Ирина Лагунина: Мы завершаем сегодня рассказ о том, что в США вышла в свет книга "Сталинский шпион-любовник". http://www.stalinsromeospy.com/ Ее написал литератор, профессор нью-йоркского Хантер-колледжа Эмиль Дрейцер. О герое книги – советском разведчике Дмитрии Быстролетове – с Эмилем Дрейцером беседовал наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Герой фильма "Человек в штатском", поставленного по сценарию Дмитрия Быстролетова, вернувшись в 1937 году в Москву, получает новое ответственное задание.
- На этот раз – Испания. В тылу Республиканской армии, в Барселоне, готовится крупный заговор, который поддерживают итальянские фашисты и Гитлер. Ваша задача – помочь республиканским товарищам в раскрытии этого заговора. Это наш интернациональный долг. Итак, Испания, Барселона, товарищ Диего Герреро...
Владимир Абаринов: В своих записках Быстролетов сочиняет себе еще более экзотическое путешествие – его будто бы отправляют в Африку и Южную Америку.
Из записок Быстролетова: Я был вызван к наркому. Начальник разведки доложил решение: направить меня в Антверпен, где я вступаю в бельгийскую фашистскую партию, оттуда еду в Конго и покупаю там плантацию или торговое дело. Затем в Южную Америку, где в Сан-Пауло у гитлеровцев имеется большой центр. Там я перевожусь из бельгийской в немецкую нацистскую партию. Задвигаюсь как фанатик-активист. Перебираюсь в Германию и остаюсь там на все время войны как наш разведчик, работающий в Генеральном штабе рейхсвера. Нарком взял синий карандаш и поперек доклада написал: "Утверждаю". Вышел из-за стола и сказал: "Ни пуха, ни пера! Родина и Сталин вас не забудут! Мы даем вам в руки лучшую разведывательную нить, которую имеем, цените это! Будьте достойны такого доверия". Обнял, трижды поцеловал, крепко пожал руку на прощание.
Владимир Абаринов: На самом деле отправили его совсем в другое место. Для начала его уволили из НКВД и назначили заведующим бюро переводов Всесоюзной торговой палаты. В сентябре 1938 года Быстролетов был арестован по обвинению в шпионаже. Даже его следователь не понимал такой покорности судьбе.
Эмиль Дрейцер: Он описывает, как один из тех, кто его допрашивал и пытал, Соловьев, спросил у него: "Как это так – ты был за рубежом, у тебя были деньги, у тебя был паспорт..." Быстролетов говорит: "Несколько паспортов". "И ты все-таки вернулся?" На что Быстролетов ему сказал: "Я вернулся, потому что я патриот своей родины". И сталинский палач Соловьев на это говорит ему: "Ты же животное. Надо же! У тебя было все, а ты вернулся, чтобы получить советскую пулю!" Я примерно, по памяти цитирую.
Владимир Абаринов: Но неужели Быстролетов не догадывался, что происходит на этой самой родине?
Эмиль Дрейцер: Он узнал это, только когда вернулся в 36-м году. А так он бывал налетами и предпочитал не видеть того, что было видно. Один из его приездов был во время коллективизации, и он пишет о том, что его поразили эти пустые селения и очередь к окну его матери за куском хлеба. Он всего этого предпочитал не видеть, потому что он должен был разрешить свою собственную внутреннюю проблему. Казалось бы, логика вещей – уже знали, что начался Большой террор... Он, тем не менее, все взвесив, внутренне не мог не вернуться на родину, потому что иначе он не чувствовал себя как личность, иначе у него было ощущение неприкаянности, пустоты и никому ненужности.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов не выдержал пыток и подписал все, что от него требовали подписать.
Из приговора Военной коллегии Верховного суда СССР: Предварительным и судебным следствием установлено, что Быстролетов на протяжении ряда лет являлся участником антисоветской эсеровской террористической и диверсионно-вредительской организации. Проживая в Чехословакии в эмиграции, Быстролетов установил связь с иностранной разведкой и по ее заданию проник на работу в советское торговое представительство. Работая за границей в советском учреждении, Быстролетов передавал иностранной разведке сведения, составляющие государственную тайну. В 1936 году Быстролетов, прибыв в Советский Союз, устроился на работу во Всесоюзную торговую палату, где и создал антисоветскую эсеровскую группу. В СССР Быстролетов установил связь с агентами английской разведки и передавал им сведения шпионского характера".
Владимир Абаринов: С таким составом преступления могли приговорить к расстрелу, но Быстролетов получил 20 лет лагерей. Почему? Эмиль Дрейцер считает, что вследствие очередной смены руководства в НКВД – вместо Николая Ежова наркомом стал Лаврентий Берия.
Эмиль Дрейцер: Именно потому, что он сразу не подписал того, что он него требовали, я думаю, что он выиграл время – он об этом не знал, естественно, и его не расстреляли. А почему? А потому что как раз вот в этот период происходила смена власти. При Берии все-таки, как показывает статистика, растрелов было гораздо меньше. То есть к тому времени, когда он подписал наконец... А подписал он по простой причине, он пишет об этом: "Ну хорошо, ясно – после следующей пытки меня убьют. И что будет дальше? Мое имя будет навсегда испоганено. Но если я останусь жив, то у меня будет шанс когда-нибудь добиться пересмотра". Вот в чем дело.
Владимир Абаринов: О годах, проведенных в Гулаге, Быстролетов пишет в книге "Пир бессмертных".
Из книги "Пир бессмертных": В Бутырской тюрьме произошло первое ознакомление с бессмысленностью и массовостью истребления советских людей. Это меня потрясло не меньше, чем моя собственная гражданская гибель. Я не понял, зачем это делается и для чего, и не смог догадаться, кто именно стоит во главе организованного массового преступления. Я разглядел всенародную трагедию, но Великий Режиссер оставался для меня за кулисами, и я не узнал его лица. Я понял, что мелкими фактическими исполнителями являемся мы сами, честные советские люди, строившие свою страну.
Владимир Абаринов: В 1947 году Быстролетова неожиданно привезли в Москву. Министр госбезопасности Виктор Абакумов предложил ему амнистию и возвращение в разведку. Быстролетов отказался.
Отказ от амнистии – это, конечно, поразительное решение. Причем он же уже побывал в Гулаге, знал, что такое лагерь, и мог предвидеть, что с ним сделают.
Эмиль Дрейцер: Нет. Вы знаете... Да, он мог предвидеть, но в то же время он не понимал, что он имеет дело с машиной, которой абсолютно наплевать, виноват он, не виноват – он этого не понимал до конца. Все-таки он надеялся, что он докажет, что он ничего дурного не сделал, и страна, родина его обнимет.
Владимир Абаринов: По мнению Эмиля Дрейцера, эта упорная вера была связана у Быстролетова с комплексом брошенного ребенка.
Эмиль Дрейцер: Для него это слилось как бы в одно – отсутствие матери и было отсутствие родины.
Владимир Абаринов: Вместо амнистии Быстролетов потребовал полной реабилитации. Ответом Абакумова стало трехлетнее заключение в одиночной камере одной из самых страшных тюрем НКВД – Сухановской. А потом – возвращение на каторгу. Подобно многим своим товарищам по несчастью, даже в лагере Быстролетов не разуверился в светлом будущем социализма.
Вы говорили, что для него существовала разница между режимом и родиной...
Эмиль Дрейцер: У него был момент, в который я, когда прочитал первый раз, не мог поверить – у него была возможность бежать. В Норильске. В Норильском лагере. И он в последний момент решил, когда увидел строительство огромного комбината, который строили заключенные... его захватило это величественное зрелище, чувство, что в моей стране строится такой огромный комбинат, что все, что сейчас делается, в конце концов делается на пользу родины, пусть это и строят заключенные. То есть он был жертвой того, чего добился Сталин. Сталин сумел совместить – ведь недаром этот лозунг во время войны "За Родину! За Сталина!". Понимаете? Вот в чем дело. И он был сталинистом, я думаю, до 1947 года. Сначала он верил, – ну как многие, он был здесь не одинок – что Сталин не знает о том, что происходит. Вот если ему сообщат, как людей ни за что хватают, он это все приведет в порядок. У него перемена произошла постепенно. И уже, скажем, в 1953 году его реакция на дело врачей была... к этому моменту он уже полностью отождествлял нацизм и сталинизм. К 53-му году он был совершенный антисталинист. Но все-таки верил в то, что социализм должен победить. И только постепенно, в последней книге "Трудный путь к бессмертию" он приходит к пониманию того, что дело даже не в Сталине, что без Ленина не было бы Сталина. К этому он уже пришел под конец – к полному отрицанию коммунизма как идеи, называл ее не иначе, как чепуха.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов был освобожден в 1954-м, реабилитирован в 56-м. Работал в различных учреждениях системы Минздрава переводчиком и редактором текстов на иностранных языках. В 1968 году, когда КГБ усиленно облагораживал свой образ, о Быстролетове вспомнили. Председатель КГБ Юрий Андропов распорядился выделить ему квартиру взамен конфискованной и назначил пенсию. Портрет Быстролетова повесили в секретной комнате боевой славы на Лубянке. Быстролетов с женой перебрался из комнаты в коммуналке в двухкомнатную квартиру, а от пенсии гордо отказался. Андропов не знал, что к тому времени бывший восторженный юноша, романтик разведки, превратился в убежденного диссидента.
Я откуда-то знаю, где-то читал, что в 1974 году, когда началась кампания против Солженицына, Быстролетов инсценировал или фальсифицировал уничтожение своих собственных рукописей. То есть это говорит о том, что он себя уже идентифицировал как диссидента.
Эмиль Дрейцер: О да, конечно. Когда Солженицына выслали, он понял, что он может быть в опасности, и инсценировал сожжение своих мемуаров. Он действительно считал себя диссидентом. Это совершенно очевидно – в последней книге он приходит к полному отрицанию того, во что он верил в начале своей жизни, в ее середине и даже еще 15 лет назад сидя в лагерях.
Владимир Абаринов: По этой причине и сценарий шпионского фильма, который ему милостиво разрешили написать, получился совершенно аполитичным. Герой Быстролетова даже не терзался по ночам ностальгией по родине, как Штирлиц. Его легко можно представить себе разведчиком любой европейской страны.
Тревожная музыка.
- Вчера я попал под наблюдение.
- Я все знаю. Кто та женщина, с которой ты ушел?
- Дорис Шерер, штурмфюрер СС. Все, что я о ней знаю.
- Поездка в Штеттин не отменяется.
- Ясно.
Музыка, шум улицы.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов скончался 3 мая 1975 года. Похоронен на Хованском кладбище в Москве. В 1932 году награжден именным оружием "За беспощадную борьбу с контрреволюцией". Других правительственных наград не имел.
Владимир Абаринов: Герой фильма "Человек в штатском", поставленного по сценарию Дмитрия Быстролетова, вернувшись в 1937 году в Москву, получает новое ответственное задание.
- На этот раз – Испания. В тылу Республиканской армии, в Барселоне, готовится крупный заговор, который поддерживают итальянские фашисты и Гитлер. Ваша задача – помочь республиканским товарищам в раскрытии этого заговора. Это наш интернациональный долг. Итак, Испания, Барселона, товарищ Диего Герреро...
Владимир Абаринов: В своих записках Быстролетов сочиняет себе еще более экзотическое путешествие – его будто бы отправляют в Африку и Южную Америку.
Из записок Быстролетова: Я был вызван к наркому. Начальник разведки доложил решение: направить меня в Антверпен, где я вступаю в бельгийскую фашистскую партию, оттуда еду в Конго и покупаю там плантацию или торговое дело. Затем в Южную Америку, где в Сан-Пауло у гитлеровцев имеется большой центр. Там я перевожусь из бельгийской в немецкую нацистскую партию. Задвигаюсь как фанатик-активист. Перебираюсь в Германию и остаюсь там на все время войны как наш разведчик, работающий в Генеральном штабе рейхсвера. Нарком взял синий карандаш и поперек доклада написал: "Утверждаю". Вышел из-за стола и сказал: "Ни пуха, ни пера! Родина и Сталин вас не забудут! Мы даем вам в руки лучшую разведывательную нить, которую имеем, цените это! Будьте достойны такого доверия". Обнял, трижды поцеловал, крепко пожал руку на прощание.
Владимир Абаринов: На самом деле отправили его совсем в другое место. Для начала его уволили из НКВД и назначили заведующим бюро переводов Всесоюзной торговой палаты. В сентябре 1938 года Быстролетов был арестован по обвинению в шпионаже. Даже его следователь не понимал такой покорности судьбе.
Эмиль Дрейцер: Он описывает, как один из тех, кто его допрашивал и пытал, Соловьев, спросил у него: "Как это так – ты был за рубежом, у тебя были деньги, у тебя был паспорт..." Быстролетов говорит: "Несколько паспортов". "И ты все-таки вернулся?" На что Быстролетов ему сказал: "Я вернулся, потому что я патриот своей родины". И сталинский палач Соловьев на это говорит ему: "Ты же животное. Надо же! У тебя было все, а ты вернулся, чтобы получить советскую пулю!" Я примерно, по памяти цитирую.
Владимир Абаринов: Но неужели Быстролетов не догадывался, что происходит на этой самой родине?
Эмиль Дрейцер: Он узнал это, только когда вернулся в 36-м году. А так он бывал налетами и предпочитал не видеть того, что было видно. Один из его приездов был во время коллективизации, и он пишет о том, что его поразили эти пустые селения и очередь к окну его матери за куском хлеба. Он всего этого предпочитал не видеть, потому что он должен был разрешить свою собственную внутреннюю проблему. Казалось бы, логика вещей – уже знали, что начался Большой террор... Он, тем не менее, все взвесив, внутренне не мог не вернуться на родину, потому что иначе он не чувствовал себя как личность, иначе у него было ощущение неприкаянности, пустоты и никому ненужности.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов не выдержал пыток и подписал все, что от него требовали подписать.
Из приговора Военной коллегии Верховного суда СССР: Предварительным и судебным следствием установлено, что Быстролетов на протяжении ряда лет являлся участником антисоветской эсеровской террористической и диверсионно-вредительской организации. Проживая в Чехословакии в эмиграции, Быстролетов установил связь с иностранной разведкой и по ее заданию проник на работу в советское торговое представительство. Работая за границей в советском учреждении, Быстролетов передавал иностранной разведке сведения, составляющие государственную тайну. В 1936 году Быстролетов, прибыв в Советский Союз, устроился на работу во Всесоюзную торговую палату, где и создал антисоветскую эсеровскую группу. В СССР Быстролетов установил связь с агентами английской разведки и передавал им сведения шпионского характера".
Владимир Абаринов: С таким составом преступления могли приговорить к расстрелу, но Быстролетов получил 20 лет лагерей. Почему? Эмиль Дрейцер считает, что вследствие очередной смены руководства в НКВД – вместо Николая Ежова наркомом стал Лаврентий Берия.
Эмиль Дрейцер: Именно потому, что он сразу не подписал того, что он него требовали, я думаю, что он выиграл время – он об этом не знал, естественно, и его не расстреляли. А почему? А потому что как раз вот в этот период происходила смена власти. При Берии все-таки, как показывает статистика, растрелов было гораздо меньше. То есть к тому времени, когда он подписал наконец... А подписал он по простой причине, он пишет об этом: "Ну хорошо, ясно – после следующей пытки меня убьют. И что будет дальше? Мое имя будет навсегда испоганено. Но если я останусь жив, то у меня будет шанс когда-нибудь добиться пересмотра". Вот в чем дело.
Владимир Абаринов: О годах, проведенных в Гулаге, Быстролетов пишет в книге "Пир бессмертных".
Из книги "Пир бессмертных": В Бутырской тюрьме произошло первое ознакомление с бессмысленностью и массовостью истребления советских людей. Это меня потрясло не меньше, чем моя собственная гражданская гибель. Я не понял, зачем это делается и для чего, и не смог догадаться, кто именно стоит во главе организованного массового преступления. Я разглядел всенародную трагедию, но Великий Режиссер оставался для меня за кулисами, и я не узнал его лица. Я понял, что мелкими фактическими исполнителями являемся мы сами, честные советские люди, строившие свою страну.
Владимир Абаринов: В 1947 году Быстролетова неожиданно привезли в Москву. Министр госбезопасности Виктор Абакумов предложил ему амнистию и возвращение в разведку. Быстролетов отказался.
Отказ от амнистии – это, конечно, поразительное решение. Причем он же уже побывал в Гулаге, знал, что такое лагерь, и мог предвидеть, что с ним сделают.
Эмиль Дрейцер: Нет. Вы знаете... Да, он мог предвидеть, но в то же время он не понимал, что он имеет дело с машиной, которой абсолютно наплевать, виноват он, не виноват – он этого не понимал до конца. Все-таки он надеялся, что он докажет, что он ничего дурного не сделал, и страна, родина его обнимет.
Владимир Абаринов: По мнению Эмиля Дрейцера, эта упорная вера была связана у Быстролетова с комплексом брошенного ребенка.
Эмиль Дрейцер: Для него это слилось как бы в одно – отсутствие матери и было отсутствие родины.
Владимир Абаринов: Вместо амнистии Быстролетов потребовал полной реабилитации. Ответом Абакумова стало трехлетнее заключение в одиночной камере одной из самых страшных тюрем НКВД – Сухановской. А потом – возвращение на каторгу. Подобно многим своим товарищам по несчастью, даже в лагере Быстролетов не разуверился в светлом будущем социализма.
Вы говорили, что для него существовала разница между режимом и родиной...
Эмиль Дрейцер: У него был момент, в который я, когда прочитал первый раз, не мог поверить – у него была возможность бежать. В Норильске. В Норильском лагере. И он в последний момент решил, когда увидел строительство огромного комбината, который строили заключенные... его захватило это величественное зрелище, чувство, что в моей стране строится такой огромный комбинат, что все, что сейчас делается, в конце концов делается на пользу родины, пусть это и строят заключенные. То есть он был жертвой того, чего добился Сталин. Сталин сумел совместить – ведь недаром этот лозунг во время войны "За Родину! За Сталина!". Понимаете? Вот в чем дело. И он был сталинистом, я думаю, до 1947 года. Сначала он верил, – ну как многие, он был здесь не одинок – что Сталин не знает о том, что происходит. Вот если ему сообщат, как людей ни за что хватают, он это все приведет в порядок. У него перемена произошла постепенно. И уже, скажем, в 1953 году его реакция на дело врачей была... к этому моменту он уже полностью отождествлял нацизм и сталинизм. К 53-му году он был совершенный антисталинист. Но все-таки верил в то, что социализм должен победить. И только постепенно, в последней книге "Трудный путь к бессмертию" он приходит к пониманию того, что дело даже не в Сталине, что без Ленина не было бы Сталина. К этому он уже пришел под конец – к полному отрицанию коммунизма как идеи, называл ее не иначе, как чепуха.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов был освобожден в 1954-м, реабилитирован в 56-м. Работал в различных учреждениях системы Минздрава переводчиком и редактором текстов на иностранных языках. В 1968 году, когда КГБ усиленно облагораживал свой образ, о Быстролетове вспомнили. Председатель КГБ Юрий Андропов распорядился выделить ему квартиру взамен конфискованной и назначил пенсию. Портрет Быстролетова повесили в секретной комнате боевой славы на Лубянке. Быстролетов с женой перебрался из комнаты в коммуналке в двухкомнатную квартиру, а от пенсии гордо отказался. Андропов не знал, что к тому времени бывший восторженный юноша, романтик разведки, превратился в убежденного диссидента.
Я откуда-то знаю, где-то читал, что в 1974 году, когда началась кампания против Солженицына, Быстролетов инсценировал или фальсифицировал уничтожение своих собственных рукописей. То есть это говорит о том, что он себя уже идентифицировал как диссидента.
Эмиль Дрейцер: О да, конечно. Когда Солженицына выслали, он понял, что он может быть в опасности, и инсценировал сожжение своих мемуаров. Он действительно считал себя диссидентом. Это совершенно очевидно – в последней книге он приходит к полному отрицанию того, во что он верил в начале своей жизни, в ее середине и даже еще 15 лет назад сидя в лагерях.
Владимир Абаринов: По этой причине и сценарий шпионского фильма, который ему милостиво разрешили написать, получился совершенно аполитичным. Герой Быстролетова даже не терзался по ночам ностальгией по родине, как Штирлиц. Его легко можно представить себе разведчиком любой европейской страны.
Тревожная музыка.
- Вчера я попал под наблюдение.
- Я все знаю. Кто та женщина, с которой ты ушел?
- Дорис Шерер, штурмфюрер СС. Все, что я о ней знаю.
- Поездка в Штеттин не отменяется.
- Ясно.
Музыка, шум улицы.
Владимир Абаринов: Дмитрий Быстролетов скончался 3 мая 1975 года. Похоронен на Хованском кладбище в Москве. В 1932 году награжден именным оружием "За беспощадную борьбу с контрреволюцией". Других правительственных наград не имел.
