россию.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов идеально подходил для работы в нелегальной разведке по многим параметрам. У него был врожденный артистизм, он свободно изъяснялся на нескольких языках (сам он утверждал, что на 20), сумел получить хорошее и разностороннее образование. Наконец, у него было еще одно качество, о котором целомудренные авторы его казенных жизнеописаний говорить стесняются. Быстролетов был обворожительно красив и умел пользоваться своими мужскими чарами. Именно это его свойство дало Эмилю Дрейцеру основание назвать книгу о нем "Сталинский шпион-любовник".
