Елена Рыковцева: «Федеральное правительство оказалось не готово к борьбе с пожарами. Местные органы власти с их нищими бюджетами справиться тоже не могут. Победа централизации и вертикали власти пахнет паленым». Эта преамбула в «Новой газете» к материалам собственных корреспондентов из горящих точек России. Правда ли, что власти в первую очередь озабочены сегодня спасением людей и их имущества? Это вопрос нашим слушателям.
У нас в гостях Сергей Соколов, шеф-редактор «Новой газеты». Сергей, я, когда смотрела сюжеты про все эти визиты Путина к людям, разговоры с ними и обещания денег, подумала, что нигде ни разу не прозвучало слово «страховка». То есть ни один дом, получается, по России не был застрахован из тех, что горят. Чем вы это объясняете? Люди настолько нищие, что не могут платить, или в принципе не работает система страхования по стране.
Сергей Соколов: Вы знаете, во-первых, «дам деньги» - это самый любимый пиар-ход, который сейчас начинает использоваться в каждой экстренной ситуации. ГЭС – «дам денег», Пикалево – «дам денег», шахта – «дам денег». То есть лишь бы недовольство было заткнуто деньгами. Очень четкий ответ, потому что люди, действительно получив какие-то крохи, предполагая, что больше им не светит и бороться бессмысленно и себе дороже, на этом успокаиваются. А что касается страховок, понимаете, что происходит, ведь где-то даже на Первом канале чуть-чуть прошла информация, что Путин сказал, что даже если есть проблема с оформлением домов, кто-то успел, кто-то не успел, решу эти вопросы. Все дело в том, что люди просто не могут оформить собственную собственность! Это ведь не только в Подмосковье происходит, везде, особенно вокруг крупных городов, когда людям для того, чтобы по дачной амнистии разнесчастной или по другим каким-то законам, которые недавно вступили в силу, оформить право собственности, приходится годами бегать по кадастрам, по всяким БТИ, отмежевание несчастное, которое никогда не закончится до сих пор. А это стоит гигантских денег. У людей нет либо средств, либо времени, либо того и другого, чтобы оформить тот дом, в котором жили его еще деды и прадеды.
Елена Рыковцева: А без оформления какая может быть страховка соответственно.
Сергей Соколов: Естественно. Те, кто владеет гигантскими лесными массивами, они успевают оформить эту собственность, вип-дачники успевают оформить собственность, а люди, которые жили на этой земле постоянно, а теперь им необходимо заново переоформляться, не успевают, у них нет на это средств и денег.
Елена Рыковцева: То есть вот он ответ, все из-за бюрократии и из-за нищеты. Он приезжает и кричит: «Вот сейчас 30 домов к зиме…», опять же обещаются сумасшедшие деньги из бюджета. Вместо того, чтобы давным-давно дать людям возможность оформить все в собственность быстро и по щадящим ценам, сделать для них посильные страховые суммы. Это же вообще ничего не обойдется для бюджета, это будут страховые компании нагрузку нести.
Сергей Соколов: Вы представьте себе, что такое деревни в отдаленных районах Нижегородской, Воронежской области. Там живут бабушки и дедушки, которые за водой ходят 2 километра туда, 2 обратно. И тащиться им в райцентр да не по одному разу, да стоять в очередях душных за кадастр. Они в жизни этого делать не будут. Они скажут: «Мы умрем скоро, зачем нам все это нужно?»
Елена Рыковцева: Ну, вот в первую очередь, обнажила вся эта история дикость.
Сергей Соколов: Так есть же еще одна история. Совершенно справедливо на это указала наша коллега Юлия Латынина. Понимаете, несколько лет назад был принят Лесной кодекс, согласно которому ответственность за леса и угодья с федерального центра перекладывалось либо на собственников, либо на муниципалитет. То есть вот этот нищий Выксинский район, где в холодильнике мышь повесилась, должен был обеспечить пожарную безопасность огромных лесных массивов. Каким образом? У него нет ни средств, ни техники, ни возможности иметь дополнительные пожарные отряды, ничего нет. Как он обеспечит все это безобразие? Никак.
Елена Рыковцева: То есть за ним записали эту обязанность, а как эту обязанность осуществить, абсолютно непонятно.
Сергей Соколов: Нет ни финансирования на это, естественно, потому что из муниципалитетов все деньги выкачиваются в федеральный центр, нет никаких возможностей. Если раньше за леса отвечало федеральное ведомство, и у Россельхознадзора была прямая обязанность мониторить возгорания, ловить людей, которые шашлык жарят, например, то теперь это спустилось на уровень тех, кто горит сам. И дальше что происходит? Я буквально сегодня разговаривал с людьми, которые на пожарах участвуют в тушении - идет массовое увольнение сотрудников пожарной охраны.
Елена Рыковцева: Сейчас, в эти дни?
Сергей Соколов: В эти дни. Потому что у них зарплата, это не московские пожарные, а подмосковные, нижегородские, у них зарплата – 10 тысяч рублей. Командировочные – 100 рублей в день. Выплатят им или не выплатят за работу в особо опасных условиях? Как правило, они тянутся годами – эти выплаты. Работают они сутки через сутки, без всякой инфраструктуры.
Елена Рыковцева: Риск мы уже не обсуждаем.
Сергей Соколов: Риск не обсуждаем. Без всякой инфраструктуры, при абсолютной дурости руководства. И они говорят: «Мы не будем за такие деньги сутки через сутки работать фактически в пекле».
Елена Рыковцева: Ничего себе! Правда ли, вот эти лесные частные владения, которые, как вы справедливо сказали, успели оформить собственники, в последнюю очередь тушат? Говорят: вы – частники, вы и тушите. А у них тоже нет возможности у этих частников.
Сергей Соколов: Такая информация поступает. Самое главное, это не какая-то злонамеренность, а проблема в том, что абсолютный бардак. Никто не знает, кто что делает. Несчастные дачники дежурят ночами с ведрами и граблями вокруг домов и ходят, и смотрят, чтобы не пошел верховой пожар. Дозвониться никуда невозможно. Все находятся на тушении других пожаров. А если загорелось здесь, пока не сгорит – никто не приедет. В общем, бардак страшнейший.
Елена Рыковцева: А эти ведут телефонные переговоры, отдают указания. И снова происходит с бедным Дмитрием Медведевым та же самая ошибка, вот Путин ее уже не делает, а Медведев неопытный все продолжает делать. Вы помните, как 9 мая, когда люди в шахте гибли, он стоял с этими детскими глазами, смотрел фейерверки и хлопал в ладошки, что вот салютик, счастлив был. Но ведь он же уже знал, что там вторые сутки люди гибнут.
Сергей Соколов: Синдром «Курска».
Елена Рыковцева: Абсолютно. Сейчас происходит то же самое. Я включаю новости. Вчера он разговаривал по телефону озабоченно, Путин стоит, как Аленушка, в лесу, а Медведев сидит у себя в кабинете. Все видели эту бесконечно смешную постановочную сцену. И вдруг на следующий день в выпуске «Новостей» рассказывают, что «Вчера вечером Дмитрий Медведев посетил баскетбольный матч», И он стоит с Кудриным, по-моему, хохочет, веселится, хлопает в ладоши. Я думаю: так ты вчера пожарами занимался или баскетбол смотрел? Что-то одно, правда же?
Сергей Соколов: Ну, естественно. Вообще, самый эффективный менеджер сейчас это Патриарх Кирилл, который объявил молебны по всей России о дожде. Ничего более эффективного наша власть, что духовная, что светская, не придумала.
Елена Рыковцева: Вот точно совершенно. И второе наблюдение, которым я хочу с вами поделиться. Вечером в среду, хорошо помню, я сидела поздно на работе, в 9 часов вышла из офиса, чтобы поесть и вернуться. Вышла на площадь Маяковского в желтый смог, как добежала до кафе, уже не помню, потом намочила тряпочку и быстро на работу, зажав нос. И все думала: бедные пенсионеры, как они тут живут? Это центр Москвы, это старые люди. Да, конечно, призывает ГАИ не ездить, не дымить еще больше, не сжигать этот кислород, которого уже там нет, но толку-то что? Ад. Вот запомнила очень хорошо этот вечер. Проходит два дня. В субботу утром включаю выпуск новостей, и мне радостно показывают (31 июля – сразу фиксирую ваше внимание на этой дате), как на этой же площади Маяковского проходит автомобильное шоу, которое черным совершенно дымом обложило всю площадь, то есть там гоняют с дикой скоростью эти машины, которые, как потом выяснилось, предназначены для того, чтобы не пустить «несогласных». Я не говорю о том, что травят самих «несогласных», которые вышли на площадь, но ведь жителей центра города уничтожают практически!
Сергей Соколов: Знаете, это Онищенко не смотрел, потому что он занят войной с Молдавией очередной. И насколько мне известно, сейчас мы готовим по этому поводу материал, выпускает регламент по правильному педикюру и маникюру в салонах. Ни одного выступления господина Онищенко по поводу того, что тяжелые металлы в воздухе из-за горящих торфяников, нету. Человек, который отвечает за леса, не помню даже его фамилию, который Агентство по лесам, полям и рекам, фамилию его никто не знает, и о тоже нигде не выступает, не рассказывает и не докладывает. Может быть, он отдыхает, не знаю.
Елена Рыковцева: Сергей, ведь подает в суд Союз потребителей на метро московское, что там жарко – 30, а в суд подать на московские власти, что они это шоу… Их судить нужно! Это же подсудное дело – так травить жителей несчастных центра города.
Сергей Соколов: Еще было бы неплохо разобраться с властями подмосковными. Насколько я помню, когда в свое время осушали торфяники в районе Луховиц и Егорьевска еще в давние-давние времена, когда ошибка была признана, и выделялись большие деньги на обратное заболачивание места. Как-то заболачивание произошло так, что горим каждый год. Деньги то где? С 2002 года хотя бы один сантиметр заболотили, интересно знать. Или они озабочены строительством, вырубкой Химкинского леса? Чтобы ничего не горело – лучше все вырубить, очевидно.
Елена Рыковцева: А сейчас вы верите в эти трубы? Вот сейчас 20 километров труб должны провести к торфяникам.
Сергей Соколов: Я удивляюсь, почему изначально армия не была задействована именно на трубопроводной части? Потому что я не знаю, какая там степень боеготовности, тоже надо посмотреть, но в принципе технология то существует. Вместо того, чтобы гонять поливальную машину три часа туда и три часа обратно, конечно, протащи трубу из Волги и туши себе на здоровье. Почему это только сейчас решено делать, когда пошли человеческие жизни, люди когда гибнут, тоже непонятно.
Елена Рыковцева: И еще вопрос. Вот объявляется режим чрезвычайного положения в определенных районах Подмосковья. Что это такое? Как нам объясняют, это значит, перекрывается доступ к лесам. Но ведь высокие температуры держатся очень давно, и нам с вами анонсировали: ну, сегодня еще ничего, а послезавтра Москва покроется смогом, вот еще три дня, и будет смог. Почему нельзя было закрыть эти леса еще две-три недели назад?
Сергей Соколов: Потому что люди другим заняты, у них другие насущные проблемы, я имею в виду чиновников. И пока жареный петух, как водится, не прибежит и не клюнет в известное место, ничего не будет происходить.
Елена Рыковцева: У них проблема, как поскорее выжить Эллу Памфилову.
Вы верите в то, что она добровольно подала сейчас заявление об уходе?
Сергей Соколов: Исходя из того, что она рассказала нам в интервью, которое в этом номере понедельничном вышло, действительно, у меня сложилось ощущение, что ее к этому решению подводили. И это желание возникло у нее не здесь и сейчас, а копилось, как радиоактивный фон достаточно долго, потому что все те эскапады вокруг нее, вокруг Владимира Лукина, вокруг всех людей, которые пытаются как бы что-то приличное внести во власть, их не так уж и много, вот они держатся из последних сил, но очевидно, силы тоже не безграничны. И я предполагаю, что вся та грязь, вся та подковерная война, которая вокруг нее была, в итоге привела к этой отставке. Она нам сказала в интервью, что я была между молотом и наковальней, потому что, с одной стороны, конечно, ее критиковали правозащитники, которые у нас тоже любят иногда крайние формы мнений: «Почему ты не сделала это, почему ты не сделала то, почему ты не заявила об этом?» И, естественно, получала по полной программе она от сурковского крыла, «единоросского». И в этой ситуации, когда нужно было, используя свои возможности, делать хоть что-нибудь, она это делала, безусловно. Но с двух сторон ее фактически критиковали, причем страшным образом. Я уж не говорю «про страдающее животное», Чадаева со своими блогами. Но ведь и друзья по демократическому лагерю тоже ей спокойно жить не давали. Поэтому в этой ситуации я думаю, что она долго к этому шагу шла, и в итоге последняя вакханалия, очевидно, добила ее до конца.
Елена Рыковцева: С нами на связи Марина Николаевна, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Меня, как в случае с терактами, страшно возмущает наше МЧС. Просто у меня нет слов, они только трупы собирают. Бюджеты колоссальные. Здесь сидит все Подмосковье, хотя бы оповещали людей, как движется огонь. Вот сейчас я в Рязанской области, да сам город Рязань не знает, загорится или нет. Деревни сидят в дыму, никто не знает, где огонь, когда он придет, что надо делать. МЧС – у них нет ни машин, у них только деньги. Они ездят в Португалию тушить пожары. Такое возмущение – просто нет слов! Когда выгонят вот этого Шойгу оттуда?
Елена Рыковцева: Очень точная постановка вопроса, я не по поводу Шойгу, а по поводу того, что сидит человек в деревне и не понимает, что происходит, даже мы тут в Москве, откуда дым идет, не понимаем.
Сергей Соколов: О том, что огонь в 12 километрах от Москвы, я узнал из «Евроньюс».
Елена Рыковцева: Прекрасно! Дожили.
Сергей Соколов: Но в принципе, вообще-то, 12 км – это уже предел, за которым начинаются какие-то оперативные действия, хотя бы оповещение. Потому что инфраструктура московская там находится и все остальное. Но нет никакой информации, абсолютно никакой информации не существует, где горит, что горит? Нам показывают карты с американских спутников, которые отслеживают наши пожары. Вот эти карты есть теперь везде в интернете, их можно посмотреть. Наших карт по этому поводу не существует в природе. По крайней мере, в открытом доступе их нет.
Елена Рыковцева: Я тоже поражаюсь. 73 очага, 773 очага, и все со ссылкой на американские спутники. Я не говорю о том, что люди, которые сидят в деревне, даже эту информацию не получают.
Сергей Соколов: Я думаю, там у них радио то нету.
Елена Рыковцева: Борис из Санкт-Петербурга, здравствуйте.
Слушатель: Я уже очень давно удивляюсь, что что-то произошло в лесном хозяйстве странное в последнее время. Раньше я имел дело с лесным хозяйством и знал, что всегда существует план пожарных мероприятий. И были люди, лесники, которые этот план осуществляли, убирали сушь, прокапывали борозды, проверяли наличие пожарных водоемов, подъезды машин. Сейчас этого ничего нет. Я бываю в лесу, я вижу, что ничего нет. Раньше висели на каждом доме такие вот таблички с ведром, с лопатами, должно быть ведро, должна быть лопата, должен быть песок, чтобы на случай пожара каждый знал, что брать, и каждый знал, куда бежать и что делать. Сейчас этого ничего нет.
Елена Рыковцева: Борис, спасибо за звонок. Я только сегодня ехала с человеком, который работал когда-то на торфяниках в Советском Союзе, и тогда система орошения работала как система противопожарной безопасности одновременно. Сейчас действительно все это рухнуло.
Сергей Соколов: В те времена, которые вспоминал наш слушатель, это была федеральная обязанность. Вся система лесников, пожаротушения была федеральной, официальное подчинение, выделялись деньги, их драли за то, что они так не делали. А теперь это все к государству как бы не относится напрямую, относится к муниципалитетам, у которых нет ни денег, ни сил, ни возможностей этим заниматься. Поэтому все, естественно, и рухнуло. Причем ведь есть замечательный опыт многих-многих стран, где действительно все эти вещи находятся на уровне муниципалитетов. И там, если посмотреть статистику пожаров по Европе и по Америке, много меньше гибнет людей, и мало того, большинство не мирных жителей, а тех, кто по долгу службы, профессионалов. Почему? Потому что муниципалитеты имеют реальные права.
Елена Рыковцева: И информацию, кстати.
Сергей Соколов: Они имеют реальные права, реальные деньги, реальную информацию, и с них можно спрашивать. Но давать права муниципалитетам у нас же боятся, потому что был бы нормальный муниципалитет в Химках – лес бы не рубили.
Елена Рыковцева: Ефим Владимирович из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Ведь была в недавнем прошлом такая организация, как «Гражданская оборона». И вот сейчас этот огненный смерч – это же полностью подпадает под ее функции. Так чем же она занимается? Можно ли было заранее, ведь это было известно, предупредить, какие-то запасы воды подготовить, кстати, армейские подразделения, вероятно, раньше должны были быть задействованы. Я хочу сказать, вы упомянули, что по наблюдению за лесами перестало отвечать правительство. А ведь в Финляндии, говорят, нельзя выйти в лес, чтобы не получить разрешения. Как-то ничего у нас этого нет. Почему так все это?
Сергей Соколов: У нас не осталось квалифицированных специалистов, которые способны оценить степень риска. У власти находятся эффективные менеджеры. Эффективный менеджер – это не специалист, это человек, который эффективно управляет деньгами. Специалисты находятся либо на низкооплачиваемой должности где-то на последнем месте в иерархии, и их не пускают к принятию решений, либо они просто выведены как класс, их не существует в природе. Вы говорите, что есть ГО, да нет никакого ГО давно, никакого ГО не существует. И мало того, вместо того, чтобы ввести эти несчастные курсы ОБЖ в школах, где бы что-то хотя бы объяснялось людям, детям, как себя вести в такой ситуации, опять возвращают марширование и беготню с Калашниковыми. Какое ГО?
Елена Рыковцева: Валерий из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Должен вам заметить, что здесь все как-то из древних времен, и все как-то к нам идет, и все как-то подтверждается. Ведь Иуда Христа поцеловал и продал. Путин поцеловал польского премьера, наверняка, продаст, да уже продал. Теперь он женщину поцеловал, которая погорела, и как бы в ее лице поцеловал весь русский народ, который в Центральной России горит от пожаров. И он, конечно, их продаст, вне всякого сомнения.
Елена Рыковцева: Вот мы проверим это в ноябре. Потому что строительные компании, которым строить эти дома, которые пообещал, целуя женщину, Путин, сказали, что ни к какому ноябрю мы ничего такого не построим, это нереальные совершенно сроки, которые были названы, - к зиме всех обеспечить.
Сергей Соколов: Вы помните город Ленск?
Елена Рыковцева: Ленск хорошо помним.
Сергей Соколов: Вот я боюсь, что это будет та же самая эпопея.
Елена Рыковцева: Ленск-2.
Сергей Соколов: Древнегреческая трагедия.
Елена Рыковцева: Нижегородская область нам звонит многострадальная. Владимир, здравствуйте, как вы там?
Слушатель: Добрый вечер, вернее день. Я вам звоню из самого пекла.
Елена Рыковцева: Да поэтому вы вечер и говорите, что у вас там черным-черно.
Слушатель: Ни солнца, ни неба, ничего не видно. У меня на глазах сгорела деревня, где-то домов 45 сгорело, там дачники, приезжие были. Это было в четверг. Приехали пожарники тогда, когда уже деревня сгорела. Нет прудов в округе. Приехали с Арзамаса машины, а где воду то брать? Нет воды нигде, и вот метались тут. Это воровство, пруды должны быть в каждом селе, в каждой деревне, а их нет. Воруют и по-черному, и по-белому.
Елена Рыковцева: Спасибо, держитесь. Мы все тут, но вы особенно, конечно. Лариса Дмитриевна из Москвы, говорите, пожалуйста.
Слушатель: В этом году, помимо пожаров, огромное количество утонувших. Я нигде не слышу передачу по спасению, специалисты, чтобы спасали людей. Дикие какие-то цифры называются, помимо пожаров.
Елена Рыковцева: Все, что я слышу, Сергей: жарко, выпили пива и утонули, вот исключительно эту связку я вижу.
Сергей Соколов: В принципе, она тоже имеет место быть, потому что пошли в лес, замангалили, бычок бросили и ушли, все сгорело – тоже бывает. Уровень наплевательского отношения к стране что людей, что власти примерно одинаков.
Елена Рыковцева: Страна хорошо знает своих людей и должна была перекрыть эти леса еще три недели назад, я уверена.
Сергей Соколов: Безусловно. Но насколько мне известно, ситуация тяжелая почему? Потому что сейчас происходит реорганизация всех этих спасателей, их сливают, разливают друг с другом. Были спасатели одни, спасатели на воде были другие. Теперь их начинают сливать, увольняются одни, на их место становятся другие, которые никогда в жизни не работали на воде. Бензина для катеров нет, собственно, та же самая неразбериха, как и везде, существует.
Елена Рыковцева: А в воду полезло людей в разы больше в прямой пропорции с ростом температуры.
Сергей Соколов: Потом какое количество диких необорудованных пляжей. Но если мы говорим о диком пляже где-нибудь, условно говоря, в Словении, он дикий весьма формально. Там вам все будет. Здесь абсолютно бесконтрольные люди, бесконтрольная ситуация, никого нет, телефонов нет, экстренная связь мобильная, а если мобильная не работает, что делать?
Елена Рыковцева: Та же дикая история снова. Савельева: «Чрезвычайная ситуация лишний раз показала полную несостоятельность власти. Развалена вся экономика страны, принимают антиобщественные законы. Шойгу пытается свалить возникновение пожаров на халатность людей. На самом деле, это попытка всю ответственность власти переложить на граждан. В таком же ключе звучит заявление Шанцева, что в отставку он подавать не собирается. В любой цивилизованной стране правительство немедленно уходит в отставку». Ну, нет, не уходит в цивилизованной стране, все-таки борется сначала. Тот же Арнольд Шварценеггер все-таки он не уходит в отставку каждый раз, а в Калифорнии каждый год эти пожары. Пусть сначала потушит, а там уже разберутся между собой. Шанцев, может, и прав как раз. Сейчас все уйдут в отставку, и что? И вместо того, чтобы пожар тушить, нужно новые выборы проводить, выборы в кавычках, новых назначать?
«В Российской Федерации страховщикам не верят. Спасибо «Росгосстраху», - Илья, Ярославль. Да, Илья, и это тоже есть, есть такое дело.
Сергей М., Москва: «Проблема очень серьезная, усугубляется тем, что люди, дышащие гарью, угарным газом, соображают плохо, а также нужна помощь деревне». Ну, что спорить? Конечно.
«Власть давно отстранилась от своих прямых обязанностей, переложила все заботы на плечи граждан», - Наталья Львовна пишет.
Федор из Санкт-Петербурга, здравствуйте.
Слушатель: Я просто хочу высказать мнение по поводу лесных пожаров. Многие, наверное, стали забывать, что в 2002 году Путин действительно продавил через Госдуму закон, Лесной кодекс, который во многом свернул экологическую службу, он разрушил и саму эту службу и авиацию, которая там была для предотвращения массовых лесных пожаров. Поэтому то, что происходит, действительно в значительной мере на совести правительства, которое теперь развернуло мощную пиар-кампанию и так замечательно пиарится.
Елена Рыковцева: Федор, а вы не помните, он зачем тогда это сделал? Он чем мотивировал то?
Слушатель: Я так понимаю, что какие-то близкие ему финансовые структуры, нужно было подмахнуть этот закон для них, близким олигархам.
Сергей Соколов: Там было две лоббистских группировки очень сильные. Одна лоббистская группировка была связана с владельцами целлюлозно-бумажных комбинатов, а это, как известно, любимые олигархи, которые постоянно гадят у нас Байкал, известные товарищи. А вторая группа лоббистов – это те, которые занимались, в срочном порядке им необходимо было осваивать земли, не подлежащие под застройку, особенно на всяких Рублевках и Сколково. Потому что там были леса федерального значения. Нужно было срочно каким-то образом все это дело «перепилить», перепродать и сдать. И вот, собственно говоря, эти две лоббистские структуры и продавили этот закон.
Елена Рыковцева: Под себя.
Сергей Соколов: Да.
Елена Рыковцева: Все понятно. Вячеслав из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Вот Лукашенко, Белоруссия, какой бы он ни был, но государственные обязательства по антипожарному состоянию налицо.
Елена Рыковцева: А что там налицо? Я просто не знаю ситуации в Белоруссии.
Слушатель: А там нет пожаров, там он бошку отломит, потому что государственные обязательства по сей день имеют место быть. А у нас Шойгу пихнули все пожарные, везде пожарных сократили, государственных обязательств за противопожарное состояние нет. Отвечает один Шойгу и говорим о нем. Это просто мошенничество при такой крупной стране.
Елена Рыковцева: Мне кажется, что МЧС не сразу получило пожарных.
Сергей Соколов: Там был большой скандал, потому что изначально Пожарная служба была в ведении МВД, и там она была уже развалена. И Шойгу получил то, что он получил, он получил фактически недееспособную структуру к тому времени не с точки зрения человеческого потенциала, а с точки зрения техники, которая морально устарела. Там не было ничего. И я просто думаю, что пока пожарники – это нелюбимый приемный ребенок, у меня такое ощущение, в этом министерстве, которое, конечно, получило несколько другую функцию себе.
Елена Рыковцева: Какая-то пятая нога. Он таким потерянным выглядел. Обычно уверенный, вот это его дело, когда он приезжает на какие-то развалы, завалы, теракты. А тут стоит в толпе, как будто чужой.
Сергей Соколов: Совершенно другая специфика работы, и специалистов тоже действительно не очень много осталось в этой тяжелой сфере.
Елена Рыковцева: «Мне кажется, нужно составить для всех населенных пунктов план эвакуации на случай пожаров и обеспечить их транспортными средствами», - Сергей. Конечно, хорошее дело.
Сергей Соколов: Мало того, существует по этому поводу в той же Америке моментальные мобилизационные помещения, куда уходят люди, это школы, это больницы, это развлекательные центры. Я живу в Москве в Выхино, дышать там невозможно. Не дай Бог, концентрация этого смога будет такая, что жить там будет невозможно. Куда мне ехать? Никто об этом не сказал. И я не знаю, в какой школе будет развернут какой-то лагерь, допустим, для тех, кто пострадал, если не дай Бог, что-то загорится. Этого же не существует. А в Америке люди знают: вот если что происходит, я бегу туда, или по крайней мере, об этом объявляют. Здесь ничего не происходит.
Елена Рыковцева: Но в Москве, должна сказать нашим слушателям из других городов, мы оказались совершенно абсолютно беспомощными в этой ситуации, 2002 году тоже было очень страшно, но не было такой температуры безумной. Все-таки было 30. Сейчас, я вам откровенно говорю, в наших квартирах находиться вообще невозможно, потому что они прогреваются до 37, распахиваешь окна, нет ветра, 0,1 метра в секунду, и гарь. И никакие простыночки, конечно, не помогают.
Сергей Соколов: Асфальт, бетон, машины.
Елена Рыковцева: Мы не кондиционированы, никто, конечно, никогда кондиционеров в Москве не ставил, в массовом порядке люди не кондиционированы.
Сергей Соколов: Я боюсь, если в хрущевку поставить кондиционер, так она и рухнет.
Елена Рыковцева: Она и рухнет. Во-первых, это дорогое удовольствие. Во-вторых, считалось, что три дня в году 30 градусов, зачем мне кондиционер? Так мы все думали раньше. Теперь оказалось, что кондиционер спасает от задымления, то есть он фильтрует. Но теперь этот кондиционер, я вам расскажу, сколько он стоит, мне назвали цену: «Пожалуйста, на следующей неделе мы вам сделаем, 50 тысяч рублей». Я сказала: «Дорогие друзья, мне все-таки придется страдать дальше, потому что таких денег нет». Это только один кондиционер, который вы ставите, допустим, на кухню или в спальню. А если три по квартире? А я назвала цену без установки!
«Начальник спасательной станции на Рублевском пляже – отставной летчик», - пишет Олег. Ну, хорошо.
Сергей Соколов: А что хорошего? Не специалист, по крайней мере.
Елена Рыковцева: Вы еще хотите спасателей-специалистов. Летчик хоть плавать умеет. «Встал сегодня, смог аж дерет горло. Вчера Путину нужно было не «несогласных» разгонять, а принимать меры к тушению пожаров».
Сергей Соколов: Слава Богу, Путин «несогласных» не разгоняет, хотя можно воспользоваться моментом. Есть еще одно предположение. Я предполагаю, что Юрию Михайловичу Лужкову необходимо дать почетную награду демократического сообщества, правозащитного. И в этом должны поучаствовать в том числе международные организации, потому что никто так много не делает для развития движения демократического в России, как Лужков. Потому что если бы он не запрещал эти митинги, всего бы туда приходило несколько десятков человек, а теперь уже за полторы тысячи. Я думаю, что Юрий Михайлович знает, что делает.
Елена Рыковцева: Так что премию Лужкову за это. Мы завершаем нашу программу. Я желаю нашим слушателям только одного – держаться, следить за обстановкой. «Народ быстрее бы сам затушил пожары, - нам Наталья пишет, - чем надеяться и сгорать без помощи власти». Ну, что остается? На себя только и надеяться.
