Два события прошлой недели кажутся важными и взаимосвязанными.
Борис Немцов и Владимир Милов представили обновленный и дополненный доклад "Путин: итоги". А в Москве собирались люди, которых объединяет критическое отношение к Путину и его итогам, чтобы решить: надо ли участвовать в ближайших парламентских и президентских выборах, и если да, то как.
Назвать работу Немцова и Милова хорошей – все равно что отпустить комплимент труду прозектора. Выводы, к которым пришли соавторы, убийственны: деградирующая промышленность, покойное сельское хозяйство, вымирающее население.
Те, кто собирались в Москве, чтобы обсудить участие-неучастие в выборах, эти оценки, наверное, не оспаривают, иначе не собирались бы. Или все-таки они с ними не согласны?
Сомнения возникают из-за того, что выводы, к которым пришли участники встречи в Москве, никак не назовешь адекватной реакцией на диагноз Немцова-Милова. Собравшиеся решили, что в президентских выборах, скорее всего, участвовать бессмысленно; в парламентских, наверное, стоит, но непонятно как – новую партию вряд ли зарегистрируют, и тогда, может быть, прибегнуть к услугам "Яблока" или "Правого дела"; но в целом очень здорово, что повидались и поговорили.
Это драйв и решительность оппозиции в какой-нибудь совсем тихой и благополучной стране, где самая острая проблема - размер ставки налога на землю.
И все это происходит меньше чем за два года до выборов, которые должны еще на двенадцать лет продлить власть Путина? Что за странная вялость, граничащая с тягой к суициду?
Дело, кажется, не только в страхе за свою жизнь и свободу. Хотя уроки, преподанные на примерах Щекочихина, Политковской, Эстемировой, Ходорковского и многих других, усвоены, конечно. Но есть и другое чувство, не менее сильное, чем тяга к самосохранению – нежелание потерять реноме.
Ответственность за итоги Путина лежит не только на Владимире Владимировиче. Это результаты, достигнутые большим коллективом под названием взрослое население Российской Федерации: одни делали, другие помогали, третьи молчали. Но коллективная ответственность не отменяет, как известно, личной вины.
С тех, кто делал, конечно, больший спрос, чем с тех, кто помогал и молчал. Но, с другой стороны, никто никому не судья, каждый сам разберется со своим вкладом в настоящее положение вещей. Просто тот, кто это сделает раньше других, получит шанс предложить решения для будущего - и быть услышанным. И еще проще: пока это не сделано, вся критика Путина и его итогов – пустые разговоры.
Прежде всего потому, что "после" не означает "из-за".
Список претензий к Путину хорошо известен: погубил гражданские свободы, превратил выборы в фарс, раздал экономику своим друзьям, воевал в Чечне, назначил преемника.
Но что же Путин сделал такого, чего не делал его предшественник?
Борис Николаевич Ельцин умышленно гражданские свободы не губил, это правда. Только выяснилось, что когда экономика роздана друзьям, выборы превращены в фарс, развязана гражданская война и назначен преемник, шансов на выживание у гражданских свобод остается немного.
Если верить Немцову и Милову, выборы 2011-го и 2012-го – это последний шанс сохранить надежду на эволюционное развитие событий.
Вот несколько вопросов, на которые надо дать ответы тем, кто искренне хочет этим шансом воспользоваться.
Чечня в частности, Северный Кавказ в целом и федеративное устройство страны в еще более серьезном целом. Или конфедеративное?
Все современные крупные состояния нажиты, как правило, каким-каким путем? (Вопрос внесен в повестку дня Михаилом Борисовичем Ходорковским и означает если не пересмотр итогов приватизации, то уж их внимательное изучение - наверняка).
Поставщиков материалов для доклада "Путин: итоги" – под суд? Или амнистировать?
В целом то, что общими усилиями построено за последние двадцать лет – это хуже советской власти или лучше? Или просто декорации сменились?
Это, конечно, неполный список вопросов. Но нежелание задать хотя бы эти (и на них ответить) будет означать привычное номинальное участие критиков Путина в выборах с традиционными абстрактными разговорами о пользе гражданского общества, граничащими с непримиримостью Зюганова и Миронова.
Если ставить принципиальные вопросы - не пустят, не зарегистрируют, сфальсифицируют? Да, скорее всего. Но вот тогда выход на Триумфальную и любую другую площадь будет иметь совсем другой смысл, будет просто иметь смысл. И продолжение.
То, что среди этих вопросов нет ни одного, который не упирается в историю 90-х, ставит очень многих людей перед неприятной дилеммой: собственное реноме или общественное благо. Но выбор в пользу первого может поставить их и многих других перед дилеммой, гораздо более неприятной: где продолжать бегать от вопросов - в эмиграции или на лесоповале. Потому что те, кто в 90-е не относился ко взрослому населению Российской Федерации, рано или поздно заинтересуются тем, почему они сейчас живут так, как живут. И кто-то им обязательно ответит, не те, так совсем другие.
Те, кому такой прогноз кажется утрированным, могут подождать более убедительных аргументов, чем, например, общественная реакция на "мстителей Приморья", происходящее на Северном Кавказе или встреча шахтеров с ОМОНом в Междуреченске. Возмущаясь по ходу дела арестом тиража доклада "Путин: итоги" и обсуждая в московском отеле Hayatt возможность присоединения к "Правому делу" на ближайших выборах. И могут ведь таких аргументов дождаться.
