Ирина Лагунина: В пятницу акции компании BP пошли вверх после того, как ее глава выдержал разговор с законодателями США. Закрыть разлив в Мексиканском заливе пока не удается. Речь уже идет о том, что все это может продолжаться до зимы. А в мире тем временем началась кампания по ужесточению техники бурения в морях. К списку стран, которые после трагедии залива посмотрели на себя, добавилась в пятницу Австралия. А в России коалиция неправительственных организаций начала общественную компанию по предотвращению нефтеразливов в морях. Рассказывает Любовь Чижова.
Любовь Чижова: Российские природоохранные организации призывают власти объявить мораторий на развитие новых проектов по добыче нефти на шельфе российских морей, в первую очередь, в Арктике. Экологи считают, что разлив нефти в Мексиканском заливе, последствия которого до сих пор не ликвидированы, должен стать хорошим уроком для российских нефтедобытчиков – эта катастрофа – еще одно напоминание о том, что полностью безопасных технологий добычи нефти не существует нигде в мире. Говорит руководитель энергетического проекта "Гринпис" в России Владимир Чупров….
Владимир Чупров: Мексиканский разлив просто еще раз обострил эту проблему. Особенно накануне того, что российское правительство планирует делать с Арктикой, с Камчатским шельфом, то, что уже происходит с Сахалинским шельфом. То есть это продвижение нефтяной индустрии в море. И наше заявление – это еще одно напоминание или, скажем так, призыв опомниться и объявить мораторий на все новые месторождения, открытия и разработку на шельфе, особенно в Арктике. Потому что, как показал мексиканский разлив, в мире, не то, что в России, в мире даже у самых лучших компаний, по крайней мере, которые себя так позиционируют, нет технологий по предотвращению и ликвидации последствий аварий. Что происходит на Сахалине, кстати, это очень хорошо показывает, где компании игнорируют даже то, что можно предотвратить, даже элементарные вещи, которые берутся, они не делаются. Поэтому в Арктике будет то же самое и только хуже.
Любовь Чижова: Где чаще всего в России происходят разливы нефти и при каких обстоятельствах?
Владимир Чупров: Учитывая, что пока в России практически не развито шельфовое бурение, на сегодня все разливы – это разливы на суше. Сказать, что на каком-то участке в провинции, в области, в регионе их больше или меньше, нельзя, потому что ситуация везде одинаковая. Там, где начинают бурить нефть, там по классической схеме начинают происходить аварии-разливы, которые компании пытаются скрыть, пытаются минимизировать расходы на замену труб, пытаются купить журналистов, пытаются просто уничтожать тиражи газет, в которых все это говорится. Пытаются, скажем так, договориться с властями, как было в республике Коми, опять же. И просто идет тотальное сокрытие информации. Иногда это всплывает наружу, как, например, сейчас всплыло в Коми, когда по весне опять пошла нефть. Поэтому здесь выделить какой-то регион, но из тех, что на слуху, тех, где нефти много, много разливов – это Тюменская область, это республика Коми, это Ненецкий округ, это Сахалин.
Любовь Чижова: А какие российские моря особенно уязвимы при нефтеразливах?
Владимир Чупров: Естественно, это Охотское море. Любое море уязвимо абсолютно. Но самое обидное, когда затрагиваются моря, которые богаты биоразнообразием, с точки зрения биоразнообразия. Например, Охотское – это все наше лососевое стадо, которое сейчас просто убивается на Сахалине, другого слова подобрать нельзя. Это камчатский шельф, это Арктика. Арктика по сравнению с Охотским не такое богатое с точки зрения рыбных запасов, но тем не менее. Это устье Печоры, где в конце 70 был огромнейший разлив, несколько лет шел газовый конденсат, очень сильно пострадала печорская семга. Охотское, наверное, хотелось бы выделить в первую очередь. Все зависит от конкретных чиновников, высших чиновников, в первую очередь от господина Путина. Потому что на сегодня российское правительство – это не Россия. С нашей точки зрения оно не отражает национальных интересов страны, то, что происходит сейчас в ТЭКе, оно отражает интересы самого ТЭКа, это атомная, нефтяная, топливная отрасль, которые срослись с федеральным правительством и делают то, что хотят делать в этой стране.
Любовь Чижова: Говорил руководитель энергетического проекта Гринпис в России Владимир Чупров. Российские экологи призывают власти пересмотреть и оптимизировать существующие законы по предотвращению разливов нефти и реагированию на них. По данным Гринпис, в России на суше ежегодно происходит более 20 тысяч прорывов нефтепроводов. Когда начнется добыча нефти на шельфе арктических морей, аварий может стать еще больше. Продолжает руководитель программы по экологической политике нефтегазового сектора WWF России Алексей Книжников….
Алексей Книжников: Организованные выводы напрашивались и должны были быть сделаны еще после нашей аварии в Керченском проливе в 2007 году и, к сожалению, они так и не были сделаны. Вот эта авария, за которой сейчас следит весь мир и весь мир делает выводы из мексиканской аварии, они должны ускорить те процессы реформирования в области обеспечения экологической безопасности при морской добыче и в нашей стране. В связи с тем, что мы два с половиной года на эту тему не только говорим, но и работаем в этой области, то есть хорошие заготовки, подготовленная, в частности, концепция закона о предотвращении загрязнения морей нефтью, которая в апреле рассматривалась на круглом столе в Государственной думе. И сейчас после эпохального Государственного совета, который прошел 27 мая по вопросам экологии, одно из поручений президента именно разработка и принятие такого специального закона для страны.
Любовь Чижова: Насколько проблема разлива нефти актуальна для России? Где чаще всего случаются аварии? Существует ли какая-то официальная статистика по этому поводу?
Алексей Книжников: Естественно, для России эта тема актуальна. Мы одна из ведущих стран в области нефтедобычи. Пока что большая часть добычи – это наземные месторождения. Мы добываем на море пока совсем немного, несколько процентов. Хотя в целом в мире нефтедобыча морская приближается к 30%. Естественно, пока у нас морская добыча в зачаточном состоянии, то у нас основной акцент в области нефтеразливов приходится на наземную экосистему, тут хорошего тоже мало, но хотя бы на земле легче ликвидировать и останавливать аварии. Но тем не менее, статистики хоть нет официальной, наши ориентировочные цифры говорят, что по наземным разливам у нас очень удручающая картина. Это десятки тысяч аварийных ситуаций, это десятки тысяч тонн разливов. И может быть один из примеров, который доказывает бедственное состояние дел в нашей стране по обеспечению экологической безопасности, это серия нефтеразливов, которая произошла совсем недавно на новом нефтезаводе, который только начал работать и все ожидали, что новый нефтепровод будет безупречен. Но произошло несколько аварийных ситуаций разлива нефти в Якутии и в Амурской области.
Любовь Чижова: Эксперты пока затрудняются описать последствия аварии, которая произошла в Мексиканском заливе. Можно ли сравнить эту аварию с каким-то происшествием, которое случилось в России, допустим, вспомнить керченские разливы нефти?
Алексей Книжников: По сравнению с керченским разливом, конечно, по объему несопоставимо. В Керченском проливе вылилось нефти столько, сколько сейчас практически каждый день выливается из аварийной скважины в Мексиканском заливе. И мы знаем, что уже почти два месяца происходит этот разлив. По объемам, конечно, несопоставимо. По беспомощности в плане реагирования – да, сопоставимо. Мы сейчас видим в Мексиканском заливе, что многокилометровые заграждения не работают, применение химических веществ оказалось что ли не опаснее с точки зрения токсического воздействия, чем сама нефть. И много других вопросов с точки зрения неготовности средств предотвращения, они сейчас видны в Мексиканском заливе, они были видны точно так же в Керченском проливе. А что касается сопоставимости по объемам, у нас, знаете, в стране было достаточно серьезное загрязнение в 90 годы в республике Коми. Там опять же точной статистики нет, но там в течение зимы разлив составил десятки, а может быть сотни тысяч тонн нефти. К сожалению, мы вынуждены говорить, что по-прежнему в республике Коми наблюдается сложная ситуация, по-прежнему основная компания, которая там работает, ЛУКОЙЛ допускает определенные нарушения, происходят нефтяные разливы. И сейчас, мы знаем, весной опять произошел очередной разлив и это вызывает массу опасений и у экологов, и у местных жителей.
Любовь Чижова: Это был руководитель программы по экологической политике нефтегазового сектора WWF России Алексей Книжников. Экологи напоминают об огромном ущербе, который наносит природе нефтегазовый сектор – к примеру, сейсморазведка оказывает пагубное воздействие на рыб и китов. Ну, а сами разливы нефти ставят под угрозу существование некоторых видов животных. Об этом рассказывает генеральный директор Центра охраны дикой природы Алексей Зименко.
Алексей Зименко: Я начну с такой, пожалуй, парадоксальной точки зрения, которая у нас звучала после катастрофы в Мексиканском заливе, о том, что нефть является природным веществом, созданным природой, и поэтому ничего страшного при ее попадании в природу нет, потому что природа сама со своим продуктом справится. Это абсолютно неверная точка зрения, она призвана скорее для того, чтобы дезориентировать общественность. На самом деле нефтяные разливы и попадание нефти в окружающую среду – это всегда в той или иной степени катастрофа. Все зависит от масштабов. Если это локальное попадание нефти, то значит это катастрофа для локальных природных сообществ, которые в этом месте существуют, потому что они просто гибнут полностью фактически. Если это крупномасштабный разлив нефти, то тогда это и катастрофа соответственно крупномасштабная, они приобретает уже региональный, межрегиональный и даже шире характер. От нефти страдают все компоненты живой природы, начиная от меньшинства мелких организмов и заканчивая самыми крупными млекопитающими, птицами и так далее.
Любовь Чижова: Как нефть воздействует на рыб, на птиц, на млекопитающих?
Алексей Зименко: Для разных групп животных это влияние осуществляется по-разному. Для большинства из них нефть просто ядовита. И попадая тем или иным способом в организм, в пищеварительный тракт или еще как-то, это практически всегда отравление и во многих случаях смертельно.
Любовь Чижова: Когда произошла катастрофа в мексиканском заливе, многие телезрители увидели, как волонтеры, добровольцы пытаются очистить от нефти птиц, каких-то животных. Насколько эффективна помощь при нефтеразливах? Может человек как-то помочь птицам и животным или это не очень эффективно?
Алексей Зименко: Если говорить о фауне, то есть о животном населении данного региона, то это неэффективно, потому что усилия прилагаются только на отдельные группы птиц или других животных. Например, много усилий американцы прилагают для спасения бурого пеликана, совершенно справедливо, потому что это довольно редкая птица, которая без такой помощи действительно может не выжить как вид. В отношении бурого пеликана и других отдельных видов, которых на самом деле единицы, эти усилия довольно эффективны и оправданы, и затраты на них немалые тоже оправданы.
Любовь Чижова: В России существует какой-то опыт спасения птиц и животных, которые попали в зону нефтеразливов?
Алексей Зименко: Очень небольшой, но тем не менее, существует. Не так давно у нас был разлив крупный в окрестностях Керчи и там неправительственные организации, Союз охраны птиц, Всемирный фонд дикой природы проводили такие совместно с местными службами, совместно с МЧС, пожалуй, экспериментальную работу по очистке птиц. Так что небольшой опыт, но существует. По большому счету, конечно, нужно заранее организовывать курсы по подготовке такого рода спасателей. Потому что количество разливов нефти в России очень большое и они, безусловно, будут востребованы, такие специалисты, и волонтеры, специально обученные.
Любовь Чижова: Рассказывал генеральный директор Центра охраны дикой природы Алексей Зименко… Представители российских экологически организаций считают, что не только Россия, а все страны мира должны прекратить разработку месторождений на больших глубинах, в акваториях замерзающих морей, в районах со сложной гидрометеорологической обстановкой – хотя бы до тех пор, пока не появятся безопасные и более совершенные технологии.
Любовь Чижова: Российские природоохранные организации призывают власти объявить мораторий на развитие новых проектов по добыче нефти на шельфе российских морей, в первую очередь, в Арктике. Экологи считают, что разлив нефти в Мексиканском заливе, последствия которого до сих пор не ликвидированы, должен стать хорошим уроком для российских нефтедобытчиков – эта катастрофа – еще одно напоминание о том, что полностью безопасных технологий добычи нефти не существует нигде в мире. Говорит руководитель энергетического проекта "Гринпис" в России Владимир Чупров….
Владимир Чупров: Мексиканский разлив просто еще раз обострил эту проблему. Особенно накануне того, что российское правительство планирует делать с Арктикой, с Камчатским шельфом, то, что уже происходит с Сахалинским шельфом. То есть это продвижение нефтяной индустрии в море. И наше заявление – это еще одно напоминание или, скажем так, призыв опомниться и объявить мораторий на все новые месторождения, открытия и разработку на шельфе, особенно в Арктике. Потому что, как показал мексиканский разлив, в мире, не то, что в России, в мире даже у самых лучших компаний, по крайней мере, которые себя так позиционируют, нет технологий по предотвращению и ликвидации последствий аварий. Что происходит на Сахалине, кстати, это очень хорошо показывает, где компании игнорируют даже то, что можно предотвратить, даже элементарные вещи, которые берутся, они не делаются. Поэтому в Арктике будет то же самое и только хуже.
Любовь Чижова: Где чаще всего в России происходят разливы нефти и при каких обстоятельствах?
Владимир Чупров: Учитывая, что пока в России практически не развито шельфовое бурение, на сегодня все разливы – это разливы на суше. Сказать, что на каком-то участке в провинции, в области, в регионе их больше или меньше, нельзя, потому что ситуация везде одинаковая. Там, где начинают бурить нефть, там по классической схеме начинают происходить аварии-разливы, которые компании пытаются скрыть, пытаются минимизировать расходы на замену труб, пытаются купить журналистов, пытаются просто уничтожать тиражи газет, в которых все это говорится. Пытаются, скажем так, договориться с властями, как было в республике Коми, опять же. И просто идет тотальное сокрытие информации. Иногда это всплывает наружу, как, например, сейчас всплыло в Коми, когда по весне опять пошла нефть. Поэтому здесь выделить какой-то регион, но из тех, что на слуху, тех, где нефти много, много разливов – это Тюменская область, это республика Коми, это Ненецкий округ, это Сахалин.
Любовь Чижова: А какие российские моря особенно уязвимы при нефтеразливах?
Владимир Чупров: Естественно, это Охотское море. Любое море уязвимо абсолютно. Но самое обидное, когда затрагиваются моря, которые богаты биоразнообразием, с точки зрения биоразнообразия. Например, Охотское – это все наше лососевое стадо, которое сейчас просто убивается на Сахалине, другого слова подобрать нельзя. Это камчатский шельф, это Арктика. Арктика по сравнению с Охотским не такое богатое с точки зрения рыбных запасов, но тем не менее. Это устье Печоры, где в конце 70 был огромнейший разлив, несколько лет шел газовый конденсат, очень сильно пострадала печорская семга. Охотское, наверное, хотелось бы выделить в первую очередь. Все зависит от конкретных чиновников, высших чиновников, в первую очередь от господина Путина. Потому что на сегодня российское правительство – это не Россия. С нашей точки зрения оно не отражает национальных интересов страны, то, что происходит сейчас в ТЭКе, оно отражает интересы самого ТЭКа, это атомная, нефтяная, топливная отрасль, которые срослись с федеральным правительством и делают то, что хотят делать в этой стране.
Любовь Чижова: Говорил руководитель энергетического проекта Гринпис в России Владимир Чупров. Российские экологи призывают власти пересмотреть и оптимизировать существующие законы по предотвращению разливов нефти и реагированию на них. По данным Гринпис, в России на суше ежегодно происходит более 20 тысяч прорывов нефтепроводов. Когда начнется добыча нефти на шельфе арктических морей, аварий может стать еще больше. Продолжает руководитель программы по экологической политике нефтегазового сектора WWF России Алексей Книжников….
Алексей Книжников: Организованные выводы напрашивались и должны были быть сделаны еще после нашей аварии в Керченском проливе в 2007 году и, к сожалению, они так и не были сделаны. Вот эта авария, за которой сейчас следит весь мир и весь мир делает выводы из мексиканской аварии, они должны ускорить те процессы реформирования в области обеспечения экологической безопасности при морской добыче и в нашей стране. В связи с тем, что мы два с половиной года на эту тему не только говорим, но и работаем в этой области, то есть хорошие заготовки, подготовленная, в частности, концепция закона о предотвращении загрязнения морей нефтью, которая в апреле рассматривалась на круглом столе в Государственной думе. И сейчас после эпохального Государственного совета, который прошел 27 мая по вопросам экологии, одно из поручений президента именно разработка и принятие такого специального закона для страны.
Любовь Чижова: Насколько проблема разлива нефти актуальна для России? Где чаще всего случаются аварии? Существует ли какая-то официальная статистика по этому поводу?
Алексей Книжников: Естественно, для России эта тема актуальна. Мы одна из ведущих стран в области нефтедобычи. Пока что большая часть добычи – это наземные месторождения. Мы добываем на море пока совсем немного, несколько процентов. Хотя в целом в мире нефтедобыча морская приближается к 30%. Естественно, пока у нас морская добыча в зачаточном состоянии, то у нас основной акцент в области нефтеразливов приходится на наземную экосистему, тут хорошего тоже мало, но хотя бы на земле легче ликвидировать и останавливать аварии. Но тем не менее, статистики хоть нет официальной, наши ориентировочные цифры говорят, что по наземным разливам у нас очень удручающая картина. Это десятки тысяч аварийных ситуаций, это десятки тысяч тонн разливов. И может быть один из примеров, который доказывает бедственное состояние дел в нашей стране по обеспечению экологической безопасности, это серия нефтеразливов, которая произошла совсем недавно на новом нефтезаводе, который только начал работать и все ожидали, что новый нефтепровод будет безупречен. Но произошло несколько аварийных ситуаций разлива нефти в Якутии и в Амурской области.
Любовь Чижова: Эксперты пока затрудняются описать последствия аварии, которая произошла в Мексиканском заливе. Можно ли сравнить эту аварию с каким-то происшествием, которое случилось в России, допустим, вспомнить керченские разливы нефти?
Алексей Книжников: По сравнению с керченским разливом, конечно, по объему несопоставимо. В Керченском проливе вылилось нефти столько, сколько сейчас практически каждый день выливается из аварийной скважины в Мексиканском заливе. И мы знаем, что уже почти два месяца происходит этот разлив. По объемам, конечно, несопоставимо. По беспомощности в плане реагирования – да, сопоставимо. Мы сейчас видим в Мексиканском заливе, что многокилометровые заграждения не работают, применение химических веществ оказалось что ли не опаснее с точки зрения токсического воздействия, чем сама нефть. И много других вопросов с точки зрения неготовности средств предотвращения, они сейчас видны в Мексиканском заливе, они были видны точно так же в Керченском проливе. А что касается сопоставимости по объемам, у нас, знаете, в стране было достаточно серьезное загрязнение в 90 годы в республике Коми. Там опять же точной статистики нет, но там в течение зимы разлив составил десятки, а может быть сотни тысяч тонн нефти. К сожалению, мы вынуждены говорить, что по-прежнему в республике Коми наблюдается сложная ситуация, по-прежнему основная компания, которая там работает, ЛУКОЙЛ допускает определенные нарушения, происходят нефтяные разливы. И сейчас, мы знаем, весной опять произошел очередной разлив и это вызывает массу опасений и у экологов, и у местных жителей.
Любовь Чижова: Это был руководитель программы по экологической политике нефтегазового сектора WWF России Алексей Книжников. Экологи напоминают об огромном ущербе, который наносит природе нефтегазовый сектор – к примеру, сейсморазведка оказывает пагубное воздействие на рыб и китов. Ну, а сами разливы нефти ставят под угрозу существование некоторых видов животных. Об этом рассказывает генеральный директор Центра охраны дикой природы Алексей Зименко.
Алексей Зименко: Я начну с такой, пожалуй, парадоксальной точки зрения, которая у нас звучала после катастрофы в Мексиканском заливе, о том, что нефть является природным веществом, созданным природой, и поэтому ничего страшного при ее попадании в природу нет, потому что природа сама со своим продуктом справится. Это абсолютно неверная точка зрения, она призвана скорее для того, чтобы дезориентировать общественность. На самом деле нефтяные разливы и попадание нефти в окружающую среду – это всегда в той или иной степени катастрофа. Все зависит от масштабов. Если это локальное попадание нефти, то значит это катастрофа для локальных природных сообществ, которые в этом месте существуют, потому что они просто гибнут полностью фактически. Если это крупномасштабный разлив нефти, то тогда это и катастрофа соответственно крупномасштабная, они приобретает уже региональный, межрегиональный и даже шире характер. От нефти страдают все компоненты живой природы, начиная от меньшинства мелких организмов и заканчивая самыми крупными млекопитающими, птицами и так далее.
Любовь Чижова: Как нефть воздействует на рыб, на птиц, на млекопитающих?
Алексей Зименко: Для разных групп животных это влияние осуществляется по-разному. Для большинства из них нефть просто ядовита. И попадая тем или иным способом в организм, в пищеварительный тракт или еще как-то, это практически всегда отравление и во многих случаях смертельно.
Любовь Чижова: Когда произошла катастрофа в мексиканском заливе, многие телезрители увидели, как волонтеры, добровольцы пытаются очистить от нефти птиц, каких-то животных. Насколько эффективна помощь при нефтеразливах? Может человек как-то помочь птицам и животным или это не очень эффективно?
Алексей Зименко: Если говорить о фауне, то есть о животном населении данного региона, то это неэффективно, потому что усилия прилагаются только на отдельные группы птиц или других животных. Например, много усилий американцы прилагают для спасения бурого пеликана, совершенно справедливо, потому что это довольно редкая птица, которая без такой помощи действительно может не выжить как вид. В отношении бурого пеликана и других отдельных видов, которых на самом деле единицы, эти усилия довольно эффективны и оправданы, и затраты на них немалые тоже оправданы.
Любовь Чижова: В России существует какой-то опыт спасения птиц и животных, которые попали в зону нефтеразливов?
Алексей Зименко: Очень небольшой, но тем не менее, существует. Не так давно у нас был разлив крупный в окрестностях Керчи и там неправительственные организации, Союз охраны птиц, Всемирный фонд дикой природы проводили такие совместно с местными службами, совместно с МЧС, пожалуй, экспериментальную работу по очистке птиц. Так что небольшой опыт, но существует. По большому счету, конечно, нужно заранее организовывать курсы по подготовке такого рода спасателей. Потому что количество разливов нефти в России очень большое и они, безусловно, будут востребованы, такие специалисты, и волонтеры, специально обученные.
Любовь Чижова: Рассказывал генеральный директор Центра охраны дикой природы Алексей Зименко… Представители российских экологически организаций считают, что не только Россия, а все страны мира должны прекратить разработку месторождений на больших глубинах, в акваториях замерзающих морей, в районах со сложной гидрометеорологической обстановкой – хотя бы до тех пор, пока не появятся безопасные и более совершенные технологии.
