И в Конституции РФ, и, кстати, в Уголовном кодексе декларируется, что высшей ценностью в нашей стране является жизнь и здоровье человека. Фактически это, конечно, не совсем так, даже совсем не так.

Так, УК предусматривает наказание за убийство человека от 6 до 15 лет, а за "государственную измену" - лишение свободы от 12 до 20 лет. Из сравнения видно, что на самом деле является предметом и высшей ценностью в нашей стране.

Я читал о гибели в СИЗО Сергея Магнитского и Веры Трифоновой, а также о реакции на эти трагические события и наших властей, и в США, где выдвинута инициатива о лишении права на въезд 60 персон, связанных с трагическими событиями с Сергеем Магнитским. Совершенно очевидно, что арестовывая граждан, подозреваемых в совершении преступлений, государство берет на себя ответственность за здоровье и жизнь этих граждан. Так же очевидно, что ответственность государства – это ответственность лиц, выступающих от его имени.

Каждый должен в меру своей ответственности отвечать за свои действия, и ребятишки правоохранительной системы не являются исключением из этого правила.

Обратим внимание на статью 17.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ "Свобода оценки доказательств", где говорится:

"Судья, прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью" (подчеркнуто мною). Как красиво и точно сказано. Спрашивается, откуда берутся эти трагические события при отправлении правосудия и эти скандальные судебные процессы? Ответ ясен: эти законы просто не исполняются.

Президент назвал это правовым нигилизмом. Нигилизм может быть и по причине незнания, тогда достаточно одного юридического просвещения. На мой взгляд, просвещение – это важно, но одним просвещением проблемы не решить…

Корень проблемы, мне кажется, в том, чтобы разбудить в людях, ответственных за отправление правосудия, совесть – этот внутренний нравственный закон. Действовать по совести – ключевое различие между работой правоохранительной системы в советскую и постсоветскую эпохи. Действительно, если посмотреть на формулировку статьи 17 в УПК РСФСР, то все будет тем же самым, но вместо "совестью" там значится "социалистическим правосознанием".

В свое время я задал своему следователю Воронову вопрос: а как в эпоху построения капитализма в стране можно руководствоваться этим самым "социалистическим правосознанием"? Вопрос этот поставил его в тупик, и он не нашел ничего другого, как ответить вопросом на вопрос: "А что, есть что-то другое вместо "социалистического правосознания"? Я ему ответил, что не знаю, но что-то точно должно быть взамен.

Следствие по моему делу было начато в мае 2000 года, а в декабре 2001 года вышел, наконец, УПК РФ, где появилась "совесть". Так я оказался прав. Чем руководствовался следователь, думаю, вам ясно.

Судей общей юрисдикции всего 23297. Я удивился, как от такого малого количества людей зависит состояние судебной системы в стране и уровень справедливости в обществе. Чуть больше 23 тысяч. Если все будут руководствоваться совестью, это и будет судебная реформа. Думаю, совесть есть у всех. Но у некоторых она может дремать или спать. Нужно помочь ей проснуться.

По моему глубокому убеждению, совесть можно разбудить только гласностью.

В случае, когда речь идет о суде, необходимо сделать два шага. 1. Принять закон, по которому аудиозапись судебного заседания станет официальным судебным материалом и будет в обязательном порядке приобщаться к остальным материалам дела. 2. Аудиозапись процесса вместе с протоколом судебного заседания, приговором, кассационными жалобами, представлениями и определениями суда размещаться в свободном доступе на сайте суда в Интернете.

Если это сделать, то, как говорил наш лидер, процесс пойдет. Как говорили древние: "пусть меня судит мой враг – но публично". Сейчас идет второй процесс по обвинению Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, и совершается ошибка. Не дайджесты хода процесса нужно размещать в Интернете, а полную аудиозапись. Никто ведь не мешает, и закон это позволяет, так почему не делается? Аудиозапись можно сопроводить текстом (для глухих пользователей Интернета) и переводом на английский.

Какое большое значение имеет гласность, видно и по моему последнему процессу. Судья Афанасьев объявил, что запрещается в судебном заседании с участием присяжных не только обсуждать вопросы секретности и несекретности каких-либо сведений, но и демонстрировать любые материалы - как открытые, так и закрытые. И даже произносить слова "секретно", "несекретно", "открытые источники", "закрытые источники"... Спрашивается, могла ли быть разглашена какая-либо гостайна при проведении процесса в таком режиме? Конечно, нет. Но все заседания по решению этого судьи были закрытыми для публики. Более того, и вынесенный по моему делу приговор он сделал секретным (!). Представляете, приговор - и секретный. Нет такого документа в законе.

Неужели в его тексте содержится какая-то тайна? Интересно узнать, какая? Не зная какая, лица, знакомые с приговором, могут ведь, совершенно не отдавая себе в этом отчета, ее разгласить - случайно, по незнанию. Это просто сон разума. Кафка в своем романе "Процесс" до такого не додумался, а произведение гениальное.

Я нисколько не сомневаюсь, что Крашенинников не имеет никакого отношения ни к амнистии, ни к пересчету сроков содержания в СИЗО и ИК. Он делает то, что скажут, может быть, даже что-то смягчает из этих указаний. Обращаясь к нему, на самом деле я обращаюсь к совести тех, кто принимает решения. К их логике и здравому смыслу, в конце концов.

К вопросу о смягчении нравов осужденных с помощью щенят (корреспондент РС задал Валентину Данилову вопрос: "В Германии в качестве эксперимента заключенным дали на воспитание щенят, чтобы добиться смягчения нравов этих людей. Как вы думаете, эффективен ли такой метод?"). Что вы, в самом деле! Согласно Уголовно-исполнительному кодексу, нельзя содержать даже аквариумных рыбок и птичек. Идеал исправительного учреждения – это голое помещение, по-солдатски заправленные кровати, з/к, одетые в мешковатую робу черного цвета, перемещение строем, общежития (бараки) одноцветные, без каких-либо архитектурных изысков и малых архитектурных форм вокруг них. Деревьев в зоне нет.

По исследованиям американцев, в кварталах с унылой архитектурой, серыми прямоугольными зданиями уровень преступности всегда выше. Есть же мудрое изречение: нельзя безнаказанно смотреть на безобразное. В Европе все сделано, чтобы условия, в которых отбывают наказание люди, совершившие преступление, способствовали возвращению преступников в общество (по-нашему - исправлению), и теперь речь идет о нюансах – щенки, психотерапевты и т.д. У нас же не разрешена еще материальная проблема человеческого содержания осужденных. Я имею в виду создание таких условий, при которых сохраняется здоровье осужденных.

Прогресс есть, безусловно. То, что предлагалось в СИЗО в 2001 году, не всякая свинья стала бы есть. Сейчас это, по крайней мере, съедобно, но до полноценного питания еще далеко. Просто нет средств в бюджете на это. Правда, если нет средств в бюджете, почему з/к не может доплатить необходимую часть, чтобы получить полноценное питание, как в Европе? Получается, что з/к приговорили есть неполноценные для здоровья продукты? Речь не идет о деликатесах, а о полноценном питании (молочные продукты, сок и т.п.). Скажите, если з/к потеряет здоровье, соответственно, выйдет на свободу больным, это обществу выгодно? У общества нет денег, чтобы з/к кормить. Но ведь сидят и пенсионеры (осужденные, кстати, впервые), они получают пенсию, их-то почему мучают?

Видите, как от щенков мы далеко уехали. На самом деле все эти вопросы - к законодателю. В зонах все устроено так, как написано в законе. А законодатель все не может определиться, то ли надо этого з/к так нагрузить, чтобы он попросту подох, то ли надо его перевоспитать и вернуть полноценным членом общества. Первый вопрос – очевидно, советская система. Второй – европейский. Мы стоим нараскоряку.