Дмитрий Волчек: Петербургское издательство “Вита Нова” выпустило путеводитель по жизни Габриэле Д’Аннунцио. Это последняя работа поэта Елены Шварц, книга вышла через два месяца после ее смерти. О том, как Елена Шварц работала над книгой “Крылатый циклоп”, моей коллеге Татьяне Вольтской рассказали издатели.
Татьяна Вольтская: “С 9-летним Габриэле случилось однажды происшествие, окрашенное в мифологические тона, своего рода инициация или спиритуальное приключение. Младшая сестра Эрнеста зажала в кулачке некий предмет и, смеясь, просила угадать, что же там. Потом она разжала руку, и он увидел то, что показалось ему огромной сверкающей жемчужиной. В следующее мгновение он понял, что это - ласточкино яйцо. Ему захотелось такое же. Он знал, где живут его любимцы ласточки. Со свойственной ему одержимостью и пылкостью мальчик кинулся на верхний этаж дома, влез на перила балкона и, с трудом балансируя на них, рискуя упасть и расстаться с жизнью, попытался дотянуться до карниза, где ласточки устроили свои гнезда. Внизу столпились прохожие, с ужасом наблюдавшие за этим смертельным цирковым номером. Их крики привлекли внимание взрослых. Тетя Розальба спасла его, стащив с перил. «Я с трудом узнал ее искаженное лицо - она хватала ртом воздух, слезы и пот стекали по нему». Набожная тетя Мария целовала распятие. Он казался себе сыном посреди святого семейства, спасенным от смерти, он пережил своего рода инициацию. Поход за волшебным яблоком, прикосновение к тайне мира, рожденного из космического яйца, подсознательное стремление к идеальной форме изменили сознание ребенка. Вместо хрупкой жемчужины он обрел себя”.
Это был фрагмент из книги Елены Шварц “Крылатый циклоп. Путеводитель по жизни Габриэле Д’Аннунцио”. Как случилось, что Елена Шварц взялась за такой объемный труд - биографию другого поэта, написанную, как видим, с блеском и любовью? Говорит арт-директор издательства “Вита Нова” Наталья Дельгядо.
Наталья Дельгядо: В силу некоторой заидеологизированности, долгое время его имя было под запретом потому, что он был связан с Фашистской партией. Он был соратником и соперником Муссолини и одним из создателей этой партии. Он многое создал именно в фашистской эстетической системе: он подарил этой партии приветственный жест, который скопировал из древнего Рима, он подарил этой партии черные рубашки, всю эту символическую систему, по которой мы узнаем Фашистскую партию. Но, в конце концов, он был замечательным поэтом. Маяковский был коммунистом, “мы любим его не только за это”, как говорится в известном анекдоте. То же самое с Д’Аннунцио. Прежде всего, он был поэтом, именно поэтому, я думаю, его биография и привлекала Елену Шварц. Ведь надо сказать, что сама Елена Андреевна предложила нашему издательству издать эту книгу. Мы на одной выставке подошли к ней с предложением проекта, связанного с ее стихами, и первое, что она нам сказала: “А давайте издадим в серии “Жизнеописание” биографию Д’Аннунцио?”. И вот вопрос, почему этот человек и почему его такая необычная биография привлекли Шварц, обсуждался очень долго на презентации, и были очень разные версии. Замечательная была версия у Никиты Елисеева, который говорил о том, что для Елены Шварц была общей с Д’Аннунцио установка об опасности искусства: искусство так же опасно, как выход на дуэль и как вылет на самолете во время Первой мировой войны. Здесь надо объяснить, кто такой Д’Аннунцио. Это человек, который, во-первых, как поэт, действительно был очень заметен и после Возрождения он стал первым всемирно известным итальянским поэтом. Существовали, конечно же, и Леопарди, и многие другие итальянские писатели, и все-таки Д’Аннунцио вернул итальянской поэзии статус мировой. Конечно, биография его фантастична тем, что он не выдумывал приключения, он проживал эти приключения. Если поэт заявляет о том, что нужно жить всю жизнь опасно, то он так и действует. Д’Аннунцио уже 50-летним человеком во время Первой мировой войны летал на биплане, и известна история с захватом города. В течение нескольких месяцев захваченный им югославский город Фиуме он удерживал в руках и создал там Республику поэтов, музыкантов… ну, добавим, и фашистов, и пиратов. Этот человек - удивительный авантюрист. Книжка читается как авантюрный роман. Конечно же, он был злодеем. То есть то, что он сделал для Италии, иначе как злодейством назвать невозможно. Естественно, что он был не последним человеком, который втянул страну в войну, он был не последним человеком (даже одним из первых людей), которые создавали Фашистскую партию. Правда, к чести его надо сказать, что он отошел потом от этих убеждений и с Муссолини порвал отношения.
Татьяна Вольтская: То есть когда он увидел практику?
Наталья Дельгядо: Можно и так сказать. Можно сказать, что, скорее, партия отвернулась от него.
Татьяна Вольтская: Он был недостаточно свиреп, беспринципен?
Наталья Дельгядо: Все-таки да. Как говорит Елена Шварц, “сам дух торжествующего фашизма был ему противен”.
Татьяна Вольтская: То есть ему было интересно конструировать что-то новое, идею?
Наталья Дельгядо: Ему была интересна эстетика. Конечно, в первую очередь, он был эстетом и поэтом, и он был человеком с трагическим мироощущением, как почти любой поэт. И когда человек с трагическим мироощущением, когда поэт начинает ввязываться в политические дела, то это, как правило, ничем хорошим не кончается именно потому, что он настроен на трагедию.
Татьяна Вольтская: Трагедия и выходит?
Наталья Дельгядо: Да, конечно.
Татьяна Вольтская: И как Елена Андреевна справилась с этой задачей? Все-таки для российской публики не так легко представить такую фигуру сложную.
Наталья Дельгядо: Российская публика в начале 20-го века была очень хорошо знакома с этой фигурой, очень многие просто лепили с него свой образ, в частности, Гумилев подражал Д’Аннунцио во многом, и в построении своей жизни, как поэтического факта, тоже. По свидетельству Андрея Белого, у каждого уважающего себя российского интеллигента стояли на полках тома Д’Аннунцио. Эта фигура, при всей ее сложности, трагизме и противоречиях, очень интересна творческим людям, и не только Елене Андреевне, ведь последний фильм великого итальянского режиссера Лукино Висконти снят по роману Д’Аннунцио.
Татьяна Вольтская: Обратимся к концу книги. Вот, как пишет Елена Шварц о последнем периоде жизни Габриэле Д’Аннунцио.
“Все его мысли были о том, как позатейливей украсить свой причудливый замок, свой лабиринт, предназначенный в дар Италии. Он с радостью принял щедрый дар Министерства флота и Совета министров, постановивших передать ему носовую часть героического корабля “Пулья” и торпедный катер “Мас”, на котором Д’Аннунцио атаковал австрийские корабли. Они были перевезены в разобранном виде в 12 вагонах. Нос “Пульи” установили в саду, как будто он плывет в сторону Адриатики. Корабль утопал в садовой зелени и сразу стал главным аттракционом для гостей. Странное зрелище - боевой корабль на земле - достойное Сальвадора Дали - кстати, испытавшего влияние Д’Аннунцио. К носу, украшенному фигурой крылатой Победы, приделали корму из камня. На этой синтетической палубе Д’Аннунцио велел соорудить маленькую часовню в честь погибших на море. Там же порой он устраивал музыкальные вечера. Чуть позже Муссолини подарил ему и долгожданный гидроплан. Д’Аннунцио благодарил его: “Не могу сказать, как я утешен “Масом” и гидропланом. Мощь стихий - я снова соединяюсь с ней и превращаю силой заклинаний тихое озеро в косматый океан”.
О книге говорит главный редактор издательства “Вита Нова” Алексей Дмитренко.
Алексей Дмитренко: Мы только с прошлого года стали развивать иностранный отдел серии “Жизнеописание”. Это - третья книга. Первый был, разумеется, Наполеон, затем вышла переводная биография Леонардо да Винчи, и вот - Д’Аннунцио. Надо сказать, что идея писать эту книгу исходила от самой Елены Андреевны Шварц, мы были счастливы, что можем сотрудничать с таким писателем. Были удивлены тем, что Елена Андреевна решила написать такое огромное произведение по объему, написала она его в срок, но, к сожалению, последние три-четыре месяца ее жизни совпали с последними месяцами работы над этой книгой. И фактически последнее письмо, которое я получил от нее за 10 дней до смерти - она прислала мне последние замечания по этой книге, верстку которой она полностью просмотрела. Я подумал, что книга родилась на почти мистическом перекрестке судеб. Прежде всего, это первая биография Д’Аннунцио в России, и это последняя книга Елены Шварц. Последнее письмо Елены Андреевны по поводу работы над этой книгой я получил 1 марта - это годовщина смерти Д’Аннунцио. Умерла Елена Андреевна в ночь на 12 марта - день рождения Д’Аннунцио. Я не склонен верить в какие-то мистические совпадения, но совпадения есть.
С Еленой Андреевной было работать очень просто, практически все иллюстрации, которые помещены в книге, отобраны автором, взяты, в основном из многочисленных изданий, посвященных Д’Аннунцио, которые вышли в Италии, во Франции, в Великобритании. У Елены Андреевны была богатая подборка этих книг, Д’Аннунцио был ее герой, она много времени посвятила изучению его жизни. Интересно, что жанр документального повествования, который мы развиваем в нашей серии, был расцвечен ее поэтическим даром. Поэтический дар позволил этот жанр расширить. Там есть такие лирические отступления, микроновеллы, которые выделены курсивом. Это не фантазии автора, но это некие эпизоды из жизни Д’Аннунцио, которые как бы художественно притворены в ткань книги - такой интересный орнаментальный прием.
В, основном, общение проходило, конечно, заочно. Самый интенсивный период общения выпал, к сожалению, на месяцы ее болезни. Мы были удовлетворены работой друг друга. Свидетельством тому ее письма, которые я недавно перечитал. Первое письмо, которое я нашел, более или менее содержательное: “Дорогой Алексей, сердечно благодарю Вас. Иллюстрации, конечно, очень обогащают текст, как бы бросая на него живописные тени. Хорошо бы еще парочку летчиков, хотя бы Миралью и Кальдерару. С Вами очень приятно работать, и я надеюсь, что успею дочитать текст до конца. В обоих смыслах”. Я только сейчас, перечитывая это письмо, обратил внимание на эту приписку “в обоих смыслах”. Она знала о том, что умирает. И вот последнее письмо 1 марта. Я попросил ее, чтобы она прислала фотографию свою лучшего качества, и она мне написала: “Дорогой Алексей, знаю, какие у Вас высокие требования, но в заграничных изданиях брали фото такого рода. Посылаю ту же фотографию, но чуть получше. Попробуйте. Я рада, что моя часть работы закончена. Сегодня как раз годовщина смерти Д’Аннунцио. Пишите. Ваша Лена”.
Татьяна Вольтская: Из книги о Габрэле Д’Аннунцио.
“В 1963 году Мавзолей был перестроен, прах Д’Аннунцио перенесен под центральную, возвышавшуюся над остальными арку. Рядом, в нише, горит вечный огонь. Витториале - ныне музей и архив поэта. Так как он считался собственностью государства, Муссолини счел возможным встречаться там со своей возлюбленной Клареттой Петаччи, доказавшей свою любовь к нему смертью. Так закончился длинный причудливый карнавал этой великой жизни. Сколько масок, сколько обличий! Последняя была сброшена. Карнавал - это разгул плоти, но он кончается Великим Постом. Душа все испробовала и очистилась в огне страстей. Всю жизнь Д’Аннунцио боялся не остаться не понятным. Несмотря на то, что он так много рассказал о себе, все же поэт в своей последовательной непоследовательности, в непротиворечивой противоречивости, в сущности, остался непостижимым”.
Я думаю, то же самое могла бы сказать о себе и сама Елена Шварц.
