29 июня в Москве в Российском государственном гуманитарном университете проходит учредительная конференция Ассоциации школьных учителей истории и обществознания. Не исключено, что такое объединение поможет учителям выработать общие подходы к некоторым проблемам преподавания истории.
Эксперты отмечают, что в российском обществе нет единого мнения по поводу того, как преподавать историю в школах. Споры об этом не смолкают. Как оценивать роль Сталина в историческом процессе? Затрагивать ли в школьном курсе болезненные проблемы, связанные с Великой Отечественной войной или периодом массовых репрессий? К единому мнению преподаватели пока не пришли. Непростая ситуация в этой сфере существовала в стране и в девяностые годы. О том, что здесь изменилось со временем, рассказывает Кирилл Кобрин, исполняющий обязанности главного редактора Русской службы Радио Свобода, кандидат исторических наук, в прошлом – преподаватель истории:
– Часто говорят, что в 90-е годы был хаос, было время, когда неясны были приоритеты, и так далее. Да, действительно, в историческом образовании проблемы приоритетов в общегосударственном масштабе просто не существовало. Долгие годы не было новых учебников, и в результате в мозгах у учащихся возникла чудовищная неразбериха. Им давали на руки советские учебники, в которых говорилось о классовой борьбе, приводились цитаты из Ленина - а материал, да и собственно жизнь вокруг была уже совершенно иная. И очень многое зависело, конечно, от преподавателя, который сам составлял для себя курсы и который спрашивал именно исходя из этого курса. Наверное, с точки зрения педагогики ситуация была практически идеальная. Другое дело, что далеко не каждый преподаватель с этим справлялся. Поэтому оценка ситуации 90-х годов, с моей точки зрения, довольно двойственная.
В нулевые годы, как мы знаем, начал складываться определенный канон отношений, особенно к отечественной истории. Этот канон, к сожалению, представляет собой слепок с исторического сознания правящей в нулевые годы в России элиты. И плюс к этому - их политтехнологических, политических и идеологических запросов. В результате был взят курс (я говорю уже о российской истории) на бесконфликтную историю, когда каждая следующая власть, каждая следующая система правления как бы плюсуется к предыдущей, не отменяя ее, а затушевывая глубочайшие конфликты, исторический разлом. Все это – одна история; да, там были, утверждают авторы таких полуофициозных курсов, "перегибы и так далее, но в сущности вектор направления развития страны был один и тот же, и, в общем-то, он был правильный". И вот сейчас мы наблюдаем результат этого, скажем так, идеологического изменения.
В любом случае исторический курс должен исходить из двух главных вещей. Первое: в обществе существует какой-то консенсус по основным вопросам исторического развития страны. Второе: люди, которые составляют эти курсы, максимально отстраняют от себя идеологические аспекты и стараются проявить здравый смысл. И из сочетания этих двух вещей может родиться действительно приемлемый курс по истории.
О том, как преподавать историю в школе, размышляет профессор Александр Каменский, доктор исторических наук, декан факультета истории ГУ-ВШЭ:
– Очень часто мы слышим рассуждения о том, что история имеет какие-то воспитательные функции, в частности, связанные с патриотическим воспитанием и так далее. Знания при этом оказываются где-то на втором месте. И следствием этого в определенной степени является то, что в массовом сознании история, в отличие от той же физики, химии, биологии, воспринимается не как научное знание, а как нечто, что формирует мировоззрение. Если все-таки мы считаем, что школа – это прежде всего институт, который дает знания, то мы должны исходить из этого и когда говорим об истории.
– Как вы думаете, в школьном курсе стоит касаться каких-то сложных, может быть, неприятных для людей вопросов, таких как сталинские репрессии, например?
– Я думаю, что это просто необходимо. Потому что если их не касаться, то в результате мы будем получать поколение людей с искаженным представлением о прошлом. И это искаженное представление будет сказываться на их суждениях, на их социальном поведении, на тех жизненных стратегиях, которые они будут выбирать.
О том, каково сегодня отношение к истории в российском обществе, что здесь для людей самое главное, рассуждает Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-центра:
– Сегодня в массовом порядке востребован спрос на такую победную историю, триумфы которой должны компенсировать многие дефициты сегодняшней социальной, экономической, политической ситуации. Как бы перекрыть негативные эффекты 90-х годов – экономических событий, чеченских войн и так далее. Этот запрос поддержан средствами массовой коммуникации, во многом поддержан системой образования - и среднего, и высшего. Но это означает, что общество как бы не хочет взрослеть, не хочет становиться зрелым и нести ответственность, в том числе, и за собственное прошлое.
Как отмечает социолог Борис Дубин, именно таков подход в российском обществе к истории Великой Отечественной войны, например. Как правило, из общественного сознания вытесняются все связанные с этим событием болезненные, противоречивые проблемы, что все больше способствует уходу от реальной картины войны к парадной символике победы.
Эксперты отмечают, что в российском обществе нет единого мнения по поводу того, как преподавать историю в школах. Споры об этом не смолкают. Как оценивать роль Сталина в историческом процессе? Затрагивать ли в школьном курсе болезненные проблемы, связанные с Великой Отечественной войной или периодом массовых репрессий? К единому мнению преподаватели пока не пришли. Непростая ситуация в этой сфере существовала в стране и в девяностые годы. О том, что здесь изменилось со временем, рассказывает Кирилл Кобрин, исполняющий обязанности главного редактора Русской службы Радио Свобода, кандидат исторических наук, в прошлом – преподаватель истории:
– Часто говорят, что в 90-е годы был хаос, было время, когда неясны были приоритеты, и так далее. Да, действительно, в историческом образовании проблемы приоритетов в общегосударственном масштабе просто не существовало. Долгие годы не было новых учебников, и в результате в мозгах у учащихся возникла чудовищная неразбериха. Им давали на руки советские учебники, в которых говорилось о классовой борьбе, приводились цитаты из Ленина - а материал, да и собственно жизнь вокруг была уже совершенно иная. И очень многое зависело, конечно, от преподавателя, который сам составлял для себя курсы и который спрашивал именно исходя из этого курса. Наверное, с точки зрения педагогики ситуация была практически идеальная. Другое дело, что далеко не каждый преподаватель с этим справлялся. Поэтому оценка ситуации 90-х годов, с моей точки зрения, довольно двойственная.
В нулевые годы, как мы знаем, начал складываться определенный канон отношений, особенно к отечественной истории. Этот канон, к сожалению, представляет собой слепок с исторического сознания правящей в нулевые годы в России элиты. И плюс к этому - их политтехнологических, политических и идеологических запросов. В результате был взят курс (я говорю уже о российской истории) на бесконфликтную историю, когда каждая следующая власть, каждая следующая система правления как бы плюсуется к предыдущей, не отменяя ее, а затушевывая глубочайшие конфликты, исторический разлом. Все это – одна история; да, там были, утверждают авторы таких полуофициозных курсов, "перегибы и так далее, но в сущности вектор направления развития страны был один и тот же, и, в общем-то, он был правильный". И вот сейчас мы наблюдаем результат этого, скажем так, идеологического изменения.
В любом случае исторический курс должен исходить из двух главных вещей. Первое: в обществе существует какой-то консенсус по основным вопросам исторического развития страны. Второе: люди, которые составляют эти курсы, максимально отстраняют от себя идеологические аспекты и стараются проявить здравый смысл. И из сочетания этих двух вещей может родиться действительно приемлемый курс по истории.
О том, как преподавать историю в школе, размышляет профессор Александр Каменский, доктор исторических наук, декан факультета истории ГУ-ВШЭ:
– Очень часто мы слышим рассуждения о том, что история имеет какие-то воспитательные функции, в частности, связанные с патриотическим воспитанием и так далее. Знания при этом оказываются где-то на втором месте. И следствием этого в определенной степени является то, что в массовом сознании история, в отличие от той же физики, химии, биологии, воспринимается не как научное знание, а как нечто, что формирует мировоззрение. Если все-таки мы считаем, что школа – это прежде всего институт, который дает знания, то мы должны исходить из этого и когда говорим об истории.
– Как вы думаете, в школьном курсе стоит касаться каких-то сложных, может быть, неприятных для людей вопросов, таких как сталинские репрессии, например?
– Я думаю, что это просто необходимо. Потому что если их не касаться, то в результате мы будем получать поколение людей с искаженным представлением о прошлом. И это искаженное представление будет сказываться на их суждениях, на их социальном поведении, на тех жизненных стратегиях, которые они будут выбирать.
О том, каково сегодня отношение к истории в российском обществе, что здесь для людей самое главное, рассуждает Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-центра:
– Сегодня в массовом порядке востребован спрос на такую победную историю, триумфы которой должны компенсировать многие дефициты сегодняшней социальной, экономической, политической ситуации. Как бы перекрыть негативные эффекты 90-х годов – экономических событий, чеченских войн и так далее. Этот запрос поддержан средствами массовой коммуникации, во многом поддержан системой образования - и среднего, и высшего. Но это означает, что общество как бы не хочет взрослеть, не хочет становиться зрелым и нести ответственность, в том числе, и за собственное прошлое.
Как отмечает социолог Борис Дубин, именно таков подход в российском обществе к истории Великой Отечественной войны, например. Как правило, из общественного сознания вытесняются все связанные с этим событием болезненные, противоречивые проблемы, что все больше способствует уходу от реальной картины войны к парадной символике победы.
