В российское блогосфере развернулось обсуждение проекта закона "О полиции", предложенного президентом Медведевым. Особого энтузиазма этот проект у блогеров не вызывает – самой радикальной частью реформы, по общему мнению, стало переименование милиции в полицию, тогда как для проблем коррупции и неоправданного применения силы никаких новых решений в законопроекте не нашлось. Поэтому и обсуждать нечего, констатируют блогеры. Вот точка зрения литератора Станислава Львовского:
Обсуждать Закон о Полиции бессмысленно, - не вообще, а этот проект. Это Закон о Полиции для полицейского государства, он чтобы снять все терминологические расхождения, - а больше он низачем, - с его презумпцией законности действий милиции, с фактической отменой неприкосновенности жилища и прочим. Бессмысленность этого обсуждения становится окончательно ясна прямо со Статьи 4, из которой ясно, что руководители территориальных органов не будут выборными. Как-то мы говорили о милиции с одной знакомой, которая под видом стажера по работе провела там сравнительно много времени. Она описывала, как сотрудники органов себя чувствуют, - что у них постоянное фоновое ощущение враждебного окружения. А делится это окружение на тех, кого они уже посадили и на тех, кого могут посадить. При этом очень сильна солидарность со своими: ради своих милицейские вполне могут пойти на самопожертвование, всегда придут на помощь и вообще. Пока она говорила, я пытался сообразить, что же мне всё это напоминает. А потом сообразил: это оккупационная армия. Так вот, обсуждать закон бессмысленно. В таком виде его, конечно не примут, уберут несколько самых вопиющих статей, как обычно, но в основе он, понятно, останется, прежним - Законом О Борьбе с Населением.
Главной загадкой для блогеров остается смысл переименования милиции. Одни считают, что речь идет об ребрендинге для улучшения ее имиджа, другие (например, писатель Дмитрий Галковский) говорят, что власти играют на неприятных ассоциациях со словом "полиция", чтобы усугубить раскол между правоохранительными органами и обществом. Оригинальную теорию предложил блогер портала "Свободная пресса" Владимир Голышев :
В 70-80-е годы ХХ века в Советском Союзе неоднократно переиздавался детективный роман прогрессивных шведских писателей Пер Валё и Май Шёвалль "Полиция, полиция, картофельное пюре". Главный герой романа – комиссар полиции шведского городка Мальме. Для обеспечения безбедной старости он со своими подчиненными "прессанул" производителя картофельного пюре. Тот переписал свой бизнес на мучителя и канул в Балтийское море. А городская полиция в полном составе занялась насильственной реализацией продукции населению... Ничего не напоминает? Все путинское десятилетие российская милиция неустанно реформировала себя по "шведской модели", описанной в этом романе. Остался последний завершающий штрих. Думаю, после успешного завершения медведевской реформы книгу эту надо обязательно переиздать. С предисловием президента России. Как "первый роман о трудовых буднях российской полиции".
***
В Англии следователь, ведущий дело о самоубийстве 15-летней девушки, спрыгнувшей с крыши многоэтажного паркинга в городе Уэймут в Дорсете, выразил глубокую озабоченность нравами современной публики. "Перед вами лежал умирающий ребенок, а вы снимали все это на мобильные телефоны – я начинаю переживать за судьбу человечества", – сказал он собравшимся. Блог Blood&Treasure не разделяет озабоченности следователя:
Перед тем, как спрыгнуть с крыши, девушка поговорила по мобильнику со своим бывшим бой-френдом. Вероятно, этот звонок входил в ее планы – мобильник всего лишь упростил коммуникацию. Можно поговорить и тут же спрыгнуть: и не надо придумывать, как это сделать, и времени на дальнейшие размышления не остается. Она звонит бой-френду, прыгает с крыши, а прохожие достают мобильники, чтобы сфотографировать ее размазанные по асфальту мозги. Тем временем тысячи параноиков, которым раньше пришлось бы взять в руки ручку, чтобы нашкрябать свои соображения и отправить их в редакцию местной газеты, выражают их теперь по всему интернету в набранных заглавными буквами комментариях. А поскольку барьеров для входа в это пространство практически не существует, они там совсем не одиноки. Изменились не люди – мы не стали хуже, не посходили с ума и не ударились в массовую депрессию. Мы какими были, такими и остались – просто теперь мы обладаем продвинутыми средствами коммуникации.
Впрочем, в своих опасениях о вреде продвинутых коммуникационных средств для человечества английский следователь не одинок: в блоге журнала MotherJones Кира Батлер рассказывает, какой ущерб природе может нанести простая фотография, разосланная по электронной почте сразу нескольким родственникам:
Электронные письма – особенно с приложениями – поглощают энергию и создают парниковый эффект, даже если вы их не распечатываете. Разосланные данные должны где-то храниться и на чем-то читаться, и объемы этих данных зависят от нас самих. Допустим, вы отправили фотографию двадцати адресатам. Каждый ее скачает, для чего необходимо оборудование: компьютеры, серверные центры. В итоге мы имеем 7 тысяч копий этой фотографии, потому что для этих операций задействуется 7 тысяч устройств. Мораль: не шлите больших приложений. Лет пять назад в конце е-мейлов можно было нередко прочитать строчку "Не распечатывайте без необходимости" – вероятно, пришла пора заменить ее на другую: "Не шлите лишних приложений".
Обсуждать Закон о Полиции бессмысленно, - не вообще, а этот проект. Это Закон о Полиции для полицейского государства, он чтобы снять все терминологические расхождения, - а больше он низачем, - с его презумпцией законности действий милиции, с фактической отменой неприкосновенности жилища и прочим. Бессмысленность этого обсуждения становится окончательно ясна прямо со Статьи 4, из которой ясно, что руководители территориальных органов не будут выборными. Как-то мы говорили о милиции с одной знакомой, которая под видом стажера по работе провела там сравнительно много времени. Она описывала, как сотрудники органов себя чувствуют, - что у них постоянное фоновое ощущение враждебного окружения. А делится это окружение на тех, кого они уже посадили и на тех, кого могут посадить. При этом очень сильна солидарность со своими: ради своих милицейские вполне могут пойти на самопожертвование, всегда придут на помощь и вообще. Пока она говорила, я пытался сообразить, что же мне всё это напоминает. А потом сообразил: это оккупационная армия. Так вот, обсуждать закон бессмысленно. В таком виде его, конечно не примут, уберут несколько самых вопиющих статей, как обычно, но в основе он, понятно, останется, прежним - Законом О Борьбе с Населением.
Главной загадкой для блогеров остается смысл переименования милиции. Одни считают, что речь идет об ребрендинге для улучшения ее имиджа, другие (например, писатель Дмитрий Галковский) говорят, что власти играют на неприятных ассоциациях со словом "полиция", чтобы усугубить раскол между правоохранительными органами и обществом. Оригинальную теорию предложил блогер портала "Свободная пресса" Владимир Голышев :
В 70-80-е годы ХХ века в Советском Союзе неоднократно переиздавался детективный роман прогрессивных шведских писателей Пер Валё и Май Шёвалль "Полиция, полиция, картофельное пюре". Главный герой романа – комиссар полиции шведского городка Мальме. Для обеспечения безбедной старости он со своими подчиненными "прессанул" производителя картофельного пюре. Тот переписал свой бизнес на мучителя и канул в Балтийское море. А городская полиция в полном составе занялась насильственной реализацией продукции населению... Ничего не напоминает? Все путинское десятилетие российская милиция неустанно реформировала себя по "шведской модели", описанной в этом романе. Остался последний завершающий штрих. Думаю, после успешного завершения медведевской реформы книгу эту надо обязательно переиздать. С предисловием президента России. Как "первый роман о трудовых буднях российской полиции".
***
В Англии следователь, ведущий дело о самоубийстве 15-летней девушки, спрыгнувшей с крыши многоэтажного паркинга в городе Уэймут в Дорсете, выразил глубокую озабоченность нравами современной публики. "Перед вами лежал умирающий ребенок, а вы снимали все это на мобильные телефоны – я начинаю переживать за судьбу человечества", – сказал он собравшимся. Блог Blood&Treasure не разделяет озабоченности следователя:
Перед тем, как спрыгнуть с крыши, девушка поговорила по мобильнику со своим бывшим бой-френдом. Вероятно, этот звонок входил в ее планы – мобильник всего лишь упростил коммуникацию. Можно поговорить и тут же спрыгнуть: и не надо придумывать, как это сделать, и времени на дальнейшие размышления не остается. Она звонит бой-френду, прыгает с крыши, а прохожие достают мобильники, чтобы сфотографировать ее размазанные по асфальту мозги. Тем временем тысячи параноиков, которым раньше пришлось бы взять в руки ручку, чтобы нашкрябать свои соображения и отправить их в редакцию местной газеты, выражают их теперь по всему интернету в набранных заглавными буквами комментариях. А поскольку барьеров для входа в это пространство практически не существует, они там совсем не одиноки. Изменились не люди – мы не стали хуже, не посходили с ума и не ударились в массовую депрессию. Мы какими были, такими и остались – просто теперь мы обладаем продвинутыми средствами коммуникации.
Впрочем, в своих опасениях о вреде продвинутых коммуникационных средств для человечества английский следователь не одинок: в блоге журнала MotherJones Кира Батлер рассказывает, какой ущерб природе может нанести простая фотография, разосланная по электронной почте сразу нескольким родственникам:
Электронные письма – особенно с приложениями – поглощают энергию и создают парниковый эффект, даже если вы их не распечатываете. Разосланные данные должны где-то храниться и на чем-то читаться, и объемы этих данных зависят от нас самих. Допустим, вы отправили фотографию двадцати адресатам. Каждый ее скачает, для чего необходимо оборудование: компьютеры, серверные центры. В итоге мы имеем 7 тысяч копий этой фотографии, потому что для этих операций задействуется 7 тысяч устройств. Мораль: не шлите больших приложений. Лет пять назад в конце е-мейлов можно было нередко прочитать строчку "Не распечатывайте без необходимости" – вероятно, пришла пора заменить ее на другую: "Не шлите лишних приложений".
