Конфликт вокруг Химкинского леса втягивает в себя новые общественные силы. Некоторые эксперты указывают, что экологический, общественный спор может перейти в чисто политическую плоскость.
Власть не способна - или не желает - наладить открытый диалог с различными группами интересов в обществе. Так считает политолог и журналист, редактор отдела политики газеты "Коммерсант" Глеб Черкасов:
– Политическая составляющая нарастает на глазах. Начиналось все с экологического конфликта. Но после того как в дело включились организованные массы молодежи, – сначала небольшая группа атаковала лагерь экологов, а потом достаточно большая напала на здание горадминистрации, – конечно же, тут появилась политика. Не укладывающаяся в формальную современную, легальную российскую политику. Такое ощущение, что у сторон, которые ведут борьбу, нет аргументов, – и они кидают последний аргумент, создавая тем самым некий прецедент, обозначая силовые решения. Нападение на лагерь экологов не было кровопролитным, но оно было. С другой стороны, у нас организованные массы давно не штурмовали офисные здания администраций. Да, это показывает, куда может развиваться ситуация. Если кто-то это запустил, то он играет с огнем.
– Понятно ли, кто может это запустить?
– Для этого надо лучше понимать коммерческую составляющую этого конфликта, а она пока выглядит не очевидной. Отсутствие должного обсуждения при принятии этого решения, конечно, сказывается.
– Легко предположить, что лозунги защитников Химкинского леса 31 июля будут использованы теми, кто придет на Триумфальную площадь. Есть ли основания полагать, что это движение, так или иначе, будет разрастаться? Что превратится в какой-то более серьезный фактор общественной жизни?
– Пока нет оснований полагать, что этот частный выплеск начнет некую федеральную волну. Другой вопрос, что очень много людей увидели: можно пройти маршем по городу, закидать бутылками и дымовухой здание администрации и после этого ничего не будет. Известия о том, что происходят конфликты граждан с силами правопорядка и органами власти, приходят со всей страны. Это какая-то такая странная герилья – у которой, кажется, нет единого центра, единого пульта, но в которой существует горизонтальная самоорганизация. Если это будет нарастать, то наверняка появятся те, кто попробуют это оседлать.
Теперь насчет 31-го числа. Вопрос не в том, что кто-то из тех, кто захочет прийти на эту площадь, помянет Химкинский лес. Вопрос в том, что если придут 500 человек – те, которые ходили по Химкам, – то это будет не обычный разгон, это будет стенка на стенку. Я с большой тревогой жду 31-го числа.
Есть достаточно тревожный для Кремля результат последнего социологического опроса Левада-Центра – про отношение граждан к митингующим. Например, 85 процентов считают, что следует прислушиваться к мнению людей, выходящих на протестные акции; при этом 56 процентов опрошенных считают, что власть не обращает на них внимания. Разрушены институты общения власти и общества. Власть настолько увлеклась созданием неких муляжей и так успешно этими муляжами руководила, что, когда появляются реальные какие-то интересы, реальные силы, власти сложно перестроиться. Неумение власти разговаривать с людьми, конечно, проявляется в полной мере. Основой путинского режима все нулевые годы было то, что молчаливое большинство было "за". Молчаливое большинство наслаждалось рыночной и экономической стабильностью. Молчаливое большинство наслаждалось неоспоримой политической стабильностью. Молчаливому большинству была приятна риторика, которую использовала власть. Все было хорошо. Но кризис немного сдвинул эти настроения; выяснилось, что не все так здорово. Кроме того, разрыв между телекартинкой и реальностью стал более заметным. Теперь молчаливое большинство начинает потихоньку сдвигаться в сторону неодобрения. Оно пока не явное: на Триумфальную площадь выходит в лучшем случае сотня людей. Но если молчаливое большинство начинает не доверять и не одобрять, – это очень важный момент. Худшее, что может произойти, если руководство страны решит, что все идет правильно, просто есть маленькие кучки смутьянов.
– Вы допускаете, что Владимир Путин на мотоцикле приедет в Химкинский лес, встретится с организаторами акции? Или это невозможно себе представить ни в каком сне?
– Путина не может хватить на все эти очаги. И Медведева не хватит. Надо сформировать заново институты власти, которые будут это мнение доносить наверх; и верх должен как-то пытаться их учитывать. Путин, конечно, может приехать на мотоцикле в Химкинский лес и сказать: "не рубить лес". А потом ему придется ехать в город Долгопрудный, который дальше, и объяснять, почему не будет этой трассы – потому что без этой трассы Долгопрудный помирает. Тем более что эту трассу тоже делают не из баловства, потому что это нужно. И тем не менее еще на этапе обсуждения, на этапе выработки решения надо было жить и работать по-другому.
Власть не способна - или не желает - наладить открытый диалог с различными группами интересов в обществе. Так считает политолог и журналист, редактор отдела политики газеты "Коммерсант" Глеб Черкасов:
– Политическая составляющая нарастает на глазах. Начиналось все с экологического конфликта. Но после того как в дело включились организованные массы молодежи, – сначала небольшая группа атаковала лагерь экологов, а потом достаточно большая напала на здание горадминистрации, – конечно же, тут появилась политика. Не укладывающаяся в формальную современную, легальную российскую политику. Такое ощущение, что у сторон, которые ведут борьбу, нет аргументов, – и они кидают последний аргумент, создавая тем самым некий прецедент, обозначая силовые решения. Нападение на лагерь экологов не было кровопролитным, но оно было. С другой стороны, у нас организованные массы давно не штурмовали офисные здания администраций. Да, это показывает, куда может развиваться ситуация. Если кто-то это запустил, то он играет с огнем.
– Понятно ли, кто может это запустить?
– Для этого надо лучше понимать коммерческую составляющую этого конфликта, а она пока выглядит не очевидной. Отсутствие должного обсуждения при принятии этого решения, конечно, сказывается.
– Легко предположить, что лозунги защитников Химкинского леса 31 июля будут использованы теми, кто придет на Триумфальную площадь. Есть ли основания полагать, что это движение, так или иначе, будет разрастаться? Что превратится в какой-то более серьезный фактор общественной жизни?
– Пока нет оснований полагать, что этот частный выплеск начнет некую федеральную волну. Другой вопрос, что очень много людей увидели: можно пройти маршем по городу, закидать бутылками и дымовухой здание администрации и после этого ничего не будет. Известия о том, что происходят конфликты граждан с силами правопорядка и органами власти, приходят со всей страны. Это какая-то такая странная герилья – у которой, кажется, нет единого центра, единого пульта, но в которой существует горизонтальная самоорганизация. Если это будет нарастать, то наверняка появятся те, кто попробуют это оседлать.
Теперь насчет 31-го числа. Вопрос не в том, что кто-то из тех, кто захочет прийти на эту площадь, помянет Химкинский лес. Вопрос в том, что если придут 500 человек – те, которые ходили по Химкам, – то это будет не обычный разгон, это будет стенка на стенку. Я с большой тревогой жду 31-го числа.
Есть достаточно тревожный для Кремля результат последнего социологического опроса Левада-Центра – про отношение граждан к митингующим. Например, 85 процентов считают, что следует прислушиваться к мнению людей, выходящих на протестные акции; при этом 56 процентов опрошенных считают, что власть не обращает на них внимания. Разрушены институты общения власти и общества. Власть настолько увлеклась созданием неких муляжей и так успешно этими муляжами руководила, что, когда появляются реальные какие-то интересы, реальные силы, власти сложно перестроиться. Неумение власти разговаривать с людьми, конечно, проявляется в полной мере. Основой путинского режима все нулевые годы было то, что молчаливое большинство было "за". Молчаливое большинство наслаждалось рыночной и экономической стабильностью. Молчаливое большинство наслаждалось неоспоримой политической стабильностью. Молчаливому большинству была приятна риторика, которую использовала власть. Все было хорошо. Но кризис немного сдвинул эти настроения; выяснилось, что не все так здорово. Кроме того, разрыв между телекартинкой и реальностью стал более заметным. Теперь молчаливое большинство начинает потихоньку сдвигаться в сторону неодобрения. Оно пока не явное: на Триумфальную площадь выходит в лучшем случае сотня людей. Но если молчаливое большинство начинает не доверять и не одобрять, – это очень важный момент. Худшее, что может произойти, если руководство страны решит, что все идет правильно, просто есть маленькие кучки смутьянов.
– Вы допускаете, что Владимир Путин на мотоцикле приедет в Химкинский лес, встретится с организаторами акции? Или это невозможно себе представить ни в каком сне?
– Путина не может хватить на все эти очаги. И Медведева не хватит. Надо сформировать заново институты власти, которые будут это мнение доносить наверх; и верх должен как-то пытаться их учитывать. Путин, конечно, может приехать на мотоцикле в Химкинский лес и сказать: "не рубить лес". А потом ему придется ехать в город Долгопрудный, который дальше, и объяснять, почему не будет этой трассы – потому что без этой трассы Долгопрудный помирает. Тем более что эту трассу тоже делают не из баловства, потому что это нужно. И тем не менее еще на этапе обсуждения, на этапе выработки решения надо было жить и работать по-другому.
